Breaking Benjamin — Give Me a Sign Daylight dies Blackout the sky Does anyone care? Is anybody there? Take this life Empty inside I'm already dead I'll rise to fall again
Похороны прошли тихо. У Мэй было не так много друзей, а из родственников — один Питер. Поэтому собрались лишь несколько подруг женщины с работы, дядя Алекс и люди — жители поселения, — для которых чьи-то похороны — единственное доступное развлечение. Погода была скверной. Дул прохладный ветер, типичный для конца лета. Тусклая трава под ногами неприятно трещала, и легкий дождь то и дело срывался с серого неба. Костюм непривычно сковывал движения, а галстук вообще ощущался удавкой. Люди вокруг такие же серые, хмурые, в чёрной траурной одежде. Вот только Питер не верит их грусти. Это все напускное, неестественное. Многие пришли просто от скуки, многие — потому, что так надо. Из на самом деле близких умершей тете людей тут только он, Питер, и Алекс. Мужчина смотрит на него немного презрительным взглядом, но парень привык к этому, поэтому пытается не обращать внимание.Dead star shine Light up the sky
Если честно, он не хотел сюда ехать. Не хотел возвращаться. Но Барнс уговорил его. Паркер и сам понимал, что должен почтить память тети, но видеть ее мертвой… черт, неужели он за свои двадцать лет не исчерпал лимит похорон? Если бы не Баки, он бы не приехал сюда. Просто не смог бы, не выдержал. Питер до сих пор помнит, как голоса в его голове, впервые за долгое время, проснулись снова, стоило узнать о смерти последнего родного человека. «Питер-р-р…» Ведь теперь он действительно, на самом деле один.I'm all out of breath My walls are closing in
Возвращаться в это поселение было странно. Уже на въезде волосы на затылке парня встали дыбом — до того ощущения были не из приятных. Повод, из-за которого пришлось приехать и серые грозовые тучи на небе уж никак не способствовали улучшению ситуации. Похороны назначены днём, до них ещё пять часов. Алекс по телефону предложил Питеру остановится в их с Мэй бывшем доме, но парень отказался — не хотелось снова туда возвращаться, тем более, зная, что его тети — когда-то самой близкой и дорогой женщины — больше нет. Поэтому они с Баки сняли комнату в чём-то на подобии маленькой старой гостиницы у подножия холма. Паркер просто лёг на кровать и уткнулся лицом в подушку. Разговор с Алексом не выходил из его головы. Мэй умерла быстро. Безболезненно, племянник надеялся. Она буквально угасла за каких-то два чертовых дня. Легла ночью спать — а на утро не смогла говорить. Снова. В больнице не смогли ничего выяснить, да даже анализы — результаты и те не успели прийти. А вечером, когда Алексу пора было уже уходить, женщина вдруг закашлялась. Сильно так, как раньше, до того, как появились чудо-цветы. Мужчина позвал врачей, но было уже поздно. Мэй Рейли Паркер умерла. Ее болезнь ее же и забрала. Цветов не хватило слишком надолго. После этого разговора парень не хотел даже шевелиться. Снова появилось это чёртово чувство вины — а что если бы он был рядом, был тут, смог бы он спасти тетю? Вот этого Питер боялся больше всего, вот почему не хотел возвращаться — ибо он задолбался чувствовать себя маленьким, бесполезным, виноватым во всем мальчишкой. И когда было время идти на похороны — он снова услышал это. И, черт, ещё ни разу голос не казался таким реальным: «Ты вернулся… Питер…»Days go by Give me a sign
Барнс был с ним. И сейчас, на церемонии, тоже. Стоял позади, особо не привлекая внимания, но это было той самой необходимой молчаливой поддержкой. А тогда, когда красивый, лаковый гроб опустили в яму, мужчина подошёл ближе и с силой сжал плечо парня. Казалось, Питер разучился плакать. Выплакал все свои слёзы. Но сейчас, когда пришло осознание, что он действительно потерял все — всех — хотелось просто вновь стать маленьким мальчиком, прижаться к кому-то и горько заплакать. К сожалению, позволить себе он этого не мог. Его очередь кидать горстку земли в яму. На дрожащих ногах парень подходит ближе, зачерпывает влажный грунт рукой и сжимает крепко. Он должен сказать что-то, но слова не лезут. Он простил ее, простил Мэй, но не знает, считала ли сама женщина себя виноватой. Наверное нет. Да и эти слова не для посторонних ушей. — Мне жаль, Мэй… я хотел, чтобы ты жила, чтобы была счастлива. Чтобы наконец жила так, как именно ты этого хотела, — глаза парня защипало, но он держался. Внутри было пусто. Привычно. — Ты навсегда останешься моей тетей, которая растила и любила меня. Хоть наши отношения нельзя назвать примерными, знай, я все равно люблю тебя, Мэй.Come back to the end The shepherd of the damned
Болезнь победила. Забрала его тетю, а он, Питер, снова проиграл. Снова лишился, снова не спас. От этого картинка перед глазами начала плыть. Воздуха было катастрофически мало, мальчишка заозирался по сторонам, в поисках помощи — но ее не было. Барнс отошёл, так как этот момент был слишком личным. Гроб Мэй стали зарывать влажной сырой землей, рядом остались лишь он и Алекс. Но все остальные — все эти люди, что лишь делали вид, что скорбят, — смотрели на него. На парня, что еле стоял, задыхаясь в своём очередном приступе паники. Ведь… ее реально только что засыпали землей. Последнего родного Питеру человека… Что ещё эта чертова смерть отнимет у него? И когда уже придёт за ним самим? Горло будто бы сдавили сильной рукой, сжали так, что воздуху не проникнуть внутрь. С легкими сделали тоже самое. Хотелось закричать, но он мог лишь хрипло пытаться вдохнуть. Взгляды. Все эти взгляды были устремлены на него. Презренные, они смотрели с ненавистью и жестокостью. Ближе, ещё ближе, расстояние между ними и Паркером уменьшалось, а страх внутри только возрастал. Ещё немного, и они окружат его. Закроют от солнца, от света и столкнут. Столкнут прямо в эту яму, засыплют землей и навсегда запрут там. Накроют сверху крышкой, оставляя гнить. Все они будто бы шепчут: «ты заслужил это… заслужил». Они рядом. Слишком близко. Паника доходит до своего максимума. Парень падает на колени, закрывает голову руками и громко кричит. — Заткнитесь, заткнитесь все!I can feel you falling away
Пронзительно, хрипло, но со всей болью, что была внутри. Вокруг все будто бы исчезают. Размываются, тают. Дрожащие пальцы зарываются во влажную землю, костюм испачкан, но это все не имеет значения. Питер слышит. Снова слышит их. Голоса. Их слишком много. Разные, громкие и пронзительно скрипящие, хриплые, они окружают со всех сторон, бьются об голову парня, будто бы хотят разбить череп. Попасть внутрь. Дрожащими пальцами Паркер сжимает виски, но это не помогает. Они не уходят. Такое чувство, будто бы все мертвые на этом кладбище ожили и могут кричать только лишь в его голове. Одна мысль, даже инстинкт — бежать. Парень подрывается и на негнущихся ногах начинает бежать куда-то. Слышит оклики — среди них голос Баки — но он не может остаться. Просто не может. Под ногами мелькает серая трава, тропы его до боли знакомого поселения, но голоса в голове не замолкают. Они громче, ярче и острее чем тот зов, что он слышал на протяжении последних трёх лет.No longer the lost No longer the same
«Питер…» «Это ты виноват, ты!» «Никчемный мальчишка…» Ноги подкашиваются, парень чуть не падает, но продолжает бежать. По склону, вперёд, туда, где раньше жил. «Ты не убежишь от этого!» «Все ещё думаешь, что ты в порядке?» «Уезжай»And I can see you starting to break I'll keep you alive
Трава цепляет ноги. Питер продолжает движение, лишь краем глаза замечая, что бежит мимо их с Мэй дома. И дальше, туда, куда зарекся возвращаться. В лес. «Сколько ещё смертей нужно, чтобы ты понял, как бесполезен?» «Мальчишка…»If you show me the way
Лес встречает привычно. Прохладой и тишиной, но в голове слишком громко. Их слишком много. Дыхание сбито и он едва не валится с ног. «Ты все же вернулся…» «Твои слова ничего не стоят…» «Уезжай!» «Пришёл поплакаться на его могиле?» Бам.Forever — and ever the scars will remain
Лишь парочка чертовых слов, одно упоминание, и Паркер замирает. Вдыхает глубоко так, и кричит на всю глотку, падая на колени: — Заткнитесь! Заткнитесь все! — горло саднит — слишком громко. Но недостаточно. — Этого нет. Вы все в моей голове, вас нет! Заткнитесь! Блять! Все! Тишина. Вмиг все голоса умолкли и Питеру даже стало больно от пустоты в его голове. Слишком больно, будто бы виски начали сдавливать или же его резко опустило на несколько километров вниз под глубь воды. Сдавленно дыша, парень пытался отползти, сделать хоть что-то, но сознание угасало. Из последних сил парень хватался за крупицы осознанности, мечась по холодной траве. Вдруг он снова услышал голос. В голове, тот самый, который был с ним на протяжении последних лет, привычный такой. Сильно отличающийся от всего этого безумия на кладбище. «Питер…» Мурашки прошли по телу парня. Он был четче, в разы живее. Будто бы кто-то реально звал его, но вот вокруг было пусто. Он повторился снова. «Питер-р-р…» Хриплый, тягучий, он казался таким знакомым, что волосы на затылке Паркера встали дыбом. Парень чувствовал, что сопротивляется ему, но не мог делать это так сильно. «Позволь мне…» Он не казался угрожающим, но от отчаяния в голосе по телу проходила дрожь. «Позволь показать тебе… прошу…» Ещё никто и никогда не обращался к Питеру с такой мольбой. Было страшно, очень даже, но одновременно и маняще своей неизвестностью. — Нет… Нет-нет-нет… я не могу! — шептал парень, пытаясь избавится от этого ощущения присутствия в своей голове. Буквально внутри себя.I'm falling apart
«Прошу, впусти меня, Питер-р-р…» Тихий вскрик потонул где-то внутри. Голос обрёл краски, стал реальнее. И был он до боли знакомым… Но стоило парню на секунду ослабить контроль, как перед глазами потемнело и он провалился в вязкую липкую темноту.Leave me here forever in the dark
*** «Проснись!» Питер открыл глаза. Щека горела будто бы от пощечины. Во рту пересохло, и все тело ощущалось слишком тяжелым. Парень коснулся ладонью щеки, кожа была горячей, но вокруг было тихо — кто же мог его ударить? Заставить себя встать было тяжело. Помещение, в котором он находился, было темным и затхлым. Перед собой он увидел лишь большой компьютер в спящем режиме. Пароля на нем не было, поэтому Паркер включил его сразу на какой-то закладке в браузере. В поисковой строке написаны два имени: «Говард и Мария Старк» — Родители Тони… Запрос выдал лишь с десяток результатов. Питер кликнул на первый, увидел рисованные портреты мужчины и женщины. Красивые, хоть и в глазах Говарда залегла строгость. Помимо общей информации и пары тройки подобий в фотографии, не было ничего. И все упоминания о паре заканчивались 1868 годом. Насколько парень помнил, Ванда заколдовала Тони около 1830х годов. Третий сайт, пятый, десятый — тоже самое. Это насторожило парня, ведь после 1868 все упоминания о паре будто бы обрывались, хоть и говорили о них ещё долго после смерти Старков. В голове крутилась мысль, но Питер никак не мог за неё ухватиться. «Вспомни!» Голос в голове ощутился очередной пощечиной, и даже кожа горела вполне себе реально. — Вспомнить… что я должен вспомнить? Он снова подошёл к компьютеру. Тот явно не был обычным, так как в привычной для Питера Всемирной сети упоминаний Старков не было вообще. Закусив губу, парень ввёл следующий запрос: «Когда сгорел замок Старков?» Браузер грузил несколько минут, после чего перед глазами появились картинки: охотники, горящий замок и израненный, весь в крови Тони. Сдерживая рвотные позывы от нахлынувших эмоций, парень пролистал ниже и увидел дату: 1868. Это заставило Питера отшатнуться. Картинка в его голове сложилась. — В том пожаре сгорели вещи родителей Энтони. Все, что от них осталось… — голос дрожал, пока осознание медленно накатывало на парня. — Все… черт! Как только исчезли вещи, что хранили память о них, исчезли и сами воспоминания! Говард и Мария буквально стёрлись с истории…Daylight dies Blackout the sky
Голова немного кружилась и парень отошёл от стола. Казалось, что он все равно упускал какую-то важную деталь, и от этого виски сдавливало противной болью. Внезапно где-то позади загорелся свет. Питер вздрогнул, но любопытство пересилило — он пошёл туда. Это… это мастерская. Мастерская Тони. — Н-но… как? Как это возможно?! Сил удивляться больше не было. Парень прошёл внутрь и замер, ведь увидел себя и… Тони. Себя и чертового живого Тони! Рваный всхлип сорвался с его губ и Питер хотел было броситься на шею к мужчине, как резко замер. Это… он помнил это. Помнил этот день. Когда пришёл в мастерскую Энтони и тот устроил ему первую экскурсию. Знакомил с Пятницей и со всеми своими изобретениями. Да черт, он спустя три года помнит свой восторг, который испытывал тогда. И сейчас… он слышит разговор. Их разговор о Ванде, о том, что она стёрла Тони из памяти всех, кто знал о нем. * — Н-но… Мистер Старк, как? Как это вообще возможно? Она что, просто взяла и стёрла память всем нескольким миллиардам людей? — Почти, пацан. Тогда всё было гораздо проще. Уничтожить все письменные свидетельства моих изобретений не составило ей особого труда. Я буквально видел, как они сгорают… — Мистер Старк… — …как чернила с моим именем пропадают, растворяются, как моё лицо исчезает с фотографий и картин… да чёрт, все воспоминания обо мне превращаются в ебаный прах! — мужчина сжал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы снова не снести что-то со стола. — Она уничтожила всё… всё до последней буквы… — …люди… Все люди, которые знали меня, они забыли, понимаешь? — Энтони впился пальцами в поверхность стола так, что они побелели, а взгляд стал мутным, что вызвало мурашки страха по спине Питера. — Она стёрла меня из их воспоминаний, стёрла все мысли обо мне, все чувства ко мне… Она… она убила всё! Да чёрт, она убила меня! — не сдержавшись, мужчина ударил кулаком по деревянной поверхности, издав хриплый р-ы-к, разбивая её на мелкие щепки. Белая поверхность стола окрашивается в красный. — Мистер Старк! Пожалуйста… — Они все забыли, понимаешь? Все! Я смотрел в их лица… А они просто не видели меня… Говорил, кто я, а они не верили… — судорожный вдох, выдох. Ещё один. — Они говорили, что я сошел с ума! — Зато я верю вам, Мистер Старк! — так же в тон зверю, громко, надрывно, вцепившись своими дрожащими пальцами в такие сильные, но такие трясущиеся плечи мужчины. Так близко-близко. — Я верю… Тони. И я не забуду. * Как только Питер договорил эти последние слова, картинка с мастерской растаяла прямо на глазах. «Ты обещал помнить!» Снова как пощёчина. Питер отшатнулся, а перед глазами потемнело. Он упал на колени и сжал голову руками, но легче не становилось. Он должен был что-то вспомнить, что-то важное, но не мог. Никак не мог!Does anyone care? Is anybody there?
— Пожалуйста… я не могу, помоги мне! Дышать становилось тяжелее, сердце билось как бешеное, пока парень забился в угол и до боли сдавливал голову. «Помни!» Он обещал помнить Тони, всегда помнить. Три года назад у могилы он также обещал жить за него, не забывать. Но он забывает… Медленно воспоминания начинают стираться, картинки в голове блекнуть, а голос… утихать. — Черт, голос! Хотелось ударить себя по голове, или же просто приложиться лбом об стену. Неужели… неужели все это время это было не просто плодом его воспалённого воображения? Мог ли этот зов быть как-то связан с Тони? И поэтому он, с течением времени становился все тише и призрачнее, ведь он, Питер, начал забывать. А когда они с Баки целовались, то и вообще замолкал. — Но что ты хочешь сказать мне сейчас?! Помоги мне, пожалуйста, Тони! — взмолил парень, задыхаясь от очередного приступа паники. Резкий шум ударил по ушам. Стены с ужасным хрустом начали ломаться. Одна, прямо перед Питером, начала падать так быстро, что парень едва успел зажмуриться, но… удара не последовало. Когда он открыл глаза, то снова увидел Тони. Тот стоял у окна в своей спальне и задумчиво смотрел на лес. Питер услышал разговор: — Мистер Старк, вы уверены, что хотите отдать цветок Питеру? Это может убить вас. ПЯТНИЦА. Интуитивно Питер понял, что речь идёт о том дне, когда Тони отпустил его из замка. Позволил вернуться к тете и забрать цветок. — А разве я смогу жить без него? — спросил мужчина у своего ИскИна. — Он уйдёт и унесёт с собой часть вашего сердца. — Мое сердце и так всецело принадлежит ему.Take this life Empty inside
Ох… Питеру снова захотелось приложиться головой об стену. Как же сильно он ненавидел себя в тот момент! Он так позорно трусливо ушёл, забрал с собой цветок, даже не подозревая, что он медленно убивает мужчину этим. — Прости меня, Тони… я так виноват… Одинокая слеза скатилась по щеке парня, после чего картинка спальни Энтони растаяла снова. И осталась лишь тишина. Не было даже голоса. Казалось, будто бы Паркеру даны все пазлы, но он никак не может сложить общую картинку. Смотрит на них, но не видит. Слушает, но не слышит. Безысходность душила, а тьма давила так сильно, что хотелось спрятаться, прикрыв голову руками. Голова болела от того, как усиленно парень пытался додуматься до ответа. — Ну же… черт, что я должен помнить… давай, Паркер?! Рыкнув, Питер начал перечислять вслух все, что только что увидел. — Родители Тони… забвение… мое обещание помнить… отданный цветок, Ванда… Черт! Вскрикнув, парень поднялся на ноги, возбужденный своей догадкой. Ведьма! Вот он, тот самый недостающий пазл. И в подтверждение этого картинка перед глазами начала меняться снова — перед глазами предстал дом Ванды. Питер застыл, наблюдая за собой, сидящим за столом и за самой ведьмой. Он помнил это, помнил, как они говорили о Тони, о звере, но вот самого разговора не слышал. «Вспомни!» Снова как удар. Парень понял, что в этот раз должен вспоминать разговор самостоятельно. — Так… мне явно нужна какая-то часть разговора… Стараясь следовать нити, которую оставили прошлые видения, парень представил в своей голове цветок. Ярко, во всех красках. И как только он это сделал, сразу вспомнились слова девушки. О том, что душа Тони и цветок связаны. Каждый цветок — часть сердца мужчины. И если он потеряет семь цветков, то умрет. А после вспомнил, что Ванда отвела Старку на наказание ровно 200 лет. И если за них никто его не полюбит, то мужчина умрет, даже не зависимо от цветка. Голова кружилась. Мысли цеплялись одна за другую, пока парень кусал дрожащие губы. Казалось, сердце — его сердце — остановилось на пару мгновений, когда до него наконец дошло. — Тони потерял шесть цветков. Не семь, а шесть! — выкрикнул парень в пустоту, еле справляясь с дыханием. — Цветы не убили его, и двести лет ещё не прошло… значит убить Мистера Старка могла только нелюбовь… На секунду парень поражённо замолчал — он ведь любил его, Тони. Любил, и осознал это ещё раньше, чем произошла битва. Питер полюбил Тони до того, как мужчина сделал тот роковой щелчок. Но могло ли это значить… — Что Тони жив?! Пришлось сесть, чтобы не упасть. Нет, не стоит об этом думать, не стоит давать себе ложных надежд. Он же сам видел, как мужчину завалило плитами! Вряд ли после такого можно выжить… Но, с другой стороны, факт остаётся фактом! Остался ещё один цветок, да и эти голоса в голове… Не может же это все быть просто так?! — Так, нужно думать логически, — Питер начал рассуждать вслух, чтобы банально не сойти с ума. — Я сам видел взрыв. Огонь, падающие плиты замка. Но после этого я не видел ничего. Лишь Баки сказал мне, что от Тони осталась рука. Это значит… что самого тела обнаружено не было! И в той коробке… возможно, там и не было праха Тони? Питер шептал в пустоту, а сам еле сдерживал подступающие слёзы. Надежда. Черт, какое же это ужасное чувство! Оно выедает тебя изнутри, переворачивает все твои внутренние органы, поднимает тебя ввысь — а потом ты падаешь. Снова падаешь, но на этот раз окончательно разбиваясь.I'm already dead I'll rise to fall again
— Как это возможно? Как. Это. Возможно… — как в бреду, Паркер повторял это слова. Пока перед глазами не начали снова мелькать образы из видений. «Родители Тони… забвение… мое обещание помнить… отданный цветок, Ванда…» — Память… память… при чем тут память? «Помни, Питер…» — снова заставив вздрогнуть. Паркер прикрыл глаза. Забвение. Не просто так же он видел то видение про Говарда и Марию. Когда исчезли упоминания про них, они стёрлись. Поддались забвению… а Тони… — Черт! Он же говорил мне, что Ванда наложила на него проклятие забвения! Что стёрла его со страниц истории и памяти всех знакомых. И получается, что… он остался только в моей памяти! — парень снова встал на ноги, мечась по комнате. Он буквально на языке чувствовал разгадку этого квеста… — Я стал тем же, что и вещи его родителей. Последним связующим звеном между Мистером Старком и вселенной! Ох ты ж черт! Если его забуду и я, то он исчезнет. Насовсем! А это значит… «Я жив пока ты меня помнишь, Питер…» *** Холодный ветер заставил поежиться. Питер медленно открыл глаза, проморгался, но картинка перед его глазами была размытой. Тело ощущалось ватным, а виски давило. Кряхтя, парень приподнялся на локтях в попытке осмотреться, но вокруг было темно. «Стоп… темно?» Подорвавшись, Паркер стал растерянно озираться по сторонам. Он точно помнил, что сбежал с похорон в обеденное время, и было ещё светло. А сейчас стояла глубокая ночь, да и холоднее было в разы. Оглядевшись, парень увидел лишь смятую траву и толстые стволы деревьев. Лес. Он все ещё был в этом чертовом лесу и, видимо, провалялся в отключке несколько — много — часов. И все, что он видел — было лишь сном. — Отлично, Паркер, просто отлично! Желудок забурчал от голода, а голова все так же болела. Опираясь на стволы деревьев, парень пошёл вперёд, туда, где предполагаемо был выход из леса. Но стоило ему выйти на более открытую местность, как Питер замер, пораженно смотря на небо. Полнолуние. На небе светила гребаная полная луна! Секунда — и парень начал смеяться. Заливисто так, громко, содрогаясь всем телом. — Нет, этого просто не может быть! Это не может быть чертовым совпадением. Нет!God help me I've come undone Out of the light of the sun
Содрогаясь от смеха, Питер оперся на ближайшее дерево. Его тетя умерла в полнолуние. Точнее, за день за него, но хоронят сегодня. И он снова в этом гребенном лесу. В полночь. Дураком Паркер отнюдь не был. Он понял все. Понял прекрасно. Поэтому парень развернулся и пошёл в глубь леса. Туда, где кому-то очень надо, чтобы он был. В темноте идти было тяжело. Привычно, вроде бы, но менее сложно выискивать путь среди сотни одинаковых деревьев от этого не было. Питер просто шёл, отодвигая руками спутанные щупальца веток и старательно огибая овраги. Дорогу он так и не запомнил — хотя, скорее всего, это и невозможно. Этот лес не хочет создавать себе постоянных посетителей, ему и одному вполне хорошо. В голове парень держал все то, что видел в тех видениях, пока валялся без сознания. Но они имели свойство снов — улетучиваться, как только ты просыпаешься. Поэтому Питер старательно пытался не упустить ничего, ведь знал — что идёт не просто так. Ноги уже устали от длительной нагрузки, но Паркер продолжал идти вперёд. Он просто знал, что в этот раз его прогулка будет иметь более серьезные последствия. Что-то внутри подсказывало, что она может стать последней в его жизни. Но несмотря на это он продолжал идти вперёд — из последних сил — сбивая ноги в кровь.God help me I've come undone Out of the light of the sun
И вот она. Поляна. С губ парня сорвался тихий смешок. Казалось, он истощён настолько сильно, что еле шевелит губами. Густая трава плющом оплетает ноги. С усилием Питер пробрался вглубь поляны и замер — вот он, цветок. Сияет красноватым свечением, переливается в росе и мягко освещает пространство вокруг. У Паркера перехватило дыхание — неужели, все это время это хрупкое убийственное чудо было здесь? Расцветало каждое полнолуние, а он даже не задумывался об этом! Не видел возможности исправить все… Не дыша, парень упал на колени рядом с цветком. Он помнил, что было под ним. Плотный слой грунта хранил под собой самого дорогого ему человека. Тони. Можно сказать, этот цветок рос с его плоти и крови. Глаза Питера защипало. Дрожащей рукой он потянулся к цветку, чтобы сорвать, но резко зажмурился от тягучей боли в висках. Сжав руками виски, Питер тихо проскулил. На секунду боль пропала — но снова появился голос. Но на этот раз — женский. «Привет, ребёнок. Скучал?» По телу прошлась неконтролируемая дрожь. Одно дело этот привычный зов, который парень слышал так долго, но другое — это. Голос той, которую он так и не смог понять. И которую из-за этого стоит остерегаться. — В-Ванда? Это ты? — дрожащим голосом прошептал Питер. «Помнишь, значит. Это льстит. Что ты тут делаешь, Питер?» — Я… я приехал на похороны… «Нет, — перебил голос. — Что ты делаешь на поляне?» Паркер растерялся. Он не знал, стоит ли говорить ведьме то, что он задумал? Можно ли ей доверять? Но, вспомнив, что Ванда уже помогала ему, парень решился рассказать. — Я… подумал, что смогу исправить все… Внезапно искра страха промелькнула где-то внутри. А что, если он ошибся? И эти видения просто были бредом на фоне расстройства из-за смерти родного человека? Поэтому парень замолчал и растерянно опустил руки. «Ты хочешь воскресить Тони, я правильно понимаю?» — Ну… можно и так сказать. Просто я подумал, что раз цветок исполняет желания, а Тони чисто теоретически должен быть жив, так как это его последний цветок, но он уже любим мной… То, возможно, получится?Give me a sign There's something buried in the words
«Меня радует, что за эти годы ты не растерял свой оптимизм, парень. И во многом ты прав, да. Но разве ты не знаешь, что подобные вещи, как цветок, не всесильны. Они не могут сделать три вещи: убить; заставить кого-то любить; и, конечно же, воскресить» Почва под ногами парня пошатнулась. Внутри снова стало пусто так и больно, что он еле смог втянуть в себя воздух. Неужели… он просчитался? Подумал, что все может быть хорошо, но это не так. Он… он снова проебал все, что мог? — Н-но… неужели это все зря? Эти все годы, эта боль, эта чертова надежда? «Нет, малыш. Не зря. Есть способ, который может помочь тебе. Но он из разряда отчаянных» — Что… что нужно делать? — тон парня стал низким, решительным. «Помнишь, я спросила у тебя, на что ты готов, чтобы спасти тетю. Я повторюсь. На что ты готов, только теперь ради Тони?» — На все. — не задумываясь, ответил Питер, стиснув зубы. На все, он был уверен в этом как никогда. «Даже отдать ему свою жизнь?» — Ч-что? «Помнишь, ты хотел, чтобы я поменяла вас местами. Так вот, я согласна поменять вас. Цветок не может даровать жизнь. А вот обменять — может. Энтони Эдвард Старк будет жить, если ты отдашь за него свою жизнь. Ты согласен на это?» Питер молча открыл рот и так же молча закрыл его. Внутри что-то упало, умерло снова, хотя, казалось, там уже и так нет ничего живого. Неужели… вся его жизнь… так? Неужели это конец? Единственный выход? Паркер задумался. Собственно, а был ли он жив сейчас? Да, он старательно делал вид, что все хорошо, но все это ради Тони. Да и что осталось у самого Питера? Никого. Последний родственник умер вчера. Нет ничего. Никого. Только Баки, но он… он понял бы. И сделал так же бы, если мог.Give me a sign Your tears are adding to the flood
— Я согласен. Что нужно делать? «Все просто, малыш. Срываешь цветок, потом достаёшь ножик, который у тебя всегда в заднем кармане и подносишь к горлу. Проводишь по коже и капаешь кровью на цветок. Загадываешь желание. Умираешь, а Тони оживает. Все просто, Питер» Руки немного задрожали, как и все тело. Да, все просто. Провести лезвием по коже — и все кончено. Так просто… Рука потянулась к заднему карману и достала складной ножик. Тот самый, который ему подарил дядя Бен. Паркер сглотнул и покрутил в руках лезвие. — Вот и все, Питер. Пора заканчивать это все. Страшно не было, нет, но глаза почему-то все равно защипало. Он не хотел плакать, не после всего, что перенёс. Единственное, чего хотелось, это просто обнять Тони. Прижаться к его груди, крепко так, и вдохнуть родной запах. В последний раз посмотреть в светящиеся мёдом глаза и просто коснуться сладких губ. После этого и умирать было бы не страшно. — Давай же, Паркер. Это единственное, что ты можешь сделать для него. В лезвии переливается горящий огнём цветок. Питер облизывает пересохшие губы, касается свободной рукой стебля цветка и резко срывает его. Жмурится от яркой вспышки света папоротника и прижимает его к лицу, вдыхая тонкий аромат. Последнее, что он ощутит. Касается губами нежного лепестка и тихо шепчет: — Я так хочу, чтобы Тони был жив. Так люблю его… пожалуйста. Он все, что мне нужно.Just give me a sign! there's something buried in the words
Алое свечение цветка тускнеет и Питер понимает, что пора. Сглатывает вязкую слюну, шепчет тихое: «Простите» и подносит лезвие к коже. Вздрагивает от холода металла, зажмуривается и ощутимо надавливает. Кусает губу от вспышки боли и чувствует, что тонкая струя чего-то тёплого начинает стекать по шее, пачкая белоснежную рубашку. Густая алая капля касается цветка — вспышка красного света озаряет пространство. Паркер погружается в подобие транса. Картинка перед глазами расплывается, он буквально забывает, кто он и где, и лишь голос ведьмы остаётся четким. Парень словно кукла, и кукловод умело дергает за ниточки. «Давай, сделай это!» Питер считает про себя, чтобы надавить сильнее. «Раз…» «Два…» «Три…» Рука готова сделать этот последний рывок, как кто-то резко выбивает нож из его рук. Сбитый с толку парень тянется за орудием, слепо ведомый лишь словами Ванды, но кто-то сжимает его плечи, крепко и так, что он вздрагивает от холода, и произносит: — Питер! Очнись! Но парень не слышит. Он хочет закончить начатое. Шепчет что-то неразборчивое, не понимая, кто перед ним. Чьи руки на его плечах. Чьи глаза смотрят на него, почти что не веря увиденному. Паркер не видит, сколько боли в золотых глазах из-за того, что его мальчик его не узнает. В глазах Тони. Энтони Эдварда Старка.Give me a sign! Your tears are adding to the flood
— Мне нужно… нужно… — лепечет парень и слепо смотрит по сторонам. Нет, так не должно быть. Тони не будет терпеть это. Он вернёт своего мальчика, как он, Паркер, вернул его. Секунда — Энтони смотрит на своего малыша, которого не видел так долго — и мужчина притягивает сопротивляющегося парня к себе и целует. Держит крепко так, чтобы не вырвался, терпит рассеянные удары по плечам и просто впивается в самые любимые губы. Облизывает, не теряя времени и углубляет поцелуй, жадно, по звериному голодно исследуя рот Питера, вылизывая жаркий бархат, буквально испивает парня. Своего Питера. Отчаяние затапливает — не узнает, малыш его не узнаёт! — и Старк просто рычит. Прямо в губы, хрипло так, отчаянно, выражая всю боль и печаль от столь длительной разлуки. И это действует. Питер замирает, вздрагивает всем телом и буквально перестаёт дышать. Осознаёт, кто целует его с таким отчаянием и жадностью и просто прыгает на мужчину перед собой. Так, что заваливает его на влажную холодную траву. Нависает сверху и просто… смотрит. — Я умер? — шепчет отчаянно. — Нет, малыш, — отвечает его ожившее видение. Улыбается горько, но нежно, и кончиками пальцев касается щеки Питера. А Питер задыхается. Втягивает воздух через раз, дрожит всем телом и еле сдерживает подступающую истерику. — Нет… нет-нет-нет… Не может это быть правдой! — захлёбываются словами, шепчет, смотря лишь в эти чертовы омуты. — Это… ты же умер… умер… ты… — Питер, посмотри на меня, — произносит мужчина и кладёт свои тёплые ладони на щёки парня. — Я тут. С тобой. Я живой. — Н-но… как это возможно? Это… — голос предательских дрогнул, — это очередное видение, да? Иллюзия? — Конец всем иллюзиям, малыш… И в подтверждение своих слов, мужчина притягивает парня к себе и целует снова. На этот раз не так голодно и жадно, но чувственно. — Тони… — всхлипывает Паркер и отвечает. Целует так отчаянно, так чувственно, как только может. Дрожит всем телом, сильно, скулит в любимые губы и плачет. Плачет от счастья впервые за три чертовых года. Горячие капли текут по щекам, касаются губ, делая поцелуй соленым и терпким. Но это не важно, нет, ничего нахрен не важно, ведь Тони тут! Это не сон, не гребаное видение, он тут, тут… — Питер-р-р… — мужчина тоже задыхается, рычит, вылизывает самые сладкие — не важно, что солёные — губы и скользит руками по стройному телу. Сжимает талию парня, возможно до синяков, но просто не может отпустить. Руки Питера тоже жмут, давят по плечам, будто бы боясь, что Старк исчезнет. Снова исчезнет. И от этого плачет лишь сильнее, истеричнее, но пофиг, ведь рядом с Тони можно. С ним можно и слабым, и разбитым — любым, ведь он примет, поймёт и не осудит, ведь они — пара. И снова вместе… Когда воздуха настолько мало, что легкие горят, Паркер нехотя отстраняется и просто заглядывает в медовые глаза. Смотрит на лицо, красивое человеческое лицо. Такое, каким Питер видел его только в полнолуния. Без звериных черт, лишь глаза стали более печальными, и залегшие морщины чуть глубже. Опускает взгляд ниже и поражено замирает — вместо правой руки у Старка протез. Похожий на броню, золотисто-красный, исходит прямо от плеча. Одинокая слеза стекает по покрасневшей щеке — он понимает, что руку Тони все-таки потерял. Всхлипывает, морщит покрасневший нос и прижимается своим лбом ко лбу мужчины. — Я скучал, так скучал, Тони… — всхлипывает снова, еле сдерживая слезы. Наклоняется ближе и начинает покрывать смазанными, по детски искренними поцелуями все его лицо. Щеки, лоб, щетину, подбородок — просто не может остановится. Просто ему нужно чувствовать, что это реальность, что Тони правда тут, с ним — панически сильно нужно. — Я тоже скучал, малыш. Прости, что оставил тебя. Прости… — Старк тоже не верит. Не верит, что ощущает на себе вес этого тела, что может снова касаться его, целовать любимые губы. Смотреть на мальчика, который так повзрослел, которые уже и сам молодой мужчина, но такой красивый, что просто перехватывает дыхание. — Я требую ответов, Тони… — тихо прошептал парень. Сил не осталось, он выдохся — эмоционально и физически. Казалось, еще немного — и он потеряет сознание. А когда очнется, то ничего этого уже не будет. Втянув воздух, Паркер чуть спустился и положил голову на сильную грудь. Нашёл руку мужчины и переплел с ним пальцы — ещё один якорь, связь с реальностью. — Как… как это все возможно? Как ты появился тут… Расскажи мне, пожалуйста… Я должен знать, что я не сошёл с ума. — Хорошо, я расскажу. Но это будет сложно понять, малыш. Я постараюсь… — откашлявшись, мужчина начал рассказ: — После щелчка я действительно думал, что умер. Было так больно, будто бы все мое тело просто рассыпалось пеплом. Но, видимо, даже смерть не захотела принимать меня в свои объятия. Я не умер. Не знаю, сколько времени прошло, но я очнулся. Под обломками, не далеко от трупа Роджерса — ему повезло меньше. Я потерял руку, — мужчина демонстративно поднял протез и горько усмехнулся, — ну, думаю, ты понял. Только благодаря огню я не истёк кровью. Мне удалось выбраться, хоть отодвигая плиты я сломал ещё немало костей. Я шёл прочь просто на автопилоте, думая лишь о тебе. Хотел удостоверится, что ты в порядке — а потом можно было бы и умирать. Но лес казался бесконечным. Вскоре я упал и потерял сознание. Меня нашли. Я до сих пор не знаю, кто они. Возможно, такие же фанатики, как Роджерс, возможно просто ученые. Но они привезли меня в клинику. — К-куда? — Не поверишь — в эту больницу в поселении. Оказывается, в ней есть подземный уровень. Все эти годы я был там. Я был в коме, малыш… — Ох… — у Питера перехватило дыхание. Он думал, что Тони мёртв… а оказывается, он был жив. Все это время… и был так близко. — Я звал тебя, малыш, — заметив покрасневшие глаза парня, Старк продолжил: — Я пытался связаться с тобой, в подсознании, звал тебя, но ты не отвечал… Я просто хотел узнать, что ты жив и с тобой все хорошо. Но ты молчал… И это было самое ужасное. Нет, не просто быть замкнутым в своём теле — таким я был на протяжении последних 200 лет. Хуже всего было не знать о том, все ли с тобой в порядке.Just give me a sign There's something buried in the words
— Прости… прости меня, Тони. Я так виноват перед тобой… прости… — парень уткнулся носом в шею Энтони и зашептал: — Я думал, что схожу с ума, думал, что мне кажется… Я слышал твой зов, но просто не мог найти в себе силы, чтобы ответить. Я боялся. Прости меня, Тони, прошу… Я такой трус. — Ты не виноват, ребёнок. Ты услышал меня, и это главное. — Но слишком поздно… — Нет. Не поздно. В обратном случае, меня бы тут не было. Ты услышал меня… честно, я уже не надеялся, — мужчина снова улыбнулся, но в его глазах застыла грусть. — Я приехал на похороны. Мэй умерла… — пауза. Почувствовав, как Тони сжал его пальцы, парень нашел силы продолжить: — Здесь зов стал громче. Я услышал и… я не смог не поддаться. А потом я видел картинки — видения, воспоминания, видел тебя… и ты помог мне. Помог понять, что ещё не все кончено. — Я мог лишь послать тебе образы, Пит. Наша связь сильна, но даже я не мог заставить тебя вспомнить. Ты все понял сам, малыш. Сам пришёл сюда и спас нас. Ты гораздо сильнее, чем думаешь. — Н-но… как? — Я действительно не умер благодаря твоей любви. И памяти, малыш. И сейчас, когда ты снова был в поселении, я услышал ответный зов. Ты звал и я услышал. Это дало мне толчок, но мои раны были слишком глубоки. Но ты нашёл выход, Пит. Ты загадал желание, и цветок исцелил меня. Я пришёл в себя и поддался тяге своей пары — и вот я тут. Ведьма была права — оживить папоротник не может. Но вот исцелить раны смог. — Но… Ванда говорила, что ты мёртв. Почему… она соврала мне? — растерянно прошептал Питер. — Малыш, она женщина. Одинокая, обиженная на меня женщина. Она всегда знала, что я жив, я чувствовал это. Как и тебя, я ощущал волны магии, что исходили от неё. Она хотела моей смерти. Я бы умер без тебя, Питер. Если бы ты забыл про меня, я бы умер. Время шло и твоя память стиралась. Я не виню тебя, это было тебе не подвластно. Я не хотел, чтобы ты страдал, но она хотела… чтобы мы оба страдали. Это Ванда заставила тебя покинуть поселение. Чтобы наша связь ослабла и ты не исцелил меня. — Мне предложил уехать Баки… не она. — А ты не думал, что ведьма воздействовала и на него? Он не казался тебе странным тогда, потерянным? — после растерянного кивка парня, Старк продолжил: — Она заставила его уговорить тебя. И в том, что я умер, его убедила тоже она. Вас обоих убедила. Мир Питера пошатнулся. Он верил ей, так слепо верил, а, оказывается, все это время она водила его за нос. Скрывала, что самый любимый Паркеру человек жив! — И сейчас Ванда не хотела, чтобы ты возвращался. Но смерть предотвратить она не смогла. И тогда она решила убить тебя, чтобы ты не смог воскресить меня. Ты же… ты чуть не перерезал себе горло. Я так боялся не успеть, малыш…Give me a sign! Your tears are adding to the flood
Тони уткнулся в волосы Питера, вдыхая его запах. Так они пролежали какое-то время. После чего парень спросил: — Почему… так? Нож к горлу? — Я не уверен, но думаю, она хотела так забрать мои силы. Силы зверя. Мы с тобой связаны, а значит, часть моей силы перешла тебе, когда я очнулся. Если бы ты убил себя и залил своей кровью цветок — созданный ею — то эта часть силы перешла бы ей. И уже ничего нельзя было бы исправить. Никого из нас было бы не вернуть. Но ты пошёл против неё — загадал желание прежде чем порезать себя. И только благодаря этому я успел к тебе. Ты спас нас. Мой маленький герой… Паркер приподнялся и снова заглянул в лицо любимому мужчине. В глазах обоих стояли плохо скрываемые слёзы. Питер нежно коснулся губ мужчины своими. — Мы спасли друг друга… И теперь… ты останешься со мной? — Да малыш, я теперь человек, но во мне ещё есть отголоски сил зверя. Бессмертие не обещаю, но и седым проснусь еще не скоро. И когда мы вместе — мы будем сильнее. Мы сможем противостоять ведьме — и она больше никогда не заберётся в наши головы. Если, конечно, я нужен тебе таким… Мужчина приподнял протез и коснулся холодными металлическими пальцами щеки парня. Питер же перехватил руку, поднёс к губам и нежно поцеловал каждый палец. — Я люблю тебя любым, Тони. Люблю… — смущенно, ведь впервые говорит эти слова в лицо, но так искренне… — И я тебя люблю, ребёнок. Всем своим железным сердцем. Возражения Паркера на счёт сердца потонули в очередном поцелуе, чувственном и тягуче-сладком. Со вкусом любви и вновь обретенной надежды. Ощущаясь вновь бьющимися сердцами и тёплом в груди. А когда воздух закончился снова, парень тихо спросил: — И… что дальше? Что будем делать? — Я хочу показать тебе мир. А после ты поступишь в МИТ. Будешь студентом, а я… возможно, восстановлю часть своих изобретений, — улыбнулся мужчина. — А ещё, мы будем осторожны. И если бояться нам надоест, то мы найдём ее сами. Найдём Ванду. И больше она нам не помешает… — Звучит, как план, — Паркер облизнули искусанные в кровь губы. Возможно, впервые за всю жизнь, он был счастлив и свободен. И любим, конечно же. — Звучит, как жизнь. Настоящая жизнь, малыш… *** Капля крови так и застыла на цветке. Брошенный и уже не нужный, он лежал на сырой земле. Но свою роль он выполнил — и теперь у Ванды есть настоящая кровная связь с Питером. Так кто кого найдёт первым?Forever — and ever The scars will remain…
T h e e n d 27/06/19 — 14/06/20