BMTH - Sleepwalking Time stood still The way it did before It's like I'm sleepwalking Fell into another hole I got It's like I'm sleepwalking
Всю ночь Питер провел на холодном полу в библиотеке Старка. Парень так и не нашёл в себе сил даже чтобы сдвинуться с места, не то чтобы пойти к мужчине и извиниться. Во-первых, было банально страшно. Страшно, что Тони… «А что он, собственно говоря?» Паркер даже не знал, как мужчина на него отреагирует. Он мог зарычать, мог толкнуть и снова впечатать в стенку, мог накричать… Но хуже всего казалось то, что Старк мог просто проигнорировать его. Посмотреть на него безразличным взглядом своих глаз цвета отборного медового коньяка, который буквально искрился, если на него взглянуть, и… ничего. Подросток боялся увидеть безразличие и холод в этих глазах. Ведь с той самой первой встречи Питер запомнил эти два манящих глубоких омута, обрамлённые густыми длинными ресницами. Они будто бы отпечатались на веках подростка, не давая возможности забыть о себе ни на секунду. Парень видел многое: видел неподдельный интерес в глазах зверя при первой встрече; ярость, когда мужчина пронзал когтями нежную кожу у шеи подростка; лёгкое, едва ли различимое сожаление, когда тот осознал, что сделал; усмешку, когда Тони так открыто над ним насмехался. Но холодное, острое, леденящее душу безразличие — ни разу. И, черт, это реально пугало. Возможно, даже больше, чем вероятность физической расправы за свое поведение. — Да что же с тобой такое, Паркер? — фыркнул парень, злясь на самого себя, после чего запустил пальцы в свои спутанные волнистые кудри, сильно оттягивая их. — Почему тебя вообще заботит то, как отреагирует Старк? Но к сожалению, он сам не знал, как ответить на свой вопрос. Внутри, в груди, где-то там, под хлипкими сердечными клапанами заворочалось что-то ранее незнакомое подростку, живое, но бесконечно хрупкое. Поэтому Питер не хотел копаться в себе, щипцами вытягивая правду из своего помутневшего сознания. Ведь догадывался, что она, эта правда, вряд ли ему понравится. «Старк для меня ничего не значит. Мне нужно извиниться перед ним только для того, чтобы иметь шанс сбежать отсюда. Точно так же меня не заботит и то, что он может почувствовать. Что сделать или как посмотреть на меня. Мне это совершенно не важно, не важно…» — мысленно продолжал убеждать себя подросток, зажмурившись до разноцветных бликов перед глазами. «И даже то, что он кормил меня, что так своеобразно заботился обо мне… Даже то, как плясали искры дикой заинтересованности и плохо скрываемого восторга в его глазах, когда он увидел меня там, в лесу, да. Это ничего не значит. Не меняет ничего! Он никто для меня… Человек, что лишил меня свободы. Лишил нормальной жизни…» «Да ладно, а она была когда-нибудь нормальной?» — уедливо вставил внутренний голос. — Да заткнись ты! — шикнул парень самому себе и продолжил рассуждать вслух, будто бы это поможет ему сильнее поверить в свои слова. — Лишил жизни с Мэй и чуть не убил её… Фактически. Поэтому я должен его ненавидеть. И ненавижу… «А ты сам-то себе веришь?» — усмешка в голове парня показалась слишком чужой. Так почему же тогда чувство вины было таким сильным? Вернувшись в свою спальню, Питер обнаружил уже остывший завтрак. Аппетита не было от слова совсем, поэтому к порции фруктового смузи и вареному яйцу, которое парень не ел уже несколько недель, он не притронулся. Внутри все ещё бурлило какое-то странное чувство, от которого мутило не хуже, чем от еды. «Муки совести, Паркер?» — Да отстань ты… — Питер снова шикнул на себя, ведь все эти мысли ему не нравились да и смысла совершенно не имели. Чтобы отвлечься и хоть как-то прийти в себя, подросток решил пойти в душ. Скинув с себя одежду, Паркер залез в душевую кабину и по привычке потянулся к кранику… которого там не было. «Питер, не тупи» — Ээ… ПЯТНИЦА, включи, пожалуйста, воду… — хоть он и понимал, что разговаривает с ИскИном, говорить приказами парень себя заставить не мог. По телу подростка полились прохладные капли, путаясь в непослушных запутанных кудрях и стекая по нежной мраморной коже. Вода хорошо отрезвляла, вызывая пугливые мурашки по коже. Медленно успокаиваясь, Паркер помылся и завернулся в мягкое махровое полотенце. Голова была пустой, без лишних глупых мыслей, и парню это нравилось. Почувствовав себя достаточно сносно, он решил, что сейчас лучший момент, чтобы поговорить со зверем. Натянув чистую футболку, так любезно ранее предоставленную зверем, Питер вышел из комнаты. Он понятия не имел, где сейчас находится Старк. Одно радовало — выйти за территорию замка тот вряд ли сможет. Начать поиски подросток решил с главного зала. Там было очень темно: окна были плотно закрыты массивными бордовыми занавесками, а камин был потушен. Лишь едва различимое свечение тлеющих угольков не давало помещению погрузиться в кромешную тьму. Обойдя стол, кресла и диваны, Питер подтвердил свою догадку о том, что Старка тут нет. Шумно выдохнув, парень покинул комнату и направился в огромную гардеробную, которую обнаружил несколько дней назад. Помещение тоже было погружено в тёмноту, но шторы были задвинуты неплотно, пропуская несколько особенно любопытных солнечных лучей. На вид она тоже была пустой. «Ну не в шкафу же он сидит, верно?» Фыркнув, парень подошёл к огромному плетеному шкафу и отворил двери — внутри помимо множества вычурной одежды ничего не было. Разочарование начало медленно затапливать Питера, но сдаваться он не собирался. Коридор за коридором, но в замке было пусто. Спустя час хождения Паркеру начало казаться, что он заблудился в этом бесконечном водовороте комнат, коридоров и лестниц. Ноги неприятно зудели, голова ныла, но он не останавливался. Библиотека была пуста, хоть парень и не надеялся там найти Тони, но с каждой минутой ему становилось всё больше не по себе. Подросток нашел просторную кухню с современной кухонной утварью и большими панорамными окнами; рядом прилегающую небольшую отдельную столовую; комнату, в которой был, по-видимому, тренажерный зал (в котором из всех тренажеров Питер узнал лишь беговую дорожку — такими современными они казались) «Он тут явно тренируется впечатывать людей в стенку» — поддел внутренний голос. Дальше была вереница из различных комнат, больших и довольно маленьких, которые ничем особо не привлекли внимание подростка: они казались однообразными и посредственными, включая в себя лишь несколько базовых предметов мебели и вековые залежи пыли. Да и двери скрипели так сильно, что было ясно, что эти комнаты не были жилыми. — Питер, сейчас время обеда. Тебе стоит вернуться в комнату и поесть. Вздрогнув всем телом, Паркер чуть не свалился с лестницы, когда приятный металлический голос разрезал тишину, отскакивая от стен всего замка. — Черт, ПЯТНИЦА! — воскликнул парень, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Но предложение ИскИна решил тактично проигнорировать. Усталость заставляла тело тяжелеть всё сильнее, будто бы каждая клеточка наполнялась жидким свинцом, а желудок, уже снова привыкший к регулярному поступлению пищи, не переставал урчать. Когда солнце стало медленно крениться к горизонту, затапливая весь хвойный лес золотистой маслянистой гуашью, Питер начал всерьез думать, что заблудился. Все комнаты и коридоры были похожими друг на друга, поэтому мысль о хождении «по кругу» уже не казалась такой абсурдной. Да и сам замок казался каким-то… не таким. Хоть Паркер бывал до этого лишь в малой его части, но, всё же, помещение казалось каким-то более живым что ли. А сейчас было ощущение, что он в одиночку бродит по заброшенному старинному поместью. «Да уж, многие фильмы ужасов начинались примерно так же» Мысль о том, почему замок вдруг так преобразился в глазах пацана, прошла холодным потом по спине. Просто в нем больше не ощущалось Старка. Совсем.My secrets are burning a hole through my heart And my bones catch a fever
И от этого где-то там, под тесной клеткой из ребер стало тягуче пусто и темно. Будто бы измазали черными чернилами. «Ты просто привык, что он всегда рядом, всегда наблюдает за тобой. Заботи… пытается заботиться» И теперь тебе этого не хватает, да? «Придурок, ты же радоваться должен, что его нет!» Так почему тогда сердце ноет, будто бы лишилось чего-то важного?..When it cuts you up this deep It's hard to find a way to breathe
Парень окончательно понял, что потерялся, когда зашёл в тупик, чуть ли не врезаясь лбом в большой дубовый шкаф. Силы окончательно покинули Питера и он, тихо заскулив, сполз на пол, прижался спиной к прохладным доскам и закрыл глаза. Мысли в голове плыли, кружились в беспокойном танце и сталкивались между собой, и это бесило. Хотелось тишины, такой лёгкой и привычной. И хоть вокруг было тихо и пусто, отключить мысли казалось чем-то нереальным. Зевнув, Паркер устроил голову на своих коленях и сжал щиколотки руками. На холодном бетоне было прохладно, но подросток был слишком уставшим, чтобы обращать внимание на это. Стараясь ни о чем не думать, Питер уснул, не замечая, как медленно сползает вниз, сворачиваясь в беззащитный маленький клубочек***
Пробуждение было не из лучших. Тело затекло из-за лежания на холодном твердом бетоне, голова ныла, ибо выспаться в таком положении было сложно, а ноги подрагивали от холода. «Я умер?» Когда ему удалось проморгаться, Паркер понял, что вырубился там, возле шкафа. Липкое леденящее чувство, будто бы прочной паутиной оплело сердце, заставляя парня вздрогнуть. «А что ты, собственно, хотел, Паркер? Думал, что он снова возьмёт тебя под белы ручки и донесет в твоё мягкое ложе? Да?» Да, признаться честно, Питер, в глубине души, надеялся на это. Ведь, в прошлый раз, когда он вырубился в туалете на холодной плитке, Старк отнес его на кровать и даже! заботливо! укрыл одеялом. «Сам виноват. Перед тем разом ты его не посылал, придурок» Зажмурившись, парень жалобно простонал и ткнулся затылком в твёрдый шкаф. Осознание того, что он настолько обидел зверя уж точно никак воодушевления не придавало. То, что подростка это так заботило, тем более. Поднявшись и неловко пошатываясь, Паркер отрешённо уставился в пространство перед собой. Вокруг было тихо и пусто, угнетающе пусто. В глаза начали кидаться ранее незамеченные мелочи: искристая паутина на углах; холод, исходящий от шершавых толстых стен; звенящая, леденящая каждый миллиметр бледной кожи тишина. Пустота, будто бы и не было никакого зверя. Будто бы до жути пугающий, опасный до мурашек мужчина с острыми белыми клыками, длинными убийственными когтями, но прекрасными глазами цвета сладкой медовой пахлавы, светящейся искрами мягкого теплого солнца — был лишь выдумкой, пеленой помутневшего от боли и потерь сознания.Your eyes are swallowing me Mirrors start to whisper, shadows start to sing
И теперь Питер снова сам, один, среди голых холодных стен и пыльных равнодушных коридоров. — Мистер Старк, где же вы? — еле слышным шепотом, так отчаянно горько, на выдохе, горячим паром из заледеневших губ. С надеждой на ответ. Но в ответ была лишь тишина. Звенящая и пугающе чужая. Но резко в голове вспыхивает мысль, яркой искрой, горячей, обжигающей… «Черт, как же я раньше не додумался?» — Ээ… ПЯТНИЦА, ты тут? — Да, Питер, — ещё ни разу этот монотонный голос не радовал парня так сильно. — Где Мистер Старк? — на одном дыхании выпалил подросток, судорожно оглядываясь по сторонам. В ответ молчание. — ПЯТНИЦА? — уже тише, но все с такой же нескрываемой, чистой надеждой. — В доступе отказано. — Отказано? — одними губами, еле слышно, чувствуя, как внутри всё резко накрывает холодной лавиной, острой, обжигающей нежное, обнаженное тело. — Но п-почему? — В доступе отказано. — ПЯТНИЦА? — дрожащим голосом, растерянно, непонимающе… Тишина. — ПЯТНИЦА, ну пожалуйста! — надрывно, почти что криком мазнув по стенам и отлетая эхом полного пустого отчаяния, холодного, темного, липкого-липкого. — Мистер Старк запретил мне говорить тебе, где он находится, Питер. Причину он не объяснил. — Ну и ладно, сам найду… — дрожащим голосом, хриплым шепотом, будто бы ветер разносит эхо в огромном пустом помещении. Горячими капельками слёз на пушистых ресницах, полным отчаянием в груди, потухшим пустым взглядом по стенам. — Он бросил меня… просто бросил, — одними губами, тише шелеста ветра. «А что ты, собственно, хотел, Паркер? Ты сам виноват, ты сам его оттолкнул, обидел, бросил к ногам всю его заботу… Хоть и такую странную, неправильную, дикую. Но заботу…» Он ведь зверь, дикий зверь, который живёт один, в своеобразном заточении слишком долго. Без людей, сам. «А может быть, он просто не может, не умеет по-другому?» — Но, с другой стороны, даже это не даёт ему право лишать меня свободы… Так, всё, Питер, хватит оправдывать его. Тебя так просто не купить за заботу и трехразовое питание. Соберись! Но несмотря на эти слова, внутри горько-горько, на кончике языка и вплоть до желудка, под ребрами и в уголках глаз — будто бы проглотил горсть противных таблеток, а запить их нечем. Слёзы нежно, даже ласково гладят щеки, будто бы пытаясь дать хоть немного тепла через свой жар. Коридоры сменяются коридором, этаж этажом, пусто, холодно, непонятно. Солнце слепит в глаза, где нет штор, а потом комнаты накрывают своей холодной пеленой. Ноги гудят, мысли разбегаются, сталкиваются, но при этом улетают, исчезают так быстро, будто бы стая летучих мышей, когда в пещеру резко попадает луч света. Раз — и ничего не осталось. В голове пусто и темно. Как и в грудной клетке.My skin's smothering me Help me find a way to breathe
Неизвестно, сколько подросток пробродил в этот раз — но солнце уже стало верно кланяться земле игривым реверансом. Он так бы и шел дальше, если бы буквально носом не влетел в дверь: массивную дверь из белого дерева, что разительно отличалась от всех остальных в замке. Любопытство решило всё за Паркера ещё раньше, чем тот успел о чем-то подумать. Хрупкая, но ловкая ладошка скользнула по ручке, надавливая. На удивление, дверь поддалась и плавно открылась, тихо так, без привычного для этого замка скрипа. Затаив дыхание, парень сделал шаг вперёд и сразу же прикрыл за собой, будто бы опасаясь, что за ним кто-то бежал. Внутри было тихо и темно. Солнце уже почти полностью скрылось за линией горизонта, поэтому сразу же захотелось найти выключатель. Обшарив руками ближайшие стены, Питер ничего не нашел. Внутри уже медленно начало закипать недовольство, когда до него, наконец, дошло: — ПЯТНИЦА, свет. Через пару секунд помещение озарилось мягким приглушённым светом. Питер ахнул, рассматривая открывшуюся ему комнату. Она была выполнена в светлых тонах: белые, вместо привычно грязно-серых стены; светлые молочные занавески и огромный белый плазменный телевизор. Мебель была сделана из темного дерева, современная, явно дорогая, с острыми углами и точеными линиями. На полу — явно не бетонном — покрытом темным ламинатом возлежал пушистый белый ковер. Кровать была единственным ярким пятном — красная, с золотистыми подушками, большая, роскошная. А потолки были натяжными, тоже черными — точно зеркало. Выглядела комната очень современно, красиво, дорого, но не наляписто, имея строгие линии и оттеняясь огромным — почти на всю стену — окном. И черт, она очень подходила Тони. Забыв все страхи и рамки приличия, подросток прошел далее, обращая внимание на детали: зеркал в комнате не было, будто мужчина не хотел видеть свое отражение; везде было чисто, убрано, нигде не валялся мусор или же личные вещи; окна были закрыты, стоял спертый воздух, будто бы в помещении давно не проветривали. Комната была такой же холодной, пустой — все такой же не живой. Не было ощущения, что в нее каждую ночь возвращается кто-то, что кто-то проводит тут время, может даже не своевольно, а просто потому, что не хочет снова попадаться на глаза наглому мальчишке и пугать его. Разочарование щипало солёными каплями в уголках глаз. Даже сейчас, в его комнате, в месте, где Тони должен быть самим собой, открытым, честным, настоящим, от Старка нет совершенно ничего. Будто бы он так отчаянно заковался в броню, не желая позволить узнать о себе совершенно ничего.Time stood still the way it did before It's like I'm sleepwalking
Грустный и опустошенный, парень присел на коврик у кровати. Уставившись равнодушным взглядом на тумбу, Питер еле слышно шмыгнул носом. «А что, если?..» Не сдержавшись, Паркер резко открыл дверцу тумбы и увидел… целое ничего. Там было пусто, стерильно пусто. Последняя надежда с противным треском провалилась, ударяя по вискам. Точно так же, как и Питер сейчас яростно стукнул кулаком по ни в чем не повинному предмету мебели. Ударил и сразу же вздрогнул — в нижнем ящике тумбы отошло дно, открывая второе, ранее скрытое от посторонних глаз. — Ч-что… Серьезно? — воскликнул подросток, сразу же чуть ли не с головой врываясь в содержание ящика. Там было много чего: вырезки из старых пожелтевших газет, письма, чёрно-белые фотографии; какие-то обрывки документов, чертежи и даже пару рисунков. Выхватив одну из газет, Питер удивлённо захлопал глазами: на первой странице было черно-белое фото мужчины, молодого, с густой смоляной шевелюрой и озорными темными глазами. Он был очень красивый и… и очень сильно напоминал Тони. — Не может быть… — еле слышным шепотом. Но, может. Внизу, под фото, была подпись. «Энтони Эдвард Старк. 1826» — Ч-что? Да это не возможно! — перечитывая дату ещё и ещё раз, Питер был уверен, что это опечатка. — Да не может ему быть около 200 лет! Не может! Или… может? Задержав дыхание, Паркер достал все вырезки из газет, бегло пробегая по тексту каждой: «Энтони Эдвард Старк изобрел первый паровой двигатель!» «Энтони Эдвард Старк создал макет первого парохода!» «… и история создания электромотора. Наука или магия?» — Не может быть… — одними пересохшими от волнения губами. Потерянным взглядом по белым стенам комнаты. — Н-но… Как? Это… это же все создал не он! Нас же с пелёнок учили в школе, называли фамилии известных на весь мир изобретателей… Но… как, почему? Голова была уже готова взорваться от переполняющих вопросов и эмоций, и Питер хотел было уже сбежать оттуда, когда случайно мазнул взглядом по последней вырезке и вмиг забыл все, что было в его голове: «Тони Старк остался сиротой в столь раннем возрасте. Что случилось с его родителями и почему юноша утверждает, что это было преднамеренное убийство?» Весь воздух разом покинул легкие, когда парень стал скользить взглядом по строкам, задыхаясь. «Авария… следы насильственной смерти… гематомы по телу… подстроено… убийство… Тони» — Боже… Его родителей убили, а самого чуть не выставили сумасшедшим, когда Тони пытался доказать это… Боже… — Паркер и не заметил, как по щекам покатились слезы, такие удивительно холодные и горькие, пачкая губы своей болью. Ведь все больше и больше Питер понимал, что именно Старк чувствовал. Ведь парень тоже потерял родителей. И тоже был не до конца уверен, что это был простой несчастный случай. — Его хотели выставить сумасшедшим и прибрать к рукам компанию отца… И вместо того, чтобы нормально похоронить родителей и оправиться от горя, Мистер Старк отстаивал свое имя и пытался найти убийцу… Но тщетно. Ох… Зажмурившись, Питер заплакал, тихо так, но надрывно. Искренне… Вмиг ему стало очень жаль мужчину, он понял его чувства, понял, как тому было больно и одиноко. Ведь от него все отвернулись, бросили, оставили одного… У него не было даже тети Мэй, ох… Все были против мужчины, пытались отстранить от дел, лишить всего, не только наследства, но и честного имени… — Боже, Тони… как же ты справился с этим, как не потерял себя? Тебе же было так больно… я… я знаю это, понимаю… Впервые парень понял, что зверю было гораздо хуже, чем ему. У него не было никого, кто мог поддержать, помочь, та даже банально выслушать… Он был один со своей болью, одиночеством и непониманием. «Неудивительно, почему сейчас он такой скрытный и напускно жестокий… Это защитная реакция, маска, за которой прячется все ещё тот юный брошенный парень, который вмиг потерял все, что у него было. Может быть, его сердце на самом деле не такое черствое, как кажется?» Но, все же, мужчина не сдался, не отступил, а наоборот сделал то, что раньше не было не подвластно никому… «Но почему же тогда никто не помнит об этом, Почему не говорят? Последний раз посмотрев на вырезку, подросток обратил внимание на фото внизу страницы. Молодой Тони и, по видимому, его родители. Приятная светлая женщина и надменный на вид высокий мужчина. А посередине Тони, так искренне и счастливо улыбающийся… Так чисто и так светло, озаряя сиянием в душу. Но, как понял подросток, после смерти родителей юноша разучился показывать (или же испытывать) такие яркие и чистые эмоции. Ведь даже на тех фото под статьями с изобретениями тот выглядит фальшиво и неестественно. «Будто бы он все ещё живёт с этой болью…» Хотя, наверное, так и есть. «Хотел бы я увидеть его такую улыбку» От понимания того, что, возможно, мужчина настолько закрылся от этой режущей душу и горячее, живое ранее сердце, боли, стало слишком тяжело дышать, а в глазах защипало от соленой липкой влаги. Парень с самого детства был сострадательным… Но именно сейчас он будто бы снова на себе ощутил всю боль зверя. И эта боль пала тяжелой щепоткой соли на покрытое все ещё свежими, не зажившими до конца рубцами сердце ребенка. И полилась липкими горячими слезами из глаз.Fell into another hole again It's like I'm sleepwalking
Тихо, еле слышно всхлипывая, на дрожащих ногах подросток подполз к кровати и не задумываясь стянул с нее красное покрывало. Падая лицом в холодные мягкие подушки, лишь бы скрыть эти неконтролируемые потоки солёной горькой воды из глаз. Зарываясь носом глубже в приятную ткань, ткань, на которой спал сам зверь… Ткань, которая все ещё хранила его еле ощутимый запах. Терпкий, но до безумия приятный запах, так уверенно и необратимо забиваясь в ноздри, что хотелось так отчаянно им дышать-дышать-дышать… Дышать, сжимая руками скользкие простыни, вжимаясь ближе, жадно, сильно, ещё. Да хоть задохнуться, лишь бы заткнуть в сердце ту ноющую, зияющую дыру. Дыру, которая появилась, когда Тони так быстро исчез, оставил его одного, будто бы не было в замке до колких мурашек пугающего мужчины, но к которому так странно, так глупо и неправильно тянуло… «Так не должно быть, Питер» Но все мысли исчезали вместе с горячими каплями, падая на мягкую подушку и впитываясь в неё. Горько, холодно, пусто, одиноко… снова один. Снова его оставили одного. Даже зверь, который, по сути, сам же его и похитил… «Да разве можешь ты, Питер Паркер, быть нужен хоть кому-то в этом чертовом жестоком мире?» Ответ выжигался горячими слезами на веках и тихими, отчаянными всхлипами из пересохших покусанных губ.***
Утро встретило яркими лучами белого света по раздраженным слезами векам и все такой же чужой тишиной. Подросток не помнил, как и когда уснул. Опухшие болящие глаза и ноющая боль в висках доказывали, что где-то на рассвете. Просыпаться на кровати Старка было странно и… стыдно. Румянец сразу же залил бледные щеки, когда подросток понял, что Тони мог увидеть, как тот нагло перелопатил его личные вещи, умудрился полить его подушку солью да ещё и уснул на ней! А также лёгкое разочарование показывало в груди: «Он не пришел, не прогнал меня… Значит, его тут нет. Либо же ему всё равно» Что из этого хуже, парень не знал. Наспех заправив кровать и спрятав вещи обратно в тумбу, парень поспешил покинуть комнату. В замке было все так же тихо и пусто. Путаясь в коридорах и лестничных пролетах, Паркеру удалось выйти в главный зал только где-то через часа полтора. Было холодно, очень холодно и хотелось есть. Но парень понимал, что сейчас вряд ли сможет удержать еду в себе.I'm at the edge of the world! Where do I go from here, do I disappear?
Сил не было ни на что. На дрожащих ногах он подполз к пустующему камину и прижался спиной к черной от копоти стене. От холода уже поджимались пальцы на ногах, а губы то и дело облизывал суховатый язык. Рядом лежали крупные деревянные брусья. Решив, что умереть от переохлаждения будет слишком просто, парень взялся разжигать камин. Бревна были слишком тяжёлыми. Одно, самое маленькое, Питер оттащил в камин, а дальше было сложнее. — Черт, Паркер, соберись! — прошипел он сам себе, после чего крепко обхватил древесину руками. Прижав к груди и чуть ли не обнимая её, подросток сделал шаг к камину. Шаг и ещё шаг, после чего вспотевшие от нагрузки пальцы не выдерживают и брусок с гулким треском упал на пол. Питер вскрикнул и тоже упал на колени, сжав дрожащими руками своё тело. Но от этого действия сразу же жалобно всхлипнул от яркой вспышки боли — в нежной коже ладоней осталось множество жалящих заноз, а запястье уже успело окрасится ярким цветом гранатовых капель, стекая вниз и раздражая слизистую носа своим медным запахом. Слезы вновь неконтролируемым потоком хлынули с глаз, омывая бледные впалые щеки. Уже давно Питер не чувствовал себя таким ничтожно слабым и беспомощным. «Ты даже огонь развести не можешь… Какой с тебя толк?» — уедливо прошептал внутренний голос.Edge of the world! Should I sink or swim or simply disappear?
Руки неприятно щипало от многочисленных заноз, содранная кожа пекла и краснела, а кровь звонко так, оглушающе громко разбивалась бордовым каплями об твердый пол. Видимо, это стало для подростка последней каплей, так как он, резко зажмуриваясь и стирая соль с лица своими окровавленными ладонями, не выдерживает, выкрикнув: — Да сколько можно-то? — покрасневшими глазищами куда-то вверх, почти что к небу, будто бы выискивая что-то; голосом, полным боли и отчаяния. — Я знаю, что вы тут! Хватит прятаться! В ответ звенящая, леденящая душу тишина. — Вы здесь и вы все видите… Так сколько можно мучить меня? — выкриком, гулким эхом отбиваясь от толстых холодных стен. — Вы… Вы же рядом, я знаю… Пальцами по щекам, смахивая непослушные горячие слезы, горько так, оставляя кровавые полосы на мраморно-белой коже, больно. — Захотели наказать меня? У вас это получилось! — с раздражением в голосе, плохо скрывающим страх. — Я не должен был так говорить, признаю! Все так же тихо, так же пусто. Холодно. Кровавой медью из прокушенной губы. — Мистер Старк… Ну пожалуйста… — с придыханием, отчаянно, виновато и так искренне… — п-прошу… — А что тебя, собственно, не устраивает, Паркер? — после паузы, неожиданно, оглушающе громко. При этом так низко, хриплым, проникновенным голосом, заставляя мурашки табуном побежать по спине. — Ты же хотел, чтобы я отстал от тебя. Вначале так отчаянно рвался увидеть меня, дорвался — испугался, облил меня своим горючим страхом, сразу же сжался, спрятался, отвернулся. Видеть меня… меня, такого, больше не желал, — с едва различимой дрожью в голосе. — Я исполнил твои желания, пацан. — Н-но… но… — сказать было нечего, ибо Старк был прав по всем параметрам. Питер увидел его, а после шугался как от огня, даже из комнаты своей не выходил. Обидел, ранил… А ведь сам так отчаянно хотел увидеть… И не смог сдержать эмоции, оказался слабее. Не отвечая, лишь ещё сильнее опуская голову, позволяя горячей солёной воде смывать кровь с нежной кожи. — Ты хотел избавиться от меня, тебе это удалось… Ты меня боишься, сторонишься, избегаешь… А я, знаешь ли, не привык прятаться по углам в собственном доме! — Н-но… Да, я испугался! Но, а что я ещё должен был делать? Вы заперли меня тут, держите силой, не выпускаете… А я, между прочим, живой человек! — наконец поднял свои глаза, красные, сияющие своей болью так ярко-ярко, манящие нежной янтарной сладостью, просвечивая всю душу. — А после всего этого ещё и ваш… облик… Для меня это было слишком! — Я понимаю. Прости, пацан, но отпустить тебя я не могу, — с шумным выдохом, так устало, будто бы желая специально показаться более равнодушным. И еле слышно добавляя: — Да и не хочу, если честно… С тобой этот замок ожил. «Так же, как и я сам…» — звериная натура открывалась, не прячась, но Тони не позволил этим словам слететь с языка. — Но ч-что мы тогда будем делать? — смиренно, будто бы ребенок уже смирился с тем, что его держат в заточении. Либо же слишком устал спорить. — Ничего. Живи тут, будто бы меня и не было. Я тебя не потревожу больше… — негромко, бесцветно, будто бы мужчину заставляют это сказать. — Не переживай, ПЯТНИЦА позаботится о тебе. От услышанного Паркер даже плакать перестал. Слезы будто бы застыли в глазах, жёсткими кристаллами разъедая веки. Внутри тоже вмиг всё будто бы заледенело. «Не было… То есть как? Он собирается уйти?» — В-вы… вы собираетесь бросить меня? — тихо так, еле слышно, до дрожи пронимающе своим отчаянием и осязаемым страхом. Блеском солёной влаги в глазах, дрогнув на нескольких слогах, будто бы ломаясь. Тони опешил от этого вопроса. Он ожидал, что ребенок наоборот обрадуется, что это облегчит ему жизнь… А тут такой страх в глазах, такое отчаяние и плохо скрываемая мольба. «Да что с тобой не так, пацан?» — Разве ты не этого хотел? — Я… я… — снова Питер не знает ответа на вопрос. Тони был прав, парень не хотел быть в заточении, не хотел лишаться свободы. Но раз его точно не выпустят… Значит, он будет тут совершенно один? — Я не хочу остаться один… «Нет, пожалуйста, только не одиночество…»Your eyes are swallowing me Mirrors start to whisper, shadows start to sing
С момента смерти родителей Паркер боялся того, что будет терять людей и дальше. И это было правдой. Дядя Бэн, а потом и болезнь тети Мэй… Каждый день подросток проживал в страхе, что потеряет всех, снова останется один… Ненужный, брошенный и бесконечно беспомощный. Больше никто не будет заботиться, не будет интересоваться самочувствием, не будет ухаживать… Хоть даже так своеобразно… не будет заставлять есть… Не будет сверкать своими устрашающими, но такими манящими глазищами, не будет относить ночью в кровать, если ты снова уснёшь на полу в ванной… Ничего не будет. — Нет, пожалуйста… — жалким шепотом и тихим всхлипом, позволяя плотине из слез снова прорваться. Слезами размывая картинку перед собой, не замечая, каким взглядом на него смотрит зверь, стоя совсем рядом, позволяя темноте прятать его тело… Пораженный откровением мальчишки перед ним, удивлённым открытой слабостью, страхом… Хоть пацан многого не сказал, но в глазах было написано все и даже большее, открытая просьба, мольба: «Не оставляйте меня одного, пожалуйста…» Впервые возникло такое сильное желание просто обнять малыша, прижать к своему сильному телу, спрятать ото всех… Лишь бы ему больше не причиняли боль. «А ты сам-то многим лучше, Старк?» — Если хочешь, хочешь, чтобы я и дальше был рядом, то подойди ко мне… Сам, давай же, — сделав шаг вперёд, открывая свое тело слабому свету, а лицом оставаясь во тьме. — Перестань бояться… Я не сделаю тебе больно, я обещаю, Питер.My skin's smothering me Help me find a way to breathe!
Внутри подростка все смешалось, будто бы шумными яростными волнами разбиваясь об скалы, сильно, ярко, заливая все вокруг брызгами. Было страшно, хотелось развернуться и сбежать, скрыться в этих бесконечных лабиринтах коридоров и комнат, потеряться — лишь бы не думать о том, что делать. Он определенно все ещё боялся Старка — до дрожи по всему телу, до вставших дыбом волосков на руках. Все так же был зол на него, все равно ненавидел за лишение свободы и за то, что тот разлучил их с Мэй. Но при этом страх снова остаться полностью одному был ничуть не слабее. И Питер совершенно не знал, что ему делать… Ведь если он подойдёт — пойдет на уступки — то предаст самого себя. «Все ещё не известно, что зверю нужно от меня… Что он собирается со мной сделать» Но следом сразу же пришла другая мысль: «Если я не поддамся, то не узнаю ответы ни на один из своих вопросов… И полностью лишу себя хоть малейшего шанса сбежать отсюда» Сбежать хотелось больше всего. Поэтому, сдавшись, Паркер делает шаг вперёд. Шаг навстречу зверю. Тони не ожидал, что это заплаканное чудо на дрожащих ногах сделает шаг к нему. В его глазах плескался самый настоящий страх, блестя слезами по щекам, и малыш даже не пытался это скрыть… Но он шёл, шёл к Старку, не смотря ни на что.Wake up! Take my hand and give me a reason to start again
План сработал. Зверь не знал, как добиться расположения мальчишки. Если забота и постоянное присутствие рядом не помогли, то он поступил решительно наоборот. Исчез из жизни пацана, дал ему такую желанную свободу и стал просто ждать. Мучительно было наблюдать за тем, как Питер мучился, как страдал, искал его. Да и не планировал Старк пускать в свою комнату, чтобы подросток узнал о нём так много, но… Но черт, зверь и надеяться не смел, что это сработает. Расплачется в его комнате, заливая солёной водой фотографии… Проникнется настолько, не убежит, испугавшись, а заснет на его подушке… Будет дышать его запахом, так отчаянно цепляясь за простыни. Узнает часть истории Тони, откроет его боль… Что парень не обрадуется, не заживёт спокойно, как хотел, а наоборот ещё сильнее зажмется и станет захлебываться своим одиночеством и болью, начнет тонуть и идти ко дну… «Малыш, я не позволю тебе утонуть» Тем более после того, как ребенок сам сделал этот робкий и неуверенный шаг навстречу.Wake up! Pull me out and give me a reason to start again
Тони Старк протянул руку мальчишке, терпеливо ожидая. Тот подошёл, остановившись в паре шагов от зверя и поднял на него свои ореховые глазища, политые медовыми слезами. Робко протянул ладошку в ответ, явно забыв про занозы и тут же вздрогнул, почувствовав резкую вспышку боли. Посмотрев на свою руку, мальчишка испуганно сжал её в кулак и опустил вниз, от чего по бледной тонкой коже снова проступили капельки крови. Зверя он так и не коснулся. — Пойдем, горе ты моё, починим твои руки, — снисходительно улыбнувшись, предложил мужчина. — Н-не стоит, всё нормально… — тихим лепетом в ответ, не поднимая глаз. — Возражения не принимаются, — еле ощутимо мазнув рукой по плечу пацана, зверь подтолкнул его к выходу. Ощутимо вздрогнув всем телом от этого секундного касания, Питер послушно пошел за мужчиной, хоть внутренний голос и вопил о том, что стоит бежать оттуда нахрен. Но подросток слишком устал. Через пару минут (а может и часов, Паркер был не в состоянии сейчас отслеживать время) они зашли в огромное темное помещение. Свет включился автоматически, озаряя всё пространство… мастерской? Комната выглядела будто была целиком из металла: серые стены, железные стеллажи, доверху заполненные различными инструментами, полки, много полок, на которых стояло множество приборов, которые Питер видел впервые в своей жизни. У противоположной стены стоял большой стол, на котором располагался ультра навороченный компьютер с несколькими экранами, кучей проводов, но на удивление безумно тонкий, как тетрадь. Рот парня открывался все шире и шире, когда он увидел в воздухе, у потолка, большой голографический экран, и так же какие-то формулы, буквально висящие в воздухе. Голова закружилась от переизбытка эмоций, и он упал бы, если бы не вжался спиной в стену, чуть не завалив рядом стоящий стеллаж. — Тихо, тихо, малыш… Смотри аккуратно, а то ворона залетит, — усмехнувшись, по-доброму подколол мужчина и поставил перед ошеломлённый подростком стул. — Это… просто… к-как? — глаза подростка все ещё бегали по комнате, пытаясь впитать в себя все больше информации. Ведь ещё с самого детства Питер был неравнодушным к физике и даже ходил на кружок робототехники. Но такое он видел только в фильмах про будущее. — Нравится? Это часть моей мастерской… Подсобка, можно сказать, — довольный тем, что удалось заинтересовать пацана, Тони продолжил: — Если будешь себя хорошо вести, проведу тебе экскурс. «Если это только подсобка… То что тогда скрывается в главной комнате? Адронный коллайдер? Мост через вселенную? Поселение инопланетных цивилизаций?» — мысли разрывали и без того уставшую голову, но в ответ Паркер лишь просто кивнул и послушно сел на предоставленный стул. Осматриваясь, он не заметил, как мужчина ушел, вернулся уже с аптечкой и сел напротив. — Ну что, ребёнок, давай руки. — Я не ребёнок! — обиженно возразил парень, наконец переводя взгляд на зверя. Перевел и снова вздрогнул. Ибо это было, ну… как минимум странно — смотреть на Старка. Его тело выглядело как у обычного человека, довольно подтянутое и крепкое, — довольно горячее, — а вот лицо… Имея человеческие черты, оно все равно напоминало волчью морду, будто бы оборотень. Ранее подросток смотрел сериалы с подобными существами, но никогда и подумать не мог, что увидит своими глазами. Честно, лучше бы не видел… Ибо страх все ещё никуда не делся, клубами сизого дыма разлетаясь по грудной клетке, сдавливая её и мешая дышать. Эти острые черты, волосы, касающиеся щек, а самое главное — острые, сверкающие при свете клыки заставляли сердце в груди трепыхаться загнанной птицей. И лишь только глаза, чёртовы медовые омуты, светящиеся, будто бы от лучей горячего солнца на расплавленном золоте заставляли сердце биться как-то по-другому… Страху там места не было. Конечно же, от Тони не укрылось то, как пацан вздрогнул, и как сейчас не перестает дрожать, эдакий намокший испуганный воробушек. — Можешь не смотреть на меня, если так боишься, — спокойно, но выдавая свое волнение прикусанной губой и предательской дрожью в голосе. — Я… я… Дело не только в вашей… внешности, — наконец ребенок поднял на мужчину свои широко открытые глазища, на дне которых плескалось слишком много чувств, чтобы так легко считать. — Я просто… ну… Я с-совершенно не знаю вас. Не знаю ничего о вас… И это… пугает не меньше. — Ты прав, пацан, — несколько секунд зрительного контакта, не отрываясь, и мальчишку уже захотелось крепко так вжать в себя и не отпускать. Тони еле сдержался. — Я должен что-то рассказать о себе. Что ты хочешь узнать сейчас? — Я… ну… — Питер даже растерялся, не ожидая, что будет так просто. — Как вы стали, ну, таким? Это же не с рождения, верно? — Верно, малыш… — Старк попытался улыбнуться, но вышло слишком печально. — Я расскажу тебе, но для начала начнем спасать твои руки. Подавшись вперёд, мужчина самостоятельно взял в свою руку холодную ладошку ребенка, осторожно сжав. Тот вздрогнул, но отнюдь не от боли, растерянно заморгал, пробежавшись взглядом по лицу мужчины, а после по их соединённым рукам, и поспешил опустить взгляд. Когда Тони погладил нежную молочную кожу у запястья большим пальцем, то ему послышался сдавленный вздох. «Я готов поклясться, что щеки мальчишки порозовели… Боже, какое же он чудо» Касание прерывать не хотелось, наоборот, возникло желание поднести ладошки к губам и зацеловать их, заласкать, языком слизывая капли такой сладкой крови, что пахла так пряно-пряно, так желанно, но пугать пацана ещё сильнее было бы роковой ошибкой. Поэтому Старк достал пинцет и принялся осторожно вынимать занозы. Питер, казалось, даже не дышал, всё так же растерянно хлопая глазами, поэтому мужчина решил начать рассказ. — Ещё раз спрошу, ты уверен, что хочешь слушать мою историю, а, главное, услышать её? После торопливого кивка Энтони принялся говорить. О том, что был известен и популярен, что ни один приличный светский раут не проходил без его участия, что хозяева вечеров частенько пользовались Тони, чтобы повысить свой статус в лицах гостей; о том, как он прожигал жизнь, что все лица для него сливались в одну картинку, а вкус алкоголя затмевал вкус жизни. Паркер слушал, не отрываясь, даже не обращая внимания на манипуляции со своей рукой. А когда речь коснулась Наташи так вообще неосознанно подался ближе. Тони рассказал, как рыжая околдовала его в тот вечер, как потом скрывалась несколько месяцев, водила за нос. И как потом нашлась, — сама, — о их горячей ночи тоже упомянул. Также не скрывая того факта, что на утро уже забыл о прекрасной рыжей бестии. — Н-но… Я так понимаю, на этом все не закончилось? — робко спросил парень, впервые решившись что-то сказать. — Да, малыш… Это было только начало… — задумчиво смотря в одну точку, продолжил мужчина, плохо скрывая дрожь в голосе. Тогда Питеру впервые захотелось положить руку ему на плечо в знак поддержки, но он сдержался.Wake up! Take my hand and give me a reason to start again
— Через несколько месяцев она снова пришла ко мне. Всё такая обворожительная, сияющая, с длинными рыжими локонами и пронзительными зелёными глазищами. Вот только в более простой и свободной одежде. Как оказалось, она была беременна. От меня. — Оох… — только было протянул ошеломлённый подросток. — Я тоже был в шоке, малыш. И это мягко сказано. Конечно же, никаких детей я не хотел тогда, я был ещё слишком молод, а семейная жизнь помешала бы моим открытиям и разгульному образу жизни. Я не хотел отказываться от того, что делало меня мной. — Поэтому вы отказались от неё? — тихо-тихо, сам пугаясь своего вопроса. — Да… Я ведь даже и уверен не был, что это мой ребенок. Мало ли, с кем помимо меня она ещё могла быть… Тогда не было возможности проверить кто отец так просто, как сейчас. К сожалению… — Тони потёр пальцами переносицу, собираясь с мыслями. — Наташа ничего не просила, но я понимал, что она хочет признания. Чтобы я был с ней и признал ребенка. А я хотел свободы… Я предложил ей денег, достаточно на время беременности и роды в хороших условиях. Но она отказалась. Отказалась и ушла. Я думал, что больше ее не увижу… — Вы… Вы совсем её не любили? — Я не знаю, малыш… Не знаю… — всё так же пустым взглядом рассматривая стену, ответил Старк. — Она была очень красивая, яркая… Острая на язык, умная. С ней было бы интересно, не скучно. Возможно, мы смотрелись бы как идеальная пара, но… Но я не чувствовал к ней чего-то особенного, понимаешь? Мы могли быть хорошими друзьями, возможно даже любовниками… Но это не любовь… Я не чувствовал дрожь в кончиках пальцев, когда касался её, не думал о Наташе каждую секунду, когда она не была рядом, не хотел постоянно быть рядом, касаться, делать счастливой… Мои глаза не горели, когда я смотрел на неё. «Как горят, когда я смотрю на тебя, малыш…» — произнес внутренний зверь, заставляя самого Тони вздрогнуть. — Аа… — понимающе протянул мальчишка. — И чем это все закончилось? — Через 9 месяцев после нашей ночи ко мне пришла её сестра. Как я понял потом, она тоже была ведьмой, только гораздо сильнее Наташи… До сих пор, когда вспоминаю её, мне кажется, что её глаза светились красным пламенем… — зверь прикусил губу, заметно вздрогнув. — Она сказала мне, что Наташа умирает. Для потомственных ведьм, какими являлось их семейство, нельзя вынашивать детей без отца. Тогда ребенок забирает все силы, и мать умирает. — Ох… — Да… Конечно же, если бы Нат сказала мне об этом когда пришла в первый раз, я не отказался бы от них. Но она промолчала. — Она ум-мерла? — тихо-тихо, будто бы боясь спугнуть. — Да, малыш… Когда я приехал к ним, оказалось слишком поздно. Роды начались на неделю раньше и я… Мы не успели, — мужчина зажмурился и неосознанно сильно сжал рукой запястье пацана, но тот даже не пискнул. — А р-ребенок? — Наташа была недостаточно сильной. Ребенок выпил все её силы, но их оказалось недостаточно. Он родился мертвым… — на глазах Тони появились маленькие кристаллики слез, что поразило Питера не меньше, чем вся эта история… — Тони… — впервые называя по имени и еле ощутимо сжимая его руку. Так искренне, чувствуя всю боль мужчины. — У него были мои глаза, понимаешь?. — Старк поднял свои слезящиеся глаза на парня и они снова смотрели друг на друга, — Такие же, как у меня… — Тони… — сильнее сжимая ладонь. — Это был мой ребенок… Мой… а я… я так… я убил его… — Вы не виноваты… Вы же не знали, что так будет… — проходясь кончиками пальцев по запястью мужчины, но даже не осознавая своих действий. — Вы… — Но я мог узнать! — крикнул мужчина и второй, свободной рукой сбил со стола какую-то колбу, и она упала на пол, разбиваясь на маленькие осколки. Питер вздрогнул от этого действия всем телом и чуть ли не залез на стул с ногами, отдернув свою руку из лап зверя. Увидев, какую реакцию вызвало это у ребенка, Тони шумно вздохнул и прикрыл глаза на пару секунд, пытаясь вернуть себе самообладание. — Прости… Прости, Питер, я не хотел… — виноватым взглядом, полным боли и отчаяние… С застывшими слезами вековой давности. — Н-ничего… я все понимаю… — и Паркер не врал. Он действительно прочувствовал всю ту боль зверя, боль от потери самого важного… Когда одиночество накрывает снова… Потеря за потерей, оглушая сердце. — Ты самый чистый и невинный человек, которого я когда-либо встречал, Паркер… — еле слышно прошептал Тони, не разрывая зрительного контакта. Питер вздрогнул от этих слов и лишь неловко улыбнулся, пытаясь скрыть то, что его щеки приобрели оттенок спелой вишни. — После этого сестра Наташи взбесилась, ярость лилась с неё алыми волнами, заполняя всё вокруг, — продолжил Старк, видя в глазах мальчишки немой вопрос. — Она наложила на меня проклятье, навеки заперев в этом замке. За то, что я лишил её сестры, она лишила меня свободы и привычной внешности… Оставляя одиноким уродом гнить в этих стенах. Невесёлая улыбка коснулась губ Тони. Было видно, что ему все ещё чертовски больно говорить об этом. — Но вы же… Вы выходили… — Да, малыш, — снова глаза в глаза, не отрываясь. — Один раз в месяц, в полнолуние, когда цветет папоротник, я могу покинуть замок. Лишь до рассвета… Услышав эти слова, в голове Питера что-то щёлкнуло. Зверь на всю ночь уходит. А значит, что это для парня единственный шанс сбежать. Навсегда сбежать от Энтони Эдварда Старка.Wake up! Pull me out and give me a reason to start again