Серый Волк и Красная Шапочка

      Кажется, я влипла…       Стоило утром только распахнуть глаза, как подробности вчерашней ночи вылились на меня словно ушат ледяной воды. Похолодев от кончиков ног до макушки, я раз за разом прокручивала такие яркие и реалистичные детали своего сна, который, вопреки обыкновению, и не собирался стираться из памяти, и пыталась найти ответ…       Почему?       Точнее, нет, не так.       Когда?       Когда произошел тот переломный момент в моем сознании, что я начала грезить о своем преподавателе?       Он же старше меня!       «Ненамного…»       Он учитель!       «Ну и что? Ты давно уже совершеннолетняя…»       Я учиться должна!       «Одно другому не мешает…»       Так и не придя ни к какому решению, просто забралась под душ, пытаясь смыть яркие краски воспоминаний холодными струями проточной воды. Прикрыв глаза, медленно водила головой из стороны в сторону, подставляя лицо под плачущую горькими слезами душевую лейку.       Нет, все-таки очень холодно.       Добавив горячей воды, не смогла сдержать стона удовольствия. Кто там говорил, что надо просыпаться под холодным душем? Просыпаться надо так, чтобы тебе было комфортно! И мне сейчас очень, очень комфортно. Вода словно обнимала меня, лаская теплыми пальцами нежную кожу. Ласково щекоча грудь и талию, сбегала вниз по округлым бедрам, рождая в воспоминаниях совершенно иные прикосновения. Такие же теплые и такие же…       Громко чертыхнувшись, пулей вылетела из ванны и врезалась плечом в дверь, поскользнувшись мокрой ногой на кафеле. Блин, он меня теперь что, везде преследовать будет?       — Рит, Рита! У тебя все нормально? — Надюшка громко забарабанила в дверь, заставив подпрыгнуть от неожиданности.       — Да, все хорошо! Я просто поскользнулась, — судорожно натягивая халат, прокричала я, чтобы перебить шум льющейся воды. Закрутила вентиль и, намотав полотенце на волосы, открыла дверь, чтобы тут же угодить в плен внимательных глаз.       — Точно все хорошо?       Надя стояла, прислонившись плечом к стене, и внимательно сканировала мое лицо. Вопрос, что у меня сейчас на нем отражается? Я-то изо всех сил изображала беспечность и хладнокровие, но вот мимика могла и подвести.       — Конечно, Надюш. Просто потянулась за полотенцем, и нога поехала. Извини, что напугала.       — Ну, допустим, напугала ты меня еще ночью, когда стонать начала, — на моих щеках против воли расползался румянец стыда, — а сейчас меня просто чуть Кондратьев не обнял.       — Э… Кондратий, Надь, — тихо поправила девушку, старательно пряча глаза.       — Это у вас всех Кондратий, а у меня Кондратьев! Одногруппник мой, Пашка Кондратьев, вечно со спины, зараза такая, подкрадывается. Скоро заикой из-за него стану, наверное.       Выдохнув, Надежда взлохматила русую челку и потянувшись, оглушительно зевнула.       — Ладно, если все нормально, то давай собираться. Пары скоро, а еще и в желудок что-нибудь закинуть хотелось бы.       Мягко оттеснив меня от двери, Сомова ужом проскользнула в ванную комнату и закрыла за собой дверь, оставив меня в легком раздрае. Не люблю врать. Вот не люблю и все. Но и рассказать о том, что со мной творится на самом деле, не могу. Стыдно до безумия…       Прижала пальцы к вспыхнувшим щекам и с усилием помотала головой, прогоняя ночной дурман.       Так, Рита, соберись! Мало ли, что там тебе приснилось…       И только добравшись до института, я поняла, как же мне все-таки повезло. До следующего урока английского языка еще целых четыре дня, и за это время организм точно отойдет.       Должен отойти…       Обязан!!!       Потому как, стоило мне только бросить мимолетный взгляд на дверь аудитории, закрепленной за Волковым, как тело тут же покрылось мурашками, горло запершило и пересохло, а ноги сделались ватные и непослушные.       — Рит, с тобой все нормально? Ты чего бледная такая?       Машка мгновенно подхватила меня под руку, обеспокоенно заглядывая в глаза.       — Да, нормально, — выдохнув сквозь зубы застрявший в горле воздух, перевела взгляд в сторону.       Куда угодно, только не на дверь его кабинета!       — Да, Маш, все хорошо. Просто ночью спала плохо, утром чуть не проспала, вот и результат.       — Да-а-а-а, подруга, — Маша подозрительно прищурила свои зеленые, кошачьи глаза, — старость, она, конечно, не радость, но мне почему-то кажется, что ты лукавишь.       — Нет-нет! Тебе кажется! — попыталась усыпить бдительность подруги, но кажется только сильнее раззадорила в ней азарт следователя. Сейчас Машка подумает, взвесит все «за» и «против» и уже к обеду у нее будет несколько рабочих вариантов того, что же со мной произошло на самом деле. Значит надо работать на опережение.       — Я просто волнуюсь, не устроит ли мне Мамаев сегодня реванш.       К слову, меня это действительно волновало, просто на фоне всего остального эта мысль медленно плелась где-то там в конце, периодически возникая на самом горизонте сознания. Нет, ну в самом деле, не кретин же он, должен понимать отказ. Да и на людях не полезет, а уж я постараюсь озаботиться тем, чтобы не оставаться с ним наедине. Да и не видно его что-то.       Окинув взглядом аудиторию, пробежалась взглядом по всем более-менее похожим макушкам, но Мамаева среди них не обнаружила. Ну и славненько, ну и ладненько.       Облегченно выдохнув, раскрыла тетрадь на последней лекции и с головой погрузилась в мир менеджмента под заунывное повествование Ираиды Матвеевны, мерно прохаживающейся перед первыми рядами и пристально следящей за тем, чтобы ее слова тщательно записывались. Эта высокая строгая дама в неизменном брючном костюме и стильных, узких очках, была крайне требовательна к знанию своего предмета и, если замечала тех, кто откровенно халтурил на ее занятиях, пощады им можно было не ждать. На экзамене этих недальновидных студентов ждала неминуемая расправа. Именно поэтому опаздывать на ее предмет нельзя было категорически. И уж если так случалось, что волею судьбы или случая у дверей аудитории по менеджменту ты оказывался уже после начала пары, лучшим решением было не идти вовсе. Так был хоть какой-то шанс остаться незапомненным.       И именно поэтому звук открывающейся двери, прозвучавший спустя почти полчаса после начала лекции, был похож на звук погребального колокола для того, кто ее открыл. Самые любопытные тотчас вскинули головы, народ с галерки усиленно вытягивал шеи, пытаясь рассмотреть того смертника, что посмел прервать «великую и ужасную» на полуслове. Шепот удивления, пронесшийся по рядам подобно морской волне, ударился о дальнюю стенку помещения и покатился в обратную сторону, чтобы спустя секунду разбиться о холодный прищур Мамаевских глаз.       Засунув руки в карманы, Артем досадливо морщил лицо, пытаясь скрыть за слегка отросшими светлыми прядями рассеченную бровь и кровоподтек на скуле. Получалось откровенно плохо.       Это где же его так приложили? И за что?       В список «за что» я могла вписать только его вчерашнее поведение, но ведь не может же такого быть что… Или может? Да не-е-ет…       — Мамаев? Это что за явление?       Ираида Матвеевна сложила руки на груди и, зло сверкая очами, окинула парня внимательным взглядом.       — Или ты считаешь, что тебе позволено безнаказанно срывать мне урок?       — Нет, Ираида Матвеевна. Извините и позвольте войти? — скривившись от боли, Артём бросил быстрый взгляд на ряды, явно пытаясь кого-то разглядеть. Не получилось. И, не скрывая досады, парень вновь перевел взгляд на учителя.       Это он кого ищет? Не меня ли? Волнение холодной змейкой пронеслось вдоль позвоночника, заставив пригнуться чуть ниже к парте и загородить тетрадкой часть лица. Так может все-таки из-за?..       — Ритк, ты чего? — Машка ткнула меня локтем, так же, как и я, прижимаясь к парте.       — По-моему, он меня ищет, — не отрывая взгляда от парня, шепотом поделилась с подругой своим опасением.       — Кто? Мамаев?       — Ага…       — Думаешь, будет мстить? — обеспокоенность в голосе подруги мгновенно передалась и мне, и я сильнее заерзала на месте. А в следующую секунду пенал, мирно лежавший на краю стола, с легкой подачи моего нервного тела отправился в недолгий, но, как выяснилось, крайне громкий полет.       Голубые глаза под разбитой бровью тотчас пригвоздили к месту, заставив затаить дыхание. Пробежавшись по мне быстрым взглядом, Мамаев криво усмехнулся и неосознанно потер скулу.       Да не может быть!!!       — Ну что ж, Мамаев, иди, садись, — наконец великодушно разрешила Ираида, видимо решив, что извинения от такого шалопая, как Артем — такая редкая вещь, что можно один раз и поступиться принципами.       — Но, чтобы на экзамене эту тему знал, как «Отче наш». Не расскажешь, будешь у меня до конца лета на переэкзаменовки бегать.       Царственно махнув рукой в сторону парт, Ираида вновь открыла тетрадь с лекциями и мерный голос вновь полился под высокими сводами аудитории.       Стараясь не смотреть на Артема, согнувшись в три погибели подбирала рассыпавшиеся ручки и карандаши.       Черт-черт-черт… Кажется, он идет сюда. Бросила взгляд по сторонам, вроде вокруг все занято. Ан нет, на два ряда выше как раз осталось свободное место у прохода, четко за мной. Вот к нему-то Артем и направлялся, не сводя с меня колючего, холодного взгляда. Да что ему надо-то?       Пригнувшись к тетради, отчаянно записывала лекцию Ираиды, и буквально осязала его присутствие рядом. Острый взгляд буравил спину, побуждая почесать между лопатками.       От внезапно упавшего прямо передо мной комка бумаги я дернулась и чуть было вновь не свалила пенал. Даже гадать не приходилось от кого послание. Мамаев, чтоб его… Косясь на учительницу, аккуратно развернула послание.       «Что, детка, понравилось от меня бегать?»       С силой выдохнув из легких раздражение, показала записку заинтересовавшейся Машке и быстро настрочила ответ.       «Мамаев, отстань по-хорошему. Никто от тебя не бегает.»       Выгадав момент, обернулась и быстро перекинула записку через ряд.       Артём не заставил себя долго ждать.       «А что так, детка? Я рожей не вышел? Или тебе постарше да посолиднее подавай? Такие нравятся, да?»       Бли-и-ин, он сейчас что, про Волкова? Вот же…       Схватив ручку, быстро и решительно вывела ответ.       «Не страдай, ерундой, Мамаев! Никто мне не нравится! Мне учиться надо и в этот процесс отношения пока что ну никак не вписываются.»       «Ох ты, какая правильная, оказывается…»       Даже в этих безликих строчках я в полной мере ощущала все то раздражение, что сейчас было направлено в мою сторону.       «Уж какая есть, Тём.»       Посчитав, что на этом наш диалог завершился, вновь вернулась к конспекту, как буквально спустя пару минут, передо мной вновь возник злополучный лист. Ну, вот что он не понял? Вроде ж доходчиво объяснила.       Не скрывая досаду и раздражение, развернула лист и быстро пробежалась взглядом по последней строчке. Чтобы в ту же секунду спрятать его под тетрадь. Сердце колотилось, отплясывая в горле чечетку, ладошки мгновенно вспотели, а спина покрылась испариной. Руку, прижатую к бумаге, отчаянно жгло последнее написанное Мамаевым предложение. Кривые, отчаянно скачущие, явно написанные впопыхах или же по злобе, буквы, кажется, навечно отпечатались на сетчатке глаз.       «Конечно, правильной немецкой госпоже и не должен никто нравиться. Она должна ублажать всех!»       Черт… Черт… Черт! Откуда он узнал?       Судорожно покосилась на Машу, но тотчас одернула себя. Нет, я Машке, как сестре доверяю, она просто не стала бы болтать об этом. А значит, остается только одно — Артем видел меня в клубе. И конечно же решил… Да, вот теперь пазл по имени Мамаев Артем сошелся в моей голове. Конечно же он решил, что я — девушка, продающая свое тело, и просто решил этим воспользоваться. Ему и на ум не могло прийти, что я банальная официантка, униформа-то одна у всех — хоть ты бармен, хоть официантка, хоть девушка на подиуме. Хотя, стоит отметить, что на подиуме наряды куда как более откровенные. И вот как ему объяснить, что он все не так понял? Артем настырный, если что-то в голову вбил, будет кружить вокруг цели, словно стервятник.       Тело вновь сковало предательским холодом, захотелось даже подышать на пальцы, чтобы хоть чуть-чуть разогнать кровь.       Так, Рита, успокойся. Паниковать нельзя.       А что если…       Мысль, пришедшая в голову, была столь соблазнительна, что я ухватилась за нее всеми силами. Теперь только надо все правильно сделать.       Аккуратно вытащила из-под тетради лист и не давая себе даже малейшего шанса на сомнение, быстро начеркала ответ.       «Мамаев, ты совсем рехнулся? Какая госпожа? Какие немцы? Спустись на землю, у нас менеджмент! Или ты порнухи пересмотрел?»       И не дав себе времени на раздумья, с каменным лицом повернулась к Артему, чтобы кинуть послание в его широко скалящуюся рожу. Еще и бровь заломила для пущей убедительности.       По мере прочтения лицо парня менялось несколько раз. От откровенного недоумения и сомнения, до отчаянной злости и играющих желваков.       — Мамаев, Вербицкая, а ну, прекратили возню!       Подпрыгнув на месте, развернулась к доске, с испугом уставившись в грозные очи Ираиды. Вот это я попала…       — Если вам не интересен мой предмет, можете идти — дверь открыта.       Демонстративно подняв руку, сделала широкий жест в сторону двери и громыхнула еще раз:       — Ну?       — Простите, пожалуйста, Ираида Матвеевна, больше не повторится, — смущенно пробормотала я и вцепившись в ручку, уткнула взгляд в тетрадь.       Артем за моей спиной проблеял что-то похожее.       Фух… Что ни говори, а Ираида меня этим спасла. Не думаю, что Мамаев просто так прекратил бы писать.       Теперь осталось как-то выскочить вперед него из аудитории, чтобы у него не было шанса загнать меня в угол. Потому что не думаю, что Волков второй раз появится и спасет меня. Так только в книжках бывает, но никак не в жизни…       Остаток пары я просидела словно на иголках, спиной ощущая прожигающий, колючий взгляд. Больше Артем мне не писал, видно вспомнил, что терпение у Ираиды не резиновое и не стоит в третий раз испытывать судьбу. Но я понимала, что это только временно и это время таяло буквально на глазах.       Двадцать минут до конца пары.       Пятнадцать минут…       Пять…       — Все свободны. Жду вас завтра на семинаре.       Закрыв лекционную тетрадь, Ираида Матвеевна царственно походкой покинула аудиторию.       — Катя, Катюш! — тут же сорвалась я с места, загодя сложив вещи в сумку. Я и сама не понимала, что именно хочу сделать и зачем мне вдруг понадобилась наша староста, но именно сейчас свое спасение я видела именно в этой хрупкой девушке с круглыми очками. Интуиция, не иначе. А своей интуиции я верила.       Девушка, как всегда обитающая за первой партой, обернулась, вопросительно хмуря брови.       — Чего тебе, Рит?       — Катюш, а пока не известно, когда у нас там первые курсачи начнутся? — подскочив к девушке, изобразила живейший интерес, краем глаза отмечая, как сползает со своего места Артем.       — Да рано еще, Рит… — Катерина даже глаза округлила от удивления. — Только первая учебная неделя.       — Ну, не знаю, ведь наверняка же есть какой-то список запланированных на определенный семестр работ? Ну, там, чтобы заранее подготовиться, — несла какую-то околесицу, чувствуя, что Мамаев уже спустился по ступенькам, и стоит у меня за спиной, выжидая, когда компания отличников наконец пошлет меня куда подальше со своей ерундой и отчалит на следующую пару. Почему-то казалось, что Машка для него не преграда, и я отчаянно искала какую-то лазейку.       — Да не волнуйся ты так, Рит! — Катя успокаивающе потрепала меня по плечу. — Я как только что-то узнаю, сразу всем все сообщу. Ну, когда иначе-то было?       Действительно, Катерина всегда ответственно относилась к обязанностям старосты и ни разу не заставляла нас краснеть перед преподавателями по ее недосмотру или вине.       — А учебники? — ухватилась я за последнюю ниточку. — Новые учебники по английскому уже заказали?       — Да, я как раз собиралась взять кого-то из ребят после пар и сходить за ними. Потому что, чувствую, второй раз в библиотеку за ними мало кто пойдет сам.       — Да ты что?! — кажется это он… мой шанс… — Ты всерьез собралась кого-то заставить туда идти после пар? Да все разбегутся, как только Шарик нас отпустит!       На лице Кати отразилась нехилая мыслительная деятельность. Видимо, она совсем забыла, что последним предметом у нас сегодня «Аудит». А зная неуемную страсть нашего преподавателя, Колобаева Петра Анатольевича, грузного, тучного мужчины, крайне скромного роста, за что его поначалу прозвали колобком, присовокупив к внешности фамилию, к неожиданным и незапланированным домашним заданиям, подчас прилетающим в спины последним покидающим аудиторию ученикам, народ научился линять после окончания занятий просто с реактивной скоростью.       — Ты просто никого не поймаешь! — для верности даже головой покивала.       — Бли-и-ин, точно… А завтра пятница, не хотелось бы откладывать на последний день. Да и Волков шкуру сдерет, если в понедельник книг ни у кого не окажется.       Нахмурив брови, Катя судорожно терла лоб, решая, как ей лучше поступить. Так, теперь главное не перестараться.       — Да уж… ситуация… — словно невзначай обернулась по сторонам и все-равно вздрогнула, напоровшись на ледяной, злой прищур Артема. Хоть и знала, что он так и стоит позади меня, а проняло. — О! А ты вот Мамаева попроси, он с тобой сейчас быстренько сходит, поможет.       Складка на лбу у Иванниковой мгновенно разгладилась. Блеснув стеклами очков, девушка метнула быстрый взгляд на одногруппника, мгновенно оценив равномерно подкачанное тело и возможность дотащить с помощью него учебники на всю группу. На мое счастье осмотр закончился положительно.       — Мамаев, ты же поможешь? Поработаешь на благо отчизны и родины?       — Вот еще, мне что, делать нечего? Вам учебники нужны, вы и тащите, — засунув руки в карманы, Артем медленно повернулся в сторону выхода, кинув в мою сторону еще один странный взгляд и вальяжной походкой направился к двери.       Блин-блин-блин! Он же меня заловит! Выйдет, подождет и заловит. Неужели, напрасно все? Катя, ну, ты же умная, ну, придумай что-то!       — Мамаев, я надеюсь, ты еще помнишь, кто проставляет «н»-ки на лекциях?       Вот это удар так удар! Даже я впечатлилась, как непринуждённо и изящно, всего лишь одной фразой Катя добилась того, что ей было нужно. Не крича, не прося, не уговаривая. Просто тихо напомнила о том, кто держит в руках власть, то бишь журнал посещений.       Артем замер. Медленно повернувшись на месте, уперся холодным взглядом в поджатые губы Катюши и, обдумав что-то секунды две-три, обреченно махнул рукой.       — Пошли.       — Спасибо, Тёмчик! — тут же сменив гнев на милость, проворковала Катюша и, подхватив сумку, поскакала в сторону библиотеки.       Глядя, как исчезает в дверях напряженная спина парня, выдохнула. Кажется, я таки выбила себе отсрочку.