13 женщин Америки

Как-то так получилось, что они остались вдвоем в этом большом оскорбительно помпезном зале. Все слишком тихо собрались и ушли, прикрыв за собою двери, словно стремясь отгородиться от того, о чем только что шла речь. Италия, постукивая каблуками длинных сапог, ходила от одной свечи к другой, едва заметно облизывая языком кончики пальцев и избирательно туша тот или иной огонек. Америка сам не знал, зачем задержался, но он никак не мог заставить себя уйти, наблюдая за тем, как хрупкая стройная Аличе семенит по залу в своих идеально скроенных узких штанах и в громоздком кителе. Случайная жертва войны – это не про нее. Она - дезертир, который испугался мощи союзника и в панике побежал к бывшим противникам. Альфред прекрасно помнил, как долго ее с сестрой допрашивали, изолируя от ненужных глаз и ушей. Помнил, как она робко жалась к Франции, привалившись к его плечу, с опаской поглядывая на Англию, будто ожидая от нее пощечины. И помнил ту отвратительную полужалость, смешанную с презрением, когда ее приняли в их ряды. Джонсу очень хотелось высказать Варгас все, что он о ней думал. И он сам не понимал зачем. Просто от этого было так неспокойно на душе, что он даже дождался окончания войны, этого проклятого тысяча девятьсот восемнадцатого года, чтобы остаться с ней, наконец, наедине. - Страшно ли тебе? – неожиданно, даже для себя, произнес Альфред и нерешительно умолк. Аличе встала, как вкопанная, словно застигнутая на месте преступления. - Нет, - вымолвила она и повернулась к нему лицом. – Почему ты спрашиваешь? - Интересно, - Америка пожал плечами и отвел взгляд. – На протяжение всех этих лет ты выглядела очень испуганной. - Было чего бояться, - необычно серьезно заявила девушка и потянулась к следующей свече. Мрак вокруг них сгущался и полутемная комната давила на сознание. - Каково это, сдаться? Поверить в свои силы, заявить во всеуслышание о своих амбициях, а потом пуститься наутек, заживо похоронив свои мечты? Италия испуганно отпрянула от свеч, поддавшись в тень, и молчала несколько минут, сгорбившись и сжав руки в кулаки. Альфред уж было подумал, что не дождется ответа, когда, к его изумлению, Аличе решительно подошла к нему и, глядя на него снизу вверх, выпалила: - Моя жизнь и мои мечты всегда был далеки от того, с чем мы вынуждены были столкнуться. Я не законодатель войн или колонизаций… Не смей отводить взгляд, когда я с тобой говорю! – она ухватила его за подбородок цепкими пальчиками и заставила наклониться к себе. – Мне больше тысячи лет, Джонс, и я видела такое, от чего у тебя волосы встали бы дыбом, потому не смей относиться ко мне с пренебрежением. Твоей доблести веков не больше, чем моей, уж поверь, - и, отпустив его, она почти бегом покинула зал, оставив позади ошарашенного Альфреда. Больше он никогда не видел Аличе такой серьезной и не заводил с ней подобных разговоров, наслаждаясь ее непосредственностью, южной красотой и обаянием. Она платила ему тем же, улыбаясь до очаровательных ямочек на щеках и позволяя ему играться во властелина мира. Но все же, с тех пор, у Америки и в мыслях не возникало идеи хоть как-то принизить значимость Италии.