Крысота

— Крысота! Валлийский, Марион? — Нет, он… местной породы. Гостья заинтересованно разглядывала теперь уже не её крыса Гая. Просто Гая. Крыс подозрительно занюхал гостью Ральфовой невесты, не слезая с рук вот-вот и леди Хантингтон. От гостьи пахло полевыми цветам и дорожной пылью. Гостья была в меру интересна. Момент. А мы знакомы? Глаза… Светлые волосы. И этот подбородок. Или ему просто не вполне хорошо после вчерашнего, чёрт бы побрал Ральфа с его вином. Или… Ну конечно! — Правда? Я слышала, что таких одно время любили разводить короли и королевы в тех краях, как раз неподалёку от нашего с папой Карлеона, — леди Изадора одолевала монастырские ступени. — Марион, напомни, когда будет твоя свадьба?.. Точно. Дочь лорда Карлеона. Он видел её как-то раз, у Глостеров. Правда, тогда она была толще… и меньше ростом… И почти спокойно помещалась на коленях у своей матери, леди Карлеон. Как же, «почти»! Милое дитя сбежало от нянек и ухитрилось потеряться. Леди Карлеон сделалось дурно. Девочку бросились искать всем замком. А нашли они, пажи. В кухне, за пробой угощения, которое собирались подавать гостям на десерт. Бертран ещё тогда сказал, как же он дико рад тому, что у него, Бертрана, нет сестёр. И делегировал его, Гая, отнести эту козявку, перемазанную мёдом, обратно к родителям. И велел держать крепко, чтоб опять не сбежала. — А почему я? — Ты у нас самый молодой, Гизборн, а я — самый наоборот. Ещё вопросы будут? Вопросов не оказалось. А леди Карлеон с мужем благодарили его так усердно, что стало даже как-то неловко. Ведь он ничего особенного не сделал, разве стойко и молча в мёд вляпался, пока эта противная, тяжеленная девчонка смеялась всю дорогу, угваздокивая его своими липкими ладошками… Ещё и ляпнуть посмела, что он теперь её «плекласный лысаль», и спросила, как зовут его верного коня. Только он не удостоил эту мелочь ответом. — …я мигом, Изадора. Присмотришь за ними? Спасибо! И леди Марион покинула свою келью. Что? Куда? — Она скоро вернётся, позвали к больному, — леди Изадора зачем-то заперла дверь. — Приехала супруга лорда Хантингтона. Марион говорила мне, что она здесь уже была, недавно… ну так вот: её котику что-то не здоровится. И она обещает любые деньги тому, кто вылечит бедняжку. Здорово, правда? Леди опустила себя на скамью близ кроватки с его детьми. — Привет! Я вас не обидеть. Дети уставились на неё. А потом вдруг быстро-быстро защёлкали в ответ. — Тише, пожалуйста. Я плохо знать ваш язык… — Минуточку! Так вы понимаете по-крысиному?! Леди кивнула ему. Крысосэр глядел на неё, как на чудо Господне. — Немного. Моя няня быть из ваш народ. И мой замок стоять рядом, где быть деревня. Давно… ей править Артур.

***

— Что ты, Марион, дети твоей кузины — просто чудо, мы очень славно поболтали. Правда, ребята? И твой крыс… Крысосэр машинально жевал кусочек хлебца, греясь на солнышке. Он думал о том, что ему вот только что поведали о ведьме Моргане, о проклятии, которое пало на весь Камелот, о сэре Галахаде, у которого получилось… и о Граале, символе победы. Символе бессмертия. Его невозможно потерять или найти, говорила леди Карлеон. Это не котёл и не чаша. Грааль можно только создать. Мужчина и женщина, снедаемые проклятием, дарят его друг другу. И потом всё упирается в выбор. И если ты крыса… — В вас оказалось больше человеческого, — сказала она. — Поздравляю, милорд. И… сожалею. Вы умрёте в крысиной шкуре. В келье совсем другого монастыря, а точнее аббатства, какая-то темноволосая женщина наливала себе вина. Её рука дрогнула, и капли дорого напитка посыпались мимо кубка. Красивые, крупные. Женщина наморщила носик. Ей послышался аромат крысы.