Крысота

— Он! — Сивард аж подпрыгивал, колыхая держащих его стражников и указуя в воду. — Милорд, там один из них, с когтистыми палками которые были, из Уэльса! Обвиняемый в нехорошем занырнул ближе к середине наспех перегороженной речушки, быстрый, как водяная крыса. Крестьяне из местной деревни поглаживали вилы, собираясь на двух подтопленных берегах. Их честные народные лица светились недобрым торжеством. — Стоять! Гай, осторожно… — ИО шерифа властно поднял одну руку, выпрямляясь в седле и придерживая белого неводяного крыса на плече второй рукой. Беляка немного штормило. — Что тут стряслось? Где староста? Народная масса шевельнулась, удивительно натурально смахивая на что-то серое и зубастое, разве что без хвоста. Из массы вытолкнулся мужик именем Эдвард. — Вашблагородие, ить поймали: вчерась, как темнело ужо, капустой разжился, мордоворот. — староста нежно погладил свои вилы. — А дети его заприметили, как он хоронился, за сараюшкой… и мы, сталбыть, выследили… в речку вот… загнали. — Twyll! — обвиняемый плюхнулся было в сторону закона и порядка, но крестьяне стеснились ближе у кромки воды, заставляя валлийца передумать. — Моя не есть их овощ, моя просто здесь купаться! Моя не любить bre… — А кто ж её тады схрумкал?! — Эдвард погрозил мокрому иностранцу вилами и обернулся к ИО шерифа, ища понимания. — Не ел, брэ не любит, то-то он их не носит! Мимо проплывал… И откудова только на наши головушки, вашблагородие? Налоги-то платим исправно, и ничего, никуды… вот ей-богу! — Разберёмся, — благородие разглядывало мокрого и явно недоодетого валлийца, который опять занырнул куда поглубже. — Где его вещи? Серая масса зашелестела, пряча глаза. Особенно усердствовали девушки брачного возраста. Крыс на плече у Ральфа пьяно фыркнул в усы и опять качнулся, но не сковырнулся с человечьего плеча, удачно зацепившись коготками в самый последний миг. — Не слышу! Кряхтя и охая, толпа начала искать. И вот уже к стройным, красивым ногам лошадки милорда падает одежда речного пленника. — Выходи. — Ральф излучал власть каждым дюймом своей фигуры. — Слово шерифа, тебе ничего не сделают! И тебя покормят. Валлиец с сомнением втянул воздух в ноздри. Где-то рядом пахло жареным. А он с самого утра ничего не ел… Местная власть немного повернула коня, приближаясь к краю берега, и сомневающийся человек из воды, наконец, заметил — его. — Gwyn?! Священный белый крыс с голубыми глазами, который сопровождал великих королей былого и грядущего, сидел на плече у того, кто дал ему слово шерифа. Тот самый редкий зверь, о котором когда-то, в детстве, ему рассказывала мама… здесь? Валлиец помнил, что такое животное — это добрый знак. Выдохнул, подумал… и направился к берегу. …Человек на лошади спрашивал, кто он и откуда, пока он одевался в прибрежных зарослях. Наверное, просто чтобы разговор поддержать, спрашивал, но… не ответить своему благодетелю, да ещё такому, которого сопровождает королевский крыс, он не мог себе позволить. — Rydw i… — Да что с ним разговоры разговаривать, милорд! — какой-то тип по-хозяйски дернулся из рук стражи в его сторону. — Точно говорю: из тех он, с когтистыми палками! — Тихо, Сивард. — господин погладил священного зверя. Опять посмотрел на него. — Так как, говоришь, тебя зовут?.. Как-как? Ральф Хантингтон тянулся к знаниям. Но валлийское произношение было выше даже его сил. Он поглядел на нечесаного, мокрого парня в кустах. Зверские повадки, шустро поглядывает — как бы чего не… да любой бы на его месте так же глядел! А загони он кого из местных в своём Уэльсе в речку? Неприкаянный и дикий… О! Ральф вспомнил, кого ему напоминает этот человек. — Ничего, если я буду звать тебя Гренделем?