Лестница на Небеса

Что такое смерть? До недавнего момента мне казалось, что это бессердечный и хладнокровный Всадник, который вершит судьбу смертных, решая, когда им стоит покинуть этот мир, но как оказалось, мои предположения оказались неверны. У смерти нет не каких чувств, эмоций, ей не видано сострадание, любовь. А что самое важное, именно мы — люди, даём начало смерти, мы зарождаем её в наших сердцах. И в этот раз было тоже самое, поддавшись своим эмоциям мы позволили себе пасть и искупаться в крови наших близких. Пальцы скользили по гладким клавишам и наружу вырывалась мелодия. Спокойная, утончённая она кружилась над головами сидящих и проникала внутрь каждого. Она не мешала думать, не путала мысли и не отвлекала. Эта мелодия была невольной свидетельницей творящегося внутри этого здания кошмара, который начал перерастать в настоящий хаос. Весь отель погрузился в тишину и, казалось, что даже самое время остановилось. Лишь бар наполняла печальная музыка, показывая, что хоть где-то продолжается жизнь. Эмили сидела на диванчике, смотря на свои подрагивающие пальцы. На её коленях лежал задумчивый и поникший Гавриил. Архангел кусал внутреннюю сторону нижней губы и не читаемым взглядом уставился куда-то в сторону столиков. Ванесса забралась на подоконник и обняв свои покрытые синяками колени, следила, как по стеклу скатывались капельки идущего уже несколько дней дождя. Рядом с ней стоял Люцифер. Дьявол шумно выдохнул и покачав головой направился в сторону полок с алкоголем. Блондин обошёл сидящего на стуле Сэма и достал с самой верхней полки дорогой виски, за который ранее Бальтазара оторвал бы голову любому. Но сейчас уже поздно думать о цене, о сладостях, о комфорте. Всему этому уже давно пришёл конец, но понять это они смогли лишь сейчас. Опытный кукловод дёргал своих марионеток за ниточки очень давно иногда ослабевая нити, чтобы кукла ощутила лишь лёгкое прикосновение свободы. Но и то оказалось лживое, лишь мираж. — И что… будем делать? — подал голос стоящий в углу Кастиил. Ангел избавился от привычного бежевого плаща и сейчас стоял в одной тёмно-синей рубашке и джинсах. Голубые пронзительные глаза скользили по сидящим друзьям, но те выглядели так, словно сейчас были не здесь. — А что нам остаётся? — хрипло прошептала Эмили, проводя пальчиками по волосам Гавриила. — Мы не можем выйти отсюда. Не можем противостоять. Остаётся лишь… — Погибнуть? — Несса повернула голову, сталкиваясь с покрасневшими глазами подруги. — Это ты хотела сказать? — розоволосая спрыгнула со своего места и прошла к стойке, принимая наполненный до краёв алкоголем стакан и залпом осушая его. — Знаешь куда тебе следует идти с такими мыслями? — Хорошо, а что предлагаешь ты? — брюнетка пропустила колкость мимо ушей. — Бороться с Богом? Нас просто всех убьют и ты это знаешь. — Но разве погибнуть сражаясь не лучше, чем просто сдаться? — не уступала обладательница розовых волос. — Подарим ему зрелище, которое Он не забудет никогда, — девушка обвела каждого взглядом. Сидящей всё это время за фортепианном Бальтазар развернулся и кивнул, братья Винчестеры подобрались, теперь не только они одни будут биться. — Покажем, что и люди чего-то стоят.

***

Эмили быстро шла по коридору, неся в руках небольшой поднос с тарелкой куриного бульона для Алисии. В голове брюнетки всё ещё гулом отзывались слова сказанные подругой несколькими часами ранее. Эми всегда хотела бы быть такой же смелой и сильной как Ванесса, она не переставала восхищаться её силе воли и такой уверенности. Но она никогда такой не станет. Всё, что Эмили умеет — это молиться и тихо греть надежду на светлое будущее. Глупо и бесполезно, но иначе она не умеет жить. — Постой! Девушка замерла на месте, услышав знакомый и одновременно нежеланный голос. Брюнетка не хотела бы видеть его обладателя прямо сейчас, но видимо у судьбы свои неизвестные планы. — Да? — Эми смерила взглядом возвышающегося над ней Михаила. Тот выглядел непривычно серьёзным. Он и так выглядел невозмутимым и раздражающе холодным, но сейчас гораздо сильнее. На его лицо буквально легла устрашающая тень. — Что-то не так? — Не выходи сегодня из своей комнаты, — тоном не терпящим пререканий пробасил мужчина и от этого по спине Эмили прошёлся неприятный холодок. Его ощущения словно передались ей и в её сердце зародилось очень нехорошее предчувствие. — Не ходи на жатву. — Н-но… — Будь там, — тяжёлые ладони легли на тонкие женские плечи и даже через ткань платья обожгли бледную кожу. Пронзительные зелёные глаза смотрели так проникновенно, строго и одновременно умоляюще. В них виднелась вселенская тоска и скрытая до сего момента боль невиданных размеров. Такой холодный и строгий снаружи оказался таким тёплым и ранимым внутри. — Возьми с собой Нессу или Гавриила, кого захочешь, но ты должна остаться сегодня в своей комнате, поняла? — Ты пугаешь меня, — Эмили пробила крупная дрожь и стоящая на подносе тарелка начала издавать дребезжащий звук. — Объясни мне, что происходит! — Отец задумал «Гладиаторские боли», — ответил архистратиг, продолжая сжимать своими пальцами плечи дочери. — Они начнутся сегодня. Я не хочу, чтобы ты видела то, что случится на ринге, не говоря уже об участии. — Ты уверен? — Я знаю Его слишком давно, чтобы не понять дальнейшие планы. Эмили, это уже не просто жатва, понимаешь?! В этот самый момент всё здание сотряслось от невыносимого гонга колокола. Поднос выпал из внезапно разжавшихся пальцев, но звука падения и разбившейся тарелки не было слышно, всё поглотил колокол. Девушка зажала уши, в надежде хоть немного убавить громкость, но казалось, что всё происходит у неё в голове. Архистратиг упал на колени, сжимая пальцами голову, стараясь спастись от звука, но ничто не помогало. Через пару минут, растянувшихся в целую жизнь, всё стихло, погружая всех и всё в такую желанную звенящую, густую тишину. На лбу Михаила Эмили заметила проступившие капельки пота. Её руки мелко дрожали то ли от испуга то ли от выброса адреналина. В голове не было ни единой мысли, лишь всепоглощающая пустота. И это было самое приятное ощущение за последние недели. — Иди в свою комнату, — с придыханием произнёс Михаил, указывая пальцем в сторону тянущегося коридора. Из своих номеров медленно и неохотно выходили постояльцы. — Пока ещё не поздно. — Уже давно поздно, — развела руками девушка, грустно улыбаясь. — Уже нет смысла прятаться. Мы в ловушке, — она прикусила нижнюю губу. — Спасибо, что пытаешься уберечь меня хотя бы сейчас, но… Я хочу пройти этот путь рядом с ними. Архангел распрямил плечи и внимательно взглянул в покрасневшие от обжигающих слёз глаза брюнетки. В ней плескался животный страх, который она пыталась скрыть от всех, но измотанная и уставшая она уже плохо скрывала свои эмоции. Но даже так Эми старалась держаться до последнего и это не могло не вызвать у Михаила гордость. Его малышка уже слишком давно стала взрослой. — Тогда идём, — вернув прежнее хладнокровие и полный контроль над чувствами и эмоциями, он развернулся и зашагал по коридору в сторону главного зала. Огромные песочные стояли на небольшом пьедестале, а рядом на стуле восседал Чак. Подле него с листом бумаги скрючившись за низеньким столиком сидел Метатрон. Писарь поглядывал на вошедших и что-то чиркал на листе, по всей видимости это нужно, чтобы вычислить тех, кто решит проигнорировать зов Бога. Вместо привычной всем сцены теперь была огромная арена с плотными стеклянными стенами со всех сторон. Арена напоминала собой здоровенный квадрат из стекла с единственным входом, который откроется только по приказу Ширли. По спине Эмили пробежал холодок, когда Чак поманил её пальчиком к себе. Взглянув на нахмурившегося Михаила брюнетка неуверенно поплелась к директору отеля. Тот в ответ ослепительно улыбнулся и указал на барабан с шариками, намекая, что её работу никто кроме неё делать не будет. — Приветствую всех вас, дорогие мои! — Бог поднялся со своего места, расставляя руки в разные стороны, словно желая обнять всех и сразу. — Я собрал вас всех здесь, чтобы продемонстрировать вам мою новую идею нашего развлекательного конкурса! — Чак указал на арену. — С сегодняшнего дня у нас будут Гладиаторские бои! Он ожидал бурных аплодисментов, но вместо этого в ответ ему прозвучала гнетущая тишина. Ванесса сжала руку сидящего рядом Люцифера и напряжённо вглядывалась в бледнеющее постепенно лицо Эмили. Обладательнице розовых волос представлялось, что подруга прям сейчас рухнет замертво. По щелчку пальцев барабан сам закрутился, шарики внутри забились о стеночки с неприятным звуком, заставляя сердца всех находящихся здесь замирать, чтобы потом забиться в ускоренном темпе. Через пару минут выпал шарик. — Д-двадцать шесть, — прошептала брюнетка, ощущая, как её потряхивает и внутри всё сжимается тугим узлом. Со своего места поднялся Гавриил. Он отдёрнул воротник рубашки и направился вниз по лестнице, не слыша, как из барабана выскакивает ещё один шарик. — Ну? — Чак загадочно улыбнулся и скрестил руки на груди. — Кто там ещё? Кто будет противостоять Гавриилу, великому глашатаю Небес, отнявшему сотни жизней?! — его голос эхом разнёсся по залу. Эмили прикусила губу, рассматривая трясущийся в её руке шарик с чётко выведенным числом. Всё внутри переворачивалось и стягивалось тугими узлами. Мир внезапно стал таким маленьким и узким, воздуха становилось всё меньше, а в ушах теперь был слышен лишь шум собственной крови. Она с трудом подняла покрасневшие глаза, по щеке катилась одинокая слеза, но во взгляде читалась лишь боль смешанная с потаённой яростью. Её вера разбилась окончательно об огромные скалы вечной скорби. Эмили прошептала внезапно охрипшим голосом, но её хрип услышали абсолютно все: — Я.