Я проснулась, услышав шуршание одежды и нарочито громкое постукивание каблуков, повернулась на другой бок, чтобы видеть комнату. Атрей, стоящий у двери, наблюдавший за мной, виновато опустил взгляд, желая мне света. Я кивнула.
— Света, госпожа! Вы уже проснулись… А я не хотела Вас ещё будить, Вы так хорошо спали, решила пока одежду приготовить, — ну да, ну да. Именно поэтому ты только сейчас начала ходить, как всегда, почти бесшумно.
— Света вам. Сегодня опять куча тренировок по плану? — я зевнула, прикрывая рот.
— По плану да, но тут уж как пойдёт, — Ати глаз всё ещё не поднимает. Ну и ладно, спокойнее переодеваться будет.
— Тогда можно сразу надеть форму для занятий. Поднимайтесь, госпожа.
Я откинула одеяло, села, слезла на край кровати, пытаясь разлепить глаза окончательно, поставила ноги на прохладный пол. Меня погнали умываться, помогли одеться, причесаться, надушили. Если бы не тренировки, ещё и накрасили бы. Но тратить на это в обычный день водостойкую косметику никому не хочется — дорого. Да и стирать её потом трудно. Лаура ругается за эту «побочку», потому что кожу портит.
Лаура пошла накрывать на стол уже почти готовый завтрак, за теплоту которого «головой отвечал» Роберт, а я под чутким надзором Атрея размялась. Мне нравится ощущать, что моё тело становится более послушным, но как же всё болит…
— Госпожа… — промакивая пот с шеи платком, я услышала какой-то скулёж… Что же это было? — Прошу, посмотрите на меня! — всё ещё не понимаю, откуда писк. — Моя принцесса, я виноват перед Вами. Я совершенно забыл о том, что тайные агенты не на нашей стороне и не являются частью Вашей свиты приближённых, — тут я только скосила глаза на упавшего на колени рыцаря. — Мы слишком сблизились за время путешествия сюда, я не задумался о том, что нужно разграничивать Ваши личные дела и нашу общую обязанность по Вашей защите. Я клянусь, что больше не позволю так пользоваться моим доверием и буду оправдывать Ваше.
Я повернулась к брюнету и положила руку на его плечо, попытавшись приложить силу, чтобы сжать его. Наверное, это было почти неощутимо, как бы я ни хотела причинить боль. Кольцо здесь не сработает: он не нарушал моих приказов, да и я жива.
— Что ж… Я рада, что ты хотя бы осознал свои ошибки. Когда мне сказали, что приставят ко мне охранника, я думала, что мне нет разницы: мой это человек, или кто-то отстранённый, кому просто нужно в случае чего прикрыть меня. Однако твоё поведение доказало мне, что и я была не права. Но не хотелось бы считать, что я была не права, согласившись вчера с мыслью о том, что ты не просто слуга… Больше не заставляй меня думать, что ты мой щит. Ты разумный человек, верно? — ну, на какую-то долю крови да, человек. — Не щит, а защитник. Так и веди себя подобно тому, у кого есть мозг.
— Д-да, госпожа.
Наверное, я была груба. Но как ещё ему в голову вложить эту мысль, я не знаю. Самое лёгкое — надавить на больное и потом на него пластырь наклеить, как Роб учил. Вот же Бездна… ещё и советами этого тёмного пользоваться приходится…
Спускаясь по лестнице впереди Атти, я вспомнила, что это не личные советы хвостатого, а определённый список уроков наследников, и успокоилась. Немного. Улыбаться ему в морду всё равно не хочется, так что за стол мы сели в полной тишине. Перед этим мы с Лаурой поздоровались с мрачным папой. Я поцеловала его в щёку, он потрепал меня по плечу, но безрадостно. Приветствие Роберта мы проигнорировали, а отец на это даже не обратил внимания… Он всегда так строго следил за тем, чтобы мои отношения с агентами были нормальными…
— Папа, что случилось? — он поднёс ко рту ложку с кашей, но не донёс и, тяжело вздохнув, звонко бухнул её обратно в миску.
— Эти оболтусы меня не то что слушать — слышать не хочут. Я им: «Вы бы и без меня уму-разуму учиться начали, да работали б хорошо, давайте расскажу, как…», — а они мне: «Что ты, старик, на покой собрался, али дочь за нашего брата отдаёшь?» Тьму на них… Чтоб их Бездна раком… Токмо и шалят теперь на полях, а иные — старательные показухи для, да всякий тарахтит про невестинство твоё… Раздраконили меня вчера, я им под конец рабочего дня чуть зубы не повыбивал, да уши не повыворачивал: всё равно, что есть, что нет — однохерственно, — он продолжил есть, озлобленный.
— Папа… Ну, что ж ты так на них реагируешь? Не хотят учиться, пусть хоть с голоду тут помрут, на полях не работамши. Пусть веселятся — перебесятся, когда мы уедем.
— Да, доча. Вот уж праздник справим, я успокоюсь — и поедем. Я за науку возьмусь, Ника хоть отдохнёт. Да, а хотя какой ей отдых будет в переживаниях о тебе? — папа посмеялся тихо, потом снова нахмурился. — Ты-то, Роберт, что тут делаешь? Что с машиной?
— Я вернулся, чтобы тут помогать. Номикиар со всем разберётся и сам.
— Ну, раз помогать приехал, то пошли — нашу машину подлатать поможешь, что-то кряхтит старушка.
— Простите, у меня дело к принцессе…
— Давайте я тогда помогу, кавар Агапионис! — Атрей дохлебал свою порцию и поднялся, готовый к труду и обороне. Он посмотрел на меня. Я кивнула, хотя внутренне желала, чтобы Роберт пока держался подальше. Смысла обижаться нет, но я с собой ничего поделать не могу — меня аж передёргивает.
Мы тоже доели, я стала вытирать со стола, Лаура — мыть посуду, а Роберт подрядился её вытирать насухо. Когда сначала кухонный, а затем обеденный стол оказались чистыми, я стала убирать протёртые тарелки, ложки, кружки по местам. Роберт прокашлялся.
— Ваше Высочество… Прошу, простите меня. Мне очень жаль, что в юности я допустил такую ужасную оплошность, и что так жестоко выражался вчера в этом отношении…
— Хах… Оплошность… — так смешно наблюдать за неискренними извинениями.
— Простите? — он похлопал глазами, но быстро сообразил. — А, конечно же, это не просто оплошность. Это моя ужасная ошибка, которая могла привести к страшнейшим последствиям… — прям как соловей заливает… — Я и все мои коллеги безумно рады, что этого не произошло и что Ваша коронация всё ещё возможна. И хотя это правда, что в то время просьба помочь Вам воспринималась агентами лишь как прихоть короля, сейчас мы все восхищены дальновидностью Валифиаса. Возможно, это единственное, что нас в нём восхищает…
Мне даже как-то стало жалко короля. Но себя жальче. Из-за отсутствия у него авторитета и из-за халатности агентов моя жизнь была полна «лишних» издевательств и могло произойти ужасное, даже при том, что я ещё мала… С другой стороны, из-за такого отношения к королю Адонис и оказался здесь… Кто знает, может, мы бы и не встретились, живи я во дворце…
Ладно, «если бы да кабы» действительно странно сейчас обсуждать. Когда сложилось так, как сложилось. Ошибка прадеда будет исправлена, дедушка будет «отомщён». Но того, что его прах был развеян не над родной землёй, уже не исправить…
Я ещё некоторое время буду злиться на Роберта и того напарника, имя которого от меня утаили, но смысла обижаться нет. Надо просто сделать для себя выводы. И приложить все силы для того, чтобы меня воспринимали всерьёз, чтобы история Валифиаса не повторилась.
— Я постараюсь быть более… эмпатичным и ответственным, — лицо Роберта немножко покосилось. Да уж, сложно ему, бедненькому… — Так что прошу, хотя бы не игнорируйте меня, — ну да, я долго молчала, размышляя…
— Что ж, постарайся. Или хочешь, чтобы я выделила тебе учителей?
— Принцесса…
— Шучу. Куда уж мне, кому самой нужно пользоваться услугами преподавателей… Желаю удачи и света на пути самообразования, кавар Роберт.
Хвостатый очень напрягся, сжав в руках тарелку, но ему удалось выдержать и сохранить виноватое, а не злое выражение лица. А я, между прочим, заслужила поиздеваться над ним, так что пусть стоит и терпит.
— Вот поэтому Вам и нужна охрана, госпожа… — Лаура припомнила наш разговор с Атреем про его воспитание. Я ей рассказывала как-то, когда она спросила, почему её я отвергала, а охранника приняла сразу.
— Ну, что ты… Уж чему-чему, а самоконтролю кавар Роберт точно хорошо обучен. Там же есть частица «само»… — вот это весело мне стало, аж улыбнулась, кажется.
— Ваше Высочество… — хвостатый долго тянул «с». Он страшно смотрит на меня, хотя ни единый мускул на лице не шевелится… Я сглотнула нервно, но взгляд не отвела и приложила все свои духовные силы, чтобы не съёжиться. Даже пожалела, что палки в корсете нет. — Да, я совершил ошибку. Но это не значит, что я позволю себя унижать.
— Ты прав, это и ни к чему, — меня сейчас кокнут просто… Но как же весело, раком бездну… Почему это так весело?.. — У тебя самого это получается намного лучше.
Звон, треск, я вскрикнула в то же время, как прогремело что-то ещё, и отвернулась, закрывая лицо руками, сделав шаг назад. Когда вроде бы стало тихо, я открыла глаза и увидела, что меня собой прикрывает Лаура, стоящая, согнувшись, лицом ко мне, а на полу разбросаны осколки тарелки.
— Какого тёмного ты творишь?! — Лаура заорала на Роберта, обернувшись. Ну, у меня такой же вопрос…
— Воспитываю нашу принцессу. На ней самообучение не работает.
Роберт перешагнул осколки и валяющееся на полу полотенце, собираясь уйти.
— Ты мог навредить госпоже!
— Да, мог бы. Как и тогда. Но всё обошлось, ведь ей помогли. Урок номер пять: в одиночку справляться с трудностями сложно, намного легче полагаться на других, так что, если не уверены в своих силах, держите при себе побольше верных хаприонов. И не обижайте их, а то мало ли…
Роберт уже стоит в дверном проёме… Сильно же я его задела…
— Значит, грош цена твоим уговорам?
Он всё же обернулся.
— О чём Вы? — а лицо страшное… Как будто Бездна на тебя смотрит…
— Ты лишь гипотетически говорил про гражданскую войну… Разве это не одно и то же? «Если бы да кабы»? Ты же не придаёшь такому значения?..
— Это не одно и то же. Я говорил так о прошлом, на которое уже нельзя повлиять. А возможные варианты развития событий, конечно же, нужно учитывать. Это то, в чём я плох оказался много лет назад. И Вы сейчас, когда понадеялись на мой «самоконтроль». И я уже попросил прощения за свою ошибку…
— И т-ты меня прости… Я не знаю, что на меня нашло… — сейчас лучше отступить, чтобы не набить шишек.
— Я понимаю, что обидел Вас. Зато Вы поняли, что месть не есть хорошо.
Если это был камень в огород наших теоретически возможных напряжённых отношений с Валифиасом… Реально все исходы продумывает?..
На кухню вошли папа и Атрей, вовремя: мы хоть ссориться уже закончили.
— Что у вас тут случилось? — отец встревоженно взглянул на пол, где всё ещё валялся выплеск гнева Роберта.
— Прошу простить меня, кавар Агапионис. Я хотел помочь офасам и нечаянно выронил одну из тарелок… Если это важно, я могу возместить ущер-…
— Нет, что Вы, не нужно. Да и не сможете. Это тарелка из набора, сделанного моей матерью. Тьма меня дёрнула взять её сегодня… Ладно, ничего уж не сделаешь, просто будьте ряшливей в другой раз.
Роберт заметно помрачнел, хотя, казалось бы, куда больше. Его опять пристыдили, но теперь он ничего возразить не может. Агент ещё раз попросил прощения и ушёл куда-то, Атрей помог Лауре собрать осколки, а папа отнёс их выбросить. Почему-то захотел сделать это сам.
Мы с Лаурой домыли посуду почти в полной тишине. Я хотела попросить её что-то рассказать, чтобы отвлечься, но не стала: уж очень глубоко она была погружена в свои мысли с непроницаемым лицом. Жутко.
Потом Лаура хотела подготовить материалы для вечернего урока, а Атрей повёл меня во двор — опять бегать. Сегодня тренируем не выносливость, а скорость, так что я побежала без груза. Рэй — за мной, чтобы следить за осанкой, за положением ног и рук, за тем, как я переношу вес с ноги на ногу, как наклоняюсь и тому подобные мелочи. Атрей, конечно, мелочами это не назвал бы…
Пробежав около пяти кругов, уже невольно сбавляя темп, я ужасно обрадовалась стуку в калитку и побежала открывать. Возможно, это мама приехала. Хотя рано ещё.
Я отперла калитку, открыла, а потом открыла от удивления рот. И сразу закрыла, с трудом вдыхая и выдыхая через нос. Чуть какую-нибудь тьму не сморозила.
— Света, Марго. Я не вовремя? — знал бы он, как он вовремя, я хоть передохну. Правда, я теперь вся потная перед ним стою, какой кошмар…
— Света, Адонис! Ну, что ты? Я тебе всегда рада! По какому поводу пришёл?
— А мне обязательно нужен повод, чтобы навестить тебя? — по моему выражению лица, вероятно, он понял, что да. — Я знаю, что нечасто приходил прямо к тебе домой, но… Сейчас у нас и отношения другие… — я почувствовала, как покраснела ещё сильнее, чем от пробежки, а он смутился вслед за мной.
— Так ты правда просто так пришёл?.. — Я пропустила его внутрь и закрыла калитку. Мы отошли от забора чуть подальше.
— Хотел бы, — ну, всё понятно. Зачем тогда всё это было?.. — Но на самом деле я прознал про вчерашний конфуз… Как ты себя чувствуешь? Он не сделал с тобой ничего дурного? — а, ой… А как он узнал?..
— Да я-то нормально… А что? Уже слухи поползли?
— Ну, некоторые видели, как Роберт притащил этого засранца на себе в дом конюхов, и, по его словам, он сделал благое дело, вернув блудного набухавшегося сына семье. Но, проснувшись с утра, тот придурок начал орать на всю деревню о том, какой произвол над ним совершили, насильно схватили, побили, в общем, нажаловался мамке на Роберта и Атрея, и крики его на улице слышали, так и до меня дошли эти слухи.
— Бездну раком… Кажется, у нас проблемы…
— Принцесса, зачем же ругаться?.. — вот только Атти никто не спрашивал… Зачем или не зачем. — Я услышал разговор… Какие проблемы-то могут быть? Надо только сказать, что он к Вам приставал, и все всё поймут.
— Вот ты наивный, конечно, Рэй… А ничего, что тут всё не так радужно, как в Кералисии, и мне могут сказать только: «Радоваться должна, что в твою сторону вообще кто-то смотрит, шлюшка малолетняя, натравила мужиков на ребёнка!»?
— Пусть только попробуют… Сразу заплатят за свои слова.
— Всю деревню не перебьёшь.
— Ну, не всю, Марго… Без наших с тобой да с Адером и Мари семей, может, и получится… — вот это они кровожадные, конечно… Нет бы затаиться где-нибудь и бурю переждать, сами на рожон лезут…
— А можно без побоищ обойтись? — да и с семьёй Мари… Маривианы ещё тоже проблемы могут быть… — Хочется уйти без скандала…
— Без него уже вряд ли получится. Надеюсь, конечно, Аристона вразумят, но соседи наши отнюдь не добрые люди… Вот я и пришёл узнать, не докучали ли тебе уже?
— Нет, Адонис. Всё… нормально… Спасибо, что пришёл. Мне тут находиться всё сложнее и сложнее…
— Понимаю… А сколько вы ещё тут пробудете?
— Мы с родителями думали тут до праздника остаться. А потом должны будем отправиться в путешествие. Скорее всего, они не будут делать такой крюк до Кералисии, как я с агентами. А ты? Ты же тоже собираешься уезжать? Не хочешь отправиться со мной?..
— Прости, Марго… Да, мы уезжаем, но сразу в столицу, я не смогу путешествовать с тобой. Нужно восстановить активы, связи, мне нужно помочь родителям с поднятием статуса нашей семьи после стольких лет… Но мы не хотели уезжать раньше или позже вас. Я… хочу провести с тобой как можно больше времени перед отъездом…
— Что ж… Очень грустно будет расставаться… И я надеюсь, что смогу выбираться из-под опеки к тебе, — я улыбнулась ему, но получилось довольно неловко. Особенно в присутствии одного из «опекунов».
— Я уже мечтаю о нашей первой встрече после разлуки. Должно быть, придётся сыграть незнакомцев и представиться друг другу на балу… — Адонис встал на одно колено и протянул ко мне правую руку… Чем-то вдруг напомнило клятву, но я отбросила эти мысли. Что он задумал? — Офаса Маргарита, не окажите ли мне честь быть Вашим первым после родственников партнёром по танцам? — вот так значит? А так можно вообще? Я оглянулась на Атти, тот только руками развёл. А мне как вообще реагировать, я до такого ещё в учебнике не дочитала…
— Ну… Если так вообще можно, то я, конечно, согласна! — Донис поцеловал мою руку и поднялся, немного хихикая.
— Я рад! И да, думаю, можно… насколько я знаю, дебютантки часто заранее договариваются со знакомыми о первом позволенном по этикету танце с кем-то другой крови…
— Вы оба такие неуверенные… Вам бы уже не обычный этикет, а дворцовый учить, — Рэй засмеялся, а я не сразу поняла, в чём шутка юмора… Только когда Адонис покраснел, зарделась и я… Он на свадьбу намекнул… Надо обстановку разрядить…
— В-в любом случае, лучше приготовься! Не уверена, что научусь хорошо танцевать за это время… — Он неловко посмеялся, не смотря в глаза ни мне, ни Атти.
— Хорошо, тогда я придумаю, как с этим справиться! Так значит… вы уедете после праздника цветов?
— А? Да, да, после него. Родители очень хотели повеселиться перед отъездом.
— А им можно? Ну, то есть, даже если говорить только о твоей матушке… Она как часть семьи кералисианцев разве может веселиться в «День потерянной головы»?
— Вот как это называется в Кералисии?..
— Да, и у этого названия много смыслов, — вмешался Рэй. — Айматерист потерял голову, когда решил напасть на соседние государства, его сын потерял голову, раз решил убить отца, страна потеряла своего главу, хаприоны потеряли голову, раз решили нанять советников и агентов несмотря на богоизбранность единоличного правителя, ну и Айматерист в прямом смысле потерял голову, когда её отрубили…
— И смех и грех… Но название придумали ловко, конечно, — а как — это я узнаю уже из книжек по истории. — Так ты, Донис, думаешь, что даже маме с папой туда нельзя напоследок сходить?
— Да, если они планируют жить в Кералисии и быть уважаемыми… Я имею в виду, что они хотя бы смогут сказать, что, как только узнали правду о празднике, отказались принимать участие, и это может поднять их в глазах других… — почему Адонис выглядит недовольным, поглядывая на Атти? Странно…
— Спасибо, что сказал, нам надо будет это обсудить…
— Если что, то приглашение к нам домой в этот день в силе. Ты только заранее мне скажи, что вы решили, пожалуйста.
—Да, конечно, спасибо большое, Адонис.
— Не за что, мы только рады. Ну, всему… — Донис замолчал, видно, вспомнив про наши разговоры и родителей. — Ах, да, мне уже пора идти. Меня отец ненадолго отпустил, ему нужна моя помощь.
Мы распрощались, папа тоже собрался уходить на работу, уже открыл калитку, чтобы выйти первым, и ему в грудь чуть не постучали. Это оказался посыльный старосты… опять… Ну, не его племянник, другой мужик, но всё равно видеть его не охота. Даже больше, чем того паренька.
— Света Вам, дор Агапио. Градоначальник зовёт Вас и Ваших засидчиков к себе на переговоры, — мужик, гэкая, как большинство наших, недобро улыбнулся и кивнул в сторону Рэя.
— И Вам света, дор… Зачем же мы вдруг градоначальнику понадобились?
— Ну сказал же: на переговоры, — противно потянув ударную «о», незваный гость встал в позу «руки-в-боки» и замолчал.
— Ну… сейчас позову… За калиткой обожди!
— Да пожалуйста.
Посыльный отошёл с явно обиженным видом, папа закрыл калитку и подошёл к нам.
— Шо делать будем? — папа пожал плечами, смотря то на меня, то на Атти.
— Бездна его знает, — Атрей напрягся, сфокусировался. — Вы побудьте здесь, а я схожу за Робертом и Лаурой.
Рэй убежал, а мы только смотрели ему вслед…
— Я тогда пока никуда не пойду… — Адонис взял меня за руку.
— Нет, что ты, тебе же нужно домой, мы тут сами справимся!
— Моя мама скоро приедет и сможет помочь отцу вместо меня, а я буду тут, с тобой.
— А куда она уезжала?
— Туда же, куда твоя. Мы же тоже планируем покинуть Кихорио.
— Ах, да… Но я думала, она поехала по магазинам…
— Это легенда для остальных, чтобы шум не поднимали.
— А у нас какая легенда? — папа резко задумался об этом.
— Я не знаю… Если что, скажем, что… достопримечательности ездила гостям показывать?
— Одна с мужиком?
— Ну, а у тебя работа… Куда бы ты поехал? Да и… Их мнение о ней уже и не изменишь ничем, скорее всего… — я поникла, осознавая, какие грязные слухи опять могут пойти. Донис положил мне руку на плечо, я тяжко вздохнула. Хоть недолго нам тут страдать осталось.
— Хэй, не стучал ещё? — Атрей, выбежав впереди Роберта, окликнул нас, и Адонис быстро убрал свою руку, смутившись.
— Нет, пацан, ещё не крякал на нас. А офаса не пойдёт с нами? — папа удивился, но потом и Лаура выглянула из-за дверного косяка.
— Она останется охранять Вашу дочь, — прошептал Роберт. — Скажем, что сегодня попыталась помочь с готовкой, порезалась, а от вида крови упала в обморок…
Я подумала про себя, какое же это стереотипное поведение дворянок, испугаться успела, что он сам про всех так считает, мысленно возмутилась, что так неправильно, но потом поняла, что староста с прихвостнями именно в это и поверят…
— Уверены, что во второй раз её неприход с рук спустят? — прошептала я, наклоняясь ближе к Роберту. Подходить ближе не хочется.
— Всё будет нормально. Номикиара же тоже нет. Мы примем удар, но нужно, чтобы хотя бы Атрей показался. Плюс, будет меня прикрывать, если что-то пойдёт не так. Устройство, как в прошлый раз мы использовать не будем. Мы этого Калума уже примерно поняли… Да и без Атрея Вас туда не пустим.
— Хорошо… Удачи!
— Марго… я остаюсь с тобой тут, — Донис взял меня за руку и посмотрел в глаза…
— Ты и так задержался, тебе незачем…
— Мне есть зачем, — он твёрдо перебил меня. — Если что-то и правда пойдёт не так, я вместе с офасой Лаурой буду на твоей стороне. Я помогу тебе защититься.
— Мне кажется, все забывают, что я и сама магией неплохо владею… — было и приятно слышать его, чувствовать его руку, и обидно, что меня недооценивают…
— Я не забываю ничего о тебе… Но не могу не предложить свою помощь, чтобы убедиться, что ты в порядке, — папа с Робертом синхронно покашляли, Адонис отпустил мою руку, и мы отвернулись друг от друга в смущении…
Мы перестали шептать, Роберт кивнул папе, а мы с Лаурой и Адонисом зашли в дом. Папа крикнул: «Ну, что? Пошли?». Мы смотрим через окно на чердаке, как они открывают калитку, выходят, жмут руки посыльному, закрывают дверцу и медленно движутся на встречу бездне в лице Калума Калринса… Жили бы мы подальше, посыльный их подгонял бы, а так идти-то всего ничего.
Компашка из четырёх мужчин скрылась за поворотом, в пышном саду старосты. А мы стоим. Смотрим на яблоню, рядом с которой на наш дом оглянулся папа. Там как будто не дом, а Безд…
— Может, чаю?..
Так прервала наше долгое и мучительное молчание Лаура. Я коротко кивнула, она посмотрела сначала на меня, потом за меня, на Адониса, и пригласила на кухню.
Адонис начал рассказывать забавные случаи с покупателями. Немного отвлекает, но прислушиваться через открытое окно к калитке я не перестала.
Эти истории стали обычными для меня байками, анекдотами. А баронесса слушает очень внимательно, для неё такое, видать, в новинку. Но Адонис давно перестал замечать, что иногда рассказывает старые неурядицы. В прочем, офаса об этом и не знает. Но пока он говорит про перепутанные ящики, заказанный по ошибке товар и выпрашивание скидки «ради Бога», я смотрю в окно.
Когда же Донис начал излагать что-то новенькое про торги и поддельные монеты, я опрокинула чашку, выскочив из-за стола, бросилась за дверь. Сразу за собой я услышала цоканье каблуков.
— Госпожа, не бегайте, прошу!..
— Атрею это скажешь!
Я открыла дверь и увидела распахнутую калитку, а за ней — Роберта и папу с Атти.
Вернулись.
Хмурые.
Папа крепится. Будто потерянный.
— Нас выгоняют.
— Что?! — понятия не имею как реагировать на траурный тон Роберта.
— Дор Калум сказал, что дорогие «горожане» нас боятся. Мы, якобы, ночью разборки учинили, и вот, они жалуются… Староста даже сказал, что сочувствует нам и что не хотел бы видеть нас на огне с вилами в животах от страха бедного люда, только потому и выпроваживает…
Аристон… Наболтал родакам глупостей, а они теперь шумиху подняли, бунтовать удумали. Я так зла. Это же он заварил кашу!
Прибежавшие Лаура и Адонис молчат.
— Почему? За что так с нами? Мы же и так собирались скоро уезжать — тихо, без шума… а теперь!.. Нам теперь что, поубивать их всех, чтобы не мешались?!
Адонис положил руку на мой сжатый кулак, я посмотрела на него. Он боится… Чего?
— Марго, не переживай. Мы все постараемся всё уладить. Сейчас главное — удостовериться, что Аристон не отчебучит ещё что-нибудь… Ты же сама всегда говорила, что насилие в любом случае не выход.
— Да, н-но!..
— Не но, принцесса, — Роберт покачал головой. — За долгое время я впервые просто соглашусь с каваром Адонисом, — как будто они много общались… — Мы начнём собирать вещи, дождёмся Вашу матушку и Номикиара с документами, слава Каварофасу, мы их подготовили, Вы с отцом пока начнёте завершать все свои дела здесь. Мы все вместе спокойно и без паники соберёмся, а ночью уедем. Вместе. На этот раз сделаем всё засучив рукава. Я обещаю.
Спокойная и строгая речь Роба немного успокоила меня. Он же успел повзрослеть за четырнадцать лет, верно?.. Он хоть и выглядит на двадцать, ему что-то около сорока лет уже должно быть…
— С чего ж нам только начать-то?.. — папа такой поникший… ничего ещё не успел… Он много планировал для нашего переезда. Даже блокнотик завёл, куда записывал пункты всякие. Я подошла к отцу.
— Папулечка, ну ты же что-то записывал… Давай начнём с того, что уже знаем, что распланировано, просто ускоримся. Чем я могу помочь?
— Да ничего не надо, у тебя у самой дел полно. Мне сейчас нужно уйти к помощнику по полям, потолковать. Вы тут пока без меня поготовьтесь к… переезду.
Папа зашёл в дом, взял какую-то сумку и вышел, направившись к большому мосту. Я даже не успела пожелать ему света…
Хочется кричать. И неплохо было бы что-нибудь попинать. Редко у меня такое желание возникает. Но сейчас… Я так напугана и растеряна… нужно столько всего сделать, а у нас нет даже двадцати четырёх часов на это.
— Принцесса, — я уже так долго стою и молчу, что звук голоса меня напугал. — распорядитесь нами, как Вам угодно. Что нам нужно сделать? — Роберт прав: нужно что-то делать. Не стоять и смотреть в пустоту, а действовать. Как? С чего начать?.. Нам надо уезжать, так что нужно собрать вещи… какие вещи? Хотя бы что-то общее, всехнее из дома, и мой багаж. И тогда уж багаж Лауры. И всех остальных. Остальных… Бог мой, Маривианна! А Адерапос? Какой кошмар…
— Я тоже помогу, Марго. Я только сбегаю к отцу, расскажу ему всё, а потом выполню твои поручения. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Я похлопала себя по щекам, зажмурившись сильно-сильно, и выпрямилась, строго смотря вперёд. Так, надо по порядку…
— Роберт, все вещи, которые мы хотели бы забрать, не поместятся в машину. Найди для нас транспорт. Атрей, Лаура, мы с вами собираем вещи и ждём маму и Номикиара. Адонис… Если тебе не сложно, приведи Маривианну и Адерапоса на нашу поляну, пожалуйста. Отправь мне весточку с помощью того вашего нового устройства, как будете идти туда. Я владею воздухом, так что смогу получить сообщение. Я приду туда с Лаурой, Атрей останется охранять дом.
Все кивнули, Роберт и Адонис попрощались с нами и ушли, а мы втроём остались, вздохнули-выдохнули и вошли в дом.
Первым делом, после того как я сходила в душ и переоделась в обычную одежду после тренировки, мы свернули наши традиционные ковры, связали их, упаковали так, чтобы занимали как можно меньше места. Я командовала работами и помогала, составляла список того, что мы складываем. Мы начали с того, что, я точно знаю, захотим взять родители и я вместе. Любимая посуда, любимые подушки, средства гигиены, любимая одежда. Коробка с сохранёнными поделками моего отца. С моими поделками тоже. Немногочисленные фотокарточки. Картины, которые мы покупали или обменивали. Мамину косметику. И украшения. Все ценные вещи. Книгу, которую мы составляли для садоводства. Вещи, оставшиеся от дедушки. Мы всё это нашли и стащили в гостиную. Отыскали коробки, пакеты, мешки, верёвки, клейкую ленту.
Тут я почувствовала дуновение ветра и развеяла его своей магией. Пыль собралась в полупрозрачные буквы. Пришла весточка от Дониса. «Мы выдвигаемся на место». Я уже должна собираться… Но не могу всё так оставить…
— Госпожа, я тут начну всё упаковывать потихоньку, — Атти посмотрел на меня сочувствующе. — Идите с Лаурой и не беспокойтесь ни о чём. Я присмотрю за домом и встречу Вашу матушку. И всё ей объясню. И с Номикиаром мы тут расправимся с коробками.
Я обняла его. Ничего не могу поделать, он такой добрый и хороший. Большой как зверь, но домашний, я чувствую его поддержку. За этими хлопотами забылись все обиды…
— Спасибо.
— Удачи Вам объясниться с друзьями.
— Спасибо, Рэй!
Мы с Лаурой собрались на выход и пошли быстрым шагом по направлению к полянке. Пока мы идём я не перестаю думать о том, что мне нужно сказать ребятам. Как оправдаться? Я не хочу уезжать с тяжёлым сердцем. Не хочу, чтобы они думали обо мне как о предательнице. Я хочу сохранить нашу дружбу.
— Госпожа, Вы уж только не плачьте. Вам надо собраться. Сегодня очень важный день.
— Я плачу? — я заметила, что по моим щекам медленно текут горячие слёзы только после того, как об этом сказала Лаура.
Она приобняла меня за плечи, прижала к себе и снова отпустила, чтобы мы не замедлялись.
Я только смотрю вперёд на деревья в лесу, за которыми уже скрываются одни из самых дорогих мне людей. Которые сейчас, возможно, ненавидят меня… За то, что скрыла своё происхождение, за то, что бросаю их после стольких лет, из-за которых они стали изгоями вместе со мной.
Я снова вытерла слёзы. Хорошо, что не приду к ним с размазанной тушью.
Я понимаю, что отъездом я перечеркну всё… Всё, через что мы прошли. Это станет для них плохим воспоминанием? Я стану для них плохим воспоминанием? Я брошу их, и они останутся одни, и будут злиться, всё ещё полу-оторванные от жителей деревни…
Но я не хочу их бросать совсем, я хочу сохранить эту дружбу, то немногое, что было хорошо в этом месте, полном ужасных людей. Не только Адонис, эти двое тоже мои лучики света в жизни!
Мы уже перешли через мост на сторону леса…
Я не могу их потерять… Я не могу оставить их с этим гнетущим чувством. Мне надо объясниться… Всё толково рассказать, как было, что было, кто приехал, зачем.
Куда уезжаю я? На кого их бросаю? Так они меня спросят. Маривианна будет кричать. А Адер будет презрительно смотреть на меня и плеваться в траву?
В ту траву, на которой мы провели нашу жизнь вместе…
Я скоро их увижу: уже деревья в лесу редеют.
Уже под ногами появляются цветы, из которых Маривианна всегда плетёт венки для всех нас. Плела…
Я срываюсь на бег, Лаура бежит за мной, не пытаясь остановить, я выбираюсь из тени деревьев и вижу их. Как всегда, на пледике-коврике, который Маривианна стащила с чердака и Адерапос всегда таскает его для неё. Адонис сидит с ними, а они обнимаются. Тут шорох травы под моими ногами, видимо, был услышан, и Маривианна обернулась ко мне. Она вскочила и побежала ко мне навстречу.
— Ри-итка! Дурочка-а! И я дура! Мы обе такие дурынды-ы! — хныча и спотыкаясь, она кричит мне это, и вот мы наконец сталкиваемся, обнимаемся и падаем на землю. Я опять плачу. Но она рядом. Почему? Почему она не сидит, надувшись и отвернувшись? Как она так переменилась ко мне?
— Почему ты плачешь?
— А ты почему плачешь?
— Потому что ты ко мне прибежала.
— А я — потому что ты ко мне прибежала!
Мы уже не понимаем, плачем мы или смеёмся. Я посмотрела за спину Маривианны, лежащей почти на мне, придавившей не хуже корсета, рядом с нами стоит Адер. И в нашу сторону медленно идёт Донис.
— Правда две дурочки. Валяетесь в траве, потом не отстирается…
— Ну ты же принесёшь нам волшебный порошочек? — я с надеждой посмотрела на Адерапоса. Он не зол?
— Да куда уж я денусь от вас?.. — он вздохнул и улыбнулся одним уголком губ. Он помог встать Мари и мне, мы вместе обнялись уже стоя.
Мы так долго стояли, пока не утихли последние рыдания. Потом я потянула Дониса к нам обниматься вчетвером. Лаура не вмешивается… Маривианна начала вдруг отстраняться, кивнула в сторону коврика, последний раз шмыгнув носом, и мы все побрели к нашему лежбищу, взявшись за руки. Когда мы привычно улеглись на месте, а Лаура встала за моей спиной, Мари покосилась на неё, но всё равно завела разговор.
— Прости меня, дуру такую, Рита… Я тебе столько всего наговорила…
Ну, да, было обидно, но я понимаю, ей было обиднее…
— Почему ты извиняешься? Это же я… предательница…
— Нет-нет-нет! Прости меня за эти слова! Я была слишком расстроена, чтобы подумать об этом как следуват. Я всё время вспоминала нашу размолвку и вот, когда Адонис пришёл ко мне позвать сюда, я сразу все дела бросила! Он сказал… Сказал, что ты уезжаешь сегодня-завтра… Я не могла так расстаться с тобой.
— И я так не могла с тобой расстаться… Маривианна…
— Ах, ну что ты! Зови меня Мари, как раньше, как всегда! Это я со зла тогда запретила… Не знала я, что тебе и так тяжело…
Я посмотрела на Адониса вопросительно. Он усмехнулся…
— Я не просто позвал ребят. Как мог, подготовил почву для вашего разговора…
Я знаю, что он умеет подбирать слова. Надеюсь, не ляпнул лишнего.
— Да, спасибо… Мне действительно тяжело. Нам с семьёй нужно вернуться в родную землю, чтобы я и отец стали… частью семейного древа опять и смогли наследовать имущество и… семейное дело в случае чего.
— Да, Донис так и сказал почти, — Адер покусывает соломку и говорит сквозь зубы. — Я рад, что вы с Мари снова в нормальных отношениях. Но почему ты нам раньше не рассказала?
— Понимаете… Я не хотела болтаться об этом… У нынешнего главы семьи есть… в общем кто-то вроде наших конкурентов. Противников, во! И они могли бы прознать, что за мной приехали помощники главы. Ну, за мной и моим отцом… И могли бы послать кого-нибудь сюда разобраться с нами или ещё что учинить. В общем нельзя мне было всем всё рассказывать, скрывали мы это.
— А почему ты Адонису рассказала? — Мари очень обиженно смотрит…
— Я сам догадался, что что-то не так, — ну, он прав… — Да и я тоже уроженец Кералисии. Так что мы с Ритой вместе всё планировали… — Донис покраснел, я тоже немного… — Ну, наши родители. И мы вместе хотели уезжать. Только не задумано было, что придётся расставаться с вами так скоро.
— И ты линяешь отсюда! — Адер аж привскочил.
— Да, друг. Но не сегодня, у нас есть возможность нормально в дорогу собраться. И попрощаться по-хорошему. А вот Рита…
— А Рита что? — Мари всё ещё выглядит заплаканной и просто слушает всё, держа меня за руки. Как вот я их брошу?..
— А я… Тех, кто за нами приехал, теперь выгоняют из Кихорио из-за того, что они заступились за меня. Аристон, будь он неладен, притащился вчера пьяный и пытался опять ко мне шары подкатить, — Лаура кашлянула в руку… — Но Атрей и Роберт, — Лаура кашлянула громче, я аж обернулась, но не поняла, что произошло, и просто продолжила говорить… — не дали меня в обиду… Отключившегося тёмного Роберт утащил на конюшню и сдал родителям, но на утро гадёныш рассказал родакам, что случилось, не в лучшем свете, и те нажаловались старосте. Так что Калум Калринс больше наших засидчиков в городке не жалует… Но они не могут уехать без нас, так что уезжаем мы все… Надо вот ещё вещи собрать.
— То есть вы уезжаете сегодня?
— Да, ночью. Поэтому и попросила помочь Адониса, пока я и аг-гости начали разбираться с вещами.
— Нет… — Мари совсем поникла. — Нет-нет-нет! Я думала, это была токмо заманка, чтобы убедиться, что мы придём! — она набросилась на меня с объятиями, Адер погладил её по спине и грустно посмотрел на меня.
— Я не бросаю вас совсем!.. Да, я уеду, но мы же останемся друзьями? — оба закивали головой, только Адерапос менее оживлённо. Я вздохнула с облегчением. — Я буду вам обоим писать письма. Каждый месяц! И когда придёт время, подробнее расскажу, что со мной произошло! Когда конкурентов не будет… — Адонис улыбнулся, закатив глаза. Я не имела в виду смерть двоюродных дядюшек… Пусть живут, лишь бы не мешали. Ну, максимум в тюрьму сядут. Или как там у королевских особ принято… Вот стану королевой, тогда и распишу в подробностях друзьям, почему уехала и зачем.
Мы ещё поболтали немного, но мне уже пора уходить. Наверное, мама успела вернуться, нужно её поддержать. Ещё и папа ушёл куда-то с соседями разбираться. И Атти там один вещи разгребает.
Мы с ребятами пообещали поддерживать связь друг с другом, они обещали принести прощальные подарки и убежали первыми, не желая расставаться дольше… Понимаю их, трудно выносить осознание того, что, скорее всего, лицом к лицу мы видимся в последний раз…
Адонис вызвался проводить меня, сказал, что тоже подумает над прощальным подарком.
— Лучшим подарком будет наша следующая встреча… — очень не хочу расставаться… мы только недавно… сошлись… и теперь вот это вот всё.
— Что ж… — Адонис вдруг встал и призадумался, поглядывая то на меня, то куда-то в сторону. Я остановилась рядом с ним, Лаура — за мной. — Тогда ты тоже подари мне подарок, пожалуйста…
— Какой? — и что значит «тогда»?..
— Как в той песне… Ну, знаешь… Те, кто иногда уходит на государственную службу… Им жёны или девушки песню народную поют. Про платок. У тебя же ещё остались платки старые? Я даже видел с вышитыми маргаритками…
Я зарделась… Я плохо помню эту песню, но она же прям невестинская-невестинская…
— Т-ты ещё скажи, что хочешь, чтобы я тебе её тоже спела…
— Хочу! Очень хочу!.. Если ты, конечно, не против… Я с-с тобой её спою… Ты же тоже «на службу» уезжаешь, считай… И мы оба друг друга будем дожидаться… На нашей Родине.
— А как ты тоже?.. Она же в женском роде…
— Да ну какая разница…
— Ну, давай… споём… Только я слова плохо помню.
— Ну, вдвоём-то уж управимся…
— Это да… Ну, я тогда начать, наверное, могу…
— Угу…
Я набрала в грудь побольше воздуха, который, кажется, перестал поступать в мой мозг, раз я согласилась… Тут ещё и Лаура… Неловко-то как…
Я благодарна судьбе,
Что в один из летних дней
Я повстречала тебя
И что живу я, любя
Тень на лице от ресниц
Зорких глаз, как у птиц,
Светлых концы твоих влас,
Что нежны, как атлас.
Я благодарен судьбе,
Что привела тя ко мне,
Что я сокрылась в твоих
Крепких руках больших.
Не уходи, постой,
Милый мой, золотой,
Без памятного платка,
Что я устала уж ткать.
Вышью на нём ручей,
Чтоб показать, т-ты чей,
На брегу мой цветок
Будет у твоих ног.
Будет большим платок,
Маленьким станет срок
Службы твоей далеко,
И ты вернёшься легко.
Ниток в платке, как цветов
В веденьи наших домов,
Нити мои приведут
Тебя домой, милый друг.
Ты возвратишься ко мне,
Буду я рада судьбе,
Что тебя сберегла,
И ко мне привела.
Этот платок на главу
Надену я на свою…
Когда нас Свет озарит
И нашу пару призрит.
И жизнь свою проведём
Мы с тобою вдвоём,
Этим укроем п-платком
Де…деток, кем п-полон…
станет дом…
На последней строчке я, наверное, раскраснелась как помидор, а Лаура не выдержала и захихикала, Адонис подошёл ко мне вплотную и прижал к груди, я спряталась в его объятиях. Но он тоже засмеялся… Лаура шикнула на нас, чтобы мы не целовались… Как будто моё сердце сейчас это выдержало бы…
Он просто обнимает меня.
Тёплый и хороший, и сердце так стучит.
И моё тоже, у меня в ушах.
Кошмар какой… Бесстыдная песня какая. Кошмар! Ещё и про деток… Светлый Каварофас, дай мне сил!
— Я знаю, что когда-нибудь ты перестанешь быть такой открытой в выражении эмоций. Так что спасибо за то, что сейчас показываешь мне их. Я запомню тебя такой.
— Говоришь так, словно я сильно изменюсь…
— Изменишься, Марго. Пройдут года. Ты пройдёшь тренировки. Проведёшь ещё больше времени с этим… Робертом. Изменишься. Но и я изменюсь, стану лучше для тебя. И не перестану быть твоей поддержкой.
— Спасибо за это. Если бы не ты, я бы… — я бы, во-первых, вообще не выжила в деревне. — Не справилась с грузом. С тобой я знаю, что не буду одинока. Это очень эгоистично? — я заглянула ему в глаза. Эгоистично ли желать помощи и поддержки от него? Заставлять стать частью этой войны…
— Это было моё решение тоже уехать отсюда. Ну, с согласия родителей, конечно… Считай, что ты просто позволяешь мне делать то, что я хочу, — быть с тобой, — он коснулся моего лба своим, и это было лучше всяких этих вот ваших поцелуев… Ну, пока Лаура не закашляла в руку…
Мы оторвались друг от друга и пошли вперёд, взявшись за руку.
Слова кажутся ненужными. Мы просто идём вместе. Я не знаю, что сказать.
Уже всё сказано.
А платок-то надо найти…
В тишине мы идём до моего дома. Поворот от моста — и вот, пришли.
Адонис сказал, что подождёт свой подарок. Я быстро вбежала в дом несмотря на оклики баронессы, поднялась к себе и начала рыться в шкафу со старьём. Туда я уже убрала все свои платки.
Так, праздничный красный, коричневый для уборки, обыденный белый, с маминой вышивкой, так, где же с маргаритками?
Я залезла в небольшую коробку. Ага! Нашёлся! Это платок от Мари, подарок на моё десятилетие. Достаточно большой, чтобы считаться подарком к песне… Передаривать такое не принято, но что уж поделать.
Я быстро взяла нитки из другой коробки, куда редко заглядываю, иглу и начала трудиться, чтобы хоть немного приложить руку к сему шедевру. Двумя линиями я вышиваю подобие речки, чтобы не отходить от сюжета песенного текста. Хотя мне теперь будут чужды традиции Ликердона, всё же одно это я могу себе позволить, пока Лаура молча и не очень довольно наблюдает за мной.
Спускаюсь по лестнице я под надзором строгой девушки… Так что подхожу к Адонису уже с выровнявшимся дыханием…
— Вот, нашла! И… попыталась добавить что-то своё.
— Прекрасная речка. Похожа на ту, что у нас проложили. С натуры вышивала? — я покраснела, и немного пихнула его, чтобы не издевался. — Да ла-адно тебе, нашей струйке воды это как комплимент. Спасибо, что так постаралась, — он погладил меня по голове и любовно сложил платок, убрал себе за пазуху. — Я буду тебе писать.
— И я тебе… Надеюсь, твои письма не потеряются, если я буду переезжать с места на место.
— Не переживай, всё обязательно найдётся. Если что, я просто напишу ещё больше писем, чтобы до тебя точно дошли.
— Спасибо… За всё.
— Тогда… Ещё увидимся, Марго.
— Да…
Он ушёл. Я не стала смотреть и ушла в дом. Возможно, я пока не до конца осознала, что покидаю их, но… Сейчас нельзя расклеиваться.
Атрей сказал, что уже встретил маму, всё ей объяснил, она написала список необходимых вещей и ушла попрощаться с семьёй. Быстро, чётко и тихо. Да… мама тоже решила, что пока не время паники и причитаний, она сильная. И я сильная. Мы справимся.
Номикиар захватил с собой часть их с Робертом сумок и отправился в соседний город, чтобы подготовить всё там для нашей остановки. Сегодня корабль проплывает через нас. На него успел сесть и поплыл… Нам там надо будет разделиться. Родители поедут сразу в Алисинд, столицу Кералисии, а я, слуги и агенты — в Розполиан. Там я поступлю в цветник на ускоренную программу, чтобы получить знания от квалифицированных учителей. А в Кералисию для этого мы не едем, чтобы скрыть моё существование. Девушку с белыми волосами там сразу приметят, а на маскировку рассчитывать нельзя. Да и кольцо династии, которое не снимается, никак не спрячешь…
Пришёл папа, и мы пообедали. Он ничего не рассказывает, сидит хмурый, я боюсь спрашивать, мало ли что случилось. Но я уверена, он всё сделал, как надо. Он тоже сильный.
Мы дособирали вещи по маминому списку, добавили, что ещё папа хотел, я своё давно сложила. Пришёл Роберт. Он встретил по дороге Адера, который нёс нам подарки прощальные… Юбка от Мари, которая не успела дошить для меня наряд на праздник цветения, рецепт стирального чудо-порошка от Адерапоса и очень красивый бокал от Адониса с запиской. Я не стала читать сейчас, лучше потом. Всё потом. Все слюни-сопли и воспоминания, сейчас — дело.
Роб сказал: транспорт будет. Он прижал старшего брата Аристона, надавил на него, заставил помочь, так что в полночь мы должны быть готовы. Некоторые баулы повесим на коней, некоторые сложим внутрь кареты, а сами будем верхом.
Хвостатый умеет надавить. Наверняка использовал чувство вины бедняги за то, что он меня как следует не защищал, и вот, просил, чтобы хоть сейчас нормально помог, в последний раз. Надеюсь, он своим не настучит на нас. Кто-то из доверенных хаприонов Роба отведёт коней обратно, в конюшню. Незнамо когда и как. Но вернёт. Наверное, это немного успокоило парня перед совершением преступления против своих.
На ужин мама вернулась домой. Заплаканная, но спокойная. Тоже ничего не говорит, как всё дома прошло. Но, видать, распрощались с концами. Я к той родне её прощаться не пойду, мне не надо. Там хоть вроде меня и не очень презирают, но атмосфера не добрая. Учителей нам много не надо в нашей деревне, вот там все друг с другом и грызутся за места главные. Мама часто говорила, что не была бы счастлива, если бы не ушла в семью мужа, её бы там заклевали. Ну вот и хорошо, теперь совсем уезжаем, никому не будем мозолить глаза.
Пока, конечно, новые знакомые не узнают, что я наследница…
Ужинаем в тишине. Я постоянно бросаю взгляды косые то на папу, то на маму. Хвостатый и Лаура с Атти сидят спокойные, Атти хвалит еду и благодарит маму. Бедный, как же его в казарме, наверное, нормально не кормили…
После ужина мы перепроверяем наш огромный багаж. Все коробки и мешки. Особенно ценные вещи сложим в машину, там самое безопасное место. Роберт поведёт её, а папа — карету.
Атрей будет ехать на своём коне впереди всех. За ним мы с Лаурой. Потом карета с папой и с мамой на лошади, потом машина. Такое построение должно быть достаточно обороноспособным, так крепкая магическая машина будет прикрывать тыл, а Атти предупредит об опасности впереди и сможет отразить атаку. Карета почти посередине, родители самые слабые, папа не учился магии особо. Я тоже плоха в контроле, но чем-то сильным бомбануть могу, а там уже и защитнички подоспеют.
После проверки мы решили поспать. До того, как вытаскивать вещи из дома к калитке, у нас есть около часа. Чуть больше.
Все по очереди идём в душ, готовим одежду, ложимся отдохнуть… заснуть трудно, но в полудрёму я впадаю…
Вдруг я слышу шкрябанье под окном. Резкое. Громкое и неуклюжее. Канат, которым я с детства любила пользоваться, мы по наущению агентов давно убрали, что же там шуршит? Ветер сильный такой? Там деревьев-то нет…
Стук окна заставляет полностью очнуться ото сна, я вскрикиваю, когда на меня что-то летит, но прежде чем я успеваю что-то предпринять, Лаура хватает огромное нечто и придавливает к земле, ударяет во что-то вроде шеи, и существо отключается. В темноте плохо видно, но да, это должен быть человек. Но кто? Кому надо врываться ко мне в спальню ночью? Как он перелез через забор?! Зато теперь я понимаю, для чего со мной спит моя личная служанка…
Баронесса встала, отряхнула домашнее платье и подняла голову нарушителя за волосы. Ну конечно… Аристон… Хотел отомстить и сделать своей, нда, ничто не ново. Даже магию использовал, слабак. Ни по-хорошему, ни по-плохому он не понимает.
На крик пришёл Атрей, увидел пацана и снова обозлился на него. Привёл Роберта.
— Ну что делать с ним? Остатками верёвок пока обездвижил, чтобы не думал бежать, придёт его брат, сдадим балласт в обмен на лошадей.
— Брат в минусе останется всё равно, — мой комментарий рассмешил Роберта, он похлопал меня по плечу.
— Он об этом и сам знает, но паренька надо вернуть.
— Просто так что ли? — Лаура удивилась. А как ещё? — Мы что? Даже не накажем его за покушение на госпожу?
Атрей одобрительно закивал, но Роб скептически осмотрел «тело».
— Думаешь, природа недостаточно постаралась? Что ты ещё хочешь сделать? — тут уже я захихикала. Может, это просто нервное, но на ха-ха пробивает только так.
— Не знаю. Но раз уж он воспользовался магией, может, ему запас манны укоротить? — вот это Лаура жестокая…
— А может не надо?.. Мы и так убегаем после скандала, зачем больше дел воротить?
— Да я бы ему другое кое-что укоротил, конечно, — почему мои слуги такие кровожадные?.. Но я понимаю, почему Атрей об этом вдруг заговорил. У кого что болит, как говорится…
— Ну всё-всё, незачем на него время тратить, нам это ни к чему, а то потом ещё обвинения предъявлять будут. Ради минутной радости портить репутацию будущей королевы не хотелось бы.
Все грустно вздохнули, соглашаясь со спокойным Робертом. Он отнёс гадёныша к коробкам, мы разбудили родителей, переоделись в удобное, ещё раз проверили документы и начали вытаскивать пожитки на двор.
Ровно в полночь у калитки появилась карета, запряжённая одним конём, и ещё две лошади, все скакуны осёдланы и выглядят не самыми страшными обитателями конюшни потомков древних укротителей. Ну размером вымахали, ну клыки выставили… под хвостами острое торчит что-то… А так всё нормально… Спасибо Арчипиосу старшему за это. Я почти не приближалась к лошадям в своей жизни, так что и так опасаюсь ехать верхом, а если бы страшила подо мной была, даже думать не хочу…
Карету мы набили доверху, конь Рэя вообще ошалел, наверное, когда к поклаже его всадника добавилась пара баулов от нас. Кони, которых мы арендовали, как сказал брат Аристона, очень выносливы и сильны. Так что на них мы тоже наваляли мешки.
Уложив всё, мы попрощались с Арчипиосами, один из которых лежит на плече брата в отключке. Мы залезли на и в наш транспорт на трясущихся ногах, по крайней мере я, и потихоньку тронулись в сторону большого моста. То, что староста из дома почти напротив нашего не выскочил и не завопил «куда сдрыснуть удумали?!», мы уже посчитали маленькой победой. Всё будет хорошо. Хорошо.
Вот, пересекли мост, стараясь сильно не шуметь, затем немного завернули направо и проехали между изгородью сада и домом Маривианны. Я не стала рассматривать стены и окна, только прислушивалась, нет ли чего подозрительного вокруг.
Виднеющаяся в ночи пристань так и манит. Можно было бы поплыть по реке на корабле, как Номикиар, но вместе с ним мы бы не успели, а по ночам из Кихорио ничего не ходит… Так что мы, как и планировали, свернули направо и поехали вдоль берега. Не шуметь получается плохо: слишком много вещей, чтобы кони не топали сильно, а карета не скрипела. Мы едем так медленно… По моему лицу стекает холодный пот. То ли от страха из-за того, что я верхом, то ли из-за страха, что у нас не получится сбежать. Лаура держит мою лошадь под уздцы, а я всем корпусом налегаю на шею бедняги. Пусть терпит… Надеюсь, хоть так я не упаду.
Мы снова поворачиваем направо… Выглядит как замкнутый круг. Но уже скоро спасительные ворота в городок. Из городка. Там, конечно, стража, но кому какое дело. Если только Аристон не очухался, до нас вообще никому никакого дела быть не должно! А он после такого вряд ли проснулся бы так скоро. И вообще агентов и так выгоняют. Мы можем притвориться, что просто провожаем их.
Вот минули дом строителей… и вот дом механиков. Всё — ворота, только повернуть налево, наболтать чепухи стражникам — и свобода, фух!
— Далеко собрались? — Бездну раком! Напротив ворот стоит, ухмыляясь, Калум Калринс. В окружении стражи и некоторых местных… с вилами и факелами, прямо как обещал…
— Да вот, засидчиков наших провожаем. Решили бедняги уехать до утра, чтобы не доставлять неприятностей, — папа привстал, махнул дружелюбно старосте, но взгляд нехороший, конечно…
— И чёй-то за честь им такая, что вы всей семьёй их по полуночи выпроваживаете? Да на кониках с ними едете? До Кералисии что ли провожать собрались?
— Да ну что Вы, светлый дор, — Атти похихикал над шуткой старика. А мне не смешно. — Просто до соседнего города компанию составят. А мешков много, потому что офа-аса с нами. Сами знаете, как за тряпками бегают.
Это мы перед этим стручком ещё унижаться должны?
— Да я-то знаю, знаю. А ещё офасы и доры наши болтливые донельзя, да, Вероничка? Ужель ты думала, старая шлюшка, что твоя мать не набает мне про тебя?
Это тьма… Что мама бабушке такого наговорила?! Что у них дома произошло? И ничего ведь не рассказывают оба!
Я посмотрела на маму. Бледная, как смерть… И её опять унижают…
— Я-я… Дор Калум… Во-первых, Вы не смеете меня так называть! — ого, а мама не смолчала в этот раз. Надеюсь, осознание того, что она жена принца, дало ей каких-то моральных сил, хотя он и без этого не смел её так называть. — Во-вторых, моя мать… Что у вас за дела были?.. — староста рассмеялся.
— Да так. Бедная старушенция пришла ко мне, — как будто сам молодой… — Расплакалась. Говорит як дочка моя белены объелась, уезжают они куда-то с семьёй и засидчиками, и не вернётся она в родный дом, так что и глазёнки им мозолить не станет ужо. Говорит, куда это, дескать, годится, Вы уж, добрый дор Калум, не давайте ей спуску, пусть в деревне останутся. Вроде, говорит, завтра-послезавтра уезжают, приглядитесь-ка, градоначальник… А вы вона как. Втихушку. Под Асидорой чтоб скрыться. Нда-а… Не ожидал от вас. Ужо такой честной дом, а бежите, как крысы с корабля. — он сплюнул себе под ноги, а местные поправили вилы в руках и огонь шевельнулся. Что ж он им набачил, что они так всполошились супротив нас? —Услышал только, как гремят у вашего домишки, гляжу — вещи укладываете ужо. Ну я и собрал помощничков себе. Эти, — он кивнул в сторону Атти и Лауры, — пусть вымётываются отседова подобру-поздорову, а вы уж втроём извольте остаться-с, дор Агапио и доры Вероника и Маргари-ита. Вам тут та-ак ра-ады…
Сальные глаза, противная улыбка, скрюченная спина и надменность… Слишком уж давит старика к земле, чтобы он так возвышался над нами.
Атти с Лаурой переглядываются, я обернулась, Роберт высунул голову из окошка и просто смотрит. Он смотрит мне в глаза. Я хмурюсь, мне нужны какие-то ответы и советы, что нам делать? Но он просто молчит… и смотрит… Затем вздыхает, улыбается и просто кивает. И что я, бездну в его сраку, должна понять по этому? Я посмотрела на родителей, которые уже отчаялись… Папа даже почти выпустил поводья из рук.
Нет…
Мы столько всего испытали, чтобы наконец вырваться из этой ловушки, не для того, чтобы нас опять прихлопнули. И если Роберт бездействует и просто кивает, Тьма с ним, я сама справлюсь. Раз уж словами его не уболтать…
Да, Донис, я говорила, что насилие не выход…
Но иногда… только иногда это, Тьма его, вход в свободную жизнь.
— Дор Калум… — все обернулись на меня. Он смотрит так, будто хочет выплюнуть вместе с зубами что-то вроде «проклятой малявке голоса не давали»… — А Вы не думали, что нам в общем-то не надо Вас слушаться?
— Да ну кто Вы без меня… Я тут правила устанавливаю! Разумеешь, паскуда малолетняя? Да и слова тебе не давали! — старик бесится, сотрясает ручонками сухими, аж глаза раскрылись. Бешеный… Ну, шанс я давала тебе…
— Что ж… Надолго ли?
Весь этот разговор я затеяла только для того, чтобы сконцентрироваться на земле и манне в моих руках. Схватив покрепче гриву коня, чтобы отдачей не снесло, я взмахнула рукой, чтобы сотрясти землю под Калринсом и народом из полу-трезвых мужиков. Кто-то из свиты старосты остановил моё заклинание. Так что да, отдача последовала, но я удержалась рукой и ногами за своего скакуна.
— Т-ты-ы! Мелочь недоразвитая, да что ты о себе…
Не успел договорить стручок, я направила ветер в его харю и заткнула, разогнав толпу, так как магии воздуха никто не ожидал. Факелы погасли. А стручок упал на свою тощую старую задницу и отплёвывается.
— Поехали живее! — я крикнула родителям и Роберту, мы тронулись с места, — а Вам несчастливо оставаться!
Стражники без магии не смогли нас остановить, и мы ринулись за ворота. Догнать нас не пытаются… Возможно, староста при падении себе что-то сломал, и все теперь его окучивают.
Мы едем на свободу. Мы едем в новую жизнь. И неважно, что вместе с костями старосты во мне тоже что-то хрустнуло…
