Кералисия: имя твоё мне подскажет, как жить!

      Пока Номикиар готовит место, чтобы всё было красиво и торжественно, Роберт объясняет, что кольцо признало меня владельцем, в нём нет магии, но это ведь божественный артефакт, потому в нём есть воля Света, и кольцо это не снимется с моего пальца, пока в моём теле есть моя душа, то есть пока я не помру. Клятвы верности даются не только на наших, потомков избранного править лосэнта, кольцах, такие клятвы могут дать кто угодно и кому угодно на важных сердцу предметах, но эти кольца, части дарованной Каварофасом королевской короны, усиливают кару за нарушение клятвы. Ещё они защищают владельцев и его рабов от магии тьмы, то есть от влияния на нас мавритов и колвусов. Ни один из хаприонов же не может владеть магией тьмы, пока не призовёт малирита. Разговор зашёл уже куда-то не туда, хотя мне было интересно, но нужно было поторопиться с церемонией, чтобы успеть приготовить ужин на всех и на папу. Потому я попросила, чтобы мне уже рассказали, что мне нужно будет делать. В принципе, ничего. Просто тоже красиво и торжественно стоять, подавая руку клянущемуся. Точнее, кольцо на этой руке. Ну, и сказать «принимаю твою клятву». Очень просто. И особых свидетелей не надо, никакого скрепления кровью, никакого тебе жертвоприношения. Даже немного скучно, даже волноваться расхотелось.       Роб ушёл спросить у Лауры про платье, мама тоже была с баронессой, со мной в пристройке остался Атрей, чьего короткого имени я не знала ещё, а то, о котором подумала, показалось мне каким-то девчоночьим, может, обидится ещё, если назову его так.       — Почему ты стал главой моего отряда?       — Потому что у меня лучшие характеристики из всех, моя принцесса.       — А у тебя был выбор? — это уж очень меня интересует, хотя и не так принципиально, как с Лаурой, которая должна быть «мозговым центром» моих приближённых, а не просто служанкой или моим щитом.       — Не было, моя принцесса. Для этого отряда меня взяли в пятилетнем возрасте, в пятнадцать я сдал экзамен на высший балл, как и некоторые другие из отряда, но мои природные данные больше подходят для роли «щита», потому для того, чтобы сейчас быть здесь, я просто должен был подтверждать каждый год квалификацию.       — Значит, ты мог специально её не подтвердить. Почему ты выбрал продолжать стремиться к роли моего личного охранника, даже не зная меня?       — Одним из наших наставников был заместитель личного охранника Его Величества Короля Валифиаса. Он с самого детства говорил, что в наших руках будет находиться будущее нашей страны, будущее наших семей, великий человек. Мы знали, что никто ещё не мог судить о величии этого человека, потому что он только родился. Сначала я тренировался, чтобы быть полезным, чтобы помочь своей семье моим жалованием, чтобы мой уход был не напрасным. Потом мне хотелось защищать Вас, потому что в Ваших руках будет власть, и Вы могли бы сделать этот мир лучше для простых людей, для моей семьи, для других не самых богатых семей. А потом, когда немного повзрослел, понял, что мы будем охранять даже не принца, а принцессу. Нам, лучшим воинам, говорили по секрету, что эта принцесса, то есть Вы, Ваше Высочество, ещё даже не знает о своём происхождении. Простите меня за грубость, если мои слова обидят Вас, но мне тогда стало жаль эту девочку, которая живёт своей обычной жизнью, возможно, совсем одна, без тех, кто мог бы понять её, такую отличную от её окружения, и которая однажды узнает о себе, о своём «величии», об ответственности, которая, как камень, сбросится на её хрупкие плечи. Мне захотелось защищать её для её величия, для её будущего и будущего нашей страны. Не скрою, что на наших уроках яро пропагандировался патриотизм, что, возможно, это навязанные чувства, но мне уже всё равно.       — И ради этого ты согласился стать евнухом… — Роберт говорил, что настолько близкий к кронпринцессе человек не может иметь даже малейшей возможности осквернить её до восшествия на престол, тем более, он будет охранять меня ночью. В давние времена были прецеденты, когда принцесса приказывала это сделать с собой своему клятвенному слуге…       — Ну что Вы! Мне это безразлично. У меня есть ещё два брата и сестра, хотя я их очень редко вижу. Мой род на мне не закончится.       — И ты бы не хотел встретить свою родственную душу и быть с ней?..       — Я верю в платоническую любовь, Ваше Высочество… — моралист прокашлялся. Был бы таким Аристон, бездна его проглоти. — Да и одни проблемы с этими «Родственными душами»! Я просто хочу принести пользу.       — И ты считаешь, что можно сделать это, только лишь защищая меня?       — У Вас, простите меня, двойной и острый язык, моя принцесса: будет много тех, кто подумает, что Вы говорили с ними не доброжелательным концом, а ядовитым, потому моя служба будет очень важна и полезна, — Атрей, видимо, вспомнил моё замечание об уюте дома, но вот так использовать эту поговорку и сравнивать меня со змеёй… Бык будет защищать змею в волчьем логове… Хочется и рассмеяться, и обидеться, и Боже, я не знаю, что на это сказать.       — Да… я прощаю тебя, Атти. Удостоверься, что тех мерзких акул, которых я выведу на чистую воду этим способом, ты поймаешь, прежде чем они захотят укусить меня. Пора идти, — я встала и направилась в свою комнату, чтобы приодеться. Опять корсет… опять оборки. Но надо терпеть…       Лаура надела на меня золотистое платье с голубой нижней юбкой, бретельки его спущены на предплечья, плащ-шлейф блестит и немного лежит на полу. Вообще, удивляюсь, откуда они узнали мой размер, откуда они узнали и о моём рождении, чтобы подготовить отряд охраны… Ну, допустим размер Роберт-ниндзя ночью смерить мог — с него станется, но вот так взять и найти деда и меня, прям, когда я родилась — это, тьма, супер работа.       Мама надела свой лучший сарафан, купленный в столице специально для праздников, с жёлтым с коричневой вышивкой верхом и с коричневой широкой юбкой с зелёной вышивкой в виде маленьких цветочков-вероник в пол.       А с меня сняли платок и сделали сложную причёску из кос, выпустив хвост набок. Мама его сняла, потому что Атти перестал быть для нас незнакомцем, но она-то уже замужем, ей-то это нормально. Дома платок мне, конечно, можно не носить, но я незамужняя девушка в присутствии неродных мне людей, у ескафов так не принято… С одной стороны, ни один представитель ни одной из ветвей религии ещё не был сожжён Крисодором за различные обряды и обычаи, или за их нарушение, потому можно сказать, что играет роль только вера и следование заповедям из Его Книг, но мне всё равно не по себе. Да и кто знает, какие пытки за это будут ждать мою душу на Скале, если я туда, не дай Каварофас, попаду… Я попыталась возразить, сказав, что я всё ещё не приняла главную веру, но Роберт сказал, что клятвы на кольцах правителей — уже обряд главных каваропалов, так что смешение двух вер будет не то, чтобы кощунственно, но извращённо — точно. Номикиар активно кивал и поддакивал.       Мы пошли к беседке, которую отстроил дед Анохельф в качестве одного из подарков невесте, в чей дом он входил, то есть моей бабушке Камелии. Стол и стулья из неё заранее убрали, потому мы спокойно поместимся посередине семиугольной площадки под пирамидообразной деревянной крышей с уже облезающей и снаружи и изнутри белой покраской. Узенькие колонны, поддерживающие крышу, увиты плющом с фиолетовыми цветами. Они вообще позже распускаются, но Роберт им «помог» сделать это быстрее…       Опустив головы, мои будущие клятвенные рабы стоят у самого ограждения. Лаура замерла в чёрном с белыми рюшами платье с открытой спиной и без рукавов или бретелек вообще, юбка платья не достаёт до пола и открывает щиколотки и чёрные, почти без каблука, туфли. Но на плечах у неё рассыпались тёмные волосы из низкого хвоста. Атрей всё ещё в своих доспехах, но теперь снова надел шлем. Он стоит, широко расставив ноги, и держит обнажённый меч, уперев его концом в пол. Эх, поцарапает же…       Роберт что-то насвистывает, пока мы приближаемся к ступенькам, Номикиар пощёлкивает в такт пальцами руки, спрятанной в кармане, агенты явно в приподнятом настроении.       Вообще, всё так гладко складывается, что аж страшно, что это может быть затишьем перед бурей. Никто ничего не предъявляет, никто не задаёт вопросов по поводу приезжих чужеземцев. Либо агенты заранее рты всем позатыкали деньгами, либо деревенские просто по углам о нас шепчутся, а в глаза спросить о чём-нибудь не хотят: опасаются силищи наших гостей. Может, даже и то и другое. Но сейчас остаётся только наблюдать, как за нашими семенами. Пока папа работает и не бросает своё дело, до нас, видимо, особо докапываться не будут.       И вот я уже стою перед этими двумя, мама сбоку от беседки, агенты по двум сторонам от лестницы, у входа снаружи, на полу прямо перед оградкой свечи, Крисодоро уплывает в сторону от нас, оно за моей спиной. Подул ветер, стало непривычно от того, как свободно он «прошёлся» по моей голове, как будто черепушку проветрили, от этой ассоциации я аж плечом передёрнула. По коже плеча скребнул материал бретельки платья, немного царапающий из-за блёсток.       — Я Лаура Тинкопис, внебрачная дочь барона Тинкописа, но принятая им в семью, предлагаю Вам, Выше Высочество Маргарита Симбарад, всю жизнь свою и всю себя Вам в услужение…       Не удастся мне уже на улице носить льняные сарафаны, как сейчас, придётся всегда контролировать выражение лица, что бы ни случилось. Приму эти клятвы — и назад дороги не будет. Не то чтобы кто-то установил это правило, но просто это я так чувствую.       — Я клянусь следовать воле Вашей, клянусь каждый приказ, каприз каждый выполнить Ваш в любое время и чего бы мне это ни стоило…       Я приму эту «присягу», обзаведусь слугой, охранником и личным отрядом военных… Никто из обычных людей ничего из этого не имеет.       — Я буду жизнью своей защищать Вас, никогда не пойду против Вас, ради Вас откажусь от возвращения к Каварофасу, если то Вам потребуется…       Я и так всегда была необычной, я не принадлежала этому миру, но всегда к нему стремилась. К простой жизни, без лишних забот, но чтобы и от голода в глазах не темнело, чтобы быть уверенной в своём завтра. А сейчас я ни в чём не смогу быть уверенной, кроме своей родни, своей принадлежности к своей семье.       — Отныне я буду Вашей клятвенной рабой, слугою сердца Вашего, Вы будете моей госпожой, я буду стремиться сделать Вас счастливее…       Но что за чушь о непринадлежности этому месту? В конце концов, я потомок не только деда Анохельфа, но и бабушки Камелии, и я дочь своей матери, Вероники, дочери учителя… Лекирдон, Кихорио — вот моя Родина, моей личности ничто не изменит, я та, кто я есть, и я живу так, как хочу. Это только мой выбор… Я дала надежду этим двоим, они жили всё это время для меня, для встречи со мной, но это не значит, что я что-то кому-то должна!       — Воля Ваша будет светом самим на пути жизни моей, все молитвы мои будут за благо Ваше, Ваше Высочество, я во всём Вам буду помощницей…       Я посмотрела на маму, на Роберта, Лаура ещё произносит эту длинную речь, которую я почти не слышу, и пока не подходит к моему кольцу.       — Что бы Вы ни несли миру вокруг, чего бы Вы ни пожелали — Ваш приказ я исполню…       Мама смотрит на меня то ли с надеждой, то ли с волнением, то ли с опасением. Плюнуть бы на всё, остаться здесь. Голову никому не морочить…       — Я за Вами последую, куда бы путь Ваш ни лежал, а если прикажете, уйду ради Вас хоть на край Фларазидора, хоть в Бездну брошусь ради Вас…       Кто сказал, что иначе всё кончится именно так, как пророчил Роб? Он не ясновидец! Посадите на трон второго принца и контролируйте его сами, тайные агенты!!!       — Моим самым желанным подарком, моею наградой будет Ваша улыбка. Ваша милость ко мне будет значить, что я не напрасно живу. Но если Вы разгневаетесь на меня, мне не нужно будет прощения: я любую кару приму, ведь буду Вашей покорной рабою…       Хвостатый смотрит на меня, а я на миг озлобилась, но его улыбка не ехидная, не всезнающая, как обычно. Я слышу лёгкие шаги Лауры по деревянному полу, а он понимающе вздыхает и выпрямляется, закрыв глаза, будто давая мне этот последний шанс уйти. Но вид его такой измученный. Возможно, это просто классная актёрская игра умеющего держать себя аристократа, но он, и Ном тоже, видя моё замешательство, выглядят, как будто на плахе стоят…       Шорох платья, очередной вздох мужчин.       — Я оставлю позади свою прошлую жизнь, я оставлю собственные мечтания мои. И именно так я проживу остаток жизни своей, и буду счастлива Вашим счастием, если Вы примите клятву мою…       Я чувствую, что она уже стоит на одном колене, что она уже подняла ко мне свои руки, чтобы принять мою…       Что мне сделать?.. Мы в ответе за тех, кого приручили, но это не значит, что я должна ради этого оставить свою прошлую жизнь!.. Я не хочу оправдывать чужих ожиданий, а родители уже гордятся мной, так мне при маме папа сказал… Папа, который может пострадать или даже погибнуть на войне. Вместе с Адонисом. При маме, которую считали шлюхой из-за цвета моих волос, которая может ею стать из-за той же войны или тоже погибнуть… Мне, которую всегда принижали из-за моих особенностей, способности которой никто не воспринимал всерьёз, которая почти никого никогда не волновала, которая тоже может умереть или стать рисумеллой, той же шлюхой, в доме забав…       Допустим, этого не будет, чего же я хочу?       Лаура странно боязливо поглядывает на меня сверху вниз из-под накрашенных ресниц, стоя ещё на колене с опущенной головой. Все эти мысли так быстро пробегают в моей голове, но они уже ожидают моей реакции…       Чего же я хочу?..       Что же мне делать?       Все говорят об ответственности, но что насчёт того, что моего деда изгнали? За одно невыполненное задание его отца. Я не жажду отмщения, как и он, наверное, но это до ужаса неприятно.       Противно, что я должна быть в ответе за отказавшуюся от моего деда страну, что я должна подчиняться его брату, кто сидит на месте моего деда. Хочу ли я вернуть ему его трон? Это не то, из-за чего нужно стремиться стать королевой.       Моя жизнь, мои соседи — те, кто запер идеалистку глубоко внутри меня, но она ещё «кричит»: «Сделай мир лучше для кого-то, кто находится в похожем положении!» Но это тоже не то. Не знаю. Если я ничего не должна, то чего же я всё-таки хочу?       Счастья.       А в чём оно, это счастье?       В безопасности и здравии моей семьи.       В том, чтобы быть вместе с теми, кого я люблю, кем я дорожу. С Адонисом, с Мари, с Адэром. Но ещё…       Ещё в том, чтобы показать, что я не хуже других, что я тот самый «великий человек». Тщеславие? Возможно. Возможно, это не появившийся только с приездом агентов долг, а моя бурлящая кровь Симбарад.       Я столько времени просто принимала безропотно то, что происходит, но в глубине души хотела отказаться. Просто назло тем, кто всё «просчитал», кто не ожидал другого исхода, кто считает себя «всезнающим». Валифиас, Роберт… Они думали, что я с распростёртыми объятиями встречу изгнавших мою семью? Что я вернусь, радостная, и решу все их проблемы?       Лаура зажмурилась, нервно вздыхая, мама переминается с ноги на ногу, агенты молчат, из прорези в шлеме блеснул голубой цвет глаз Атрея, устремлённых на меня.       Хорошо, я решу их проблемы… Я стану кронпринцессой, королём, я принесу «будущее» этой стране, но всё будет по-моему… Я больше не буду церемониться, я сделаю этот мир счастливее и для других, и для себя!       — Я, Маргарита Симбарад, — все разом выдохнули, агенты благодарно заулыбались, чтоб их… — принцесса королевства Кералисия, будущая наследница трона, родившаяся в Лекирдоне, дочь землепашца Агапио и бывшей учительницы начальных классов детского сада Вероники, внучка принца Анохельфоса, с благодарностью принимаю твою клятву и с ней твою, Лаура Тинкопис, жизнь и твою верность.       Я подала свою правую руку девушке в чёрном, и она прижалась к кольцу сначала лбом, сказав «благодарю», а потом поцеловала золотую в бриллиантах шишечку, произнеся «клянусь». Она поднялась достаточно легко и отошла за меня.       Подошёл Атрей и произнёс практически такую же речь, изменив в ней, естественно, имя и род существительных и прилагательных. В этот раз я слышу всё чётче, сосредоточившись на происходящем вокруг, а не внутри меня. Я приняла и его клятву. Он встал слева сзади, Лаура же стоит справа сзади. Я обернулась.       — Теперь мы с вами всегда будем вместе, служите мне и не разочаруйте меня, потому что вы — мои дорогие клятвенные слуги, и я не хочу, чтобы вас настигла кара, даже если я вас прощу. Сделайте так, чтобы мне не нужно было вас прощать, и мы сделаем так, — тут я посмотрела уже на агентов, — чтобы прощать нужно было ползающих в наших ногах врагов королевства и моих лично.       Роберт и Номикиар всё это время следили за мной, они опытные, много проводящие время с людьми агенты, думаю, они поняли, о чём я думала во время клятвы Лауры и о чём я думала сейчас. О себе. Что бы ни произошло, я всегда буду думать о своём счастье, это будет их «плата» за всё разом. И родителям так будет легче, так они будут спокойнее за меня.       Остаток дня проходит спокойно, но вот, за готовкой, мама спросила меня про заминку, пока Лаура убирала парадные платья в сундуки, а Атрей стоял за дверью. Я не знаю, сказать ли ей правду, или лучше не беспокоить. В итоге я сказала: «Я пыталась смириться со своей ответственностью окончательно. Я приняла её вместе с клятвой, но многое за это время передумала. Не стоит волноваться: теперь всё будет хорошо, мама!»       Начался дождь. Он лил, как из ведра. Скоро вернётся папа, и мы всей семьёй будем дома. И мои новые спутники. Пусть всё будет хорошо, Свет…