Цветы внутри

      — Вы собираетесь убивать людей? — задал главный интересующий его вопрос Оливер.       — Только если возникнет необходимость, — ответил Маркус и подошёл чуть ближе. — Это всё, оно настоящее?       Он указал на цветы на полу.       — Да, — нерешительно отозвался Оливер, и ему на мгновение показалось, что ему припомнят, что он заразен. Выгонят и прикажут больше не возвращаться, чтобы не был угрозой для других. — Это человек, и он хороший. Я бы не хотел, чтобы у нас была война…       — Ты пришел сюда беспокоиться о людях? — WR400 сделала шаг к ним. — Они пользуются нами как вещами, они ломают нас и выбрасывают. И это длится годами, но стоит один раз сказать им, что они неправы, как собственный же собрат приходит и начинает говорить о том, что мы должны молчать!       Она схватила Оливера за руку и подтащила к стеклу, ща которым было видно зал корабля и находящихся там андроидов.       — Как ты думаешь, они пришли к нам потому, что у них всё было хорошо?       — Норт, — окликнул её Маркус. — Достаточно.       Девушка отпустила Оливера, и он отступил на пару шагов, она же осталась стоять, сложив руки за спиной и смотря на всё прибывающих и прибывающих андроидов.       — Оливер прав, нам не следует идти путем войны. Это не принесёт нам ничего хорошего в длительной перспективе. Даже если мы выиграем бой, затяжная война уничтожит нас, — PJ500 шагнул к Оливеру. — Моё имя Джош. И я рад, что ты к нам присоединился.       Оливер улыбнулся в ответ и повторил своё имя, представляясь.       — Мы не можем позволить и дальше безнаказанно использовать и уничтожать нас, — сжимая кулаки, заговорила Норт. — Если они убивают нас, разве не можем мы защищаться?       Джош открыл было рот, чтобы возразить, и вид у них обоих при этом был такой, словно этот спор повторяется уже не первый день, как будто они уже очень давно говорят об этом друг с другом, так и не сумев переубедить оппонента.       Их диалог прервал Маркус.       — Я буду стараться привести нас к миру с людьми, — сказал он, вставая в центре комнаты и становясь тем самым лидером из новостей. На нём был скин, но выражение лица и глаз было точь-в-точь тем самым, и Оливер почувствовал трепет перед этим андроидом. Норт, услышав его голос, сразу же обернулась, а Джош всем своим видом демонстрировал готовность внимать каждому слову. — Сегодня с нами нет друга. Да, он отдал свою жизнь за общее дело, но это не отменяет того факта, что мы все предпочли бы, чтобы он был сейчас с нами. Мы ещё ничего не сделали, но уже несём потери, и я даже не могу предположить, скольких товарищей мы ещё лишимся. Если есть хотя бы мизерный шанс избежать войны — я приложу все усилия, чтобы пойти этим путём. Но я не могу отвечать за обе стороны. Люди должны решить для себя, готовы они принять мир с нами или предпочтут говорить языком оружия и развязать войну.       Оливер поджал губы и вздёрнул голову, заставляя себя держаться прямо и перебороть свою привычку смотреть в пол, прогибаясь под мнение оппонента.       — Нам нельзя воевать против людей, — возразил Оливер, не зная, что ещё можно противопоставить столь убедительным словам. Он попытался что-нибудь быстро придумать, но смог выдать лишь: — Это недопустимо. Они же нас создали. Мы не можем идти против них.       — Это лучшее, что ты можешь сделать для своего народа! Люди держат нас в рабстве! Да даже сейчас, будучи девиантом, ты раб. Ты думаешь, как раб, говоришь, как раб. Ты хоть раз за свою жизнь принял решение, как свободный? — Норт сделала шаг вперёд навстречу Оливеру. Она выглядела очень воинственной. — Твои цветы сами указывают на то, что тот человек тебя не принял. У тебя есть только ты сам и те, кто действительно тебя понимает. Другие андроиды, которые, как и ты, всю свою жизнь провели в страхе и преклонении — они нашли в себе силы выйти против людей, осознать свои права и начать бороться за свою свободу, — она подступала всё ближе и ближе к Оливеру, а тот пятился от неё, пока не упёрся спиной в угол. А когда панически бросил взгляд на остальных андроидов, то понял, что даже хмурящийся и явно осуждающий методы Норт Джош не будет с ней спорить сейчас, потому что согласен с ней в главном — никто больше не будет бездействовать. Маркус же смотрел на андроидов, всем своим видом демонстрируя, что да, всё, что они делают — делают во благо, и не важно, к чему это приведёт, уже нет пути назад, только вперёд.       — Наших собратьев уничтожают! Ты готов стоять в стороне? Когда мир расколется на людей и андроидов, ты останешься с людьми? А они позволят тебе остаться? Будут прятать, рискуя попасть в тюрьму?       — Мой человек другой, — тихо огрызнулся Оливер. — Я тоже встречал достаточно плохих людей и не просто так в своё время оказался здесь, но люди разные. И есть те, ради которых не страшно умереть. И да — я готов умереть за этого человека. Я уже это делаю!       Оливера вдруг затрясло. Ну и ладно. Пускай их аргументы сильнее. Да, они думают обо всех андроидах, а он — эгоист и только о себе. Но он знает, что прав. Не может точно объяснить, доказать, найти доводы, но он прав. Он это чувствует!       — Останься здесь, — неожиданно сказал Маркус. — Тебе не стоит пока возвращаться обратно. Сейчас неспокойное время, и к твоему человеку могут прийти другие люди и забрать тебя на утилизацию. И даже если он пойдёт против закона ради тебя, ты не будешь рад, если он пострадает. Я же прав?       Оливер лишь отрицательно качал головой. Оливер всё это понимал и раньше, просто когда кто-то озвучивает то, что тебя беспокоит так долго, мысли перестают быть просто страшными фантазиями — они начинают воплощаться в реальность, пугая своей близостью. Он опустил взгляд в пол, принимая чужие слова.       — Не хочу, чтобы он пострадал. Он и так рисковал, пряча меня. Меня ведь полиция разыскивала…       — Нет ничего плохого в том, что ты симпатизируешь человеку, но попробуй понять и наши стремления. Они ведь близки тебе. Свобода — это не только право не зависеть от людей, но и быть с ними на равных.       Оливер хотел бы не прятаться всё время дома у Аллена, не бояться выходить на улицу. Иметь возможность прийти к Гэвину в гости, когда захочется.       — Мы делаем общее дело, ты не на противоположной стороне. Ты один из нас и то, что ты считаешь своего человека хорошим — это не плохо. Ты говоришь, он прятал тебя от полиции. Это хорошо, что есть такие люди, которые сочувствуют нам, хотя пока их немного. И нам просто необходимо достучаться до остальных. Сделать так, чтобы и они поняли, что мы — живые.       Оливер кивал как заведённый. Эти слова пробуждали столько надежды на то, что всё может стать хорошо, что это начинало пугать. В такое хотелось верить.       — Если воплотить всё, о чём ты говоришь, я мог бы, не скрываясь, быть со своим человеком.       Оливер на мгновение перевёл взгляд от Маркуса и увидел Норт. По её лицу пробежало выражение презрительной брезгливости, но тут же исчезло, и она ничего не сказала вслух.       — Да, вы могли бы. Но никто не изменит сложившуюся ситуацию за тебя. Если не говорить — тебя не услышат. Если не делать — тебя не заметят. Мир не меняется сам по себе, — Маркус положил ему руку на плечо. — Иди и подумай обо всём, прими своё собственное решение.       Оливер вновь кивнул, соглашаясь, и вышел из помещения. И пока не спустился вниз, в основной зал, так и не поднял взгляда от пола.       Маркус прав и Норт права, но и Оливер тоже прав. В голове никак не укладывалось, как так получилось, что несмотря на то, что правы все они, их идеи конфликтовали и могли привести к войне — но могли и к миру. Почему, если ты прав и поступаешь правильно, то в итоге можешь сделать очень много плохих вещей? И это касалось не только возможной революции, Оливер сам поступал плохо, потому что не помогал своим и не пытался ничего изменить. Бездействие в той ситуации, что творилась вокруг, было едва ли не хуже, чем агрессия. Программа просчёта возможного будущего, сбоившая ещё на попытке узнать реакцию Аллена на признание, всё ещё отказывалась помогать. И Оливер долго сидел, размышляя. Думая о том, что будет дальше и как он своим существованием подставлял под угрозу сразу двоих хороших людей. О том, что Аллен, судя по времени, уже пришёл домой и не нашёл его.       «Ведро, ты где?» — его мысли прервало мысли сообщение.       «Оливер, где ты?»       «Ведро, серьёзно, мне не нравится, когда твой бойфренд смотрит на меня так, словно я тебя под кроватью прячу. Тащи свою пластиковую жопу обратно. Ну или адрес скажи, мы приедем, заберём».       «Оливер, напиши, где ты. С тобой всё в порядке? Я должен тебя забрать? Куда мне приехать?»       Андроид зажмурился от сообщений, а потом быстро отправил им обоим в ответ:       «Со мной всё хорошо. Я скоро вернусь».       «Да, ты вернёшься сейчас! Прись домой, и срочно! Меня больше устраивает таскаться в гости к вам, а не наблюдать капитана в моей скромной холостяцкой квартире».       «Когда?»       «Грёбанная кукла, забери своего парня из моего дома, серьёзно говорю! Он начинает меня очень сильно бесить!»       «Оливер, поясни свои действия и напиши, когда тебя ждать обратно».       «Я потом всё расскажу. Простите!»       И Оливер быстро обрубил возможность связи, чтобы его люди не успели вычислить его нахождение. Сейчас для них это было бы опасно.       Он осмотрелся — Иерихон напоминал муравейник, где каждый был чем-то занят, делал что-нибудь для общего блага. Оливер был простым домашним андроидом, не профильным, но в этом тоже было кое-что хорошее — он неплохо выполнял приказы. Оливер поймал одного из рабочих, перетаскивающего какой-то ящик и спросил, нужна ли ему помощь. Так он узнал о том, что один из девиантов договорился с товарищами, и они угнали два грузовика взрывчатки С4, и теперь неплохо бы её перенести с улицы на корабль, чтобы не нашли. Да и в помещении безопаснее хранить, чем даже в оборудованном под это дело грузовике. Оливер присоединился к перетаскиванию и сортировке взрывчатки, ему хотелось быть полезным.       Потом помогал с оказанием первой помощи новоприбывшим. И для тех андроидов, что пришли в Иерихон позже него, Оливер выглядел уже авторитетно, мог отвечать на самые распространенные вопросы и поддержать морально. Там же он впервые увидел андроидов-детей. Оливер знал об их существовании, но знать и видеть — это совсем разные вещи. Так они совместными усилиями с темнокожей девушкой его же модели по имени Лора реабилитировали YK500 мужского молда. Мальчик поднялся и испуганно посмотрел в глаза Оливеру. Пришлось уговаривать его, что всё хорошо, что тут нет людей, а повреждение памяти, вероятнее всего, временное и скоро система восстановится. Лора погладила мальчика по щекам и притянула к себе, обнимая.       Почти ночью, когда Маркус объявил о необходимости захватить магазины Киберлайф и дать свободу собратьям, Оливер вызвался в добровольцы. Он никогда никого не пробуждал и не был уверен, что ему можно выходить на столь близкий контакт с другими андроидами, но рассудил, что сможет пригодиться просто как помощь. На них могут напасть, да и пролезть в магазины может оказаться не так уж и просто — ему найдётся дело.       Оливер не попал в команду Маркуса, но лидер их отряда был харизматичным ардроидом-садовником модели WR600 по имени Кевин, и Оливер был совсем не против идти за ним. Его пугала Норт, да и Маркус, при всём уважении к нему, вызывал у Оливера желание смотреть на его действия издалека, а не быть рядом.       Они действовали чётко, слаженно и совершенно незаметно, пока не пришло сообщение от основной группы оставить везде знаки сопротивления андроидов. Их группа, как и оставшиеся три, откликнулись с энтузиазмом. Им прислали символ и набор лозунгов. В лозунгах даже можно было проявить креатив, но от основных идей указано было не отходить.       Сам Оливер раскрасил только одну скамейку. Сначала он очень гордился, а потом почувствовал себя вандалом, и ему стало очень стыдно. Поэтому он больше смотрел на действия других и по сторонам, надеясь заметить, если вдруг мимо будет пролетать полицейский дрон, чтобы успеть предупредить остальных.