Эйемон XXIV
Он уже уходил с пиршества, чтобы вернуться в свою комнату, и на сердце у него было легко от мысли, что на следующее утро они отплывают в Королевскую Гавань, когда он услышал, как его позвали, и с некоторой неохотой повернулся. — Король Эйемон, ваша светлость, можно вас на минутку? — окликнул его принц Оберин и неторопливо подошел к нему со своей обычной насмешливой улыбкой. Эйемону ничего так не хотелось, как вернуться в свою комнату на минутку и позволить Призраку в последний раз вырваться на свободу, прежде чем они поднимутся на борт корабля. Вместо этого он улыбнулся и кивнул. Ему показалось, что лютоволк раздраженно зарычал. — Чем могу быть полезен, принц Оберин? — Если вы последуете за мной, у меня есть дар, который я хотел бы вам вручить. Эйемон поднял брови. — И вы решили его вручить только сейчас? — Мой брат предложил мне подождать, пока переговоры не будут официально закончены, прежде чем отдать его вам. «Скорее, вы не хотели отдавать дар тому, с кем не собирались вступать в союз», — подумал Эйемон и, обменявшись коротким взглядом с лютоволком, кивнул и махнул принцу Оберину вперед. Призрак следовал за ним так близко, что едва не наступал ему на пятки. Вероятно, лютоволк думал, что у принца недобрые намерения, но теперь, когда они стали союзниками, Эйемон чувствовал себя в достаточной безопасности. Если он умрет, Дорн не получит того, что он им обещал. Эйемон последовал за принцем Оберином в еще одну комнату без стен. Солнце садилось, и по дворцу пробирался холод. Холод взбодрил Эйемона, и ему захотелось снова нырнуть в сознание Призрака. На столе лежал футляр, который принц Оберин открыл. — Вы знакомы с мирийскими кружевами, ваша светлость? — Я слышал об этом, но не могу сказать, что знаком. Я знаю, что это любимая вещь среди благородных дам в Красном замке, — непонимающе ответил Эйемон. — Ну, мирийцы обратили свои таланты на создание кружев и для мужчин, так сказать, — сказал принц Оберин. Он вытащил из футляра мерцающую серебряную одежду, в которой Эйемон с удивлением узнал кольчугу. Он не мог сдержать выдоха, полного благоговения, который вырвался из его уст при виде этого великолепия. — Она не так плотна, как кружево, но достаточно близко. Лучшая кольчуга в мире, и она ваша. Эйемон вздрогнул. — Моя? Это больше, чем просто подарок, принц Оберин. Принц усмехнулся. — Действительно. Это дар благодарности. Эйемон молчал, ожидая объяснений; он еще не решался прикоснуться к кольчуге. — Подарок в знак большой благодарности. Я сомневался в вашей готовности даровать Дорну справедливость. Но вы сделали все, что могли. Вы послали к нам Григора Клигана и Амори Лорха. Вы даровали моему племяннику место подле короля. Вы наблюдали за процессом и потребовали справедливости там, где другие до вас не заботились о нашей боли. Даже после того, как вы выполнили свой долг короля, проведя суд, вы выразили беспокойство о моем благополучии. Ваша история напомнила мне, что все будет напрасно, если я погибну в погоне за справедливостью. И ваш совет позволил мне предугадать последний шаг Клигана. За то, что вы свершили правосудие для моей сестры и ее детей, за то, что вы дали мне знание, чтобы защитить себя, я вручаю вам этот дар, — сказал принц Оберин и протянул ему кольчугу. Эйемон наконец взял ее в руки и удивился, как она, казалось, текла, как вода, по его пальцам. Она была довольно тяжелой, но достаточно тонкой, чтобы легко поместиться под тяжелой броней. Значит ли этот дар, что Дорн заинтересован в его защите? Или это просто подарок? Он откашлялся и сказал: — Я никогда не видел ничего подобного. Принц Оберин ответил ему улыбкой, прежде чем сказать: — Если бы вы не были королем, я бы предложил вам больше путешествовать по миру, и тогда бы вы много нового узнали. — Если бы я только мог, — печально ответил Эйемон. Судя по тому, как Эссос описывала Дейенерис, эта страна была полна приключений, которые заставляли его дикое сердце петь при одной только мысли о возможности исследовать ее. Тем не менее она также упомянула о сильной жаре повсюду, и он был уверен, что сгорит под солнцем в течение нескольких дней после прибытия. Он не понимал, как можно жить в такой невыносимой жаре. Он мечтал лишь о возвращении в Винтерфелл и на Север. Это было маловероятно в ближайшие годы, поэтому он должен был найти способ справляться с жарой в Королевской Гавани. — А теперь, когда вы получили этот дар, я хотел бы попросить вас еще об одном одолжении, — сказал принц Оберин. Эйемон бросил на него подозрительный взгляд. — Мы договорились обо всех условиях. Что сделано, то сделано, — хмуро сказал он. — Эта услуга не для Дорна. Это для моей дочери. Моя дочь, Сарелла, давно мечтала попасть в Цитадель, чтобы стать мейстером, — сказал принц Оберин. Эйемон почувствовал, как участилось его сердцебиение. У него не было никакого интереса пытаться ниспровергнуть институт, существовавший несколько тысяч лет, и предлагать им смягчить свое отношение, чтобы дать женщинам возможность свободно получать образование. Он понял это, когда Джейме разозлился на него за то, что он возвысил Пса, не настояв сначала на посвящении в рыцари. И каково бы ни было его отношение, Джейме справедливо заметил, что людям не нравится смотреть, как разрушаются их культурные традиции. Они нуждались в единстве, а не распрях. — Я вижу по выражению вашего лица, что вы подумали, но это не то, что вы думаете. В Дорне до нас дошли слухи, что у вас на службе есть один целитель, — сказал принц Оберин. — Дэвид? — удивленно спросил Эйемон. — Да, Дэвид и его группа Пастухов. Он здесь уже некоторое время. Я слышал рассказы о нем в Эссосе и о том, как он позволял всякому присоединяться к своей группе. Он даже учил женщин своему ремеслу. Эйемон едва не вздохнул с облегчением. — Да, у Дэвида есть группа людей, которые работают в его клинике исцеления в Королевской Гавани. Это принесло людям много радости и облегчения. — Приятно это слышать. Может быть, он берет еще учеников? — Я знаю, что он ожидал получить больше кандидатов из Цитадели. Для меня важно, чтобы мои люди были счастливы и здоровы, поэтому мы заключили сделку, чтобы позволить кандидатам из Цитадели учиться у него. Я уверен, что он будет счастлив принять вашу дочь. — Изумительно. Я пойду и сообщу ей, чтобы она была готова к отъезду утром, — ответил принц Оберин. Хотя он был доволен, Эйемону показалось, что в его глазах мелькнуло недоверие. Эйемон на мгновение заколебался, а потом сказал: — Корона не контролирует Пастухов. Они просто получили мое благословение. Улыбка принца Оберина быстро сменилась подозрительным хмурым взглядом. — Что вы имеете в виду? — Корона за них не платит. Лорд Джейме Ланнистер — их покровитель, — ответил Эйемон. Принц напрягся от этой информации, и выражение его лица стало подозрительным. — Насколько сильно… властен над ними лорд Джейме Ланнистер? — Он почти не обращает внимания на их повседневные дела. Дэвид контролирует, как тратятся деньги. У него есть место в Малом совете, поэтому его действия мне известны. У меня нет претензий к его группе. Он был долгожданным облегчением для жителей Королевской Гавани, — сказал Эйемон. — Как скажете. Я все еще не понимаю этого… доверия, которое вы оказали лорду Джейме Ланнистеру. Такие, как он, не меняются. — При всем моем уважении, принц Оберин, вы его совсем не знаете, — сказал Эйемон, его тон стал резким от раздражения. — Если мы здесь закончили, я хотел бы отдохнуть. — Как пожелаете, ваша светлость, — сказал принц Оберин и махнул рукой, давая понять, что он свободен. Эйемон положил кольчугу обратно в футляр и поднял его. — Еще раз благодарю вас за столь щедрый подарок. Путь обратно в его комнату был тихим, если не считать стрекота насекомых в садах, мимо которых он проходил. Он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и подумал: «Наконец-то я вернусь домой».Джейме XXII
Разговор с Подриком о том, как надевать доспехи, был приятным развлечением, и тут его поразило, как давно он этого не делал. Последний раз он надевал доспехи в Винтерфелле, когда еще носил белый плащ Королевской гвардии. И все же, когда Подрик расставлял части на свои места, ему казалось, что его снова помещают в его вторую кожу. Он был сверхъестественно спокоен перед дуэлью и находил в этом утешение. «Вот где мое место», — подумал он, держа в руках Светлый рев. Сир Лин был одним из немногих, у кого также был меч из валирийской стали, и Джейме сомневался, что он будет настолько глуп, чтобы сражаться с чем-то еще. Джейме отдал свой меч Поду, чтобы тот пристегнул его. Несмотря на свой восторг от дуэли, он чувствовал себя истощенным от урагана эмоций этого дня и удалился обратно в свою комнату, будучи почти на грани очередного припадка. Он даже заставил Пода прогнать отца, который пришел и сердито стучал в дверь. В тот момент он был не в состоянии справиться со своим отцом. Без сомнения, отец в конце концов припомнит ему это, но отсрочки ему было достаточно. Свободный день давал ему достаточно времени, чтобы раздражаться и ругать себя за то, как он вел себя с Бриенной после ее дуэли. Он был слишком поглощен своей яростью, чтобы видеть что-то еще, кроме красного, но, вспомнив об этом, он был уверен, что увидел слезы, собирающиеся в голубых глаза Бриенны. Ее благодарность быстро сменилась упреком. Она была напугана, растеряна, и если бы он был умнее, то сказал бы ей слова утешения. Но нет, вместо этого он должен был унизить ее за то, что она не видит нечестности в таком человеке, как сир Осмунд Кеттлблэк. Ее противник висел на волоске от смерти, но Джейме не мог заставить себя посочувствовать ублюдку, едва не убившему Бриенну и еще раз опозорившему рыцарское звание. Как только ему представится такая возможность, он найдет способ избавиться от недостойных их звания. А до тех пор ему придется найти способ восстановить мост, который он бездумно разрушил между собой и Бриенной. Потребовались месяцы тщательного планирования и постоянные дни тренировок, чтобы создать то, что он считал связью с ней. Теперь они были почти так же далеки друг от друга, как и после взятия Красного замка. Это было не в его характере, но он скорее упадет к ее ногам, чем рискнет потерять ее снова. Но из-за кого он вообще рискует ее потерять? Джейме задумался, и его внимание снова переключилось на сира Осмунда Кеттлблэка. Его фамилия звучала знакомо, будто из каких-то давних воспоминаний. Он провел часть ночи, ворочаясь с боку на бок, прокручивая имя в голове и пытаясь понять, откуда оно взялось. Но предыдущая жизнь была так давно, что он не мог вспомнить, как появился сир Осмунд. Он знал, что точно бы запомнил человека, который уступал только Горе по высоте. Его сон был беспокойным, и если он надеялся, что сны добавят ясности, то от них ему становилось только хуже. На этот раз он не помнил своих кошмаров, но чувствовал себя измученным, словно боролся с ними всю ночь. Но он не позволит этому ему помешать. Одно можно было сказать наверняка: он не думал, что сир Осмунд Кеттлблэк сделал предложение Бриенне из-за истинной любви. Он поручил Тириону разузнать побольше о сире Осмунде Кеттлблэке и надеялся вскоре получить от него весточку. Однако у него возникло смутное подозрение, что дело не в красоте Бриенны и даже не в острове Тарт, хотя кое-кто мог бы посчитать это достаточно достойной наградой. Джейме почувствовал, как хрустнули костяшки его пальцев, когда он сжал кулак в приступе ярости. Должно быть, его отец стоял за спиной Кеттлблэка. Кроме Тормунда, у Бриенны никогда не было ни одной души в самом Вестеросе, которая проявила бы к ней хоть малейший интерес, из-за острова или нет. Его отец не хотел, чтобы он женился на ней, поэтому он просто устроит так, чтобы она была недоступна. Теперь, когда она победила своего поклонника, что теперь? Будет еще один? Или тот прибегнет к более решительным мерам? Джейме вздрогнул при мысли, что опасность для Бриенны только возросла с ее победой. Скоро ему придется сделать шаг, чтобы обезопасить и сердце Бриенны, и ее честь. Это был лишь вопрос времени. «Эйемону нужно вернуться сюда как можно скорее», — мрачно подумал Джейме. С нападением железнорожденных и сира Лина Корбрея, требующего возвращения армии Долины, было ясно, что кто-то пытался уничтожить союзников Эйемона. Это был его отец? Это был Бейлиш? Или это были согласованные усилия обеих сторон? Он почувствовал, что на мгновение заколебался при мысли о том, что они будут работать вместе. Нужно исключить такую возможность, и как можно скорее. И первым шагом была победа над сиром Лином Корбреем. Он что-то знал и был уверен, что это связано с отменой карантина и Бейлишем. Мизинец был послан в Орлиное Гнездо, чтобы жениться на леди Лизе Аррен, это он помнил. Это поместило его прямо рядом с центром власти в Долине, и у Джейме появились подозрения, что это опять его работа. Когда что-то шло не так, как надо, Бейлиш имел привычку прятать свободные концы, которые иначе с визгом раскрыли бы его причастность. Если сир Лин действовал по приказу Бейлиша, а Джейме настаивал на том, чтобы вытянуть из него правду после победы над ним, он был уверен, что Бейлиш снова пошлет кого-то, чтобы заставить его замолчать. Джейме наверняка поймает его на этот раз. Он посмотрел на себя в зеркало, проверяя, все ли доспехи на месте. — Ты хорошо справился, Под, — сказал Джейме, но его манеры были нехарактерно сдержанными, так что Подрику удалось лишь слабо улыбнуться. — Уже пора. Порыв возбуждения в его венах, который он чувствовал после того, как получил вызов, ушел. При обычных обстоятельствах его шаг был бы пружинистым от едва сдерживаемой энергии и готовности к убийству, но он больше не чувствовал себя чересчур нетерпеливым львенком. Его шаги были размеренными, и он держал свою энергию под жестким контролем. В отличие от дуэли леди Бриенны и сира Осмунда, на этот раз весь Красный замок оказался готов. Джейме устроил поединок на турнирной площадке. Солдаты Ланнистеров выстроились вдоль края ристалища, чтобы держать зрителей на расстоянии. Сир Лин Корбрей уже ждал, тратя энергию на тренировочные движения, и остановился только тогда, когда Джейме подошел ближе. Поведение сира Лина Корбрея оставалось таким же холодным, хотя он гневно глядел в ответ. — Сдавайся, и я не буду думать о вас хуже, лорд десница. Было бы стыдно повредить вашей репутации фехтовальщика, ведь это все, что у вас осталось. Но истина будет услышана. Джейме остался невозмутимым. — Да, будет. Боги всегда побеждают в этих поединках, и они даруют истину. Ваша убежденность была бы достойна восхищения, если бы не была ложью, на которой вы настаиваете. И эта ложь будет раскрыта. Рыцарь зарычал, поднял меч и принял боевую стойку. — Я заставлю вас пожалеть о том, что вы запятнали мою честь! — Какая честь? — фыркнул Джейме, вытащил свой меч и встал в стойку. С рычанием сир Лин бросился вперед и попытался проткнуть Джейме. Его меч был отбит, но сир Лин воспользовался инерцией, чтобы нанести еще один быстрый удар в бок Джейме. Но Джейме отскочил назад, и когда импульс сира Лина достиг цели, Джейме ударил ногой прямо в колено сира Лина. Сир Лин вскрикнул и попятился, выставив вперед ногу, словно проверяя ее повреждения. Джейме кружил вокруг него, оценивая добычу. Как бы он ни наслаждался схваткой, ощущением бурлящей крови, которая питала его силы, ему хотелось поскорее покончить с ней. Сир Лин поднял меч и бросился вперед. Джейме легко отмахнулся. — И это все, о великий Джейме Ланнистер? Никогда еще я не видел такого ленивого боя. Сколько вы заплатили сиру Артуру Дейну, чтобы он посвятил вас в рыцари? — раздраженно произнес сир Лин красным голосом. Он рассмеялся, увидев, как помрачнело лицо Джейме, а затем поднял меч, готовясь к удару сверху вниз. Сир Лин, казалось, ожидал, что Джейме согнется под его весом и силой, но в тот момент, когда их мечи соприкоснулись, Джейме изогнулся и бросился вперед, отбросив сира Лина назад с такой силой, что тот пошатнулся. Глаза сира Лина расширились, и он дико замахал руками, когда Джейме бросился к нему со всей скоростью льва. Он отбил меч сира Лина, выставил Светлый рев перед собой и ударил им сира Лина прямо в грудь, отбросив его назад. Сир Лин слабо попытался выставить перед собой меч, чтобы отбиться, но Джейме с силой ударил его по руке, и он закричал. — Пожалуйста, Боги, помилуйте, — крикнул сир Лин. Подобно Бриенне, Джейме опустился на колени, упершись коленом в грудь сира Лина, чтобы удержать его, и прижал Светлый рев к его горлу. — Теперь ты расскажешь мне, почему солгал, что тебе нужны силы Долины. Ну? Глаза сира Лина расширились, и он покачал головой. — Я… я не… — Не ври, — прорычал Джейме. — Для чего тебе нужны силы Долины? Зачем? — Мне сказали, что они должны вернуться в Долину, — хрипло прошептал сир Лин, пот струился по его лицу. — Я должен был придумать предлог. — Кто сказал? Глаза сира Лина только расширились, и он едва заметно покачал головой. Джейме наклонился ближе, его глаза горели огнем. — Сдавайся сейчас, и я оставлю тебя в живых. — Я сдаюсь! Я сдаюсь, — воскликнул сир Лин. С этими словами толпа разразилась громкими возгласами. Джейме сузил глаза, чтобы не видеть постороннего цвета, который угрожал затуманить его зрение. Он почувствовал, как снова начинает болеть голова. — Очень хорошо, но если ты еще раз осквернишь имя сира Артура Дейна, я убью тебя, — гортанно прорычал Джейме. Глаза сира Лина расширились от ужаса, и он еще немного отодвинулся от клинка на своей шее. Когда Джейме встал, он обернулся. Его поразило, как это напоминало победу Бриенны на дуэли, только когда он обернулся, она не стояла там с улыбкой. Эта мысль заставила его упасть духом, несмотря на победу. Но, вспомнив о дуэли Бриенны, он подошел и поднял леди Форлорн, клинок из валирийской стали, принадлежавший самому сир Лину, хотя он сомневался, что сир Лин сможет использовать его со сломанным предплечьем. — Сир Аддам, вы задержите сира Лина. Я хочу, чтобы его охраняли ваши лучшие люди. Он останется в башне Десницы, — приказал Джейме. — Да, милорд, — ответил сир Аддам, в недоумении глядя, как Джейме уходит. — Джейме? — окликнул его Тирион, но тот не обратил на него внимания и продолжил свой путь к башне. Радостные возгласы толпы соперничали с криками легендарной битвы. Поток желтых и зеленых голосов затуманил его зрение, и ему показалось, что мир утонул в цвете. Только когда он был достаточно далеко от толпы, он обернулся и увидел Пода, идущего за ним по пятам, а еще дальше — отца. Джейме поморщился и нахмурился. — Подрик, принеси прохладительные напитки лорду Ланнистеру и мне. Они нам еще понадобятся.