Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Когда Эйемон в тот день сел завтракать вместе со Старками, в воздухе чувствовалось явное возбуждение. Но судя по напряженным выражениям лиц, в них чувствовалась скрытая вина. Дядя весь сиял, хотя улыбка и не коснулась его глаз. Его двоюродный брат Робб беспокойно сидел на своем месте, как будто ему было не больше пяти лет, и выражение его лица постоянно переходило от восторга к печали. Санса сдержанно улыбалась, хотя в ее глазах, казалось, стояли слезы. Арья выглядела совершенно угрюмой. Теон также казался смущенным. Лорд Робб Старк женится на леди Маргери Тирелл. Однако всего за несколько дней до этого с Севера прилетел ворон с тревожным известием, что Бран получил удар по голове и лежит без сознания в своей постели. Эйемон вспомнил, как его сердце замерло в груди, когда дядя сообщил ему эту новость. Он смутно припомнил свой разговор с лордом Хоулендом Ридом за пределами Рва Кейлин о том, что Бран должен был испытать какую-то травму, чтобы открыть свой внутренний глаз. Он бы многое отдал, чтобы предотвратить его страдания. Но, похоже, кое-что невозможно было исправить. Дени должна была высиживать своих драконов — по крайней мере, двух из них, — а Бран должен был страдать. Это было нечестно, и осознание, что он ничего не может с этим поделать, разрывало его сердце на части. Он чувствовал, как его желудок скрутило от чувства вины за то, что он не рассказал дяде о роли Брана в войне за Рассвет. Ему было больно скрывать правду перед чардревом, но он знал, что его дядя и каждый из его кузенов будут бороться против судьбы, если узнают, что она приготовила для Брана. Они не могли позволить себе никаких задержек. Придет время, когда Бран должен будет совершить путешествие на Север за Стену, чтобы стать Трехглазым Вороном. Они не смогли должным образом защитить Брана в прошлый раз, так как вихты захватили их прежде, чем они смогли спасти его. Именно тогда Эйемон понял, что они проиграли свою войну против Долгой Ночи. Все последующие стычки были просто прелюдией к неизбежному. «В конце концов, мы победили. Надежда есть всегда», — подумал он. Хотя этого, очевидно, было недостаточно для Богов, и теперь они с Джейме снова должны были страдать. Редкий гнев охватил его из-за несправедливости всего этого, но он быстро подавил его. «Что сделано, то сделано. А теперь, может быть, нам с Джейме не придется так сильно страдать». Но ожидание их возлюбленных казалось бесконечным, и он до сих пор не мог поверить, что Джейме пришлось ждать пятнадцать лет, чтобы встретиться с Бриенной. Он и года здесь не пробыл и уже дико соскучился по Дейенерис. Ему просто нужно было набраться терпения. Когда он вошел в комнату, его шаги были целеустремленными и энергичными. Он широко улыбнулся Роббу и похлопал его по плечу. — А ты уже заучил свои клятвы, кузен? Мне бы очень не хотелось, чтобы ты испортил свою свадьбу заиканием, — поддразнил Эйемон. Робб игриво посмотрел на него. — Я читаю их всего лишь по часу в день, но благодарю тебя за то, что ты вселил в меня страх перед Семерыми. — Я сомневаюсь, что ты будешь первым, кто исковеркает клятву во время церемонии. Только не теряйся в ее глазах, я не знаю, сможем ли мы тебя найти. — Ты не сможешь, я уже потерялся, — ответил Робб, ухмыляясь ему. Он усмехнулся и сел, стараясь подавить чувство беспокойства в себе. Всего лишь две недели назад леди Маргери пришла к нему под чардрево с явно не дружескими намерениями. Джейме предупреждал его об этом. Тиреллы, по-видимому, ошибочно полагали, что их драгоценный цветок был обязан занять место королевы, и они были готовы унизиться до того, чтобы подложить ее ему ради достижения своей цели. Эта мысль заставила его скривить губы от отвращения, и он попытался сохранить спокойное и ровное выражение лица. Если бы он был другим человеком, который еще не встретил свою любовь, он мог бы даже влюбиться в нее, хотя и чувствовал, что завоевать ее сердце было бы не так-то просто. Какой бы милой она ни казалась, он чувствовал, что ее жизнерадостность и постоянное легкомыслие будут раздражать его. После столь долгого пребывания у Стены он стал слишком груб и холоден для таких, как она. Как жаль, что ее учили жаждать власти, независимо от того, кто ею уже владеет. Из того немногого, что он слышал от Джейме, следовало, что жажда власти стала причиной ее падения и падения всей ее семьи, как это было и с Серсеей. Однако, в отличие от Серсеи, леди Маргери не была настолько поглощена этим желанием, чтобы игнорировать все остальные. По крайней мере, его отказ от ее ухаживаний ясно дал понять, что он не был заинтересован в этом. Он надеялся также, что она побоится, что он может расторгнуть ее помолвку с его кузеном, если она будет продолжать вести себя так же безрассудно. Судя по тому, что рассказали ему кузены, леди Маргери осталась невозмутимой, но он и поблизости ее больше не видел. Возможно, было глупо думать, что она сдалась, но если ей не нужна была испорченная репутация, то с этого момента она будет вести себя с ним более осторожно. Несмотря на все ее красивые слова и бурлящую радость, она была не так глупа, как притворялась. «Неужели Тиреллы отравят Робба, чтобы избавить ее от этой помолвки? — подумал он. — Но тогда какая им от этого польза?» Леди Оленна отравила Джоффри, потому что он был ужасным человеком, а Ланнистеры все еще отчаянно нуждались в ресурсах, которые мог обеспечить Простор, поэтому помолвка со следующим королем не заставила себя ждать. Однако он полагался на Тиреллов не больше, чем на все остальные королевства. «Они же не могут всерьез ожидать, что он вдруг женится на леди Маргери, если вдруг умрет Робб, не так ли?» Единственным другим неженатым лордом-наследником был Джейме, но он отказывался от любых помолвок, и у них была возможность проверить решимость Джейме, когда он был посредником при заключении альянса. Джейме оставался непреклонным и невозмутимым. Не говоря уже о том, что быть леди Севера — это не повод расстраиваться. Север сам по себе составлял половину Семи Королевств. Эйемон чувствовал, что его нервы успокоятся только тогда, когда Робб и леди Маргери спокойно отправятся в свои покои, чтобы консумировать свой брак. Он молча проклинал Тиреллов за их окольные пути и головную боль, которую они вызывали в тот момент, когда ему следовало бы сосредоточиться на переговорах с Дорном. Он уезжал с утренним приливом. Перед самым отъездом в септу Бейелора Эйемон направился в Девичью башню, за ним следовали сир Престон Гринфилд и Пес. Когда он постучал в дверь, ему открыла одна из кузин леди Маргери, которая, увидев его, пискнула, как мышь. — Не могли бы вы позвать леди Маргери? Я обещаю, что это займет всего лишь мгновение. — Конечно, ваша светлость, — ответила молодая леди и поспешила к своим кузинам. Леди Маргери появилась в дверях, ослепительно улыбаясь, уже облаченная в мерцающее зеленое платье с золотой отделкой, которое оставляло ее плечи обнаженными. Он мог только представить себе изумление на лице Робба, когда тот увидит ее. — Чем я обязана вашему визиту, ваша светлость? — спросила она, и ему показалось, что он заметил тревогу в ее глазах. — Я хотел пожелать вам всего наилучшего в день вашей свадьбы, леди Маргери. Я понимаю, что церемония провожания является традиционной, однако если вы чувствуете себя некомфортно, я был бы более чем готов приостановить его от вашего имени. Просто скажите слово. Выражение ее лица смягчилось, и она посмотрела на него с искренней теплой улыбкой. — Я польщена тем, что вы проявили такую заботу, но я всю свою жизнь ждала церемонии бракосочетания. Мне бы очень не хотелось испортить все веселье. Эйемон кивнул и улыбнулся. — Как вам будет угодно, миледи. Я с нетерпением жду того момента, когда наконец смогу называть вас своей кузиной. В ее глазах отразилось понимание и, возможно, немного печали, когда она кивнула, но Эйемон чувствовал себя более уверенно, когда он шел к своей лошади. Похоже, она смирилась с мыслью выйти замуж за Робба Старка. Он надеялся, что это не бросит тень на их брак, но знал, что в их мире редко удавалось жениться по любви или даже найти ее. Он молился, чтобы они с Роббом нашли свое счастье, как это сделали дядя Нед и леди Кейтилин. Когда он вышел во двор, чтобы присоединиться к колонне Старков, то был удивлен, увидев там Джейме, стоящего рядом с его лошадью с безмятежным выражением на лице. Прошло уже несколько дней с тех пор, как он получил известие о рождении сына. Он все еще был сам не свой: в его глазах еще оставались мрак и унылость, и он почти не говорил сверх того, что было необходимо. Он слышал, что леди Бриенна пробыла с ним по меньшей мере час, и лорд Герион сказал, что ее присутствие было главной причиной выздоровления Джейме. Он надеялся, что эти двое нашли утешение друг в друге. — А разве ты не идешь вместе с Ланнистерами? — Я — твой десница, — смело заявил Джейме. — У меня нет никакого желания ехать на церемонию вместе с отцом. Эйемон сочувственно посмотрел на него. Он не пересекался с лордом Тайвином со времени их встречи в палатке перед переговорами с Ренли. Однажды он видел его при дворе и заметил, как тот провожает его взглядом, словно лев, оценивающий свою добычу. Этот человек всегда был хорошо одет, с суровым выражением лица. Он не мог представить себе, каково это — жить с таким отцом, как Тайвин, и втайне жалел Джейме за его, несомненно, тяжелое детство. Ему не хотелось думать о том, что Джейме тоже не собирался жениться. Совет был достаточной помехой, он бы возненавидел такого человека, как Тайвин Ланнистер, дышащего ему в затылок из-за этого. Он искоса взглянул на Джейме, стараясь быть сдержанным, но на его лице явно читалось беспокойство. Хотя Джейме не выглядел более усталым или измотанным, чем обычно, он подумал, что его лицо выглядит немного худым. Пост десницы короля явно не щадил Джейме, в довершение ко всем его неприятностям. «Сын. У Джейме есть незаконнорожденный сын». Эйемон не знал, что и думать об этой новости, кроме как пожалеть своего друга. Джейме так старался, чтобы у него не было внебрачных детей, и это было еще одной вещью, которую Серсея украла у него. Уже не в первый раз он пожалел, что не может сказать больше, чем пустые слова, но знал, что Джейме просто отмахнется от его жестов. — Мы готовы выдвигаться, ваша светлость, — сказал дядя, подъехав к нему сбоку. Нед и Джейме кратко кивнули друг другу в знак приветствия, но в остальном молчали. Эйемон слегка улыбнулся при виде их попыток вести себя нейтрально в его присутствии. Он был весьма доволен, когда дядя Нед сказал, что Джейме выразил ему сожаления по поводу состояния Брана. — Тогда вперед, — сказал Эйемон, подталкивая лошадь. Простой люд ревел от возбуждения. Золотые плащи были вынуждены пробивать им путь сквозь толпу к септе Бейелора. За все годы пребывания в Винтерфелле он ни разу не присутствовал на столь масштабном мероприятии. В лучшем случае его дядя устраивал пир в честь наступления нового сезона; он отчетливо помнил первые весенние и летние праздники. Как и на всяком знатном пиру, он попытался сесть рядом со своими кузенами, но леди Старк настояла, чтобы он сел рядом с солдатами. Она беспокоилась, что приезжие дворяне подумают о бастарде, сидящем рядом с законнорожденными детьми. Хотя он и наслаждался тогда едой, но не мог сказать, что вспоминал те времена с какой-то нежностью. Эйемон услышал, как Пес зарычал рядом с ним, отталкивая ногой людей, пытавшихся загнать его в толпу в своем рвении. Не то чтобы он сомневался в целителе, но все же был ошеломлен, увидев толпы людей, приветствовавших его… Он так долго прожил среди солдат, что даже не задумывался о том, как отнесутся к нему местные жители. В то время как одичалые ничего не держали в себе, всегда свободно выражая все то, что думают, то у его солдат все еще была организованность и дисциплина. Они никогда не смотрели на него с благоговейным трепетом, как будто он был богом, достойным восхищения, но каждый их жест был знаком товарищества и уважения. Он почувствовал, как кто-то шлепнул его по локтю, повернулся и увидел, что Джейме пристально смотрит на него, а потом резко выпрямился. Эйемон тут же последовал его примеру, и Джейме удовлетворенно кивнул. Он почувствовал прилив зависти к сдержанному поведению Джейме, который казался невозмутимым и величественным в этой бурлящей толпе. «Он всегда такой уверенный и неприступный». Подобно лорду Тайвину, стоящему в шатре в своих ланнистерских нарядах, он не мог не думать о том, как величественно рядом с ним выглядел Джейме. Уже не в первый раз он благодарил Старых Богов за уроки, которые преподал ему Джейме за то недолгое время, что он был его оруженосцем, о том, как лучше всего вести себя. Тогда он задумался, готовил ли его Джейме к тому, чтобы он стал рыцарем или все же королем. Его глаза расширились, когда они приблизились к септе. Это было самое большое строение в этом районе, что-то, что не так легко пропустить, и все же из Красного замка оно не казалось и вполовину таким впечатляющим, как сейчас. Башни по углам поддерживали квадратные стены и обрамляли купол таким образом, что он казался истинным домом Семерых, пригодным только для богов. Особенно ему нравилась каменная кладка, он восхищался мраморными статуями. Виноградные лозы и листья обвивали статуи и колонны, которые можно было бы принять за настоящие, если бы не их мраморно-белый цвет. Другие широкие каменные арки пересекали окна, соединяясь вместе заостренными концами, придавая зданию некоторую строгость. «Тот, кто мог сотворить такую красоту из камня, воистину был гением», — подумал он, прежде чем Джейме снова толкнул его локтем и снова заставил надеть маску невозмутимости. Они спешились у подножия лестницы. Золотые плащи и солдаты Винтерфелла расчистили пространство перед септой, чтобы знать могла спокойно войти внутрь. — Похоже, ты готов принять веру в Семерых, — пробормотал Джейме, наклонившись к нему. Эйемон подавил улыбку. — Я могу восхищаться его великолепием, но сомневаюсь, что присутствие Семерых здесь сильнее, чем в любой богороще. Джейме фыркнул, и улыбка Эйемона стала мрачной. Его десница ясно дал ему понять, что, независимо от его приверженности Старым Богам, здесь он должен был изображать веру в Семерых. Они с Дейенерис тоже должны пожениться здесь. Поскольку мало кто из почитателей Старых Богов жил в Королевской Гавани, их таинственная и потусторонняя природа все еще вызывала смятение и страх среди южан. Внутри все было так же очаровательно, как и снаружи. На полу в главном зале был рисунок красивой звезды, которая соединяла массивные идолы семи богов вместе. Они возвышались над ним, и Эйемон вздрогнул, обнаружив, что их большие пустые каменные глаза его немного нервируют. — Ого, — произнес Робб, стоящий рядом с ним, глядя вверх с таким же благоговением. — Кто бы мог подумать, что человеческие руки способны создать такое великолепие? Он кивнул в неопределенном согласии. Потребовалось время, чтобы все расположились. Королевские гвардейцы встали в ряд позади него. Его дядя, Санса и Арья стояли ближе всех к середине, а затем Джейме, который встал по другую сторону от него в дальнем конце. Большая часть остальной знати в Королевской Гавани начала заполнять пространство позади них. В какой-то момент Тирион прошел мимо него с раздраженным выражением лица и поспешным шепотом что-то сказал своему брату, который, по-видимому, был не очень-то доволен сказанным. Скорее всего, тот пожаловался, что ему придется остаться с отцом, в то время как Джейме стоит здесь, как бы не принадлежа ни той, ни другой семье. Многочисленная семья Тиреллов заняла места на противоположной стороне зала. Лорд Мейс Тирелл расхаживал с напыщенным видом, точно петух, и Эйемону стоило немалых усилий не рассмеяться при виде этого зрелища. Наконец Робб занял свое место на возвышении, и тут он услышал, как открылась дверь, возвещая о приходе леди Маргери. Он почувствовал, как Джейме рядом с ним зашевелился. Пока он спокойно смотрел прямо перед собой, Эйемону показалось, что по его виску стекает капелька пота. Джейме снова переступил с ноги на ногу, сжимая и разжимая кулаки. Эйемон осторожно подтолкнул его локтем и вопросительно поднял бровь. Джейме пристально посмотрел ему в глаза, потом опустил взгляд и снова многозначительно посмотрел на Эйемона. «Что?» — глазами спросил в ответ он и прищурился. Его десница явно пытался что-то сказать ему, и у него было такое чувство, что он прямо высказал бы свои опасения, даже в середине свадьбы, если бы считал это достаточно важным. Но Джейме выглядел взволнованным и, если бы он не знал лучше, то тот был на грани паники. Джейме снова многозначительно уставился на свои ноги. Эйемон едва заметно покачал головой. В глазах Джейме вспыхнула искра раздражения, и наконец тот не выдержал и произнес одними губами: «Дикий огонь». Глаза Эйемона расширились, и по телу пробежал холодок, напомнивший ему тот момент, когда он упал в замерзшее озеро за Стеной. Он снова повернулся вперед, но уже не слышал произносимых клятв. «Под септой все еще бочки с Диким огнем», — подумал он, проклиная себя. Со всеми другими проблемами, которые ему пришлось решать, присутствие этой дряни под всем городом совершенно вылетело у него из головы. Они должны были что-то сделать с этим. Даже если он не мог взорваться без посторонней помощи, все же насколько было бы легко устранить всех тех, кто сейчас был в септе. Сколько здесь сейчас знатных семей? Вероятно, несколько десятков домов будут уничтожены, включая большинство Тиреллов и главные ветви четырех других верховных лордов, включая лорда Эдмура Талли. Главная причина, по которой они продолжали скрывать подробности убийства Безумного короля, заключалась в том, чтобы не выдать никому этот опасный секрет. Они должны были найти способ избавиться от бочек с Диким огнем, которые слишком долго стояли в подземных тунелях. Вероятно, не только ему, но и Джейме это в голову не приходило, пока они не вошли в септу. «А я завтра уезжаю в Дорн», — подумал он, проклиная себя. Хотя он был уверен, что Джейме достаточно хорошо справится с этим самостоятельно, он хотел быть полностью информированным о плане по устранению Дикого огня. В этот момент он мог только успокоить себя, зная, что у них вообще есть план. Он был так погружен в свои мысли, что пропустил всю церемонию и очнулся только под аплодисменты, когда Робб целомудренно поцеловал Маргери. Оба они сияли от радостного возбуждения, вызванного предстоящей свадьбой. Робб осторожно взял ее плащ с эмблемой дома, сложил его под мышкой и, когда они вышли, предложил свой плащ Маргери. Эйемон размеренным шагом вышел из септы; теперь огромные двери казались такими далекими. Он смог вновь свободно вздохнуть, только когда они вышли на свет. — Все в порядке, ваша светлость? — спросил дядя Нед, хмуро глядя на него. — Все прекрасно, дядя! Вам понравилась церемония? Наверно, трудно поверить, что ваш первенец уже женатый человек, я полагаю? — Это было чудесно. Робб и леди Маргери выглядели по-настоящему счастливыми, и я надеюсь, что это счастье и дальше будет сопровождать их на протяжении всего их брака, — ответил он, хотя его улыбка не совсем достигла глаз. — Этот день уже принес им больше обещаний, чем мой. — Для вас это все же обернулось хорошо. Я думаю, что это будет хорошо и для них тоже, — ответил Эйемон. Он оглянулся на Джейме, уверенный, что его смешанные эмоции отразились на лице. Теперь, когда они снова вышли на солнце, лицо Джейме снова стало холодным и непроницаемым, и он молчал все время, пока они ехали обратно в замок. Свадебный пир состоял из разумных семи блюд, хотя Эйемон чувствовал, что даже это было чрезмерно. Ясно, однако, что число семь было отождествлением с религией Семерых, поэтому он с радостью смирился с этим, дружески болтая со своей семьей. Он вздохнул с облегчением, когда заиграла музыка, и Робб с Маргери начали танцевать. Его дядя отправился поболтать с лордом Сервином. Арью отослали спать, но Санса осталась и теперь улыбалась, танцуя с Диконом Тарли. Словно думая об одном и том же, они с Джейме тут же повернулись друг к другу. — Нам нужно найти способ избавиться от Дикого огня. Я не допущу, чтобы он продолжал лежать под городом, где его мог бы найти и поджечь кто угодно. — Я не думаю, что мы сможем это сделать. Это слишком опасно, его нельзя двигать, но все же ты прав, нам что-то нужно сделать с этим, — сказал Джейме, потирая лоб. — Мы не станем посвящать в это Гильдию пиромантов. Мы должны держать это в секрете. Даже если его никто не взорвет, осознание его присутствия может спровоцировать бунт. Я был таким идиотом! — Что? О чем ты? — Я совсем забыл об этом и не вспомнил, пока не увидел септу, и тогда воспоминания нахлынули снова. Это опасно. Особенно если о нем узнает не тот человек, например, Бейлиш, он бы непременно воспользовался этим и уничтожил нас, — яростно прошептал он. — Ну тогда считай меня таким же дураком, как и ты, — ответил Эйемон. — Потому что пока ты мне не сказал, я и не вспомнил об этом. У нас было много дел, Джейме. Это не входило в число первоочередных дел. Но все это должно было быть сделано. Так что же нам делать? Джейме отрицательно покачал головой. — Понятия не имею. Я ничего об этом не знаю. Эйемон задумался, постукивая ногой по полу. Новый великий мейстер для Красного замка еще не прибыл, да и вообще, они не были уверены, что ему можно доверять. Цитадель прислала письмо, наполненное извинениями за поведение бывшего великого мейстера Пицеля, и пообещала выполнить просьбу о предоставлении нового великого мейстера и кандидатов на должности, в которых нуждался целитель Дэвид. В свою очередь, они попросили лично решить участь Пицеля, и Эйемон был более чем счастлив позволить им это. Как только прибудет новый великий мейстер, Пицель получит вооруженный эскорт до самой Цитадели. Вероятно, в Цитадели его ждала гораздо более печальная участь, чем здесь: тому не следовало ставить столь древнюю организацию в неловкое положение перед королем и питать недоверие к ее услугам. — А Дэвид мог бы это сделать? — спросил Эйемон. Джейме вздохнул и хмуро уставился на стол. — Я знаю, что ты его не любишь… — Я не вижу другого выхода. Я надеюсь, что он будет союзником для нас обоих. Он, может быть, и сидит в Совете, но он не имеет большой власти. Между ним и Пицелем существовала вражда, но это было скорее личное. Я сомневаюсь, что многие все еще считают его угрозой, и, как мы уже убедились, ему можно доверять. — Я хочу увидеть его сегодня вечером. Возможно, у нас не будет времени утром. — Я пошлю за ним. Тебе надо потанцевать. Эта толпа должна заметить тебя, — сказал Джейме и впервые за этот день увидел, что его глаза сияют весельем. — А разве это обязательно? — Ты же король! Король, который не умеет танцевать, не стоит того, чтобы за ним следовали. — Я могу приказать танцевать и тебе! Я настаиваю, что если я и должен выставить себя дураком, то только с тобой. Джейме поднял брови и ухмыльнулся. — Единственный дурак здесь — это ты. Меня научили этому еще в десять лет. — Тогда докажи это! Покажи свои способности в танцах! Внезапно свет исчез из глаз Джейме, и он мрачно сказал: — Есть только один человек, с которым я бы потанцевал, но сейчас не время для этого. Его взгляд скользнул по толпе, и Эйемон понял, что он ищет Бриенну. Она, несомненно, присутствовала на свадьбе в бриджах и, вероятно, сидела несчастная и одинокая за одним из столиков внизу. Эйемон почувствовал острую боль. По крайней мере, когда Дейенерис прибудет, не будет причин продолжать притворяться, что они не заинтересованы друг в друге. — Твой отец ничего пока не подозревает? — Он был бы дураком, если бы ничего не подозревал, а он не дурак. Уж про тот трюк, который вы с дядей Герионом провернули, он уже наверняка прослышал. Теперь, вероятно, все знают о моем интересе к леди Бриенне, — сказал он, сверкнув глазами. — Она была тебе нужна. Ты должен быть благодарен своему дяде за то, что он это знает. — Ну, теперь все знают. Это может подвергнуть ее опасности, — проскрежетал Джейме. — Мне бы очень не хотелось думать о том, что сделает мой отец, если узнает о моих планах. Он глубоко вздохнул и сказал:  — Я пошлю за лекарем. Под передаст тебе, когда мы будем готовы к встрече. Эйемон кивнул, и они оба встали. Джейме поспешно удалился, его плащ волочился за ним, выглядя эффектно в тусклом свете факелов и тысячи свечей. Он еще раз глубоко вздохнул и направился к танцующим. Сначала он закружился в танце с Сансой, чья улыбка, казалось, стала только шире. — Ты собираешься потанцевать с лордом Уилласом? — спросил он. Ее улыбка слегка потускнела. — Я приглашала его, но он отказался. Его нога не позволяет ему танцевать. — Тебе не обязательно танцевать с толпой, Санса. Вы можете танцевать подальше от толпы, даже если он будет при этом только покачивать тебя. Ее глаза снова загорелись. — Как ты думаешь, он на это согласится? — Пока не спросишь, не узнаешь. — Я сейчас же его спрошу, — ответила она. Когда он начал к танцевать с одной из кузин Маргери Тирелл, то заметил, что Санса целеустремленно шагает к Уилласу, чтобы поговорить с ним, и улыбнулся. Тем временем девушка, с которой он танцевал, была так поражена тем, что танцует с королем, что она, казалось, не заметила его рассеянного состояния, за что он был ей благодарен. На следующем повороте он все-таки заметил Сансу и Уилласа, покачивающихся в такт музыке в углу зала. Затем он оказался в паре с леди Маргери. Она улыбалась и смеялась без конца. Изучая ее, он действительно думал, что ее счастье было искренним. Похоже, она все-таки была довольна своим браком. Но все же он снова сможет свободно вздохнуть, только когда они с Роббом благополучно доберутся до Винтерфелла. Несмотря на то, что она была великолепной танцовщицей, он все еще ловил себя на том, что оглядывается по сторонам в надежде увидеть Пода. — Ваши мысли далеко от праздника, ваша светлость, — сказала леди Маргери. — Прошу прощения, миледи. — Я знаю, что лучше не спрашивать, что у вас на уме. Вы можете уже объявить о начале церемонии обряда провожания. Я уже готова. — Я обязательно сделаю это в ближайшее время, — сказал он. Это было бы идеальным отвлекающим маневром, чтобы он мог спокойно ускользнуть с Подриком. Потом был еще один танец с одной из кузин леди Маргери, и еще один с Лоллис Стокворт, а затем танец с женщиной из дома Леффорд. Хотя молодая женщина продолжала мило улыбаться, в ее поведении был холодок, который он нашел интересным и задался вопросом, что он мог сделать, чтобы стать его причиной. Или, возможно, она просто не была достаточно опытна, чтобы скрыть свой гнев на другого от своего короля. Он в последний раз танцевал с дамой из Штормовых земель, когда поймал Подрика, пытавшегося обойти толпу. Он быстро вознес благодарственную молитву Старым Богам, а затем подошел к своему столу и хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. — А НЕ ПОРА ЛИ НАМ ОТПРАВИТЬ НАШИХ НОВОБРАЧНЫХ В СВОИ ПОКОИ? Эйемон едва заметно поморщился, увидев голодную толпу, обрушившуюся на юных лорда и леди. Большая группа женщин, в основном состоящая из Тиреллов, выгоняла Робба из зала, крича, как птицы. Леди Маргери, однако, была поднята на плечи мужчин, как будто она была королевой. Выпрямившись, она с достоинством огляделась, а мужчины унесли ее прочь со всей нежностью облака. Он воспользовался возможностью и выскользнул из зала, схватив на ходу Пода. — Где они? — прошептал он. — Башня Десницы, э-э, ваша светлость, — сказал Подрик. Услышав это, он посмотрел на Пода, но ничего не сказал. «Нам нужно держать эту встречу в секрете, а Джейме решил ее провести в одном из немногих мест, которые, как мы знаем, имеют проходы за стенами? Во что он играет? Может быть, он пытается сделать вид, будто они еще не знают, что в башне Десницы есть проходы?» Он вспомнил, как Джейме намеренно распространял ложную историю о том, как он проник в замок, чтобы схватить Ренли, подчеркнуто упуская тот факт, что там были скрытые проходы. Но Мизинец специально хотел, чтобы человек Дэвида Висенте шпионил за ними. Могут ли они быть уверены, что тот, кто скрывался в стенах, был им? И можно ли ему действительно доверять? Ему потребовалось все его мужество, чтобы не провести рукой по волосам в раздражении. Они должны были это обсудить. Хотя всегда существовала вероятность, что кто-то, кому они не доверяли, находился в пределах слышимости, они должны были рискнуть и поговорить об этом или просто с ума сойдут от страха. «Я доверяю Джейме», — сказал он себе. Его десница не был настолько глуп, как некоторые считали. Он был резок и импульсивен даже сейчас, но он не был слабоумным. Он знал, что поставлено на карту, он знал, что может скрываться за стенами его башни. Если Эйемон и был в чем-то уверен, так это в том, что Джейме Ланнистер был ему верен. Он постучал в дверь и вошел, только когда его окликнул Джейме. Его десница метался по комнате, как беспокойный лев, и когда он обернулся, в его взгляде была свирепая напряженность. Это был тот самый взгляд на лице Джейме, когда он собирался начать решать срочную и сложную задачу. Дэвид сидел в кресле перед столом Джейме и лишь повернулся, услышав, как открылась дверь, чтобы кивнуть королю. Джейме открыл было рот, чтобы отругать его за отсутствие приличий, но Эйемон отмахнулся. Глаза целителя были затуманены сном, седые волосы взъерошены, а сам он был одет в серое платье — он явно был бесцеремонно вытащен из постели. — Лорд Джейме сказал, что это очень важно, — сказал Дэвид, продолжая сидеть и медленно моргать в тусклом свете. — А мой отдых важнее всего. Для ухода за жителями Королевской Гавани требуется не одно зелье. — Прояви хоть немного уважения, — прошипел Джейме. Эйемон почувствовал, как его бросило в дрожь от холодного взгляда, которым Дэвид одарил Джейме. Любой другой на его месте съежился бы перед Львом из дома Ланнистер, но этот взгляд отчетливо напомнил ему выражение лица Короля Ночи. Он с трудом заставил себя не съеживаться. — Вы знакомы с таким веществом, как Дикий огонь? — спросил он, заметив, как Джейме сжал кулак и поспешил вмешаться, пока целитель не получил по заслугам за свое неуважение. Когда Дэвид повернулся к нему, его холодный взгляд исчез и стал задумчивым. — Я слышал об этом. Это отвратительное вещество. А вам-то что? — В настоящее время под Королевской Гаванью спрятано около дюжины бочек с этой гадостью, — прорычал Джейме. — Я знаю, где они, и другие тоже могут узнать. От него нужно избавиться. Глаза Дэвида расширились от понимания и страха. — Но от него нельзя избавиться. Неужели эти дураки из Гильдии пиромантов сделали достаточно, чтобы разрушить город? Зачем? — Они сделали это по приказу короля Эйериса II, — ответил Эйемон. — Они подчинялись королю, который должен был быть свергнут давным-давно. — Пусть Семеро разорвут этих гребаных дураков, — сказал Дэвид, качая головой. — Нам нужно найти способ избавиться от него. Я не хочу рисковать, он может взорваться. Народ может пострадать, а я этого не потерплю. Дикий огонь должен быть уничтожен. — Я не знаю способа уничтожить его, — сказал Дэвид, беспомощно качая головой. — Но вы же сами делаете свои лекарства. Конечно, вы можете придумать что-то, что разрушит его. — Я думаю, лучшее, на что вы можете надеяться, так это нейтрализовать его. Возможно, его можно смешать с чем-то, что выведет из строя его взрывные свойства, — сказал Дэвид, потирая подбородок. — Ты сможешь это выяснить? Дэвид замер. — Это я? — Да, это очень срочно. И это надо держать в секрете. Вот почему ты здесь. Лекарь вытаращил глаза. — Вы хотите, чтобы я позаботился о людях в Королевской Гавани, обучил кучу новых целителей, которые прибудут со дня на день, а теперь еще и экспериментировал с этой мерзостью? Лицо Джейме помрачнело, и он, казалось, был готов схватиться за меч, но сердитый взгляд Эйемона удержал его на месте. Возможно, было ошибкой доверять этому человеку, который смотрел на Джейме Ланнистера свысока и говорил с королем как с равным. — Время имеет решающее значение, — ответил Эйемон. — Я думаю, вы согласитесь, что этому стоит уделить некоторое внимание. Последовала пауза, пока Дэвид обдумывал все это. Наконец, покорно опустив плечи, он кивнул. — Хорошо, это будет сделано. Мне понадобятся кое-какие материалы, не говоря уже о самом Диком огне. — Мы тебе все предоставим, — прорычал Джейме. — Я начну, как только будут готовы материалы. — Проследи, чтобы это было сделано, Джейме, — сказал Эйемон. — Хорошо, ваша светлость, — коротко кивнул он.