Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Дамы из Королевских земель снова вернулись в замок через семь дней после прихода Эйемона к власти, за что он был им очень благодарен. Находясь в основном в компании мужчин, он чувствовал, что за каждым его шагом и решением следят так же пристально, как кошка, преследующая свою добычу. Хотя Эйемон постоянно был в напряжении, было важно, чтобы он действовал беспристрастно. Он надеялся, что появление дам отвлечет внимание некоторых из самых злостных его преследователей. Хотя Арья и Санса прибыли больше месяца назад. Маргери Тирелл тоже скоро будет здесь, если уж на то пошло. Его кузен женится на Маргери через месяц после того самого дня, как она приедет, и тогда у Робба не будет причин оставаться в Королевской Гавани. Он уже страшился его предстоящего отъезда. «Мне следовало бы видеться с ним почаще», — подумал он. По-настоящему он увидел его только тогда, когда приходил забирать Призрака, и они вместе отводили волков в богорощу. «Интересно, что подумали Робб и дядя об истлевшей веревке на дереве?» — поинтересовался про себя он и почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Неужели его ждала бы похожая судьба, если бы ему пришлось десять лет ждать появления Роберта Баратеона в Винтерфелле? Он был рад, что не оказался на месте Джейме. Хотя он был вынужден соблюдать приличия и принимать трудные решения, он, по крайней мере, имел любовь и поддержку своей семьи. Потому что назвать присутствие Тайвина поддержкой было бы очень трудно. Когда-то он думал, что Станнис сделан из камня, но если Станнис был камнем, то Тайвин был валирийской сталью. Он выглядел почти неразрушимым, и временами казалось, что сам взгляд этого человека может резать кожу не хуже этого редкого металла. «Надеюсь, Джейме сможет удержать его в узде», — подумал Эйемон. Они оба были так завалены работой, что редко видели друг друга в эти дни. Их последняя встреча, хотя и неформальная, была холодной и касалась главным образом того, кого из лордов они отправят домой вместе с их солдатами. Теперь он и Тирион собрались в его кабинете, чтобы еще раз просмотреть счета королевства. Они работали по часу или два каждый день, прежде чем расстаться. Эйемон едва успевал следить за цифрами, прежде чем его разум начал уплывать прочь, надеясь и молясь о благополучии Дени. — Прошу прощения, ваша светлость. Я знаю, что это не мое дело, но вы уже разрешили свои разногласия с моим братом? — спросил Тирион. Выражение его лица было немного нервным — это явно показывало, что этот вопрос был задан не только из простого любопытства. Эйемон подумал, что он мог бы понять беспокойство Тириона. Теперь он работал на них обоих, а оказавшись между двумя самыми могущественными людьми в Вестеросе, любой бы занервничал. — Я думаю, что да, — кивнул Эйемон. Он вернулся назад и постановил, что любой, кто служит в Королевской гвардии, рыцарь он или нет, все равно должен соблюдать рыцарские клятвы. Может быть, это и не выглядело хорошо, что он в начале своего правления попытался изменить столь устаревшие устои, но у него было чувство, что было бы еще хуже, если бы он не загладил свою вину. Джейме действительно был прав, даже если он был слишком резок и силен в выражении этого. У него сложилось впечатление, что Джейме наплевал на Королевскую гвардию, но он полагал, что, прослужив в ней так долго и наблюдая, как она разваливается на куски, можно изменить свое отношение к этому почтенному ордену. Тирион также упомянул о давнем поклонении Джейме своим героям — Барристану Храброму и Артуру Дейну, мечу Зари. «Они были двумя самыми уважаемыми Королевскими гвардейцами за всю их долгую историю. Стоит ли удивляться, что Джейме был так зол на меня?» — подумал Эйемон. После этого несчастного случая Эйемон поклялся себе не торопиться с решениями, которые не обязательно нужно было принимать на месте. Однако его желание исполнилось. Сир Барристан отбыл несколько дней назад с отступающим приливом, и вместе с ним ушли надежды и мечты Эйемона о Дени. «Пожалуйста, пусть мое видение будет просто случайностью», — молился он богам. После того спора с Джейме все успокоилось. Несмотря на горячность Джейме, тот все же выполнил свои обязанности и организовал отбытие лордов, что позволило Эйемону вздохнуть с облегчением. Теперь для города должно быть достаточно припасов, так как содержание такой огромной армии у его стен забирало львиную долю продовольствия. Они с Тирионом были в его кабинете. Они очень кропотливо работали над составлением счетов королевства. Цифры, казалось, смешались и поплыли перед его глазами, пока он не захотел просто спрятать голову и заснуть. «Будь ты проклят, Мизинец», — подумал он, оцепенело качая головой. Они оба подскочили, когда дверь с грохотом распахнулась и вошел Джейме с пылающим взглядом. — Ты когда-нибудь слышал, что нужно стучать? — рявкнул Эйемон. — Ваша светлость, флот Станниса был замечен покидающим Драконий Камень! На мгновение воцарилось молчание, а затем Эйемон вскочил на ноги. — Мы знаем, куда они направляются? — Прямо сюда. Эйемон нахмурился. — Это ужасно смело с его стороны. Даже с учетом того, что часть наших войск покинула нас, мы все еще имеем более чем достаточно солдат, чтобы победить его армию. — Возможно, они в конечном счете намерены отклониться от своего курса, но в данный момент они направляются прямо к нам. — Сколько времени им понадобится, чтобы добраться сюда? — По словам сторожа, это примерно трехдневное путешествие. Они прибудут с приливом через два дня. — Это не дает нам много времени. Возможно, они хотели сделать нам сюрприз. — Мы этого и ожидали. Подготовка солдат не займет много времени, — ответил Джейме. Какие бы разногласия у них ни были, в этот момент они исчезли. — Мы можем как-нибудь пронаблюдать за ними? — Не из Королевской Гавани. Лорд Масси из замка Камнепляс, что стоит на Крюке Масси, заметил корабли и послал к нам ворона, — доложил Джейме. Эйемон потер подбородок. «О чем только мог думать Станнис?» Он слышал рассказ сира Давоса о битве при Черноводной. Станнис в то время принял бой, потому что армии Ланнистеров были внутри страны. У него была прекрасная возможность захватить трон, отчасти благодаря недавно приобретенным войскам его брата Ренли, хотя ему все еще не хватало поддержки Простора. Он оставил Красную жрицу на Драконьем Камне, потому что боялся, что его победу припишут ее магии, а не его таланту полководца. Эйемон скорее чувствовал, чем знал, что Красная жрица обладает гораздо меньшей силой, чем она пыталась показать, но, похоже, Станнису становилось лучше, когда она выполняла один из своих ритуалов. Может быть, Станнис сделал этот дерзкий шаг по ее благословению? Он содрогнулся, вспомнив о тени, которую она послала, чтобы убить Ренли. Джейме, казалось, угадал направление его мыслей и яростно сказал: — Мы не позволим Станнису забрать трон. «Можете ли вы остановить ее от того, чтобы она делала то, что ей нравится?» — хотел спросить Эйемон, но промолчал. Если боги были на его стороне, будь то Старые или Новые, то они, несомненно, были достойными противниками Владыки Света Мелисандры. — Я думаю, это очевидно. Я вам очень доверяю. Если войска Станниса не нападут первыми, то вы будете ждать моей команды, чтобы вступить в бой. — Да, ваша светлость, — ответил Джейме и поспешил прочь. Эйемон долго смотрел ему вслед после того, как он исчез, а потом снова задумчиво склонил голову. Они решили потратить неделю, чтобы как-то восстановить королевство, но Станнис был явно не настроен умирать от голода на Драконьем Камне, как это было неизбежно по плану. Просто не было никакой возможности штурмовать островную крепость без огромных потерь. Он не был уверен, сколько у Станниса припасов, но предполагал, что на это уйдет год или больше — а это был целый потерянный год или чуть меньше, в течение которого они могли бы добывать драконье стекло. Дядя Нед успокоил его, сказав, что хотя Станнис и был готов уморить себя голодом из-за Штормового Предела, совсем другое дело — морить себя голодом из-за Драконьего Камня. — Он не любит Драконий Камень, как тебе хорошо известно. Я сомневаюсь, что он будет страдать из-за этого. Теперь у него тоже есть ребенок, и хотя он суровый человек, он вряд ли бы захотел обречь на подобную судьбу своего ребенка. Эйемон по-прежнему скептически относился к словам дяди, но все же надеялся на лучшее. Однако надежда не могла накормить его людей или дать им чувство безопасности, в котором они нуждались, и если Станнису позволят остаться на Драконьем Камне, он навсегда останется нависшей над ним и его народом угрозой. К вечеру следующего дня Эйемон уже стоял на своем балконе и смотрел, как к гавани приближаются корабли. Там было не больше двадцати кораблей, и все они, кроме двух, встали на окраине залива Черноводной. На кораблях, направлявшихся сюда, развевались флаги перемирия. «Похоже, переговоры начнутся раньше, чем я предполагал», — подумал Эйемон. Он, конечно, надеялся, что Станнис поймет всю бесполезность этой ситуации и даст клятву верности. Сегодня утром он провел заседание Совета, решая, чего же они могут ждать от Станниса. Братья Ланнистеры, очевидно, обсуждали это и предложили несколько безжалостных идей, чтобы Станнис знал, что он серьезен. — Я не надеюсь, что он сдастся так легко, — сказал Джейме после встречи. — Потому что он всегда будет угрозой на заднем плане, — добавил Эйемон. — Именно. По крайней мере, у него есть только дочь в качестве наследника. Никто не поддержит ее, — сказал он. — Хмм… — ответил Эйемон, надеясь, что злобный взгляд, который он бросил на Джейме, не остался незамеченным. Он недолго был знаком с Ширен Баратеон, прежде чем рыжая ведьма сожгла ее заживо. Она была тихой, вежливой девушкой, которая дружила со всеми, кто ее окружал. Сир Давос часто и с любовью говорил о ней. Она не заслуживала того, чтобы шрамы от серой хвори испортили ей лицо, как и не заслуживала из-за этого стать изгоем. Будет ли Станнис в таком же отчаянии сейчас, как и тогда, что даже решится снова сжечь свою дочь? Большая часть их переговоров вращалась вокруг ее будущего, и это заставляло внутренности Эйемона сжиматься от препятствий, которые они создавали на ее пути, но она не будет мучиться и, конечно же, не умрет от огня при его правлении.

***

На следующий день Эйемон и Джейме ждали корабли, стоя в порту. Эйемон был одет в серо-красное королевское облачение, на плече у него красовался герб Таргариенов. Он чувствовал себя плохо, стоя там, вдыхая смесь дерьма и соли во влажном воздухе. Его дядя Нед, Теон и другие верховные лорды ждали позади них с небольшим отрядом солдат и Золотых плащей. Когда сходни были спущены, первый лорд сошел на пристань. Он был одет в серо-бирюзовый наряд, а на его рубашке красовался морской конек. У него были седые волосы и борода под стать им, и он хмурился, что напомнило Эйемону об особенно суровой кошке, с которой они пересекались в замке. — Монфорд из дома Веларион из Дрифтмарка, — представился он. Быстрый взгляд на прибывших лордов показал, что все присягнувшие Драконьему Камню вассалы были здесь, кроме сира Давоса и самого Станниса. Лорд Веларион на мгновение задержался, чтобы открыто оценить Эйемона, а затем опустился на колени. — Мой король, — произнес он благоговейным шепотом. Остальные лорды и их наследники последовали его примеру. — Простите нас, ваша светлость, за то, что мы остались рядом с предателем и братом узурпатора. Он оглядел их на мгновение, застигнутый врасплох внезапной переменой в поведении, особенно после того, как он ожидал увидеть Станниса. — Встаньте, — сказал Эйемон, махнув рукой. Когда они встали на ноги, Эйемон сказал: — Пожалуйста, следуйте за мной. Мы продолжим эту дискуссию в замке. Лорды расселись по экипажам, а Эйемон вернулся к своему коню. С тех пор как сир Барристан ушел, Джейме, казалось, обладал повышенным чувством ответственности и руководил Королевской гвардией, хотя обязанности лорда-командующего теперь исполнял сир Престон Гринфилд. Конь Пса, Неведомый, стоял так близко позади Эйемона, что его голова почти касалась его локтя. Он на мгновение задумался, подговорил ли его на это Джейме, или же Пес просто хотел доказать свою преданность без рыцарской клятвы. Добравшись до замка, Эйемон повел лордов в отдельный обеденный зал. Джейме и его дядя присоединились к ним, чтобы у них было больше здравых голосов в отношении судьбы Станниса. Лорду Велариону было предоставлено место рядом с королем, а Джейме занял свое обычное место справа от Эймона. Его дядя сидел чуть дальше за столом, развлекая других лордов. Был подан ранний ужин. — Ваша светлость, вы очень великодушны, — сказал Монфорд. — Вы пришли в Королевскую Гавань под флагом перемирия. Судя по вашим словам, вы хотите присягнуть мне на верность, а не вести переговоры о заключении договора. Во всех смыслах и целях вы будете среди моих подданных. Я бы не стал относиться к вам иначе, чем к любому другому из моих лордов, которые дали мне клятву, — ответил Эйемон. Монфорд кивнул, глядя на него довольно долгим и пристальным взглядом, прежде чем снова уткнуться взглядом в тарелку. — Вы говорите совсем как принц Рейегар; теперь я могу поверить, что вы его сын. — Вам нужны были еще какие-то доказательства? У меня они есть. — В этом нет необходимости, ваша светлость. После нескольких минут, проведенных за едой, Эйемон сказал: — Вы знаете, что задумал лорд Станнис? — Он просто… размышляет, ваша светлость, — ответил лорд Монфорд. — Размышляет? А чем-нибудь еще он занимается? — надменно вмешался Джейме. Лорд Монфорд поджал губы и холодно посмотрел на Джейме, прежде чем вернуться к еде. Затем он продолжил:  — Он каждый день стоит над картой в кабинете на Драконьем Камне. Единственный лорд, который посвящен в его мысли, — это сир Давос Сиворт, Луковый рыцарь, — в его голосе безошибочно угадывалось презрение, — и Красная жрица. Эйемон затаил дыхание. Значит, в этот раз она снова была рядом со Станнисом, как и раньше. — Красная жрица? — Предположительно, она последовательница Владыки Света, Р’глора, — ответил он, нахмурившись. — Я не знаю, что она шепчет ему на ухо, но это не обещает ничего хорошего. Все, что я слышал, — это просто слухи, вроде того, что приближается Долгая ночь, и чтобы победить Долгую Ночь, Владыка Света дарует нам пророчество, Принца, который был обещан. Какое это имеет отношение к Станнису, я не знаю. — Может быть, она подозревает, что он и есть тот самый Принц, который обещан? Лорд Монфорд усмехнулся, а затем откашлялся и сказал: — Простите меня, ваша светлость. Вы не знаете лорда Станниса, но он не из тех, кого можно увлечь какой-то фантазией. Я даже не уверен, что он верит в Семерых. — Есть ли что-нибудь, что вы можете сказать нам с уверенностью? — спросил Джейме, его голос и лицо были тверды как камень. И снова лорд Монфорд на краткий миг посмотрел на Джейме, как на червяка под его сапогом. — Лорд Веларион, вы и остальные присутствующие лорды могут дать свои клятвы завтра. Поэтому я надеюсь, что вы окажете моему лорду-деснице почтение, которого он заслуживает, — сурово сказал Эйемон. Он повернулся, чтобы посмотреть на Джейме, надеясь, что сможет заставить его взглядом проявить благоразумие, хотя сомневался, что это заставит его быть более уважительным. Глаза лорда Монфорда расширились, и он на мгновение посмотрел на Эйемона как на сумасшедшего, но затем кивнул и сказал: — Мои извинения, лорд-десница. Эйемон вздохнул. Казалось, что какими бы ни были шаги Джейме, он всегда будет считаться ненадежным. Затем он поморщился, размышляя об их целях и о том, насколько вероятно, что Джейме никогда не будет удостоен того уровня уважения, которого он заслуживает. — Пожалуйста, продолжайте. — Я знаю, что вы смутили его, ваша светлость. Я бы сказал, что он был парализован нерешительностью, но я больше подозреваю, что он думает, что не сможет сделать никаких выигрышных ходов. Хотя ваш взлет был стремительным, это было главным образом потому, что вам удалось начать, опираясь при этом на твердый фундамент. Имея в своем распоряжении Север и Западные земли, вы мгновенно стали грозным противником. Добавьте к этому, что у вас было время, чтобы отправить письма в остальные Семь Королевств, причем как бывшим союзникам Таргариенов, так и союзникам Старков, прежде чем кто-либо еще смог это сделать. Это было очень остроумно с вашей стороны. Эйемон почувствовал, как у него потеплели кончики ушей, и с трудом подавил довольную улыбку. — Я сделал это не один, — просто сказал он. — А что же тогда за план у лорда Станниса? — Он знает, что вы захотите вернуть свое родовое гнездо. В конце концов, это дом ваших предков — Таргариенов, — ответил лорд Монфорд. — Я думаю, он считает, что сможет получить лучшую сделку, заставив вас прийти к нему, но у него едва ли есть больше пары тысяч человек, чтобы удержать вас. — Если он будет настаивать на том, чтобы заставить нас штурмовать Драконий Камень, мы быстро справимся с этим с помощью наших солдат, — сказал Джейме. — Пытаться штурмом взять эту крепость? Это будет дорого стоить, — пробормотал Эйемон, вспоминая свой визит на Драконий Камень. Длинная винтовая лестница, ведущая в замок, была еще более впечатляющей, когда три огромных дракона кружили в небе, опускаясь достаточно низко, чтобы заставить его и сира Давоса пригнуть головы. Он снова почувствовал острую боль, вспомнив, как вошел в эту тронную залу и обнаружил там самую красивую женщину, которую когда-либо встречал, сидящую на огромном троне, занимавшем всю стену. Тогда он еще не знал, чего ожидать от женщины, у которой были драконы и орда дотракийцев, но уж точно не ожидал увидеть там маленькую сереброволосую женщину, которая смотрела на него скорее с любопытством, чем с враждебностью. В некоторых отношениях его предвзятое мнение о ней оказалось верным лишь наполовину. Она действительно была красивее и юнее, чем он ожидал от Матери Драконов; хотя она и казалась мягкой, она была такой же жесткой и неподатливой, как камень, из которого был высечен замок. Ее голос зазвенел в тронном зале, внушая уважение и излучая бесстрашие. Излишне говорить, что он был впечатлен. «Будет ли она такой же женщиной, когда сир Барристан привезет ее домой в Вестерос?» — на мгновение задумался он. Отчасти именно поэтому он и влюбился в нее. Они с Игритт были очень далеки друг от друга по воспитанию, манерам и поведению, но у них обоих был один и тот же характер. «Конечно, время не так уж сильно изменилось?» — с надеждой подумал он. И все же теперь он понимал, что его любовь к Игритт была свечой по сравнению с факелом, который он нес для Дени. Его привязанность к Игритт была вызвана почти исключительно обстоятельствами его плена и их опасными обязанностями, чем какой-либо истинной оценкой ее. И все же он не желал ей зла. Он снова вернулся к разговору. — Станнис слишком практичен, чтобы быть самоубийцей, — сказал Джейме. — Я не думаю, что он такой же дурак, как Ренли. Он должен быть открыт для переговоров, хотя бы ради своей дочери. — Если вы не возражаете, что я допытываюсь у вашей светлости, что вы намерены мне предложить? — спросил лорд Монфорд. Эйемон услышал, как Джейме фыркнул, и по смущенному выражению лица лорда Монфорда можно было предположить, что тот понял, что перешел все границы дозволенного. — Все, что я скажу на данный момент, это то, что милость будет дарована тем, кто ее достоин. Когда завтра я буду председательствовать при королевском дворе, я ожидаю, что вы и остальные вассалы Драконьего Камня присягнете мне на верность. — Конечно, ваша светлость. Я дам знать остальным, — сказал лорд Монфорд, слегка склонив голову. Эйемон еще немного помедлил, а затем вернулся к еде. Изучая историю своих вассалов, он узнал, что лорд Веларион традиционно служил короне в качестве мастера над кораблями. Он чуть было не предложил эту должность ему, но в памяти всплыли слова Джейме, сказанные несколько дней назад, когда они поссорились из-за Сандора Клигана. Он был королем и мог принимать любые решения по своему выбору, но чтобы не совершить ошибки, он должен был еще раз посоветоваться со своим Десницей. Ведь будет довольно странным предлагать должность в Совете человеку, который всего лишь за день до этого был врагом? Он надеялся, что нет. «Как мы можем двигаться вперед, если постоянно смотрим друг на друга как на потенциальную угрозу?» У него не было причин полагать, что они хотят причинить ему зло. Тирион сказал ему, что лорды Драконьего Камня были одними из последних, кто сопротивлялся королю Роберту. Эйемон предположил, что они покинули Станниса, как только до них дошли вести об успешном захвате Королевской Гавани. Возможно, это было глупо думать так, но он не мог тратить свое время, прячась от теней. После завтрака он встретился с Джейме и его дядей, и, как он и подозревал, ни один из них не возражал против назначения лорда Велариона. — Я так и думал, что ты помешаешься на сире Давосе, — сказал Джейме. — Он мне нравится. Но он все еще не сдался, и хотя я не против нарушить традицию, — тут Джейме бросил на него довольно острый взгляд, — я знаю, что новые лорды не пользуются таким уважением, как устоявшиеся. Мне действительно стоит пойти дальше и попытаться узнать побольше людей, — ответил Эйемон. — Ну, на этот раз у меня нет возражений. По крайней мере, спасибо, что дал нам знать, прежде чем просто предложить это Совету. Нам нужно выступать единым фронтом, чтобы улучшить состояние этого королевства и подготовиться к будущей угрозе. Эйемон тоже пристально посмотрел на него и кивнул.

***

На следующий день Эйемон собрал придворных, и так же, как не так давно штормовые лорды, ему присягнули и вассалы Драконьего Камня. В отличие от большинства других южных королевств, Драконий Камень мог похвастаться только пятью вассальными домами: Веларион, Селтигар, Бар-Эммон, Сунгласс и дом Сиворт, представитель которого отсутствовал. Он надеялся, что сир Давос увидит смысл в этом времени так же, как и в прошлом, и что нет никакой необходимости в ненужном конфликте. — Я принимаю вашу клятву, лорд Веларион, — сказал Эйемон, когда была дана последняя клятва. — Насколько я знаю, представители дома Веларион с давних пор служат при дворе как мастера над кораблями. Вы окажете мне честь, если мы продолжим эту традицию. Лорд Монфорд на мгновение разинул рот, а затем снова поклонился и сказал: — Для меня это будет большой честью, ваша светлость. День продолжался. Помимо того, что он принимал поздравления и подарки от своих новых вассалов, у него были еще и обычные дела в этот день. Эйемон изо всех сил старался сосредоточиться на споре между двумя богатыми купцами о том, кому принадлежала лошадь после того, как она переходила из одной собственности в другую, когда церемониймейстер закричал:  — Лорд Петир Бейлиш. Его сердце бешено заколотилось в груди, когда он увидел, как Мизинец уверенно шагает по проходу. Он был одет в бархатный камзол кремово-серебряного цвета и представился с самодовольной ухмылкой. Эйемон не удержался и посмотрел на то место, где стоял Джейме во время его коронации. Они предполагали, что Бейлиш рано или поздно вернется, но не так быстро. Джейме должен был быть здесь, чтобы они оба имели представление о том, сколько вымысла льется из его уст. Было бы слишком подозрительно вызвать Джейме, который сейчас был занят приготовлениями к вторжению на Драконий Камень, чтобы он явился и засвидетельствовал прибытие какого-то мелкого лорда, который, несомненно, пришел присягнуть ему на верность. Он молился, чтобы Джейме понял его, и собрался с духом. — Ваша светлость, — сказал Мизинец, опускаясь на колени и склонив голову. — Лорд Бейлиш, а я все ждал, когда же вы появитесь, — сказал Эйемон. — Кажется, вы уже знаете обо мне. Я приношу извинения за свое опоздание на церемонию принесения присяги. Я все еще был на пути сюда, плывя на корабле, когда произошла ваша коронация. — Неужели? Судя по тому, что мы слышали, вы собирались напасть с мощью Долины за спиной, чтобы спасти Ренли. Лорд Бейлиш тяжело вздохнул и покачал головой. — Грустно видеть, как падает такой многообещающий молодой человек. Не то чтобы он этого не заслужил, ваша светлость. — Вы же были одним из тех, кто давал ему советы. Неужели вы не смогли направить его на правильный путь? — спросил Эйемон, приподняв брови. Он надеялся, что его слова прозвучали скорее как любопытство, чем обвинение. Он должен был быть осторожен, чтобы не выдать Мизинцу своего знания какой-либо части его планов. — Увы, я пытался! Однако он едва не сошел с ума от страха перед вами. Шарахаясь от теней, воображая, что враги прячутся за каждым углом. У него была привычка обвинять любого, кто произносил неверное слово, в том, что он предатель. Когда я обещал ему помощь Долины, я лишь пытался спастись сам. Поскольку я вернулся сюда как можно скорее, едва вы захватили замок, очевидно, что я не добрался до Долины. Я уже знал, что к тому времени вы заручились их верностью. Эйемону хотелось закричать, но он изо всех сил сдерживал свой гнев. Были ли какие-нибудь утечки информации из Орлиного Гнезда о том, почему он изолировал весь замок? До сих пор даже маленькие птички Вариса все еще не понимали, почему Гнездо было закрыто, а Черная Рыба яростно лаял на каждого, кто пытался заговорить об этом. Из тех, кто пытался спуститься по горной тропе, выжил только один человек, и Черная Рыба немедленно бросил его в подземелье. Он еще не успел сказать правду даже Черной Рыбе, видимо, опасаясь гнева Эйемона. Как долго эта угроза заставит его молчать? Мог ли Бейлиш понять, что пот на его лбу был вызван волнением от общения с ним, а не изнуряющей жарой Королевской Гавани? Он надеялся, что нет. — Когда мы встретились в первый раз, он говорил как одержимый. — Действительно. Не поверите, как я был потрясен, когда до меня дошла весть, что замок был сдан и при этом не пролито ни единой капли крови. Весьма похвально, ваша светлость. Подвиг, достойный вашего отца. Эйемон удивленно поднял брови. — Вы знали моего отца? — Я никогда не имел такой чести, ваша светлость, однако много слышал и читал о нем. Он был бы великим королем, — торжественно произнес Мизинец. — Семеро благоволили нам, даровав вас. Эйемон почувствовал, как у него по коже поползли мурашки от такого комплимента. Это прозвучало бы высокомерно со стороны любого другого человека, но он чувствовал, как яд просачивается в его разум, намереваясь обезоружить его, чтобы Мизинец мог подобраться к нему ближе и в конечном итоге перерезать ему горло. — Насколько я понимаю, вы были мастером над монетой при узурпаторе Роберте Баратеоне. Это правда? — Да, ваша светлость, — ответил Мизинец, и на мгновение Эйемону показалось, что его улыбка померкла, но она тут же вернулась на место, так и не коснувшись его глаз. — Мне приятно видеть, что вы вернулись. У меня были некоторые трудности с поиском претендента на эту должность. Мало у кого есть интуиция для чисел, которой вы, кажется, обладаете. Поклянитесь мне в верности, и я снова предложу вам эту должность. На этот раз улыбка Мизинца коснулась его глаз, хотя им недоставало тепла. — Вы оказываете мне тем самым великую честь, ваша светлость. Я полностью в вашем распоряжении. «Я правильно поступаю», — уверяя самого себя, подумал Эйемон и кивнул ему. — Я, лорд Петир Бейлиш из Пальцев, верный дому Аррен, верховному дому Долины, даю вам клятву верности, король Эйемон, первый своего имени. Его взгляд задержался на Мизинце, когда тот неторопливо удалился, и он почувствовал, как в животе у него начал нарастать ужас. «Правильно ли я поступил?» Несмотря на жаркий день, он поежился от внезапного озноба.