Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Он бродил в темноте, словно окутанный густым черным туманом, который не давал ему возможности смотреть куда-либо. Но повсюду вокруг себя он слышал прерывистые и бесконечные рыдания женщины. Он окликнул ее, но ответа не получил. Как раз перед тем, как сон закончился, он сказал: «Дейенерис»? Хотя тон ее рыданий никогда не менялся, туман вдруг стал настолько густым, что начал душить его. Эйемон проснулся в холодном поту, в панике оглядывая комнату. Призрак свернулся калачиком на балконе и сразу же проснулся, почувствовав его тревогу. Как только он сориентировался, страх наполнил его желудок. С ней случилось что-то ужасное. Может быть, это был ритуал? Он попытался сосчитать месяцы, но Дени едва ли упоминала, когда находилась в конце своей беременности, поэтому он точно не знал, когда у нее были роды, но ведь она не могла быть уже готова рожать, не так ли? Он часто опирался на свершившиеся факты из прошлой жизни, но ему быстро становилось ясно, что он не может полагаться на определенные вещи, чтобы быть последовательным. Он прошелся по комнате, запустив руку в волосы. Она была в опасности, она страдала, и он не мог предпринять никаких немедленных действий, чтобы помочь ей! Он даже не знал, где она находится! Он прищурился, когда его мысли обратились к единственному человеку, который мог знать ее местонахождение: Варис. По крайней мере, у него будет хоть какая-то идея, поскольку он должен был следить за ней. Ну что ж, он и она ждали достаточно долго. Ей чертовски пора было вернуться на свое законное место, домой, в Вестерос. Его глаза остановились на зеленом с оттенком бронзы яйце. Несмотря на удушающую летнюю жару Королевской Гавани, он приказал развести огонь в камине, где теперь яйцо покоилось на металлической решетке над пламенем. Он знал, что один лишь огонь не поможет ему пробудить яйцо, но это было хоть что-то. Он остановился, чтобы сесть перед яйцом, и пристально посмотрел на него. Оно тускло мерцало в свете пламени, не тронутое ни его настойчивостью, ни настойчивостью пламени. У него было два мнения относительно яиц, и если быть честным, то получение яйца испугало его больше, чем обрадовало. «У Дени должны быть драконы! С чего вдруг такая перемена? Неужели что-то еще изменилось?» Ему это совсем не нравилось. После того как все было сказано и сделано на сегодня, церемония закончилась и закончился пир, он удалился в свои покои и тихо ругал себя за то, что был таким дураком. Он двигался к трону, уверенный в своей победе, уверенный, что все идет так, как надо и для него, и для Дейенерис. В конце концов, как его довольно быстрое восхождение на трон могло повлиять на нее? Она была замужем за кхалом Дрого и отправилась в путешествие по Дотракийскому Морю, куда новости из-за Узкого моря могли доходить до нее месяцами, если не годами. И все же с самого начала произошла перемена: драконье яйцо, которое должно было принадлежать ей, теперь принадлежало ему. А что еще он принимал как должное? Призрак подошел к нему и толкнул носом. Он разочарованно вздохнул и потрепал лютоволка за уши. — Спасибо тебе, Призрак. Я просто хотел бы знать, как она поживает, — пробормотал он. Теперь этот сон с плачущей женщиной. Он не мог точно сказать, что именно, но почему-то знал, что это касается Дени. Он никогда раньше не видел ее во сне. Было ли это делом рук Богов? «Если бы Боги действительно хотели помочь мне, они нашли бы способ избавить Дени от брака с кхалом Дрого и уже привели бы ее сюда», — мрачно подумал он. Боги дали ему одобрение еще в Винтерфелле и с тех пор подозрительно молчали. Может быть, они действовали в его интересах, удерживая их на верном пути, или это действительно было делом рук его и Джейме? В конце концов, Джейме подвергся нападению железнорожденных и на несколько недель сбился с курса. Если бы не это, Джейме, возможно, уже занял бы Королевскую Гавань и ждал бы его прибытия. Он начинал понимать грубое пренебрежение Джейме к Богам. «Но ведь это не может быть так просто, не так ли?» — снова подумал он и опять провел рукой по волосам. Больше всего на свете ему хотелось вытащить Вариса из постели и заставить его рассказать ему, что он знает о Дейенерис. В конце концов, он был королем. Он мог бы это сделать, но он хотел, чтобы Джейме и его дядя тоже были там. Даже Джейме наверняка пошлет его куда подальше, если он ни свет ни заря вытащит их из постелей из-за вопроса, решение которого могут занять многие месяцы. Эйемон вздохнул и вернулся в постель, хотя он уже и не надеялся на спокойный сон. Он решил, что единственный способ уснуть — это отвлечься от мыслей о Дейенерис и думать о чем-то другом, поэтому он начал думал о драконьем яйце. «Дейенерис сожгла своего мертвого мужа кхала Дрого на костре. Она привязала к нему ведьму и сожгла заживо и ее. Затем она сама шагнула в огонь. Неужели все эти три события имели решающее значение для рождения драконов? Как ее мертворожденный ребенок Рейго вписывается во все это? Она утверждала, что почувствовала в яйцах новую жизнь после принесения в жертву своего ребенка. Неужели это правда?» Хотя он и внимательно слушал эту историю в их предыдущей жизни, но ему и в голову не приходило задавать какие-либо вопросы. Да и зачем ему это? Как же ему оживить этого дракона? Возможно, Дейенерис просто повезло. У нее было предчувствие, что они вылупятся, но она не могла ни знать, ни сказать наверняка, откуда оно к ней пришло. Существует ли вообще какие-то основные правила по вылуплению драконьих яиц? «Держу пари, мейстер Эйемон знал бы», — подумал он. Ему очень хотелось, чтобы этот мудрый человек был его великим мейстером, а не Пицель. Он познакомился с Пицелем в первый же день и сразу же был поражен тем фактом, что он, казалось, больше притворялся старым дураком, чем был им на самом деле. Джейме сказал ему, что он был куплен Серсеей. «Я даже не могу доверять своему собственному мейстеру!» Он и его дядя и вправду были избалованы тем, что могли довериться своим людям на Севере. «Завтра же я напишу старому мейстеру. Возможно, он владеет знанием, которое для других уже давно было утеряно или о котором никто никогда не думал спрашивать». С другой стороны, его отец спрашивал мейстера Эйемона о пророчествах, однако ответ мейстера его отцу, несомненно, был потерян во времени. «Мне все равно завтра надо писать лорду-командору Мормонту. Они должны знать, что мы успешно захватили Красный замок». К тому же он до сих пор ничего не слышал о своем дяде Бенджене и о том, удалось ли ему поймать вихта. Возможно, там и было письмо, отправленное куда-то еще, например в Риверран, и он просто еще не получил его. Впрочем, через несколько недель он уже будет знать, преуспел ли его дядя или он все еще не давал о себе знать. Он снова погрузился в беспокойный сон и отважно боролся с густым туманом своих сновидений. Он позавтракал в одиночестве в своей спальне и почувствовал острую боль этого одиночества. Однако он позвал слуг и сказал, что он не хочет, чтобы его кто-либо беспокоил. «Прошло уже шесть месяцев, а я все еще не привык к этому», — подумал он, тоскливо вздыхая и все больше желая, чтобы Дени присоединилась к нему. Он чувствовал себя чужаком, даже по отношению к собственной семье, что уж говорить о короне, к которой он так и не привык. «Я просто должен быть терпеливым. Если повезет, мне не придется годами ждать Дени». После завтрака Эйемон написал два письма в Ночной дозор. Когда он понял, что придется отдавать их Пицелю, то сначала не решился их вручить ему, но в конце концов все же отдал. Он должен был привыкнуть к мысли, что Пицель будет читать его письма, но так как ничего из написанного им не было столь секретной информацией, то он не так уж сильно беспокоился об этом. Вероятно, весь лагерь уже и так знает, так как он посетил Стену в качестве своей первой остановки. К сожалению, он не имел ни малейшего представления о том, какие конкретно слухи бродят среди солдат, и задавался вопросом, как южные лорды, такие как Тайвин Ланнистер и Мейс Тирелл, отреагируют, услышав, что их новый король считает Долгую ночь неизбежной угрозой. «Несомненно, они могут посчитать меня таким же сумасшедшим, как и моего деда», — подумал он с глубоким вздохом. У него было предчувствие, что с этого момента все его действия будут тщательно проверяться на предмет безумия. Даже проявление малейшей вспышки злости или чего-то подобного может заставить людей считать это предупреждающим знаком. Он должен был бы иметь беспрецедентный контроль над своими эмоциями, а в этом он не был так уж хорош. Наконец он вызвал своего дядю, Джейме, Барристана и Вариса. Торрхен Карстарк нес свою первую смену в качестве истинного Королевского гвардейца и, к немалому удовольствию Эйемона, расхаживал с важным видом, словно петух. Несмотря на свое раздражение, он не смог удержаться от смеха, когда посмотрел на него. Он был просто поражен тем, как быстро все откликнулись на его зов. Джейме пришел последним, но хотя он все еще выглядел обеспокоенным, он наконец был более отдохнувшим, чем накануне. — Ваша светлость, — произнесли они все нараспев и поклонились, входя. — Лорд Варис, давайте приступим. Что вы знаете о местоположении принцессы Дейенерис? — И принца Визериса, — вставил Джейме, бросив предостерегающий взгляд на Эйемона. Он поморщился. То, что он ожидал смерти Визериса, вовсе не означало, что они должны были сознательно игнорировать факт его присутствия. Он должен научиться лучше себя контролировать. Варис казался еще более взволнованным после вопроса Джейме и смотрел на него гораздо дольше, чем следовало бы. — Да, — начал он, — насколько я могу судить, около семи месяцев назад принцесса Дейенерис вышла замуж за кхала Дрого и стала кхалиси его кхаласара. После свадьбы они покинули Пентос — вместе с принцем Визерисом — и направились к Дотракийскому морю. Последнее, что я слышал, они уже добрались до Квохора. Боюсь, что на этом цивилизация в этой области заканчивается. — Я полагаю, она и ее брат на тот момент были живы, здоровы? — спросил Эйемон. — Как и следовало ожидать. Я слышал от моей маленькой птички, что принц Визерис закатил истерику, когда услышал о вашей кампании. Если вы когда-нибудь встретитесь, он может бросить вам вызов. Эйемон поморщился. «Этого я и боялся», — подумал он и нахмурился, глядя на Вариса. — С чего бы ему бросать мне вызов? Я сын принца Рейегара. Мои притязания на трон сильнее, чем его. — Возможно, он так не думает, — сказал Джейме. — Вы не очень-то внешне походите на Таргариена. Эйемон нахмурился еще сильнее. Не годится в такое время драться с собственным дядей из-за трона, тем более что его запросто могут выдать за самозванца. С другой стороны, у него было яйцо, и если бы он смог выяснить, как пробудить дракона, то этого было бы достаточно, чтобы заставить замолчать любых скептиков. Это при условии, что Визерис не будет убит до тех пор, пока они не вернутся домой. — А яйцо, лорд Варис? И откуда же оно у вас? Почему же оно не попало к истинным Таргариенам? — Мы знаем, что твоя «маленькая птичка», застрявшая в кхаласаре, — это Джорах Мормонт, — сказал Джейме, устремив на Вариса неумолимый взгляд. — Я предлагаю тебе мудро выбирать следующие слова. Это, казалось, действительно поразило Вариса, хотя он довольно хорошо это скрывал. — Да, яйца были подарены принцессе Дейенерис на ее свадьбу. — А почему не это яйцо? Если я не ошибаюсь, она вышла замуж, когда я еще был в Винтерфелле, только что объявив о себе. Конечно же, вы еще не могли знать обо мне, — сказал Эйемон. — Н-нет, мы не знали о вас, ваша светлость. Яйцо было оставлено без внимания совершенно… случайно. Неосторожный слуга забыл положить его вместе с остальными яйцами. — И это все? В этом вся причина? — Если магистр Иллирио попытался бы отдать это яйцо принцессе Дейенерис уже после свадьбы, — глаза Вариса метнулись к Джейме, — это выглядело бы крайне некомпетентно. — А что принц Визерис? Значит, у него тоже есть яйца? — Нет, ваша светлость. — Почему же? — У принца Визериса было трудное воспитание. Перемещение из одного безопасного убежища в другое оказало определенное влияние… на его рассудок. Он вряд ли идеальный кандидат на трон, — сказал Варис. — Это было таким благословением, когда я получил известие о вашем существовании. Эйемон беспокойно заерзал. Похоже, Визерис был так же не в себе, как и в прошлой жизни. «Я молюсь, чтобы он оставил тебя невредимой, Дени», — подумал он, склонив голову. Когда он снова перевел взгляд на Вариса, то сказал: — А что бы вы теперь хотели сделать, когда вернули Таргариенов к власти? — Я стремлюсь только к процветанию королевства и его народа. Когда вы увидите казначейские книги, у вас будет лучшее понимание о том, как пошатнулось королевство за это время, плюс к тому факту, что Серсея так и не смогла произвести законного наследника. Он кивнул и снова склонил голову, но на этот раз в раздумье. «Есть ли у Бейлиша эти книги, или он был достаточно добр, чтобы оставить их здесь? Это было совсем на него не похоже. Позже им придется заняться их поисками. Шаг за шагом», — предупредил он себя. — Благодарю вас, лорд Варис, ваша информация оказалась весьма полезной. Теперь вы можете оставить нас. Как только мастер над шептунами удалился, Эйемон повернулся к остальным присутствующим. Сир Барристан был невозмутим, Джейме казался задумчивым, а его дядя — взволнованным. — Вы, кажется, чем-то недовольны, дядя. Не поделитесь, чем же? — Тем, что Джорах Мормонт — осведомитель лорда Вариса. Я объявил за его голову награду, из-за того что он продавал рабов, но он бежал в Вольные города. Без сомнения, он ожидает, что ценой за сопровождение принцессы Дейенерис и принца Визериса будет его свобода, — поморщившись, сказал дядя. — Это неправильно. — Если дойдет до помилования, то, значит, оно будет ему даровано. Это займет месяцы, чтобы добраться до Дейенерис, и это предполагает, что она даже примет предложение вернуться домой. Я больше не могу ждать. Сир Барристан, я хочу, чтобы вы отбыли на одном из наших кораблей через три дня. Возьмите с собой сотню человек, — приказал Эйемон. Кажется, этим приказом ему действительно удалось напугать своего лорда-командующего. — Ваша светлость? Но я — ваш лорд-командующий. Вы ведь только что сели на трон. Конечно… — он запнулся со следующей фразой, оглядываясь вокруг. Он вспомнил свои и Джейме слова о том, что у стен есть уши. — Конечно же, вы все еще нуждаетесь в моей помощи. В конце концов, я знал вашего деда и отца. Эйемон отрицательно покачал головой. — Ты единственный, кому я доверяю. Мой дядя не может пойти. Он друг узурпатора, и она никогда ему не поверит. Джейме убил ее отца. Я не могу пойти. Я должен остаться здесь и править, надеясь спасти этот тонущий корабль под названием Семь Королевств. Ты единственный, кому я могу доверить эту миссию. Барристан изумленно уставился на него; казалось, он не мог подобрать слова, необходимые для того, чтобы заставить его отменить этот приказ. — Но, ваша светлость, есть еще два свободных места в Королевской гвардии. По крайней мере, позвольте мне подождать, пока я найду на эти места достойных рыцарей. Я бы чувствовал себя лучше, зная что вы остаетесь под защитой в мое отсутствие. — Эйемон прав, Барристан. Мы не можем ждать, — покачал головой Джейме. — Ты единственный, кто может это сделать, и ты это прекрасно знаешь. Что касается пустых позиций Королевской гвардии, у меня есть предложение, кем можно занять одно из них. Я хочу внести предложение насчет этого, Эйемон, когда мы здесь закончим. Эйемон кивнул Джейме, но его слова предназначались сиру Барристану. — Если у вас есть предложения, кто может занять последнее место в Королевской гвардии, пожалуйста, озвучьте их. Но вы все равно уезжаете через три дня, как я уже говорил. Барристан вздохнул, признавая свое поражение. Это, вероятно, было одно из немногих сражений, которые он когда-либо проиграл. — Хорошо, ваша светлость. Как прикажете. — Благодарю вас, сир Барристан. А теперь, что насчет этого кандидата в Королевские гвардейцы? Хитрый огонек мелькнул в глазах Джейме, когда он улыбнулся.