Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Предупреждение: упоминание об изнасиловании Обитатели Винтерфелла отшатывались от него, словно он был болен чумой, и смотрели на него так, словно боялись, что он заразит их ею. «Они все еще думают, что я трахнул свою сестру. Эйемон все исправит», — подумал Джейме и поспешил в свою комнату. Он остановил одну девушку в коридоре и попросил ее приготовить ему ванну. Она пискнула, как мышь, и убежала, как только он отпустил ее. Он ворвался в свою комнату и с облегчением увидел, что она осталась такой, какой он ее оставил. По всей вероятности, у них не было времени, чтобы сжечь его вещи. Он бы не возражал, если они хотя бы сожгли простыни. Его желудок взбунтовался, когда он посмотрел на кровать, все еще не застеленную, с простынями, беспорядочно разбросанными по полу вокруг того места, где он был изнасилован и так грубо выдернут из кровати после того, как эта сука солгала о том, кто отец ее детей. Он бросился к ночному горшку, и его вырвало той скудной пищей, которую ему оставили утром. Всего несколько минут назад он был в отчаянии, думая, что боги оставили его в живых лишь для того, чтобы убедиться, что у Серсеи не будет от него детей, а после дать ему так позорно умереть. Он пытался сохранить надежду. Он молился и умолял богов, а Серсея беспрестанно взывала к нему весь день и всю ночь, цвета ее голоса каскадом отскакивали от стен: — Джейме, ты моя вторая половина! Нам суждено было быть вместе! Почему ты игнорируешь меня? Давай проведем эти последние мгновения вместе, в одном уме и одной душе. Пожалуйста, Джейме! Он проигнорировал ее. Он хотел только размозжить себе череп, чтобы ее голос не звенел в ушах, но больше всего ему хотелось размозжить череп ей. Стражники в конце концов сдались и заткнули ей рот кляпом. Облегчение Джейме было столь ощутимым, что он вздохнул, но длилось оно ровно до тех пор, пока его собственные охранники резко не ударили рукоятками мечей по прутьям, что вызвало уродливую черную рябь, которая отдалась острой болью в голове Джейме. Как только они вывели его на свет, его судьба казалась почти решенной. Он оглядел всех людей Винтерфелла, собравшихся вокруг будущего места казни, и заметил стражников на стене, готовых послать в него свои стрелы в случае попытки к бегству. Однако, как только он встретился взглядом с Джоном, он почувствовал прилив адреналина и, осмелюсь сказать, надежды. Его друг не выглядел покорным, и ему тоже не следовало этого делать. Он боролся со своими надзирателями на каждом шаге своего пути к блоку и на одно печальное мгновение задумался: «Почему они сначала не могут обезглавить Серсею? Это будет величайший поступок, который когда-либо совершал Роберт». В конце концов, это был почти бескровный переворот, если не считать сира Илина Пейна, которого все равно никто не станет по-настоящему оплакивать. Он вспомнил, как его пронзила какая-то внутренняя боль, когда он увидел, как Джон отрубил руку рыцарю, и на мгновение его собственная правая рука перестала функционировать, но он поднял упавший меч сира Илина и мгновенно встал позади Эйемона, чтобы охранять его левый бок, его меч был направлен на сира Барристана. Даже несмотря на бессонную ночь и ноющую голову, он был готов к прыжку и поражению старого рыцаря, если тот нападет на Эйемона. К счастью, напоминание о Рейегаре вызвало у сира Барристана сомнения. В считанные минуты все угрозы были устранены. Он почувствовал некоторое разочарование от того, что ему не позволили убить Серсею. При одной мысли о ней во рту у него появился кислый привкус, а зрение заволокло красной пеленой. Стук в дверь прервал его размышления, и он пошел открывать. Слуги внесли ванну. — Когда я закончу, я требую, чтобы меня перевели в другую комнату. — Н… но, сир… вы не можете… Я имею в виду… — ее голос был отрывистым, дрожащим, желтым. Он заметил, что у большинства слуг голоса имеют бледно-желтый оттенок, и Джейме на мгновение задумался, не связан ли этот цвет с покорностью. — Если ты должна спросить разрешения у короля Эйемона, то сделай это! Я уверен, что он согласится, — огрызнулся Джейме. Девушка снова пискнула и поспешила прочь. Еще двое слуг начали таскать горячую воду для ванны, и когда, к его удовлетворению, она наконец наполнилась, он выгнал их прочь. Погружение в ванну заставило его мысли вернуться к первой ванне, которую он разделил с Бриенной. Он тогда мучился из-за боли в руке и был едва в сознании, но на этот раз боль причиняла не отрубленная рука, а сами внутренности. Как и прежде, он изо всех сил старался не обращать внимания на боль и переключился на другие вещи. Он решил снять повязку, которую мейстер обернул вокруг его головы. Предполагалось, что она будет меняться каждый день, но никто не хотел менять повязки обреченному человеку, поэтому ткань присохла к ране, и ему казалось, что, когда он снимал бинты, он отрывал кусок собственной плоти. Это потребовало времени, но в конце концов он снял повязку и бросил бинты на пол, где лежала его одежда. Он посмотрел на грязную, испачканную в крови повязку и поморщился. Он нежно ощупал лицо и скривился от болезненных ощущений в каждом стежке, к которому он прикоснулся. Разорванные раны шли от носа до левого уха. Его некогда красивое и неприкасаемое лицо теперь навсегда изуродовано. И снова он подумал о Бриенне. Медведь, с которым она сражалась, оставил на ее плече следы когтей, которые никогда не исчезли. Из всех имеющихся у нее шрамов этот был его любимым. Даже при невозможных обстоятельствах, без оружия и доспехов, она стояла гордо и сражалась, как подобает рыцарю. Его сердце глухо билось, когда он думал о ее некрасивом лице, улыбающемся кривой улыбкой, и ее сапфирово-голубых глазах, сияющих при взгляде на него. Последние двадцать лет без нее были очень болезненными. Эти воспоминания были всем, что осталось у Джейме, и только благодаря им он продолжает идти вперед. Даже сейчас, когда она была жива, она чувствовалась для него недостижимой. Сейчас она будет думать, как и все, что он Цареубийца. Он плюхнулся в ванну и потер лоб. «Шаг за шагом», — предостерегал он себя. Пройдет какое-то время, прежде чем он сможет встретиться с Бриенной. Если не считать убийства короля, этот мир всего за несколько дней принял довольно драматический оборот. Они перевернули все королевство. Даже его собственный отец еще не знал о смене режима. При мысли об отце он открыл глаза. Отец сейчас созывает знамена, чтобы отправиться в Королевскую Гавань. Роберт не оставил отцу много времени для ответа, и если он узнает о смерти своего золотого наследника, то будет буйствовать по всему королевству. Он должен был написать письмо отцу, прежде чем случится что-то непоправимое. Джейме сидел в ванне, впитывая тепло в свои кости, как он думал, но вода начала остывать, и он решил приступить к мытью. Он тер свою кожу, пока она не покраснела. Только помыв волосы, он снова почувствовал себя человеком. Он вылез из ванны, нашел и надел свежую одежду и после этого наконец вздохнул с облегчением. Он поднял свою старую рубашку с овсяным пятном и бросил ее вместе с брюками в огонь. Он не собирался надевать то, во что был одет после своего… изнасилования. Он все еще с трудом мог произнести это слово в отношении себя: изнасилование. Изнасилование для женщин! Он никогда не слышал об изнасиловании мужчины, и все же… не было другого способа описать это. Серсея вынудила его и намеренно помешала ему отомстить. Он был беспомощен перед желаниями своего тела и хотел снова блевать, когда вновь пережил этот момент: его кожа покрылась мурашками, веревка жгла его запястья, когда он тянул их… Бум, бум! Джейме вздрогнул, услышав стук в дверь. Он снова выбросил из головы воспоминания и, открыв дверь, увидел, что Тирион пристально смотрит на него. — Рад видеть, что ты снова хорошо выглядишь, брат. Могу я войти? Я принес тебе еду по приказу короля Эйемона. Кажется, он… очень беспокоится о тебе. Голос Тириона исходил от него теплым красным цветом вина. Джейме вздохнул: — Я сейчас не в настроении для твоего любопытства, Тирион. И давай не будем есть здесь. Давай лучше пойдем в твою комнату. — Очень хорошо, — сказал Тирион и отступил назад. Его комната находилась всего через несколько дверей, и вскоре они уже сидели за маленьким столиком у камина. Джейме принялся за еду. Его брат посмотрел на него с задумчивым выражением лица и сказал: — Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я вмешивался, но… — Нет, — отрезал Джейме. Он закрыл глаза при виде своего кроваво-красного голоса. Его затошнило. — Я хочу быть в лучшем настроении для этого разговора, и я не сомневаюсь, что ты будешь приставать ко мне, пока не получишь ответа. — Ты должен признать, это странно. Ты познакомился с этим мальчиком всего месяц назад, и тут он выступил вперед, провозгласив себя королем, подвергая себя и Старков огромной опасности, чтобы спасти твою шею. Только дураки настолько преданны. А ни ты, ни он — не дураки. — У тебя богатое воображение. Не стесняйся фантазировать. Тирион нахмурился, но потом кивнул и сказал: — Тогда скажи мне… что в этом мальчике так изменило тебя? Ты был как призрак все эти годы. Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты ждал смерти, но после встречи с этим мальчиком у тебя внезапно появилась энергия. — Я увидел его потенциал, — просто ответил Джейме. Тирион уставился на него. — Твои туманные ответы вряд ли могут удовлетворить меня. — Я же сказал, что не хочу об этом говорить, — ответил Джейме, разрезая ножом куриную грудку. — Хорошо, тогда… почему ты так ненавидишь Серсею? Я имею в виду, кроме того… что только что произошло. Раньше вы были так близки, я думал… — Прекрати! Тирион закрыл рот под жгучим взглядом Джейме. — Я сказал, никаких вопросов! Думаешь, я шучу? — Какое отношение Серсея имеет к королю Эйемону? Джейме отказался отвечать, но Тирион, казалось, прочел что-то в его глазах. — Что она такого сделала, что ты ее так возненавидел? И снова Тириона встретила тишина. — Брат, ты знаешь мои мысли о ней. Я всегда ненавидел ее, но в детстве ты, казалось, закрывал глаза на ее отношение ко мне, а потом, когда она выходила замуж, ты ее вдруг возненавидел. Это произошло потому, что она вышла замуж? — Нет! Я закончил. Спасибо за еду, брат, — сказал Джейме. Он уже подошел к двери, когда Тирион окликнул его. — Подожди минутку, брат. Я хотел, чтобы ты знал, что король Эйемон поставил точку в этом вопросе. Он заявил, что ты признался в инцесте с нашей дорогой сестрой под принуждением и что на самом деле ты не совершал эти преступления. Однако Серсея совершила преступление против тебя. Он не стал вдаваться в подробности. — В этом нет необходимости. Уже все знают, — пробормотал Джейме и ушел. Даже несмотря на гнев, который его брат возбудил в нем, он чувствовал себя так, словно с его плеч свалилась огромная тяжесть. Он знал лучше многих, что, несмотря на слово короля, его, вероятно, всегда будут преследовать слухи о кровосмешении, но оспаривание слов короля вызовет подозрения в измене. Как только король пошлет Серсею куда-нибудь подальше, я, наконец, избавлюсь от этой моей головной боли. Он был так поглощен своими мыслями, что чуть не столкнулся с мейстером Лювином. — Ах, сир Джейме, не позволите ли вы мне осмотреть вашу рану? Голос мейстера звучал для него светло-голубым, как летнее небо, и это успокоило его нервы. — Конечно, мейстер, ведите, — сказал Джейме, махнув рукой. Мейстер провел его вниз по лестнице на первый этаж и вниз по короткому коридору. Он открыл кабинет ключом и жестом пригласил Джейме сесть на свежеприготовленную кровать. Мейстер начал с общей проверки состояния, вглядываясь в его глаза, рот, уши и проверяя его сердце. Он кивнул, что-то промурлыкал, сделал пометки в свитке и объявил, что он здоров. Затем он внимательно осмотрел швы и осторожно потрогал рану. Джейме почувствовал лишь слабую боль. — Вы сняли повязку? — Да. — Похоже, вы разорвали пару швов, когда сделали это, но рана уже покрылась струпьями. Тем не менее, я хотел бы оставить швы еще на несколько дней. — Хорошо. Джейме уже был готов броситься к двери, но мейстер остановил его. — Не так быстро, сир Джейме. Вы были без сознания пять дней. Возможно, вы не понимаете, но одно дело — быть без сознания от какой-то конкретной травмы, но у вас была травма головы. У вас случился приступ вскоре после того, как вы пришли в сознание и пережили эту… ситуацию… Это могло вызвать значительный стресс. Вы заметили что-нибудь необычное в ваших движениях? — Нет, мейстер. Ничего необычного, — ответил Джейме, красный оттенок его голоса слегка дрогнул от лжи. Он поднял руки вверх, сжимая и разжимая кулаки. — Видите, я в порядке. — Об этом буду судить я, — резко ответил мейстер. В течение следующих нескольких минут мейстер заставлял его делать упражнения пальцами рук и ног, и ему приходилось следить глазами за пальцами мейстера. Мейстер что-то пробормотал и кивнул сам себе, прежде чем написать несколько заметок. — Замечательно. Хорошо, можете идти, но я настаиваю: вам потребуется еще неделя, чтобы прийти в себя. Как только я сниму с вас швы, то тогда я буду считать, что вы достаточно здоровы, чтобы вернуться к своим обязанностям. Джейме кивнул и уже потянулся к двери, когда раздался стук. Он открыл ее; на пороге стоял новоявленный король Эйемон. — Ваша Светлость, — решительно сказал Джейме. Увидев Эйемона, он вспыхнул, сам не зная почему, но поспешно подавил гнев. — Хорошо, что вы оба здесь. Можно мне войти, мейстер? — О, конечно, Ваша Светлость, — сказал мейстер неестественно тихим голосом. Без сомнения, он все еще не оправился от внезапного перехода Джона от бастарда до короля. Эйемон бросил на него взгляд, который, казалось, пронзил его насквозь. Новый король, конечно же, не забыл новые трюки, которым обучился, когда получил травму головы в другом времени. — Он в порядке, мейстер? — Я стою прямо здесь, — проворчал Джейме, но Эйемон и Лювин проигнорировали его. — Он хорошо поправляется после травмы головы. Я посоветовал ему отдохнуть еще неделю, прежде чем он вернется к своим обычным обязанностям. — А как же эти его… припадки? Как вы думаете, будет ли у него их больше? — спросил Эйемон, задумчиво глядя на Джейме. — Трудно сказать. Судороги, насколько я могу судить, вызваны определенными стрессами. Он может прожить несколько месяцев, не страдая от них. Или они могут случаться чаще. Это зависит от обстоятельств. — Можно ли прогнозировать или контролировать эти припадки? Джейме нахмурился. В этот момент и Джейме, и Эйемон издевались над стариком, задав этот вопрос. Джейме прекрасно понимал, что его «припадки» можно контролировать, только стараясь держаться подальше от поля боя, от которого его не утащит даже упряжка тягловых лошадей. — Боюсь, что нет, Ваша Светлость. Мы должны быть терпеливы. — Вы обязательно должны говорить со мной, как с ребенком? — Что вы, сир Джейме, не стесняйтесь внести свой вклад в разговор. Вы, кажется, торопитесь. — Я просто не хочу злоупотреблять гостеприимством мейстера, — раздраженно ответил Джейме. — Меня бы здесь не было, если бы я думал, что смогу вытянуть из тебя правду. — Я в порядке. Эйемон только покачал головой и сказал: — Мне нравится быть в курсе состояния здоровья моих подданных, особенно тех, ради спасения которых я принял решительные меры. Джейме фыркнул и вышел за дверь. — Ты спешишь в никуда, — сказал Эйемон, догоняя его. — Откуда ты знаешь? — Потому что я поменял твою комнату. Я не думал, что ты захочешь вернуться туда. Твоя комната теперь в гостевом крыле, три двери вниз, слева от лестницы, — сказал Эйемон, многозначительно глядя на него. — Я жду тебя сегодня за ужином. Мне нужно сделать несколько объявлений. Джейме вздохнул и попытался одновременно избавиться от раздражения. Когда он снова успокоился и уже не был похож на птицу, пытающуюся выбраться из клетки, он сказал: — Не думаю, что я когда-либо должным образом благодарил тебя за спасение моей жизни, но ты пошел на ненужный риск. — Возможно, но я не собирался делать это в одиночку. Мы — команда. Я знаю, что могу ожидать того же от тебя. — Разве никто никогда не говорил тебе, что нельзя доверять Ланнистерам? — Все в этом доме. И все же мы здесь. — Да, мы здесь, — прошептал Джейме. — Спасибо тебе. — Конечно. Я должен идти. Отдохните, сир Джейме. Наша работа начинается утром. Джейме бросил на него насмешливый взгляд, но Эйемон не обратил на него никакого внимания и поспешил прочь, мимо слуг, которые не могли удержаться от поклона, как только видели его. Джейме подошел к своей новой комнате и, едва коснувшись дверной ручки, остановился. Он уже бывал здесь раньше. В другой жизни. Это была комната, которую он делил с Бриенной, когда появился на пороге Винтерфелла, почти такая же замороженная, как кусок мяса в погребе. Он осторожно открыл дверь, вошел и поспешно закрыл ее. Мебель стояла на том же месте, хотя украшения немного отличались: буйволиный ковер, голова оленя на стене и постельное белье другого цвета. Казалось, что Бриенна войдет в любую минуту в эту дверь после окончания своей дневной смены, охраняя леди Сансу. Лежа на кровати, он ожидал ощутить знакомый запах кожи, дыма и лаванды, которым пахла Бриенна. Его сердце разрывалось от ее отсутствия, но было приятно и знакомо погружаться в эти старые воспоминания. Не успел он опомниться, как уже спал и видел во сне Бриенну.