Знакомство

После того, как Дадзай заснул, Ода долго не мог решить, что ему делать. Сидеть и наблюдать за подростком было незачем, выходить из дома не хотелось, а дел по дому как таковых не было. Поэтому Ода просто бродил по комнатам, где-то немного передвигая предметы, задвигая стулья или перебирая книги. Затем он вспомнил, что дети могли уже что-нибудь раскопать и подкинуть в качестве письма информацию, поэтому проверил почтовый ящик. Но тот оказался пустым. Пожав плечами, Ода вернулся в дом и остановился за закрывшейся входной дверью. За все это время стрелка часов успела подползти только к девяти. Ода вздохнул. Это неприятное время, когда спать ещё вроде как и рано, и в тоже время уже особо ничем не займешься. "Наверное, самое лучшее решение, которое только могло придумать человечество, чтобы скоротать этот промежуток, — принять душ." — подумал Ода и направился в ванну. Под горячими струями Сакуноске стоял около получаса. В душе время всегда летит незаметно, хоть часто и хочется, чтобы оно шло помедленнее. И особенно в такие сложные дни. Пусть Ода устал и не физически, да и не то, чтобы морально был потрепан, как бывает, когда устаёшь от общения с людьми или проблем... Просто, когда не знаешь враг новый для тебя человек или же друг, когда ещё не разобрался в его качествах и своих к нему ощущениях, тем более, когда его намеренно заставляют меняться из крайности в крайность, приходится постоянно быть настороже, в постоянном напряжении, которым казалось за целый день Ода успел покрыться словно второй кожей. Вода же своим теплом смывала не только грязь и усталость, она оживляла тело и расслабляла сжавшуюся в ожидании подвоха душу. Говорят, душ — прекрасное место, чтобы подумать обо всем произошедшем и расставить все по своим местам. Выходя из ванной комнаты и вытирая волосы полотенцем, Ода мысленно с этим соглашался. Вода вернула мужчину к тому состоянию, когда он только нёс мальчишку к себе домой. Обдумав все случившееся за день, взвесив все за и против, которые могли существовать, Ода понял для себя, что все, что сегодня успел натворить Дадзай, не вызывает в нем отталкивающих отголосков, наоборот, после всех разговоров к нему снова вернулось тёплое ощущение, словно паренёк был для него чем-то большим, чем просто новый знакомый. Что-то похожее он испытывал к каждому спасенному ребёнку. Но здесь было нечто немного иное. Родственная душа — так бы, наверное, назвал Ода. Когда тебе с человеком хорошо. "Ну кроме тех моментов, когда на тебя смотрят, так словно ты нерадивый и глупый ребёнок, хотя по сути ребёнок и не ты вовсе.— хмыкнул Ода. Сакуноске поднялся к себе в спальню, но перед этим все же заглянул в комнату, где спал Дадзай. Тот позы за все это время не поменял, только поплотнее закутался в свое пальто  на манер кокона. Упав на свою кровать, Ода взял любимую книгу и принялся в который раз перечитывать, вот только, прочитав всего несколько страниц, сам того не заметив, провалился в сон с тёплым ощущением спокойствия в сердце и душе.

***

Дадзай проснулся в четыре утра. Пробуждение было резким и неприятным, словно он вынырнул из тёмного, холодного колодца, а сон оставил после себя неприятное послевкусие. Тело ныло и ломило от неудобной позы, в которой Дадзай провел столько часов. Сил от такого отдыха не прибавилось, но и спать больше отнюдь не хотелось. В комнате царил полумрак, но из окна уже было видно сереющее от поднимаюшегося солнца небо. Прохлада помещения заставляла посильнее кутаться в пальто, но несмотря на это Дадзай поднялся со своего нагретого места в кресле и подошёл к распахнутому окну. На него повеяло отрезвляющим и бодрящим утренним холодом ещё спящего города, который заставил разум подростка все же проясниться от этой липкой, неотпускающей из своих объятий темноты из его сна. С него словно спала дымка, застилавшая взгляд и ход мыслей, и теперь мозг снова заработал на полную, сам собой создавая цепочки предстоящих возможных событий и дальнейших действий. Во-первых, в лучшем случае у него есть ещё около двух дней, прежде, чем его найдет Мафия, если он конечно не вернётся до этого сам. А возвращаться Дадзаю почему-то совсем не хотелось. Сейчас он словно попал в другой для себя мир, о существовании которого всегда знал, но он был ему безразличеным, окрашенным в скучные и унылые цвета. Теперь же ему хотелось подольше в нем задержаться и понаблюдать. Не то чтобы Дадзаю нравилась или могла полюбиться такая жизнь, она просто вдруг стала Осаму интересна, а этого чувства в его жизни не было уже очень давно. Вот только чего будет стоить это любопытство Одасаку, если(когда) его схватят? Мафия не будет разбираться спас он Дадзая или же держал в заложниках. Им будет достаточно того факта, что их исполнитель не выходил на связь несколько дней и был обнаружен в доме неизвестного человека, а если потом ещё выяснится, что он является тем самым киллером... здесь попахивало казнью. Ситуация вышла бы пренеприятнейшая, а доставлять таких проблем Дадзай не хотел. Странно, что сам Одасаку ещё не спросил его о дальнейших планах или просто не указал на дверь. "Однако, в любом случае, он скоро это сделает." — противно протянул внутренний голосок, и Дадзаю отчего-то захотелось ему от души врезать и затолкать его слова обратно ему в глотку. Парню не хотелось их признавать, хоть он и понимал, что так бы поступил каждый. На все, что он хотел сделать, узнать, посмотреть в этом мире Оды, оставался в лучшем случае день, а потом нужно было навсегда исчезнуть из его жизни. Так Сакуноске будет в безопасности и от Мафии и от самого Дадзая. Перед глазами подростка снова повезло холодным облаком от предстоящего одиночества, хотя, наверное, скорей это было сожаленье, и Осаму тут же без жалости прогнал его. Говорят, что облако одиночества иногда мелькает перед глазами каждого, вот только подросток с этим бы не согласился. Оно не маячило, наоборот вся его жизнь состояла полностью и целиком из него. Конечно, Дадзай до недавних событий был полностью в него погружен по собственной воле, на то существовали причины, но один день изменил слишком много, пробудил то, что спало столько лет. И сожаление было вызвано тем, что теперь нужно было усыпить все это обратно. Но он справится. На самом деле, все это не так уж и важно. Важнее то, чтобы такой человек, как Одасаку, продолжал жить своей обычной спокойной жизнью, чтобы больше никакой ураган её не потревожил. А для этого нужно было уйти. Это оптимальное решение всех проблем. — Но перед этим, позволь мне понаблюдать за тобой ещё немного. — прошептал Осаму в тишину. Решив таким образом для себя все и разобравшись в том, чего он хочет, Дадзай огляделся по сторонам. Конечно, если все пойдёт по плану, то он просто незаметно уйдёт из жизни Оды, однако судьба любит преподносить сюрпризы, иногда разрушая даже самые безупречный планы, поэтому нужно быть готовым ко всему, и поэтому в его тактиках действий всегда существовало слово во-вторых. И сейчас для этого "во-вторых" ему нужен был телефон, но здесь, как и ожидалось, его не нашлось. Немного подумав, парень решил не дожидаться пробуждения хозяина дома, а спуститься и поискать внизу. Прокравшись по лестнице, пытаясь не разбудить Сакуноске, если тот, конечно, спал, Дадзай оказался на кухне. В сизо-сером свете она выглядела меньше и как будто снова незнакомой подростку. Многочисленные предметы интерьера отбрасывали свои тёмные тени на пол и стены, уменьшая визуально и без того небольшую комнату. Но все же что-то в этом было. Какой-то незнакомый ему уют, которого в его квартире с просторной, но практически не используемой кухней, отнюдь не водилось. Взгляд Осаму снова остановился на том месте, где была фотография с детьми. Сейчас её было плохо видно, но подросток прекрасно запомнил на ней то застывшее во времени изображение лучащегося счастья и радости. "Каким бы я был, если бы все сложилось иначе и я оказался бы спасён кем-то вроде Оды?" — промелькнула мысль. Дадзай потянул было руку к снимку, но тут же её отдёрнул. "Какой смысл об этом думать, — тут же обругал он себя, —" Если не можешь представить свою жизнь без крови, насилия и жестокости? " Телефон нашёлся на подставке на тумбочке, обычная раскладушка. Что ж, эта маленькая миссия оказалась выполнена быстрее, чем он мог надеяться. Настроение подростка немного поднялось от такой удачи. Взгляд Дадзая зацепился за чайник, и парень щёлкнул его кнопкой, попутно набирая номер старого знакомого и просто человека, на которого он всегда мог рассчитывать. На той стороне, несмотря на такую рань, трубку сняли после третьего гудка. "Мафия на то и Мафия, чтобы работать по ночам. " — хмыкнул Дадзай. — Да. — раздался уверенный старческий голос. — Утречка, Хироцу. Раздалась пауза, наверное, Хироцу от незнакомого номера ожидал чего угодно, но не того, что в четыре утра позвонит пропавший руководитель, которого, наверняка, уже искали по всему городу, и лично ему, какому-то капитану. — Дадзай! — выпалил изумленно он. — Где ты, Дадзай? — Всё в порядке, Хироцу. Не стоит волноваться. У меня есть к тебе дело.. — но его резко перебили. — Господин Дадзай, в таком случае, мне нужно сообщить боссу, что... — но тут перебил уже сам Осаму. — Не нужно. Это мой приказ. — жёстко сказал Дадзай, а затем мягче добавил, —И личная просьба. — Но... — выдохнул Хироцу. — Этому докторишке при всем моём к нему уважении иногда полезно пошевелить мозгами не только по направлению о благополучии своей организации. Вот такая непредвиденная ситуация — лучший для этого способ его расшевелить. Ты знал, что решение загадок и постоянный стимул мозга продлевают жизнь? Ему это пойдёт только на пользу! — весело прощебетал Осаму в трубку. Некоторое время Хироцу обдумывал все сказанное. Для него это потом могло вылиться в большие проблемы. — Если босс узнает, что я скрывал ваш звонок... — Не волнуйся, историю твоих звонков он проверять не будет, этот номер ему не известен, да и мало ли, кто из твоих подчинённых мог с него позвонить. Ты один из тех, кому доктор Мори полностью доверяет, но позволь мне в этот раз воспользоваться этим его доверием. — тон подростка с нотками веселья сменился на деловой. — Окажи мне одну услугу. — Что ж, не в моих полномочиях отказывать исполнителю. — покорно произнёс Хироцу, понимая, что ему нечего этому противопоставить. На лице Осаму расплылась довольная улыбка. — Мне нужно, чтобы ты перевёл деньги с одной из моих карт на другую. Пароль и номер я вышлю. А карта получателя, я думаю, зарегистрирована на этот номер, так что найдёшь. Дадзай не мог этого видеть, но от этих слов по лицу Хироцу скатилась капля пота. — Но тогда босс в один миг сможет вычислить и вас и меня, того, кто это сделал — произнёс он. Его голос на миг дрогнул. Уж ему ли не знать жестокость Мафии, ему прослужившему ей столько лет. — Я все продумал — радостно и уверенно произнёс Дадзай. — Эта карта отличается от остальных. Она с защитой, которую даже Мафия сломает не за один день, а по другому обойти её не получится. Код от неё есть только у меня. Я потратился, но как видишь не зря, никогда не знаешь, что с тобой может случиться. Нужно быть готовым ко всему. Так вот эта защита не позволяет отслеживать ни откуда, ни куда были переведены деньги, только сам факт изменения суммы. Карта-невидимка. "Что ж в таком случае, проблем быть не должно" — выдохнул про себя Хироцу. — О какой сумме идёт речь? — Я тебе позже сообщу вместе со всем остальным. — Будет сделано. — Рассчитываю на тебя, Хироцу. — с искренней благодарностью произнёс Осаму. В трубке раздался будто бы свист чайника и тут же щелчок кнопки. Хироцу попытался представить, что бы это все могло значить, но картинка не желала вставать перед его глазами. Голос Осаму звучал слишком весело для человека оказавшегося в плену или тяжело раненого, хотя другого мужчина представить себе и не мог. Возможно, он смог договориться с похитителями и такой странный перевод денег был одним из их условий. Так Хироцу думал до этого момента. Вот только причём здесь тогда закипевший чайник, по-хозяйки выключенный как видно рукой самого Осаму. Он определенно не мог сейчас находиться у себя дома, кто-нибудь из людей заметил бы его возвращение. Но и пить чай в плену у врага, казалось Хироцу полной нелепицей. Дадзаю нужны были деньги, но он не желал, чтобы об их переводе кто-то знал. Но для кого они предназначались? Себя? Другого человека? Что же это все могло значить? Хироцу терялся в догадках. — Господин Дадзай, — неуверенно произнёс он, — Что бы вы сейчас не делали, оно того стоит? Некоторое время звучала тишина и Хироцу уже было подумал, что его собеседник успел отключиться, но тут раздался его необычайно серьезный, взрослый голос: — Впервые в моей жизни, Хироцу. И затем в трубке раздались гудки, словно ставя точку в этом необычном разговоре. Отключившись, Осаму набрал в сообщении номер карты, затем шестизначный пароль и, немного подумав, сумму. Он собирался вернуть деньги, которые были перечисленны в качестве предоплаты той шайке тому, кто в них по-настоящему нуждался, самому же Дадзаю они были без надобности. Справившись со всем, что хотел сделать, подросток налил себе воды в кружку, попутно удаляя признаки пользования телефоном. "Пускай будет сюрпризом, платой за помощь и, если все получится, последним подарком от меня. " — с улыбкой подумал парень. Вернув все на свои места и попивая кофе, Дадзай направился обратно на второй этаж. Всё это заняло у него полчаса. Зайдя в кабинет, Осаму сел у окна прямо на пол, смотря на городские улицы. Почему-то именно в это раннее время люди, смотря на природу, испытавают в душе отголоски нежного и лёгкого счастья, особенно в сочетании с горячим напитком в руках. Сидя вот так, Осаму задавался вопросом, а смог ли он так же, как Ода, все бросить и жить такой же жизнью? Какой-то мудрец сказал: человеку легко изменить почерк, для этого большого ума не нужно, сложно изменить стиль, которым пишешь. Ода сменил и почерк, и стиль. Теперь он щедрым росчерком писал жизнь для себя и тех, кого мог с собой захватить, в светлых тонах. А вот насчёт себя Осаму уверен не был. Он мог изменить наклон своей жизни в любую сторону, мог одеть маски все видов добрых качеств, но все они оставались бы лишь масками. Свой стиль, заключавшийся в отношении к людям, к самой жизни, вот что он изменить бы не смог. У него получилось бы это только замаскировать, но в этом не было бы искренности, и вся эта красивая мишура не смогла бы продержаться долго, она бы надоела и в итоге ненависть, злость и раздражение на мир за вынужденное сдерживание истинного себя вернула бы его в то же состояние, в котором он находился сейчас. Чтобы изменить свой стиль, нужно было обладать большим сердцем, открытой душой и милосердием, а не показывать свою коллекцию из масок, хоть их и трудно было отличить от оригинала. В этом философском состоянии Осаму находился около пятнадцати минут, когда открылась дверь и в комнате показался Одасаку. Дадзай оглянулся на мужчину. Тот был заспанным, но уже переодевшимся и причесанным, а в руках держал книгу. — А ты жаворонок, Одасаку. — с улыбкой произнёс Дадзай. — Кто бы говорил. — проговорил Ода, закрывая за собой дверь и пересекая комнату в направлении окна. — Уже и кофе успел сделать. — констатировал он, кивая на кружку, и, затем, присаживаясь рядом. — Холод и тепло. По раздельности они часто неприятны, но если заставить их вступить в сингулярность, получится что-то волшебное. И лучший тому пример —холодное утро и горячий кофе. Ода покосился на мечтательное лицо подростка. — Ты об этом думал все время пока сидел здесь? Дадзай не ответил, лишь сделал ещё один глоток. Через открытое окно парень наблюдал за медленно движущимися тонкими, невесомыми облаками. Тишина затягивалась, но он кожей чувствовал, что это не конец разговора. В комнате так и витала словно какая-то неловкость, или же это казалось только ему? “Давай же, сейчас ты спросишь, когда я собираюсь уйти, или не будет ли меня искать банда? " — подумал Осаму, тайком поглядывая на Оду. Но тот открыл книгу на последней прочитанной им странице и осторожно поглаживал её, словно задумавшись о чем-то. — Как ты одолел тех четверых? — вдруг произнёс Одасаку. Дадзай не выдал удивления, его глаза  расширились лишь на какой-то миг, но внутри него разлилось тепло от необычности вопроса. Этого он точно не мог предполагать, отчего парень почувствовал в душе лёгкое разочарование. Но досада от того, что Осаму не смог угадать ход мыслей Оды, ничуть не расстраивала, а, наоборот, пробуждала ещё больший интерес к этому человеку. Человеку, которого ему было тяжело читать. — С помощью гипноза. Заставил их перебить друг друга. Ода кивнул чему-то, словно подтверждая что-то для себя. А затем прозвучал ещё один вопрос. — А я бы смог научиться? Полезная вещь. Осаму чуть повернулся, всматриваясь в лазурные глаза мужчины. — Научиться-то можно, — протянул он. — но тебе будет тяжело вводить людей в транс. Для этого лучше подходят тёмные глаза, на которых легко концентрировать внимание, они словно точка на белом листе, сами притягивают взгляд. У тебя же они светлые, а такие сами по себе невидимки, жертве тяжелее сконцентрироваться на них. Но знаешь ничего невозможного ведь нет. Просто займёт больше времени. И практики. — Понятно. Мужчина вернулся к книге, сконцентрировав на ней все свое внимание. В комнате снова повисла тишина, прерываемая теперь только шерохом страниц, которые Ода периодически перелистывал. — Что с твоими родителями? — неожиданно произнёс Одасаку. Сказано было легко, словно между делом, но Осаму вздрогнул от этого вопроса. Всё, кто его знали, не спрашивали ни о чем подобном. Парень даже попытался вспомнить, задавал ли кто-то этот вопрос вообще, но не смог. Для всех ответ был очевиден — раз подросток встал на этот путь — ничего хорошего. Однако отвечать Оде Осаму не собирался. — Знаешь , у нас в организации есть негласное, но очень хорошее правило — не лезть в душу другому. Это все равно, что потемки, в которые лучше не соваться. — Мертвы , значит. — констатировал Ода, не обратив внимания на все сказанное подростком. Осаму предостерегающе сощурил глаза, изучая лицо Сакуноске. Это можно было бы принять за дерзость или нетактичность, но мужчина выглядел так, словно не сказал ничего запрещённого или не полез туда, куда не следовало. Это было лицо человека, у которого напрочь отсутствовали какие-либо возможные скрытые мотивы. Одасаку не собирался жалеть Осаму, успокаивать  или смеяться над ним, он просто сказал то, что понял. Такое поведение и мысли Оды не подходили не под один вариант из когда-либо встреченных Осаму людей, и этот факт завораживал. На губах подростка заиграла лёгкая улыбка и он произнес: — Какой же ты интересный, Одасаку. Мужчина с удивлением на него посмотрел. В его взгляде так и читалось: "да нет, такой же как и все." Дадзай развернулся на сто восемьдесят градусов, поворачиваясь спиной к окну, и положил голову на плечо Оды, укутываясь в пальто на подобие одеяла. Одасаку сначала напрягся от этого внезапного действия со стороны подростка, но не отодвинулся. Дадзай же вёл себя так, словно делал это по несколько раз каждый день. Тактил — так обычно называют людей, для которых вот в таких внезапных прикосновениях к другим не было ничего необычного, и не важно сколько они было знакомы с этим человеком. Такие люди не замечали личного пространства других. Не смущаясь, ломали всю неловкость, которая обычно существовала у незнакомцев в плане физических контактов. "Хотя, наверное, говорить, что они его не замечают как-то грубо. — подумал Ода.— Скорее просто не ощущают его и вызванной им скованности." — Я замёрз. — то ли на всякий случай оправдываясь, то ли успокаивая, проговорил подросток, шмыгнув носом. Кинув быстрый взгляд на умиротворенное лицо Осаму, Ода просто продолжил чтение. Через некоторое время он снова глянул на подростка, который по всей видимости успел задремать. Стараясь его не разбудить шелестом, Ода аккуратно перевернул страницу, как вдруг в тишине глухо разнесся голос Дадзая, заставив мужчину вздрогнуть от внезапности: — Дам тебе один совет, Одасаку: лучше не приближался ко мне слишком близко. Уходи, пока бездна внутри меня не поглотила и твою жизнь. Ода не знал, то ли Дадзай не спал все это время, то ли просто говорил во сне, но эти слова прозвучали для него, как тёмное пророчество чего-то неизбежного.

***

— Босс, это Накахара Чуя. — Есть новости? Чуя оглянулся на дымок и облако пыли, поднимающиеся от только что разрушенной им половины убежища группы Парк. — Они клялись всеми Богами, что нашего исполнителя у них нет, мы обыскали здание, и это, действительно, так, но я все же преподал им урок, который они ещё не скоро забудут или осмелятся влезть в наши дела. — Хорошо. — задумчиво проговорил Мори. Вот только тогда зацепок, кто бы мог стоять за похищением, не оставалось. А это было совсем не хорошо. — Район прочесали? — В который раз. — удрученно произнёс Накахара. — Наши люди повсюду, но ничего подозрительного не найдено. Огай устало закрыл глаза, потирая виски. Какое же здесь было оптимальное решение? И если оно есть, почему ОН ещё его не видел? — Босс! — вдруг прозвучал голос из рации на столе, но Мори не обратил на него внимания, углубившись в свои мысли. — Что дальше босс? — устав ждать, напомнил о себе Чуя. "А что дальше?" — подумал Мори. — Босс! — вновь позвал клерк по рации. — Подожди немного. — проговорил Огай Чуе, нажимая на рации кнопку ответа. — Слушаю . — Только что был совершён перевод денег с карты господина Дадзая. — отчеканил человек на том конце провода. Мори и сам не заметил как подлетел со своего места. "Жив!" — пронеслось вихрем в его голове, но он постарался подавить это чувство облегчения. Пацана могли заставить сказать код под пытками или в качестве сделки. — Откуда?! Кому!? — Не возможно отследить. — извиняясь, припищал клерк. — Это карта-невидимка. " Мафию это не остановит." — Сколько уйдёт на то, чтобы её взломать? — В лучшем случае день. — Немедленно начинайте! — Есть. — испуганно произнёс рабочий и отключился. — Чуя! — снова взяв телефон в руки, произнёс Огай. — Ты и чёрные ящерицы возвращаетесь на базу до следующего приказа. — Что-то стало известно? — сдержанно поинтересовался парень. — Известно — слишком громко сказано, но да. — Понял. — отчеканил Чуя и отключился, затем, оглянулся на подчинённых. — Мы возвращаемся. Где Хироцу? — Он говорил с кем-то по телефону — проговорил один из шестерок. — Я тут, — раздался голос мужчины, выходящего из-за обломков здания. —Улаживал одну проблему. — Хорошо. — проговорил Чуя и двинулся к припаркованным машинам.