Семейные ценности

Это… Странно. Но Неро признает про себя, что и приятно тоже. Не по-человечески, но они и не люди и людьми никогда не были. Есть в его ощущениях что-то инстинктивное, почти по-животному, и Неро неожиданно нравится не думать вообще, а только чувствовать, потому что он ощущает себя в безопасности — впервые за очень долгое время. И чувство настоящее, греет, вместе с дыханием Данте, которое щекочет шею сзади, и с его руками, на которых проступает грубая демоническая кожа и когти. Но они осторожны, лежат у Неро на груди и животе, и совсем не царапают, только греют. Вергилий тоже теплый. Неро дышит ему в ключицу, почти касаясь кожи губами. Ладонь… ладно, отца (сейчас внутри ничто не противиться тому, чтобы назвать его так про себя), лежит на шее, она тоже когтистая и тоже не царапает, и Неро вообще не знал, что демонические руки, предназначенные для битв, могут быть настолько осторожны. Его обнимают в четыре руки, и Неро чувствует себя целым. У него никогда не было семьи, а теперь она вроде как появилась — ненормальная, больная, но она есть, и мир с такого ракурса кажется не таким уж и дерьмовым местом. Пусть его отец и больной ублюдок, помешанный на власти, но Неро тычется ему в грудь, как слепой котенок, и ищет тепла. И Вергилий не отталкивает.