Solo en la mitad del mar

      Состояние Карвахаля волновало весь экипаж корабля. С одной стороны — без плотника в те времена нельзя было представить себе морские плавания, но с другой — моряки понимали, что до Филиппин он может не дожить. Как бы ни старался судовой врач, Хосе Игнасио Фернандес, которого все называли Начо, Даниэль на поправку не шёл.       — Я всеми силами стараюсь, — жаловался врач Одриосоле. — Но ничем помочь не могу. Даниэль чахнет и вянет на глазах. Он ничего не ест, его постоянно укачивает. Он даже выглядит уже плохо, у него кожа землистого цвета и круги под глазами… Даже смотреть страшно. Боюсь, медицина тут бессильна.       — Неужели Даниэля не спасти? — спросил юнга. — Начо, прошу, сделай что-нибудь! Как мы до Филиппин доберёмся?       — К сожалению, тут я ничего не могу поделать, — покачал головой Начо. — Остаётся только молиться и надеяться на чудо.       Альваро тяжело вздохнул. Он понимал, что Даниэль вряд ли доживёт до конца похода. Конечно, ему, выросшему в охваченной постоянными войнами Стране Басков, приходилось видеть тяжело раненых умирающих горцев, но, когда человек умирает долго и мучительно, едва ли не у тебя на глазах, видеть это намного тяжелее. Альваро было горько осознавать, что он ничем, ровным счётом ничем, не может помочь своему товарищу. Каждый день юнга навещал больного плотника, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания. И с каждым днём ему всё больнее и больнее было смотреть на умирающего друга.       Альваро попрощался с судовым врачом, и направился к себе в каюту. Но внезапно он услышал голос Рамоса:       — Альваро, — строго сказал капитан молодому баску. — Помоги матросам, они рыбу ловят.       — Слушаюсь, капитан! — ответил Одриосола и поспешил на палубу.       Трое матросов — Хесус Вальехо, Даниэль Себальос и Маркос Льоренте, пытались вытащить на палубу сеть, полную рыбы. Альваро подбежал к товарищам, и вместе им удалось справиться со своей задачей. Моряки уже были готовы отнести улов коку Лукасу Васкесу, но внезапно услышали тяжёлые шаги двух человек. То были руководитель экспедиции — дон Франсиско и сеньор Асенсио.       — Знаешь, Марко, я собрал у себя лучших из лучших, — рассказывал дон Франсиско своему другу. — Но кое-кто из экипажа мне не нравится. Я думаю, для тебя не секрет, что я говорю о вон том рыжем дохляке с непроизносимой фамилией, — он взглядом указал на Одриосолу. — Удивительно, как его ещё не сожгли на костре и не казнили за предательство. Так почему бы этим не заняться тебе? Ты же тореро, легко справляешься с быками, тебе не составит труда отрубить голову какому-то мальчишке!       — Никаких проблем, Франсиско, — ответил тореадор. — Как только он на меня как-нибудь не так посмотрит — его голова полетит с плеч.       Альваро стало не по себе. Он понял, что может погибнуть даже раньше Карвахаля, но если плотник неизлечимо болен, и его смерть можно просто принять как удар судьбы, то Одриосола может отправиться на тот свет только потому, что он не похож на испанца.       Юнга помог матросам отнести рыбу Васкесу, но внезапно заметил на чистом голубом небе маленькое облачко — сигнал приближающегося шторма. Ворвавшись в каюту Диаса, юноша крикнул:       — Браим, скорее! Шторм начинается! Позови Серхио, а я соберу матросов!       Но матросам что-либо сообщать было не нужно — они сами всё прекрасно видели и в ту же минуту оказались на палубе. Моряки точно выполняли приказы Рамоса, но внезапно произошло нечто невообразимо жуткое: Гермес упал в море. Альваро прыгнул вслед за щенком, чтобы спасти его. Юноша схватил питомца и поднялся на поверхность, чтобы тот не захлебнулся. Внезапно он увидел, что корабль загорелся. Молодой баск крепче прижал к себе щенка, но вдруг увидел, что на палубе появился Карвахаль. Плотник еле держался на ногах, но, несмотря на слабость, сбросил юнге шлюпку. Но вдруг Даниэль сам сорвался и, вслед за лодкой, упал в воду.       Альваро хотел броситься на помощь товарищу, но шлюпку подхватило сильным течением и унесло далеко в море. Оказавшись посреди океана, юнга осмотрелся.       «Что случилось с остальными?» — подумал он, прижимая к своей груди маленького, мокрого щенка и поглядывая в ту сторону, откуда его уносило течение. — «Удалось ли им спастись?».       Но корабль уже пропал из виду, и Одриосола так и не узнал, что Даниэль, увы, трагически погиб — сердце отважного плотника не выдержало.