Приворот

На улице прекрасная погода. Теплые лучи солнца заставляют щуриться, легкий ветерок обдувает лицо, где-то недалеко щебечут птички. Но на душе у Далера пасмурно. Как и все последние недели. После того ужасного случая, когда Лунев пытался задушить его, мужчина больше не проявлял агрессии. Напротив, он стал невероятно заботливым, нежным, стараясь загладить вину. Выполнял любую прихоть Далера еще до того, как парень ее озвучивал, ластился словно большой кот и смотрел преданно и обожающе. И все с той же заботой не отпускал Далера от себя ни на шаг. Не позволял ни выйти из квартиры одному, ни позвонить кому-то, даже попытки взяться за ноутбук и зайти в интернет контролировал. Мягко, без грубости и требований. Просто отвлекал, требовал внимания, лез с поцелуями. Но свободы у Далера больше не было. Пожалуй, если бы не тренировки, то Андрей и вовсе не выпустил бы его из дома. Тренировки были единственной отдушиной Кузяева. Возможностью вдохнуть полной грудью, хоть на мгновение ощутить свободу. Недолгую, потому что и на тренировках он постоянно ощущал взгляд Лунева, постоянно видел Андрея рядом. Это сказывалось плохо на них обоих. Далер становился все более дерганным, слишком несосредоточенным. А Андрей и вовсе не думал о футболе, пропускал мимо ушей слова тренера, а еще больше пропускал мячей. Вопросом времени оставалось, когда их обоих выгонят из команды. Наверное, это должно было волновать. Но было наплевать. Он так устал, что собственная судьба волновала мало. В груди лишь отзывалась болью мысль о том, что он разрушил карьеру Андрея. Впрочем… он разрушил и его жизнь, так что о карьере можно не думать. В конце концов, вряд ли ему осталось много. Лунев больше не позволял себе грубости по отношению к Далеру, и иногда парню удавалось забыться. Поверить, что его ждет всего лишь золотая клетка и крушение карьеры. А потом Андрей с ненавистью смотрел на улыбнувшуюся ему девушку, бросался на нахамившего ему парня или просто шептал с пугающей искренностью: «я люблю тебя больше жизни». И Кузяев вспоминал, что же ждет его в конце. Однажды он снова перейдет край, снова разозлит Андрея. Оступится, а может шагнет в бездну самостоятельно, не выдержав своего заключения. И Андрей убьет его. А после и себя самого. Потому что в нем осталось только темная, всепоглощающая зависимость. Черная дыра, требующая от Далера все больше и больше. Дыра, в которую они оба однажды провалятся. Он плохо спит по ночам. Иногда ему снится мертвый Лунев. Тянущий к нему руки с облезшей кожей, целующий его гниющими зубами, смотрящий на него пустыми глазницами. А иногда в его снах Андрей — живой, но разъяренный и ненавидящий. С затуманенным взором, убивающий его со словами любви на губах. А иногда с ясным взглядом полным презрения, отворачивающийся от него после правды. Он каждый раз просыпается с криком, чтобы оказаться в объятиях Андрея, слишком напоминающих мертвую хватку. Сегодня — хороший день. Один из тех дней, когда черная рука одержимости будто ослабляет свою хватку на сердце Андрея. Такое случается иногда, хоть длится недолго. Сегодня его даже удается вытащить в парк. Он все еще не отпускает Далера от себя, вцепившись в его руку до боли, но хотя бы не пытается утащить в квартиру, подальше от чужих взглядов. Они идут молча. Далер и раньше был молчаливым, предпочитая слушать. И Лунев охотно заполнял тишину, болтая обо всем подряд. Но теперь… его мир сомкнулся на одном лишь Далере. И вместо веселых рассказов из отпуска, историй с тренировок или глупых анекдотов, он может лишь в сотый раз повторять, насколько прекрасны глаза Кузяева, как великолепны его губы и как восхитительно все остальное. От всего этого к горлу подкатывает тошнота и поэтому Далер просит тишины. Так проще забыться и поверить, что еще не все потеряно. Парочка, проходящая мимо них, смотрит с отвращением в глазах. Далеру кажется, будто все отвращение направлено на него. Будто эти незнакомые ему люди знают правду, понимают, что он сотворил. Конечно, на самом деле причина лишь в том, что гуляющие под руку мужчины в Питере не очень то приветствуются. Кузяев задумывается о том, узнают ли об их прогулке газеты. А еще о том, поняли ли уже в команде. И если раньше эти мысли пугали, то теперь ему уже не важно. На страх просто нет сил. Его было так много, что он выжег его душу, оставив лишь пепелище. И Далер больше не может бояться. Пусть все узнают, ему плевать. — Далерка, ты что-нибудь хочешь? — спрашивает Андрей, вырывая Кузяева из мыслей. — Нет. — Может мороженное? — Нет. — Может кофе? — Нет. — Может бургер? — Давай, — вздыхает Кузяев. Он знает, что проще согласиться. Потому что после его согласия лицо Андрея освещает счастливая улыбка. Будто бы Далер не на бургер согласился, а как минимум на свадьбу. Потому что для Андрея целью жизни стало приносить радость Далеру. Даже если он этого не хочет. — Тогда идем! — он ускоряет шаг и тянет парня за собой. Кузяеву не хочется уходить из парка. Но он послушно следует за Андреем, как делает все эти недели. Просто подчиняется, позволяя Луневу решать. Потому что может быть он врет самому себе. В нем все же остался страх. Страх смерти. Он отчаянно боится умереть и поэтому просто принимает правила, навязываемые ему Луневым. Просто соглашается со своей ролью. Потому что это даст ему еще немного времени. Это позволит прожить еще немного, прежде чем проклятие — называть приворотом его уже невозможно — все же не заберет свое. Они выходят из парка и идут в сторону ближайшей закусочной. Далер сжимается, под чужими взглядами. Заинтересованными, презрительными, иногда даже злыми. Он не боится, что о них узнают все. Он смирился, что это неизбежно. Но Далеру совсем не хочется узнавать, как будет вести себя Андрей, когда это случится. Даже сейчас это тяжело. Лунева злят чужие взгляды. И те, в которых нет злости, потому что они будят в мужчине ревность. И те, в которых сквозит презрение, отвращение, которое когда-то было и в самом Андрее. Луневу не важно, как смотрят на него. Но косые взгляды на Далера приводят его в ярость. И иногда становится очень тяжело удержать его от опасных действий. — Посмотрим фильм вечером? — снова нарушает тишину Андрей. — Что бы ты хотел посмотреть? — Не знаю, — равнодушно отзывается Далер. — Можешь выбрать сам. Лунев улыбается ему и начинает рассуждать о том, какой же фильм будет идеальным окончанием сегодняшнего дня. Кузяев пропускает мимо ушей большую часть разговора, лишь иногда невпопад отвечая, когда Андрей настойчиво требует от него ответа. — Эй, у тебя все хорошо? — наконец обеспокоенно спрашивает Лунев. — Может хочешь пойти домой? — Нет, нет, все хорошо, — тут же мотает головой Далер. — Просто задумался, прости, — он широко улыбается, всем своим видом стараясь показать, как же ему замечательно. — Погода сегодня хорошая, — невпопад добавляет он. Снова возвращаться в квартиру ему не хочется. Там он чувствует, как стены давят со всех сторон, ощущает себя запертым и невероятно беспомощным. Улица же дает хотя бы слабое ощущение… свободы, если можно это так назвать. Она позволяет хотя бы мечтать о том, чтобы сорваться и убежать. Скрыться от Андрея и всех проблем. Кузяев знает, что никогда не сделает это, но от подобных мыслей на душе становится немного легче. — Давай посмотрим Зеленую милю, — наугад предлагает он, просто чтобы Лунев не смотрел больше с беспокойством в глазах, будто бы он умирающий больной. — Конечно! — тут же с радостью соглашается Лунев. — Посмотрим его. А Далер вдруг думает, что равнодушного к его проблемам Андрея он любил куда больше. Этот человек, идущий сейчас рядом с ним, вызывает в парне только отвращение и холодный, липкий страх. Но никак не любовь. — Красавица, хочешь погадаю? Далер вздрагивает и начинает судорожно крутить головой, услышав этот голос. Прошло уже немало времени, но парень не смог его забыть. Он замечает гадалку в десяти метрах от них. Старуха, выглядящая сегодня еще хуже, чем в день, когда Далер ее встретил, вцепилась в руку какой-то девушки, на лице у которой написано отвращение. Кузяев, забывая обо всем, вырывается из хватки Андрея и бежит к гадалке. Может еще есть шанс все исправить? — Не слушай ее! — кричит он, совсем не переживая о том, как это должно выглядеть со стороны. — Она разрушит твою жизнь! Наверное, сейчас он выглядит безумцем. Подбежал к незнакомым людям на улице, кричит и несет полный бред. Но… он в самом деле не хочет, чтобы эта девушка, кажется едва закончившая школу, совершила ту же ошибку, что он сам. — Психи какие-то, — бормочет девушка, вырывает руку из хватки гадалки и, окинув их обоих презрительным взглядом, гордо уходит. — Привет, Далер. Гадалка улыбается ему, и Кузяеву вдруг становится жутко. На мгновение ему кажется, будто перед ним стоит не человек вовсе. А что-то, с глазами полными темноты и боли. Что-то, пугающее до дрожи в коленях, пробуждающее самые древние инстинкты. Он делает шаг назад, не в силах перебороть ужас, охвативший его. И старуха хрипло смеется. А Далер вдруг понимает, что мир вокруг них застыл и посерел, будто кто-то осыпал его пеплом. — Что ты хочешь от меня, Далер? Разве я уже не дала тебе то, что ты так желал? — Я не этого хотел, — дрожащим голосом говорит он, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Он обязан все исправить! — Ты хотел завладеть тем, кто никогда не мог быть твоим. Ты хотел увести мужа от любящей жены. Ты хотел сломить чужую волю. Ты это получил. — Пожалуйста, — шепчет Далер. — Прекрати это. Сними приворот. Верни все как было. Я заплачу сколько хочешь, я все отдам. Только освободи его. Освободи меня. Пожалуйста. — Нет. Я не сделаю этого. — Почему?! — Кузяев не замечает, когда переходит на крик. — Что я должен сделать? Я на все готов! — Я не могу. Я не могу его освободить, — щерит зубы в улыбке старуха. — Нет, нет, нет, — мотает головой Далер. Он не хочет верить в сказанное. — Освободить его можешь только ты, — спокойно продолжает гадалка. — Но отдать для этого тебе придется вовсе не деньги. — А что?! — с надеждой спрашивает он. — Далер, что случилось? — он чувствует сильные пальцы Андрея на своих плечах, резкие рывок, заставляющий его обернуться и понимает, что мир снова движется, снова полон шумом и голосами. — Подожди, я должен… Он вновь поворачивается к гадалке, чтобы понять, что она пропала.

***

— Далер, открой! Кузяев слышит мощные удары в дверь. Дверь в ванную, которая определенно не была предназначена для того, чтобы принимать на себя весь гнев отнюдь не слабого вратаря. Далер понимает, что времени у него мало. Несколько минут, может даже меньше. А потом Лунев выломает дверь, и больше не отпустит его от себя ни на шаг. Не оставит в одиночестве ни на мгновение. Он должен действовать быстро, пока еще может. Он смотрит на свои трясущиеся руки и пытается успокоиться. Отступать поздно. Он принял решение. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы найти ответ. Ну или убедить себя в том, что он нашел ответ. Несколько месяцев, полных глухого отчаяния, страха, сжимающего горло, и чувства вины, рвущего на части. Несколько месяцев, в которые его поводок становился все короче, а Лунев все больше напоминал безумца. Состояние Андрея только ухудшалось. Далер с трудом умолял отпускать его на тренировках и даже не мечтал о том, чтобы остаться один за их пределами. А дома нежность и собачья преданность сменялась вспышками гнева, когда Андрей вдруг решил, что Далер хочет от него сбежать, хочет его бросить. Кузяев с трудом прятал синяки, остававшиеся напоминаниями о том, что он должен быть предан тому, кого сам к себе привязал. С трудом находил ложь для родителей, для команды, для всех вокруг, чтобы еще пару дней, еще несколько недель скрыть ото всех правду. Он и сам не знал, зачем так отчаянно цеплялся за нормальную жизнь. Пытался сохранить ее, пытался скрыть ото всех, что его жизнь превратилась в ад. Ведь надежду на то, что все можно исправить, что можно вернуться к тому, что было раньше, он потерял уже давно. Он не помнит точно, когда к нему приходит ответ. Кажется, он просто медленно идет к нему, погружается на дно отчаяния и однажды просто осознает. Понимает, что он должен отдать, чтобы исправить свою ошибку. Чтобы спасти Андрея, но не себя. Вначале эта мысль кажется ему глупой, бессмысленной. Он откидывает ее в сторону и ищет другие решения, отчаянно пытается придумать что-то еще. Со временем эта идея перестает его пугать. А под конец и вовсе начинает казаться соблазнительной. Быть может он вовсе и не находит ответа на загадку, оставленную ему старухой. Может быть он просто сдается и принимает на правду то, что кажется ему лучшим исходом. Он не знает. И поэтому медлит сейчас, не в силах закончить все одним махом. — Далер! — снова кричит Андрей и бьет, бьет, безостановочно бьет в дверь. Кузяев даже удивляется, что она выдерживает столько. Сегодня Лунев уговорил его не идти на тренировку. Впрочем, уговорил — неправильное слово. Заставил, насильно оставил его дома. Потому что там, на базе Зенита другие люди. Люди, смеющие смотреть на Далера. Люди, смеющие говорить с ним, улыбаться и даже касаться его. А Кузяев может принадлежать только Андрею. И поэтому он просто не может ходить на тренировки. Раньше у Далера получалось убедить Андрея. Иногда лаской, иногда криками, иногда мольбой. Удавалось вытащить его из квартиры, заставить пойти все же не тренировку. Получить немного свободы. Сегодня он впервые проиграл. Не смог убедить мужчину. Довел его до ярости, получил несколько ударов. И остался дома. Он знает, что завтра тоже проиграет. И послезавтра. И во все последующие дни. Потому что у него уже нет сил на борьбу. И потому что он уже знает свой ответ. — Далерка, пожалуйста, открой, — голос Андрея становится умоляющим. — Прости меня, солнышко. Открой, впусти меня. На мгновение Далеру хочется сдаться. Открыть дверь, выйти к Андрею. Просто смириться со всем, отдаться на волю Лунева. А потом он стряхивает это наслаждение и решительно берется за лезвие. Он принял решение. Жизнь. Вот, что он должен отдать, чтобы исправить свою ошибку. Вот та цена, которую ему придется заплатить. Он хочет верить, что его смерть все исправит. Что проклятье спадет, что Андрей станет свободен. А может… может он просто хочет, чтобы все закончилось. Чтобы не было больше ни чувства вины, ни страха, ни отчаяния. — Прости, Андрей, — тихо говорит он, но Лунев все равно слышит и снова начинает бить в дверь. Кажется, он тоже все отлично понимает. Кузяев зачем-то зажмуривается и проводит лезвием по вене. Боли почему-то совсем нет. Он думал, что будет хуже. А это оказывается удивительно легко. Ослабевающими, покрытыми кровью пальцами он вновь берется за лезвие, и режет вторую руку. И в этот момент Лунев наконец выбивает чертову дверь. Вваливается в комнату, бросается к нему, пытается остановить кровь. Далер улыбается ему, чувствуя, как голова становится удивительно легкой, будто бы после бутылки шампанского. Ему все еще не больно и как-то… спокойно. И правильно. — Прости меня, Андрей, — снова говорит он, и несмотря на тяжесть, проводит ладонью по щеке мужчины, оставляя на ней алые разводы. — Я тебя освобожу. Он не знает, не ошибся ли. Не знает, в самом ли деле его жизнь будет достойной платой. Пропадет ли чертово проклятие. Но он хочет верить в это. И может поэтому перед тем как провалиться в темноту, ему кажется, будто бы в глазах Андрея он видит не страх и горе, а облегчение.