***
— Смотри! Тога ткнула пальцем в очередную витрину. В свете ярких лампочек, среди разбросанных за стеклом подушек сидел женский манекен. Маленький круглый пуфик под ним был раскрашен под перекати-поле, по полу рассыпались солома и мелкие камушки. На взгляд Даби, витрина этого магазина ничем не отличалась от сотен других, и спокойно проходящие мимо люди это лишний раз подтверждали. — Ну что там еще? — недовольно произнес он, все-таки останавливаясь. — Юбка, — восторженно прошептала Тога, прилипая к стеклу, — какая красивая. В юбке Даби тоже ничего особенного не рассмотрел. — Слушай, мы и так здесь с самого утра шатаемся, может, хватит? Ты вообще понимаешь, что нас ищут? Тога нахмурилась и надула щеки, глядя исподлобья — прямо как обычная избалованная девчонка. Даби с легкостью перехватил ее взгляд, и они молча пялились друг на друга с полминуты — отступать Тога явно не собиралась. — Ладно, — вздохнул он, сдаваясь. — Но это последний.***
Пока Тога возилась с примеркой и покупкой, на улице совсем стемнело. Даби остался снаружи на случай, если в магазине имелись камеры — светить такой приметной внешностью, как у него, совсем не хотелось, особенно сейчас, когда вся Япония из-за них стояла на ушах. Ветер гонял по асфальту сорванные с доски объявлений листовки, на дороге лениво перемигивалась пробка — «воротнички» расползались по домам после офисного трудового дня. Как настоящие муравьи, трудолюбивые и не способные ни на что без своих уютных муравейников. Даби усмехнулся, прислонившись к декоративной колонне, и поднял глаза на небо. За высокими зданиями не было видно, где кончается закатный оранжевый и начинается ночной синий, а яркое городское освещение успешно скрывало любые звезды. На почти черном полотне не было ни единого облака. Слепое, слепое небо, под которым можно было творить что угодно. Оно было таким с самого его детства, молчаливое и безучастное. Но сегодняшний день был неплохим. Сначала они отслеживали движения местного патруля, а потом герои в ближайших районах этого ничтожного городка закончились, и уже в полдень они с Тогой остались не у дел. — Шоппинг, — сказала она тогда задумчиво и потащила его за рукав в сторону длинных торговых центров. Даби не особо сопротивлялся — делать все равно было нечего. Теперь брендовые бумажные пакеты, заполненные бесполезным ширпотребом, оттягивали запястья и привычно ранили обожженную кожу. Морозный декабрьский воздух царапал глотку и жестоко впивался в голую шею и щиколотки. Надо было идти в какое-нибудь кафе — знал же, что у Тоги это надолго. Магазины уже с ноября начали украшать вывесками и гирляндами, поэтому с наступлением темноты центр города превращался в яркий блестящий фантик, словно реклама для дорогой конфеты. Стены, окна и входы переливались разноцветными лампочками, где-то у порогов и лестниц уже выставили светящихся оленей и Санта Клаусов, подделываясь под западное Рождество. Из кондитерской за углом отчетливо пахло клубникой — наверняка заказов на традиционные рождественские торты сейчас было полно. Даби про эти торты слышал только когда-то давно, от одноклассников — и завидовал. Всегда хотел попробовать белый крем, клубнику и пресловутый «воздушный бисквит», но его семье они казались недостаточно японскими. Недостойными, неподходящими, не дотягивающими до уровня. Прямо как он сам. Со временем Даби как-то перегорел, хотя сейчас мог бы заполучить себе и торт и, при желании, всю кондитерскую, предварительно уничтожив половину улицы в синем пламени. Теперь — достаточно горячем, чтобы отец мог им гордиться. Цены тут везде были заоблачные, и если бы не безлимитная кредитка, которую Тога свистнула у какого-то невнимательного бизнесмена, вряд ли они смогли бы что-то законно купить. Не то чтобы это расстраивало. — Замерз? — почти участливо спросила Тога, вдруг беззвучно появляясь сбоку. — А похоже, что могу? — усмехнулся Даби, переводя на нее взгляд. — Уже напялила? На Тоге была та самая юбка с манекена и, признаться, смотрелась куда лучше, чем в безликой аккуратности витрины. Длинная, из тяжелой матовой ткани, она доходила до щиколоток, ложась красивыми вертикальными складками и сразу делая Тогу взрослее. Даби догадывался, сколько ей на самом деле лет, но метаморфоза все равно казалось непривычной. Тога хмыкнула и улыбнулась, закружившись на месте: — Как тебе? Правда же красивая? Даби приподнял брови. Какие же они все-таки были чертовски странные. — Лучше, чем до этого. — Он отвернулся, засовывая руки в карманы, и двинулся вдоль витрины. — Задницу отморозишь, станешь бесполезной, и фрик тебя вышвырнет. Что тогда делать будешь? Тога захихикала и подхватила его под руку, прижимаясь к локтю грудью. Нагло дернула на себя и положила голову на плечо. — Праздник же скоро, ты чего такой хмурый? Даби посмотрел на нее и прищурился, заметив на рукаве короткой куртки свежие бурые капли. — Все эти люди такие милые перед Рождеством. Улыбаются, предлагают помочь… — прошептала Тога в ответ на немой вопрос. На дне желтых глаз тихо тлел знакомый безумный огонек. — Так и хочется его испортить. А ведь на какой-то короткий миг она даже показалась ему отвратительно нормальной — «шоппинг», юбка, праздники. Сейчас деталь со щелчком встала на свое место, и Даби усмехнулся — так широко, что скобы на щеках больно натянулись. В одном Тога была права: налаженную жизнь сонного муравейника хотелось разворошить. Ткнуть палкой, заставляя увидеть то, что творится вокруг, показать, насколько несовершенна их выдуманная защита. Их любимые, такие беспомощные герои. Люди шли мимо них, не задевая и не оглядываясь, а они так и стояли, замерев в свете мигающих гирлянд. — Томура-кун не одобрит, — наконец, протянула Тога, разочарованно отводя взгляд. — В этом городе нас пока не ждут. Она покачала головой и театрально вздохнула, ежась: — Холодно, а снега нет. Суррогат, а не зима. А потом вдруг усмехнулась как-то совсем дико, блеснула клыками и по-детски воскликнула: — Зато у меня теперь есть эта юбка! Длинная, — Тога схватила его за руку и закружила, заставляя ошарашенных прохожих брызнуть врассыпную, — как у той актрисы из мюзикла! Как же ее звали? В детстве она мне нравилась… Она еще танцевала и пела так, знаешь… Тога вложила руку в его ладонь, другую устроила на плече и прикрыла глаза, плавно качая головой. — Вот так. Слышишь музыку? Даби не слышал ничего, кроме шума машин и улицы, но Тога уже начала напевать сама, перемежая мелодичное бормотание громким смехом. Ее помешательству хотелось поддаться. Оно было притягательным, настоящим среди блестящих фантиков, и таким понятным — злой восторг обиженного ребенка. Они оба были не в себе, каждый по-своему, и Даби вплелся в ее танец, подхватил узкую ладонь и повел, прикрыв глаза, по кругу. Тело под его руками было по-человечески теплым, шуршала юбка, а прохожие вокруг улыбались, смотря на них. Бесстрашно проходили совсем близко — на расстоянии одного шага, одного взмаха ладони. Они с Тогой подходили друг другу, как искореженные части давно сломанных механизмов, и двигались плавно, почти в унисон. Шаг, другой, третий — их пародия на вальс была слишком вольной, чтобы назвать ее танцем, но теперь Даби тоже слышал музыку. Красивую мелодию из некрасивого чужого детства. Их мелодии звучали удивительно похоже. Даби представил, как вокруг все сгорает в голубом пламени — яркие витрины, магазины, кондитерская с клубничным тортом, уютные дома с благополучными семьями и умиротворенные стабильностью случайные прохожие, и боль от холодных скоб по всему телу стала легче. Ожоги будто растворились в нем, в их безумии — одном на двоих. Тога перестала напевать, последний раз шагнула назад, вырываясь из объятий, и тут же прижалась вплотную. Поднялась на мыски, вытягиваясь во весь рост, окутала запахом неуместных фруктовых духов и звонко поцеловала в щеку — чуть выше ожога. Отклонившись назад, она обернулась к невидимым зрителям и радостно воскликнула: — Счастливого рождества! Давайте расслабимся и как следует отметим его! А потом наклонила голову и шепнула на ухо, так, чтобы никто больше не услышал: — И тогда мы вас всех уничтожим. Даби открыл глаза и искренне улыбнулся. Холодно больше не было, Тога смотрела прямо на него в желтой подсветке витрины. Никто из случайных прохожих так и не узнал их, не вызвал полицию или героев. Разве могли настоящие «злодеи» так легко кружиться в танце в самом людном центре их маленького городка? Разве такое могло произойти в их уютном безопасном коконе? Конечно, нет. Такого не бывает. Разве что в кино и новостях из мегаполисов. Даби глубоко вдохнул. Из кондитерской потянуло легкой гарью, тревожно и приятно. Под слепым небом этого города они были всемогущи.