Под звездами

Чувствуется. Прекрасно чувствуется ощущение пустоты. Будто ты пустой, настолько, что это даже не смешно. Непонятно что было за окном, то ли весна, то ли осень, ведь погода часто играла с нами как хотела, мы всегда будем играть в игры природы, и всегда проигрывать, тут не поспоришь. Резкая головная боль пронзает слабое сознание парня, и тот щурясь, пытается сжаться в комочек. Все болит. Ощущения, будто расплавленный свинец внутрь залили. Мысли не приходили на ум, не язвили, как обычно, а просто, их не было. Чувствуется умиротворение, спокойствие, и все идет своим чередом. Все, как нужно. Дима не знал, хотел ли он побыть сей час один, или он хотел видеть кого — либо. Дмитрий сам себе отказал приходить в полный порядок, его самочувствие поправлялось, и ему хотелось лежать так до конца жизни — в спокойствии. — Почему меня пытаются убить, — вот и первая мысль на сегодня, произнесенная вслух, хриплый голос парня добавлял эстетики в данной комнате. — У них не получится, только не с тобой, — спокойный голос Бузе прозвучал откуда — то, из какого — то угла светлой палаты. Дмитрий резко поднялся, облокотившись на руки, и тут же пожалел об этом, попытка лечь обратно. — Эй, осторожнее, тебе еще лечиться, — Александр поспешно подошел к другу, и помог Диме принять горизонтальное положение. На секунду Саша зависает, прямо над лицом Ганджи, смотря прямо в глаза. — Чувак, я так переживал, как я волновался, я тут два дня тусуюсь, меня никак не пускали, я так счастлив, — Бузе прямо упал на Дмитрия, обнимая бедное обмякшее тело товарища. — Да, я тоже по тебе скучал, ты же больше не уйдешь, — Дмитрий все сильнее прижимал к себе Сашу, ощущая его тепло, тело, что настолько родное, и только оно может растопить холодное сердце Ганджи. — Ты в курсе, что тебя через неделю, две выпишут, — Александр, обнимая холодное тельце, старался его отогреть, даря свою жизненную энергию и тепло. — Нет, две недели это немного, — Дмитрий прикрыл глаза, фокусируясь на Саше. — Мне нужно съездить домой, переодеться, да и Настя меня наверное потеряла, — нехотя разрывая объятия, Александр подходя к окну, и взяв стул поставив его рядом с постелью друга, присел. — Я сгоняю до дома, привезу что — нибудь вкусненькое, договорились, — Бузе протянул руку товарищу, ну что. — У меня строгая диета после отравления, чел, спроси, что можно приносить, но я никогда не против, — Дмитрий, подмигивая, отвечает на рукопожатие. — Я тогда позвоню, — Саша, одевая куртку, обнимает Диму. — Буду тут без тебя умирать, тихо произнес Ганджа, и тут же уловив взгляд Александра, добавил, — От скуки, я тебя жду, — и повернувшись к стенке, принялся рассматривать узоры на обоях. — Хорошо, — недоумевая, произнес Саша, и тихо уходя, скрылся за белой дверью со стеклянной вставкой. Дмитрий тут же повернулся, и бросив взгляд на только что закрывшуюся дверь, заплакал. Слезы просто стекали по бледным щекам, падая и разбиваясь об одеяло, будто растворяясь в бесконечности. Такие хрупкие, хрустальные, полностью наполненные болью и страданиями. Спустя час. Дмитрий услышал знакомый женский голос за дверью, и насторожился. Дверь тихо открывает Настя, самый нежданный гость для Димы. — Оо, так ты в порядке, раз уже ноешь, — ее голос на большую часть состоял из грубости и отрицательного настроя. — Я неплохо себя чувствую, знаешь, — дрожащими голосом ответил Дмитрий. — Ганджа я просто хочу, чтобы ты поправился, вот, даже фрукты тебе привезла, твой любимый апельсин, — наигранно заботливый голосок и лицо, полное отвращения, говорило все за себя. — У меня на апельсин аллергия, — спокойный Дима опустил взгляд, и задержал глаза на одеяле в синий рисунок. — Слушай, мне похуй, я просто хочу, чтобы ты отъебался от моего парня и все, — пофигистические манеры этой дамы начали надоедать и приедаться, — Ты никогда не сможешь быть с ним, ведь ему на тебя плевать, видел бы ты как я его заставляю к тебе ездить, как заставляла его обнимать тебя, и вести себя как милый дружочек, но нет, хочу тебя расстроить, ведь ты по — любому себе что — то уже напридумывал, спешу разочаровать, просто знай, ты ему не нужен, не верь его словам, дальше только больнее. — Зачем ты мне все это сейчас говоришь? , — с искренним непониманием говорил Дима, и маленькие хрустальные капельки побежали по щекам грустишки. — Я достаточно тебя знаю, и знаю, что Я и Саша вытащили тебя из ванной полной твоей крови с лезвием в руке, так что прошу, не делай себе больные, не привязывай себя к Бузе, не доводи до греха, — последняя фраза звучала угрожающе, и пластмассовая забота отчетливо окликалась в небольшой комнате. Флешбеки, вспыхивая в сознании юного парня отражалось на его лице, и в его хрупких глазах вырисовывалось четкое сочетание его состояния до инцидента с лезвием, его чувств и полными затуманенными глазами, и запястья загорели как тогда, когда его девушка ушла, сказав, что так будет лучше. — Я понимаю какого тебе, но я не хочу чтобы произошла такая же ситуация со мной, сечешь, — кажется, ей было абсолютно все равно, как говорить, и Дмитриева даже не пыталась вложить в них эмоций, что ли. — Не волнуйся, — совершенно спокойно ответил Дмитрий, — Только прошу, не приходи ко мне больше, и не спасай меня, и Саше передай, что он самый дорогой человек для меня, — голос предательски дрожит, а слезы все катятся и катятся, и Дима прикрывает лицо ладнями, кидая «Прощай». — Надеюсь, больше не увидимся, — взяв пакет, что принесла с собой, и хлопнув дверью, ушла. — Аааа, боже, почему так больно, почему, — Дмитрий скатывается с подушки, и полностью оказываясь на матрасе, смотрит в пустоту, куда — то в даль, может о чем-то размышляя, может, пытается придумать смысл дальнейшей жизни, ведь без Саши его жизнь — не жизни. Мои руки не крылья Да и люди не птицы Я лечу выше Только чтобы разбиться Пообещай мне Что не сможешь Влюбиться Мои руки не крылья Я самоубийца. Слезы, снова, слезы. — А если она права, если Саше на меня похуй, то зачем я здесь вообще, — мысли, что витали в облаках, решили осуществиться. Тощая рука Ганджи тянется к прикроватный тумбе, и накрывая телефон своей ладонью, притягивает аппарат к себе, набирая номер, что выучен наизусть. Спустя несколько гудков трубка была снята, и на другом конце провода послышался молодой женский, такой нежный голос, и на заднем плане детские крики. — Так, ну хватит спорить, пусть сначала Дима покатается, Ален, — такой мягкий, и приятный, его можно слушать вечно. — У тебя есть машинка? , — по — детски обиженный голос Ганджи прозвучал в трубке. — Даже красная, хохохо, — а теперь наигранно злобный смех, будто bad парня в каком — нибудь комиксе. — О боже, жаль что я в больнице, но у нас тут тоже есть машинки, ну вернее коляски, ну ладно, — совершенно простым голосом говорил Дмитрий. — Как в больнице, что случилось, — она всегда волновалась за Диму, даже после разрыва. — Да так, мне нужен твой мудрый совет, — лицо Дмитрия перестало улыбаться, и стало серьезным, как и голос. — Я приеду вечером, в какой ты больнице, — немного встревоженно, но с нотками заботы спросила Настя. — В первой, стой, ладно, жду, — Ганджа поджимает телефон между ухом и плечом, и аккуратно поправляет одеяло, и беря телефон снова в руку, ответил Дима. — Я скоро буду, до встречи, — сброс вызова. Выдох. Они не виделись около трех лет. Столько поменялось наверное. У нее уже двое детей, любимый муж и квартира в центре Москвы — успех. У него — разбитое сердце, прогнивающая душа, и депрессия — полный вагончик умирающего парня. Дмитрий прикрывает глаза, и полностью отдается тишине вне и голосу разума. — Милый, я дома, — попутно снимая обувь, крикнула Анастасия. — О, привет, — обнимая свою девушку, Саша решил продолжить диалог. — Я к Диме ходил, надо еще вечером зайти, я пообещал, — и на крайних словах Дмитриева разрывает объятия. — У меня для тебя сюрприз, а он настолько сладкий, и пьянящий, даже ты потеряешь голову, — Настя шептала на ухо, тихо, но каждое слово отчетливо слышалось, и после, убежала в гардеробную, оставив Бузе одного в коридоре. Через пару тройку минут в зал заходит соблазнительная девушка, в красном кружевом белье, и становясь перед Сашей на колени, и расстегивая лямку, затягивает второго в поцелуй, ее губы пьянили, как вино, и на вкус были горькие, но какие манящие, какие желанные. Александр совсем забыл об обещании, но Дима только о нем и думал. — Дима, привет, — в палату забежала Настя, и обеспокоенно посмотрела на лежащего в постели. Большие синяки под глазами, расцарапанное, порезанное тело, синяки на шее, руках, лице, волосы, собранные в пучок, казались самым живым местом, правда, их много вырвали. — О Господи, что случилось, — девушка чуть ли не плакала. Она почти не изменилась. Все те же худые ноги, шикарная фигура сохранилась даже после родов, и все тот же высокий хвост, даже макияж тот же. — Привет, обнимая собеседницу, Дима чуть приподнялся на руках, и был искренне рад встрече с Настей. — Есть люди, которые желают мне смерти, так сказать, — слишком спокойно рассказывал Дмитрий, не видя ошеломленный взгляд подруги. — Что же ты такого сделал, — Анастасия не могла поверить, что такое могли сделать с этим комочком счастья, с таких хорошим человеком. — Я почти ничего не помню, но слишком много отсылок к Саше, — на крайнем слове Дима остановился, и не желал верить в эту чепуху. — Саша, и его боевая подруга, а как же без них, — Настя выдохнула, — Я прошу, выслушай, не делай поспешных выводов, и если и будешь меня ненавидеть, то хотя бы выслушай меня. Эта девушка серьезно захватила этого парня, она готова убить любого за Сашу, ты ведь знаешь ее связи, я не знаю, сможет ли она его отпустить, но если ценой своей жизни. Спроси себя, настолько ли Бузе для тебя важен, чтобы жертвовать чьими — то жизнями. Спроси себя, какие чувства ты испытываешь к нему, и стоит ли ради них идти по головам, можешь конечно, со мной тоже поделиться. — Я, я, я не знаю, — в глубине души, парень прекрасно понимал, что он чувствует, но не хотел это принимать, ведь находил это ненормальным. — Ты знаешь, в душе, где — то внутри, ты знаешь, и возможно не можешь принять, — эта девушка видела Диму насквозь, ведь прекрасно его знала, — Твои чувства, это не мусор, которые можно выкинуть на помойку, это намного большее, тебе нужно принять их, и потом уже решать, ведь как ты сможешь полноценно жить с придавленными чувствами, да и когда любимый человек рядом, — Настя все прекрасно понимала, все видела, но хотела, чтобы Дмитрий сам признал свои чувства. — Я не смогу жить без него, ведь я. Телефонный звонок. — Извини, — это муж, — уже поздно, я скоро буду, хорошо, пока. — Разбери свои чувства, и прими их, ведь это частичка тебя. Полюби себя, прими себя, и лезвие не решит проблемы, точно не так, как надо. Живи, это важно. Только живи. Настя ушла. Ганджа остался один, в замешательстве, и со своими чувствами на руках. — Живи, мудро, вот возможно я здесь из — за Бузе, и если так, то зачем мне вообще к нему приближаться, но я ведь, я, принять, так, чувства, хорошо, я, он, он точно мне не безразличен. Это что — то большее, чем безразличие, и меньшее чем. Чем любовь. Больно, слишком больно. Слезы снова прокатились по лицу парня, но он не обращал на это никакого внимания. Ведь это уже не важно. А что же теперь важно?