***
Они не знали, как долго находились в полёте. Каждое мгновение было по-своему изматывающим и мучительным. Туман и непогода сопровождали Дейенерис и Джона на протяжении всего пути, а болезненные вздохи Дрогона заставляли их находиться в вечном напряжении. Дени находилась в одних лишь тонких спальных шелках и нехотя, но всё же согласилась взять накидку у Джона, который успел стащить её у одного из гвардейцев Старков. На протяжении всего полёта они обмолвились от силы двумя, может быть, тремя словами, подтверждающих хрупкую тишину и временное перемирие между ними. Дени была мрачнее тучи — ей было искренне жаль тех людей, которые были невиновны в набеге захватчиков. Их просто безжалостно вырезали из истории, не оставив ни малейшего следа. Каждый раз, погружаясь в недавние воспоминания о случившемся, её охватывал страх, и слёзы незамедлительно покрывали всё лицо, ведь это были её люди, её города. При малейшем воспоминание об Миэрине и Королевской Гавани ей раз за разом становилось все больнее. Шло время, и невидимая разница между её людьми и людьми Гавани стёрлась, ведь они точно так же были невинны… Джон не мог не заметить её состояния, но не вмешивался, не пытался о чем-то расспросить, посочувствовать или сделать что-то ещё в этом роде. Он просто искоса смотрел на неё, когда считал, что Дейенерис этого не видит. Но она замечала всё. Потому, что сама за ним постоянно наблюдала. Очередной поток мыслей пришлось прервать, потому что начался сильный ливень. Погода скоротечно портилась, и вновь повис туман. Влага и крупные дождевые капли оседали на крыльях Дрогона, делая чешую мокрой и скользкой. Из-за этого взмахи крыльев раненой рептилии давались ещё тяжелее. Усталый и измотанный дракон с трудом сдерживался, дабы не рухнуть обессиленным телом на землю. Его вновь качнуло, и Дени, слегка соскользнув по склизкой чешуе, схватилась за грудь Джона. Мужчина незамедлительно подхватил свободную руку девушки и подтянул её к себе, предотвращая её падение. Дейенерис не предала этому особого значения, действительно на секунду испугавшись, что сорвется, а вот Джон с неким удовольствием подметил их прикосновение, коротко выдохнув ей в волосы и прижав её к себе слегка посильнее, бережно придерживая за живот. Казалось, что их бедственное состояние хуже некуда, но именно такие случайные касания даровали Джону приливы сил и бодрости, затмевая все остальные чувства, в том числе и животный голод. Сквозь белёсый туман стала виднеться земля, и Джон был вынужден слегка оторвать от себя Дейенерис, усадив ее поудобнее. Дракон явно терял высоту, а его полузакрытые глаза и отрывистое дыхание лишний раз подтверждали это. — Дени, — выдохнул взволнованный мужчина, наблюдая, как земля с бешеной скоростью приближается. — Не смей называть меня так, — грубо и по-злому оскалившись, возразила Дейенерис, наконец придя в себя от испуга и отстраняясь еще дальше. Джон не придал этому какого-либо значения, лишь указывая жестом руки на землю внизу. По сравнению с Миэрином ландшафт сильно изменился: вместо песчаной равнины здесь было много крутых, пустых и травянистых склонов, сверху напоминавших зелёное бушующее море. Лишь в отдельных частях, там, где не было возвышенных площадок, темнели крупные островки хвойного леса, или лучше сказать подлеска, ютившиеся на горных скатах и в мелких ущельях да оврагах. Эти места казались молчаливыми и по-странному таинственными. Прошло ещё около получаса прежде чем Дрогон стал заметно терять высоту. При каждом тяжёлом вздохе Дейенерис и Джона подкидывало. Дени ласково положила руку на мокрую драконью чешую и, закрыв глаза, нежно потирала шкуру Дрогона. Джон с неким удивлением наблюдал за происходящим. Дракон делал частые и оборванные взмахи крыльев, а когда до земли стало рукой подать, рептилия вытянула когтистые лапы, разрывая рыхлую почву, дабы мягче приземлиться и быстрее потерять скорость. Чувствуя приближающуюся посадку, Джон сильным и быстрым рывком прижал опешившую и сопротивляющуюся Дейенерис, заключив её в стальные объятия, от чего получил недовольный крик и пощёчину. Послышался яростный драконий рёв, болью и зябью раздавшийся по телу Дени, прежде чем массивное тело рухнуло на мокрую землю. Грязь вперемешку с травой кусками летела из-под тела Дрогона, пачкая всё вокруг. Дракон обессиленно выдохнул и тяжко упал. Испуганная Дени быстрым рывком высвободилась из объятия и сползла по скользкому крылу рептилии. — Дрогон! — выкрикнула она, споткнувшись на мокрой траве и потянув руки к рогатой голове дракона. Испуганный Джон поспешил вытащить злополучный гарпун из тела рептилии. Схватившись за него руками, мужчина изо всех сил потянул и буквально прочувствовал, как изнутри копьё разрывает плоть. Послышался жалобный драконий всхлип, после чего Дрогон вновь опустил тяжёлую голову. Дейенерис спешно подползла к нему и положила руки на грубую чешую. — Дрогон… — дрожащим голосом прошептала Дейенерис. Из её глаз ручьём потекли слёзы, а отрывистые всхлипы ещё больше ухудшали положение. Дракон тяжко дышал, время от времени рыча и приоткрывая глаза. Собрав мысли в кучу, Джон подхватил меч, который остриём впился в почву, и, вытерев грязным рукавом мокрое лицо, заключил: — Будь здесь! — кратко отрезал мужчина, после чего быстрой и тяжёлой походкой скрылся за оврагом, зажав в руке оружие. Под силой его босых ног земля громко чавкала, оставляя брызги слякоти и следы в округе. Дейенерис даже не обратила внимание на его уход. Его слова были практически неслышны по сравнению с шумным ливнем, грохочущим громом и сверкающей молнией. Её накидку подхватил ветер, и теперь она сидела в одних лишь промокших до нитки белых шелках, от чего создавалось ощущение, что она сидит абсолютно нагая. Её запутавшиеся и сырые волосы неприятно свисали с плеч, а от недавнего падения прямиком в грязь её ноги, вплоть до бёдер, были полностью в коричневых пятнах. К неприятной прилепившейся одежде и волосам, грязному телу и холоду ещё прибавились невыносимые боли внизу живота. Её красные от слёз глаза с обречённым взглядом заглядывали в приоткрытые веки Дрогона, ласково гладя его морду. После очередного удара молнии сердце Дейенерис забилось в учащённом ритме. Испугавшись, она судорожно начала оглядываться в поисках Джона, но не увидела его. Попытавшись подняться, женщина устремилась по грязному следу, ища Сноу, но каждый раз испуганно оглядываясь на раненного дракона. Дейенерис хотелось забыться. Было ощущение, что всё происходящее — один сплошной кошмар, но проснуться не получалось никак. Голод, от которого сводило желудок, холод, от которого челюсть танцевала быстрый танец, и мокрая одежда, которая не могла защитить от дождя и из-под которой самым непристойным образом вылезал живот и просвечивались соски. Ей хотелось лишь простого человеческого тепла, самой простой пищи и тёплого ночлега для неё и Дрогона. Дейенерис шла по следу, скрутившись от холода, она смотрела себе под ноги и не заметила налетевшего на неё Джона. — Ты в порядке? — мужчина подхватил её под локоть на всякий случай. Они встретились глазами и, на удивление, во взгляде Дени не было какой-либо агрессии: лишь надежда. По его бороде и длинным чёрным волосам струйками текла вода, а серая от времени и грязи рубаха точно так же, как и шелка, Дейенерис была насквозь мокрая и неприятно прилегала к холодному телу. — Д… Дрогон… — у нее от холода сводило тело и стучали зубы. — Он ел… еле живой, — Дейенерис с мольбой заглянула в глаза Джона, ожидая помощи. Сейчас не было времени на их разборки. — Тут за холмом есть хижина, — начал мужчина, — я не уверен, есть ли там кто-нибудь, но попытать счастье стоит, — Дени нервно взглянула на еле живого дракона, и этот взгляд не мог утаиться от глаз Джона. — Дом у подножия склона, там наверняка есть для него место, — женщина облегчённо выдохнула. Джон помог перебраться ослабевшей Дени через овраг и, спустя ещё пару сотен метров, перед ними предстала старая хижина: снаружи окна были заколочены, а ветхая древесина в некоторых местах дала щель, плесень покрывала всю крышу. Серый от времени и мха дом выглядел давно заброшенным и ненужным, что давало Джону и Дейенерис надежду. Встревоженно переглянувшись, мужчина с разгона вбился в запертую дверь, от чего последняя предательски скрипнула. Спустя ещё пару сильных ударов дверь наконец поддалась и с сухим скрипом распахнулась настежь, выпуская из долго запертого и заколоченного помещения застоявшийся воздух. Джон быстрым шагом обошел двухэтажное здание, после чего одобрительно кивнул Дейенерис. В доме никого не было уже добрых несколько лет, о чём судило его потрёпанное состояние и спертый воздух. Пробежавшись по скрипучему полу, мужчина вновь обратился к Дени: — В этом углу лежат дрова, — Джон указал пальцем на древесину, — они достаточно сухие, чтобы разжечь огонь. Попробуй согреться, — Сноу словил непонимающий взгляд. — Д… Дрогон… — женщина испуганно съёжилась в надежде услышать что-то хорошее. — Видишь холм? — Джон вывел её из хижины, из-за чего на них вновь начал литься ливень, и показал на огромную пещеру в склоне горы. — Там по крайней мере сухо. — Я должна помочь ему, — произнесла Дени, выходя с порога. — Вот ещё! — Джон схватил Дени за руку, тем самым останавливая её. — Кто ты такой, чтобы мне это запрещать? — зло ощетинившись, прошипела Дени. — Ты предатель и убийца, ты не стоишь даже больной собаки! Оставь меня в покое! — Да, я предатель и убийца, но тебе лучше остаться здесь! — у Джона кончалось терпение. Он был всё ещё голодный и мертвецки уставший. Слова возлюбленной его больно кольнули, но он постарался не подавать вида, понимая, что он этого заслужил. — Позаботься о ребёнке, — Джон нежно обвёл взглядом выпирающий живот и рванул обратно к лежащему за оврагом Дрогону, оставляя Дени одну. Дейенерис критически не нравилась ситуация, ведь ей командовал человек, которого она ненавидела больше всего на свете. На недовольства не было времени, ибо от холода женщина переставала ощущать кончики пальцев. Зайдя в скрипучую хижину, предварительно закрыв за собой дверь, Дейенерис начала подтаскивать дрова поближе к камину, который давно зарос паутиной. На великое удивление рядом лежало огниво, и, найдя кусок ржавого металла, Дени начала судорожно разжигать огонь. Наконец, спустя несколько тщетных попыток, огонь заполнил старый камин. Дейенерис пододвинулась поближе, подбирая ноги, и начала согреваться. С волос всё ещё текло, и одежда была сырая, но хотя бы она уже не мокла, и тепло, идущее от огня, постепенно наполняло помещение. Дожидаясь прихода Джона, она внимательно осматривала комнату: напротив камина стоял небольшой деревянный стол и четыре стула, а ещё подальше красовалось заколоченное окно с различной кухонной мебелью. На стенах висели картины, на которых были изображены мужчина с женщиной и маленьким ребёнком. В другом конце помещения тянулась крутая лестница с десятком ступеней. Она вела на второй этаж, на который Дени ещё не осмелилась подняться. Боль внизу живота подутихла, когда Дени наконец нашла источник тепла и более или менее согрелась. Прошло около десяти минут, а Джон всё не возвращался. Дейенерис осмелилась открыть распухшую от влаги дверь и осмотреть поляну, на которой находился дом. Она заметила, как длинный драконий хвост вылезал из пещеры, находившейся в одном из горных склонов. Дрогон был в безопасности, и эта мысль грела душу. А спустя ещё пару минут начал виднеться силуэт Джона.***
Дейенерис и Джон, вытянув ладони к огню, грелись у камина. Непрекращающийся дождь крупными каплями стучал по крыше, создавая глухие звуки в доме. Вечерело — и вот-вот должны были начаться сумерки. С чёрных, как крыло ворона, волос Джона всё ещё капала вода, в то время, как волосы Дени уже подсохли. На бардовых подштанниках Джона, которые были его единственной одеждой на ногах, засохли капли крови и слякоти, придавая ему вид беглого крестьянина. Они сидели в таком положении уже добрых два часа — и до сих пор не обменялись каким-либо словами. Дейенерис лишь искоса поглядывала в сторону Джона, бросая неоднозначные взгляды. Заметив их, мужчина вдохнул полной грудью и произнёс: — Дрогон в пещере, набирается сил, — тихо сообщил Джон, — ему ничего не угрожает, — Дейенерис сглотнула вставший в горле ком и ещё усерднее уставилась в горящее пламя. — Тебе не холодно? Я могу поискать что-нибудь наверху. Бросив взгляд на равнодушную Дейенерис, Джон встал и поднялся по скрипучим и сухим ступеням. Перед ним предстало две двери. Дёрнув одну из них за ручку, на удивление, Джон не смог её отворить. Ещё при первом осмотре дома дверь вызвала подозрения, но, посчитав, что запертое должно оставаться запертым, мужчина отстранился от неё и повернулся ко второй двери. Она была настежь раскрыта — и зайти в неё не составляло труда. Пройдя в комнату, Джон почувствовал, как его тело прорезало паутину в дверном проёме. Мужчина закашлял от пыли и неприятного застоявшегося воздуха и посмотрел на представшие перед ним покои: в самом дальнем углу находилась двухспальная кровать. Она была небрежно закрыта мехами, запылившимися от времени. Напротив кровати находилось заколоченное окно, и лишь только благодаря щелям в полу в комнату попадало какое-либо освещение. По периметру стены стояла пара сундуков, украшенных резьбой в виде морских волн. Много сил, чтобы открыть сундук не потребовалось. Джон быстрым рывком распахнул его и был приятно удивлён. В нём находились разная одежда: меховые жилетки, сюртуки, платья и даже длинные одеяла. Несколько пар обуви, три пары коричневых хлопковых брюк и парочка мужских рубах. Джон вытащил жилетку и бросил меховое одеяло на кровать. Оно было тяжёлым и большим, в связи с чем, на кровати поднялось облако пыли. Затем мужчина приступил ко второму из трёх сундуков. Точно так же отворив его, мужчина подметил, что в нём находились сугубо женские вещички: ночные рубахи, два платья, одно синее и второе зелёное, длинная до пола накидка, кожаные брюки, на которых виднелись большие дыры, вышивка со спицами, гребень, всякие прочие женские принадлежности и также обувь. Все вещи были потёртые, но это всё же было намного лучше, чем сидеть в мокрой одежде. Не сумев открыть третий, самый большой сундук, Джон ограничился меховой жилеткой и накидкой. От одежды пахло стариной и сыростью, но это вовсе не мешало воспользоваться ею. Спускаясь вниз, Джон был в приятном, насколько это позволяло положение, духе. Аккуратно накрыв плечи Дейенерис накидкой, от чего женщина испуганно вздрогнула, Джон надел жилетку и приятно выдохнул. Если не знать подробностей всех дел, то Дени и Джон выглядели как вполне счастливая супружеская пара, ожидающая пополнения в семье. Нежные прикосновения Джона особенно сильно раскрывали его ласковые чувства к Дени, в то время как последняя затаила сильную злобу в глубине души. — Это всё из-за тебя… — грубо отозвалась королева, непоколебимо наблюдая за танцем огня. — Ты отнял у меня Семь Королевств, и из-за тебя мы вынуждены быть здесь… — она поджала от злости нижнюю губу, натянула сильнее накидку и съёжилась, подобно раненой птице. Джон понимал, что сказанное — чистая правда, и какие-либо слова были бы излишни. — Ты предал меня, вонзил в меня нож и сидишь, как ни в чём не бывало. — Я люблю тебя, — выдохнул Джон. — Ты не представляешь, как сильно я раскаиваюсь в содеянном, но ты была непоколебима. Жестока. Безумна, в конце концов! Ты хотела сжечь их всех…. И сожгла! — он наклонил голову, пряча глаза от пристального взгляда Дени. — Я открылась перед тобой, я помогла твоей сестре ради тебя, я потеряла верных мне людей и Визериона из-за тебя, я хотела любви, твоей любви, а получила лишь предательский удар в сердце, — слова бурным потоком вытекали из ее рта, она не в силах была остановится, выплескивая всю боль и обиду, накопившуюся за последнее время. Вспоминая последние события, Дейенерис вовсе усомнилась: а любил ли он её когда-нибудь? Или просто так хорошо притворялся?.. Так или иначе, она была жива лишь благодаря ему, и этот факт очередной раз больно отзывался в её сердце. — Я люблю тебя и буду любить тебя всю жизнь, — твердым голосом произнес Джон, поднимая свои чёрных глаза на Дени. — И, если даже ты никогда не простишь меня, что, впрочем, было бы оправданно, я хоть буду спокоен, зная, что помог своему ребёнку. — Любимых не убивают, — сквозь зубы ответила она, прожигая Сноу таким взглядом, что тот тут же побледнел. Дени крайне не нравилось осознание того, что Джон, отзываясь о её ребёнке, говорит «свой», «наш» или «их». Он никакой не отец, а жалкий предатель, и она никогда не поменяет своего мнения. Но сил на конфликты или споры у неё просто не было. За долгие несколько дней, которые она провела на спине Дрогона, она даже не сумела нормально поспать. Как же сильно ей хотелось сытно поесть, плюхнуться на мягкую перину и закутаться в одеяле, но из-за всех правил осторожности она решила остаться у камина, переживая голодную ночь. Без каких-либо дальнейших комментариев Дейенерис укуталась в длинную меховую накидку и подложила под руку локоть. Её глаза под тяжестью век начали закрываться. Сил сопротивляться не было — и совсем скоро она погрузилась в долгожданный сон, оставляя Джона сидеть напротив огня, с молчаливой тоской наблюдая за ней. Время от времени он подкидывал новых полений в огонь, сохраняя тепло. Нервно сжимая руки, он нежно всматривался в лицо Дейенерис. Она была подобна раскрывшемуся бутону розу, а их ребёнок, несмотря на всю ненависть — был плодом их любви. Сохраняя тепло и сон возлюбленной, мужчина так и не закрыл глаз. Он был погружён в мысли, которые не давали ему покоя. Он хотел освободить все свои чувства и раскаяться, моля о прощении, хотя и понимал, что раны может залечить лишь время.Она была самым дорогим для него человеком, жаль, что он понял это так поздно. Слишком поздно. Но одна мысль всё же дарила надежду — Миэрин был разрушен, и поддаться ей больше некуда, кроме как остаться здесь на неизвестный срок. А за это время он смог бы попытаться вымолить прощение и искупить свою вину. Он хотя бы попробует.