***
Над Королевской Гаванью светило ласковое солнце, бушующие морские волны бились о скалы, над которыми летали птицы. В целом, жизнь возвращалась в своей привычный ритм. Вот уже и в Красном замке кипели споры: медленно прогуливаясь по одному из многочисленных королевских коридоров, сир Бронн спорил с десницей правителя Шести Королевств о том, где лучше разместить новые бордели. — Их лучше вернуть на прежнее место, — покачав головой, произнёс бес. — Мы должны привести Королевскую Гавань в порядок, а не перестроить её заново. — Имею честь не согласиться с вами! — с ехидной улыбкой сказал Бронн. Весьма нетрезвый мастер над монетой, ссутулившийся от количества выпитого алкоголя, максимально мужественно, насколько в его состоянии это было возможно, пытался отстаивать своё мнение: — Мы заново переписываем историю! Стоит рискнуть и в этот раз сделать иначе. — Сир Бронн! — недовольный Тирион явно был разозлён упрямостью давнего друга и хотел уже высказать ему всё своё недовольство, но Сэм, вышедший из-за угла коридора, поспешил и сделал это раньше. — Уважаемые участники Малого совета, при всём уважении, подобный спор принижает ваше достоинство… — Мейстер развёл руки в стороны и лишь недовольно покачал головой. — Тирион, король просил вас подойти к нему. Он ждёт вас в левом крыле Восточной башни. — Да-да, сию секунду, Сэмвелл, — кивнул карлик. — Так вот… — Десница короля должен мгновенно выполнять приказы Его Величества, — крикнул на весь коридор мейстер. — Звание сделало тебя невыносимым! — грубо буркнул Тирион, после чего быстрым шагом обошёл Бронна и Сэма, провожавшего десницу взглядом. — Сир Бронн, сир Бриенна просила подойти к ней. — Уже бегу, — пробубнил мастер над монетой, и так же быстро удалился из коридора.***
Бран задумчиво смотрел на бескрайний морской горизонт. Казалось, будто вороны всегда преследовали короля — и этот раз вовсе не исключение. На перилах, которые разделяли море и замок, сидели два ворона. Они с интересом смотрели на Брана, а когда король взглянул на них в ответ, они закричали и улетели. Подрик стоял рядом с королем, и, как только он услышал приближающиеся шаги, отошёл в сторону, открывая тяжелую дубовую дверь. — Ваше Величество, — Тирион поклонился. — Прекрасная погода сегодня, не правда ли? — Сегодня ночью у меня было видение. — Бран, прямолинейный, как и всегда, не стал тратить время на глупые приветствия и отдавать дань нормам приличия. — Сир Подрик. — Карлик взглядом указал гвардейцу на дверь. Тот уже начал открывать её, но Бран остановил его. — Он не помешает, — король кивнул Подрику, и тот послушно встал поодаль коляски. Тирион откашлялся, а после спросил: — Что же было в вашем видении? — Я видел красную комету, которая предвещает возвращение драконов. Повисла неловкая пауза. Тирион явно нервничал. С недавних времён стало ясно, что, если драконы попадут не в те руки или станут вольными существами, — стоит ждать беды. — Вы видели Дрогона? — Больше ни разу. Я будто ослеп в том месте, где расположен Волантис. — Грозный взгляд Брана ясно давал понять карлику, что в Волантисе творится что-то недоброе, что явно не принесёт Королевской Гавани благо. Спустя какое-то время король выдал: — Стоит возобновить строительство скорпионов, и отправить стражу на разведку. — Выполним, Ваше Величество, — произнёс Бес, после чего вышел с балкона. Не без помощи Подрика, конечно же. Тирион был крайне мрачен. Сказанное королём заставило его задуматься. Драконы — оружие убийц, и ничего хорошего в видении Брана, конечно же, не было.***
— Открыть ворота! Эта фраза эхом раздавалась по всему Винтерфеллу. Санса Старк лично вышла встречать своего брата. Одетая в багровое платье и с элегантной короной на огненных волосах, она явно не уступала в красоте древним богиням. Джон Сноу въехал первым. Он уже думал не увидеть Винтерфелл. Много времени ушло с тех пор, как живые победили над мёртвыми, и полностью разрушенный северный город сейчас находился в лучшем своём состоянии. Тормунд ехал сразу за приятелем. — Ты не представляешь, как я рад видеть тебя! — радостно заключил Джон, слезая с лошади. Поправив грубый чёрный мех позади, он обнял сестру, ощущая такое счастье, какого он не чувствовал уже очень давно. — Я ещё больше… — Санса зарылась рукой в его чёрные волосы. Горячая слеза прокатилась по её щеке, но, тут же придя в себя, она проводила Джона в главный зал, как будто он был гостем, впервые в жизни приехавшим в Винтерфелл. В честь встречи с братом, Санса устроила щедрый пир. Сидящие вокруг лорды поднимали бокалы за «освободителя от тирании», хотя самому «освободителю» это абсолютно не нравилось. — Как давно мы сидели за этим же столом и праздновали победу… — с ноткой ностальгии заключила Санса. Ее лицо светилось от радости. Она с улыбкой смотрела на своего брата, пытавшегося тоже сделать вид, что он счастлив. — Да вроде недавно! — ухмыльнулся Сноу. — Когда победили в великой войне. — Как будто целая вечность прошла… — Санса не была глупа, она прекрасно понимала, что творилось на душе её брата, и предпочла не тревожить старые раны. — Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь. Бран давно знает, что ты здесь. Если бы он был против, то дал бы об этом знать. — Спасибо, конечно. Но, в скором времени, я планирую вернуться за стену. Санса не стала расспрашивать брата о причинах такого решения, зная, что так ему будет лучше. — Эй, Сноу! Крик Тормунда заставил всех присутствующих на пиру замолчать и обернуться к пришедшему гостю. Великан жестом руки подозвал Джона к себе. Схватив своего приятеля за плечо, Тормунд повёл его в одну из темных комнат. Они долго шли по тёмному коридору с множеством ответвлений, обмениваясь различными колкими фразами, пока, наконец, Тормунд не взял Джона за рукав и не затащил в одно из помещений. На лице Джона тотчас возникло недоумение, ведь внутри находились две обнаженные молодые девицы. Тормунд сделал шаг назад и со словами: «Развлекайся!» — толкнул друга и запер за собой дверь. Девушки, издавая тихие смешки, начали окружать Джона, съёжившегося, словно неоперившийся птенец. Сглотнув вставший в горле ком, он полез за мешком с золотыми монетами, что лежали в его кармане на крайний случай, давая понять присутствовавшим дамам, что этой ночью, кроме оплаты за шалости, ничего не будет.***
Дейенерис пришла в себя после длительного тринадцатичасового сна. С трудом открыв глаза, королева осмотрела комнату, в которой находилась. Это было совсем иное помещение, не то, в котором она очнулась в первый раз, а маленькая уютная комнатка, украшенная настенной резьбой. Матерь драконов лежала, укрытая тяжелым пуховым одеялом. Чтобы стянуть его с себя, ослабевшей королеве стоило приложить немало усилий, но все же она сделала это, сопровождая свои действия глухим стоном. Дени лежала в лёгкой серой тунике, её грудь тяжело сдавливал плотный кусок ткани, схожей с бинтом. Кожа приобрела свой натуральный нежно-телесный цвет, а серебряные волосы были легко завязаны в косу. Её положение было несвойственно для неё: она сейчас была так уязвима, без дракона, без охраны и… без Джона? Дейнерис было сама себе задала этот вопрос, после чего глухо легла в былое положение. Её разум воспроизводил картину, что произошла за мгновение до её смерти. Руки Дейнерис затряслись, когда она вспомнила, как стояла рядом с троном.А через мгновенье… Джон… убил её… Вонзил ей в сердце нож, предал свою королеву…
Обреченно застонав, Дени закрыла красное от слёз лицо. Из её уст раздались страдальческие всхлипы, и она, подобно сумасшедшей, начала рвать волосы на себе. Её сердце разбилось на миллион осколков, что больше никогда не соберутся воедино. Кинвара подоспела как раз вовремя. Бросившись к Дейенерис, она поймала руки королевы и взглянула ей в глаза. — Прошу, вам стоит успокоиться… — шепотом произнесла жрица. — Зачем?! Зачем ты сделала это?! — кричала королева, изо рта которой летели слюни. Слезы наполнили её и без того красные глаза, в которых полопались сосуды от напряжения. Синяки под глазами, казалось, были вовсе чёрные, а острые скулы отдаленно напоминали череп. Былой огонь в голубых глаза Дейнерис потух, оставив лишь угли и пепел, что давно был унесён ветром. — Ибо на то была воля Владыки. — Услышав эти негромко сказанные слова, Дени ошарашенно замерла. — Твой дракон нёс тебя дни и ночи именно ко мне, он принёс мне твой хладный труп, дабы я оживила Матерь Драконов. Ответь мне, как дракон, не зная пути, привёз тебя именно ко мне? — В ответ было лишь молчание, дыхание Дени приходило в норму, что нельзя было сказать о её мыслях в голове. — Владыка подсказал ему… Ты та, что была обещана нам, и твоё правление лишь начинается.***
Наконец, Дени очнулась вновь. Она спала долго, но разве сейчас это имело какое-то значение? Теперь все мысли были о другом: о последних часах перед её смертью. Человек, которого она любила искренне и всем сердцем — так бесцеремонно всадил ей кинжал в грудь. Ради этого она проделала такой путь? Чтобы быть преданной любимым? Все те обещания, что были им сказаны, все те громкие слова — были лишь ради того, чтобы в один из моментов убить её? Столько потерь, предательств были лишь для того, чтобы лишить её жизни… Дейенерис, пытаясь принять ситуацию, старалась не думать о недавнем предательстве самого близкого для неё человека, хотя это было невозможным. Она старалась думать лишь о Дрогоне. Королева, чьё состояние было подавленным, хромая и придерживаясь за стол, пила маковое молоко, что дала ей Кинвара. Дейенерис была худа и похожа на живого мертвеца, однако любую другую пищу её желудок, ещё не пришедший в нормальное своё состояние, не принимал. По серым губам девы текло живительное молоко, что придавало ей былую силу. Но её приём пищи своим неожиданным появлением оборвала Кинвара: она подошла к королеве и села рядом с ней на стул. Улыбка и глубокие зелёные глаза придавали Дейенерис спокойствие. Выпив весь кувшин залпом, Дени отдышалась и села напротив красной женщины. — Мне так и не выпал шанс поблагодарить тебя. Моё сердце не стучало бы сейчас, если бы не ты, Кинвара. Поверь мне, когда я верну себе былое могущество, я сполна отблагодарю тебя, — сказала Дени, невзирая на острую боль в груди. — Это не я, вам стоит благодарить Владыку Света, Ваше Величество, — довольно улыбнувшись, промолвила жрица. В воздухе повисла неловкая пауза, что вновь была прервана словами красной женщины. — Ваше Величество, когда в последний раз у вас были алые дни? Дейенерис была немного смущена этим вопросом. После смерти её нерожденного сына Рейего, алые дни приходили к ней редко и нерегулярно. Но в последнее время они не приходили к ней вовсе на протяжении двух лун. Дени понимала, что молчать в этой ситуации было неразумно, поэтому она сказала правду: — Две луны назад. Былой величественный вид постепенно возвращался к Матери драконов, то молоко, что дала ей жрица, насыщало её тело целебным для королевы пламенем, что раньше текло по её венам. — Ваше Величество, я почти уверена, что вы носите под сердцем дитя. — На лице Кинвары расплылась улыбка, в то время, как весь мир только что рухнул перед Дейенерис. — Не может быть… — с печальной улыбкой произнесла Дени. — Давным давно, одна ведьма сказала мне, что больше детей у меня никогда не будет. — И вы смирились с этим? Ведьмами пугают маленьких детей, когда рассказывают им сказки на ночь, — произнесла жрица. — На вашем месте я бы не верила её словам. Так или иначе, Владыка Света вернул в этот мир вас не просто так, моя королева… Дейенерис давно заподозрила природу её изменений. Она замечала, что ею овладевали желания, которые через мгновения пропадали, что было не свойственно для королевы. Ей было больно, но счастье затмевало всё на свете. Дитя… в чреве Дейенерис таилась маленькая жизнь! Матерь драконов давно смирилась с тем, что единственные её дети — драконы, но теперь ей суждено было стать матерью маленького принца или принцессы. Мысль о том, что это дитя от семени Джона, человека, что убил её вместе с её ребенком — толком не волновала. Сейчас все проблемы отошли на второй план. Дейенерис глушило чувство вины за то, что она вовремя не обратила внимания на симптомы, и каждый день рисковала жизнью своего, ещё не рожденного, чада. Дейенерис положила руки на свой живот, что ни разу не попадал в поле её зрения из-за длинной мантии и почувствовала, как что-то живое внутри насыщает её тело жизнью. Она улыбнулась, и впервые за последний месяц улыбка королевы была искренней. Но это была не последняя радостная новость. Во тьме королева услышала рёв своего дракона. После чего, невзирая на боль, Дени выбежала из небольшого дома Кинвары и застала Дрогона, гордо сидящим на песке. Его поднявшийся гребень величественно затрепетал, как только в его поле зрения попала его мать. Он громко и жалобно заревел, после чего опустил голову к своей матери и дал ей погладить свою чешуйчатую морду, издавая звуки, что отдаленно напоминали мурчание кошки. Рептилия прикрывает глаза, опускает напряженные и могучие крылья, медленно расслабляя все тело, под действием ласковых прикосновение Дейенерис. Огромный и свирепый дракон выглядел как малое дитя, что радовалось долгожданному приходу родителя. Картину, за которой наблюдала стоящая неподалёку жрица, можно было смело назвать «Воссоединение семьи драконов». Дени положила одну руку на живот, а другой гладила сухой нос рептилии. В этом жестоком мире она все еще была не одинока: пока бьется её сердце, живет её дракон и растёт в её утробе дитя — род Таргариенов будет жить. Её счастью не было предела: вновь дышать и быть рядом со своими детьми — самое большое счастье для матери! Но в доме жрицы надолго оставаться было опасно. — Кинвара! — Да, Ваше Величество? — Путь обещает быть долгим, но его надо поскорее начать. Сперва надо послать ворона в Миэрин.