Беспроигрышное дело

Маринетт с нетерпением ждала возможности умчаться домой, рухнуть на кровать и, если повезет, тут же уснуть. День выдался на редкость выматывающим, во всех отношениях, и в кои-то веки виноват в том был не Бражник. Нет, день был испорчен его ассистентом номер один — Хлоей. Маринетт давно привыкла к постоянным издевкам и жалким оскорблениям Хлои и обычно не обращала внимания на атаки своей избалованной одноклассницы. Но сегодня эта капризная язва вышла в своих выходках на совершенно новый уровень. Обжигающе горячий кофе, опрокинутый на Маринетт в самом начале дня; постоянное сбивание с ног в коридорах школы по пути на и с занятий; не обошлось и без запирания Маринетт в туалете, что добавило к ее и так катастрофическому списку опозданий еще одну запись. И тут уж следует отдать должное, что основную работу выполняла Сабрина. Маринетт, конечно, знала причину. Адриан. Чем больше внимания он уделял Маринетт, тем отвратительнее становилось отношение Хлои. Она недвусмысленно давала понять: держись от Адриана подальше, иначе — пеняй на себя. Что ж, Хлоя могла издеваться над ней сколько угодно, потому что учтивое внимание Адриана озаряло Маринетт жизнь. Его проникнутые надеждой улыбки, когда он встречал ее по утрам; его милые попытки включить ее в разговор в ходе дня; его многочисленные предложения ей и Алье пообедать вместе с ним и Нино. И, с недавних пор, его проникающие до глубины души взгляды; его выразительные глаза, из-за которых ее сердце начинало неистово колотиться, а желудок скручивался в узел. Так или иначе, она стала той, с кем Адриан хотел быть рядом, с кем хотел разговаривать, кого хотел узнать лучше, хоть ее неизменная неуклюжесть и приводила его в замешательство. Если бы только она могла оставаться хотя бы наполовину такой же спокойной, как он, перед лицом этой новой волны внимания со стороны любви всей ее жизни и, даст бог, отца ее будущих детей. Иногда у нее получалось справиться даже с целой беседой, особенно если во время этого присутствовал кто-нибудь еще или они обсуждали заранее оговоренную тему, например, какой-нибудь школьный проект. Ей даже казалось, теперь она может с уверенностью сказать, что они стали настоящими друзьями. Но каждый раз, стоило Маринетт попытаться завязать с ним разговор более личного плана, она вновь превращалась в заливающуюся стыдливым румянцем, заикающуюся катастрофу. Маринетт поплелась вверх по лестнице в свою комнату, благодарная тому, что родители были заняты в пекарне и ей не пришлось рассказывать им о своем дне прежде, чем она сможет успокоиться и побороть раздражение. Она преодолела все три лестничных пролета, ведущих в ее комнату, уповая на успокаивающее действие привычной обстановки своего личного укромного уголка. Лицо Маринетт мгновенно помрачнело, как только она заметила режущий глаз сгусток черного, резко контрастировавший с нежно-розовыми тонами ее уютной, пусть и заставленной, комнаты. — Кот. Что ты здесь делаешь? Это просто становилось смешным. На этой неделе он уже в третий раз наносил ей визит, и ее терпение по отношению к этому становившемуся день ото дня все прилипчивее мальчишке-коту, который сейчас, небрежно развалившись в ее рабочем кресле, улыбался ей так, словно только что проглотил канарейку, подходило к концу. — Я хотел поговорить с тобой, Принцесса. — Я уже просила тебя не называть меня так. Меня не интересуют твои дурацкие заигрывания, Котик. — Да, ты продолжаешь меня об этом оповещать, и тем не менее я ничего не могу с собой поделать. — Он улыбнулся и, оттолкнувшись ногами, отправил кресло в головокружительное вращение. — Нет! Никаких кручений, никаких заигрываний, никаких ничего! Мало того, что я постоянно нахожу тебя гнездящимся на моем балконе, так теперь ты еще и вламываешься в мою комнату! — кипятилась Маринетт. — Ну, во-первых, ты оставила люк открытым, так что я не вламывался, — спокойно ответил Кот, даже не пытаясь покинуть кресло. — Во-вторых, мне просто нравится проводить с тобой время, ну, и иногда дремать, пока тебя жду. Кроме того, я не птица, я не гнезжусь. — Ты установил свой собственный шезлонг на моей крыше! — прошипела Маринетт сквозь стиснутые зубы, хватая его за руки и пытаясь выдрать этого ухмыляющегося мальчишку из ее кресла. К сожалению, без суперсил, приходящих с трансформацией, эта задача оказалась гораздо более сложной. — Ну, тебе ведь не нравилось, что я, как ты выразилась, тырил твой, а сидеть на твердой крыше не так комфортабельно. — Кот ухмылялся, явно наслаждаясь ее отчаянными усилиями стащить его с кресла. Оставив бесплодные попытки, Маринетт крутанула кресло так, чтобы можно было схватиться за спинку, и просто наклонила его всего целиком вперед, сбрасывая этого надоедливого представителя семейства кошачьих на пол. Даже не думая о том, чтобы доставить ей удовольствие, упав ничком, Кот кувыркнулся в прыжке и грациозно приземлился на обе ноги, продолжая подпрыгивать на носочках, словно ребенок, объевшийся сладкого. Маринетт смерила его сердитым взглядом. Она не была впечатлена. Абсолютно точно не была. Потому что совершенно определенно не было ничего впечатляющего и привлекательного в этих вертлявых светлоголовых шести футах, облаченных в облегающий костюм из кожи, которые в этот момент нахально улыбались ей. Может быть, если бы она забралась на террасу, Кот последовал бы за ней, и тогда она смогла бы сбросить его с балкона? Возможно, так эта самодовольная ухмылочка стерлась бы с его лица. Маринетт вздохнула. Она никогда бы не сделала этого, хоть и знала, что пока он в трансформации, ему не грозит опасность разбиться. — Неужели нет других мест, где тебе сейчас нужно бы находиться? — Может быть, и есть. Но вот это здесь гораздо важнее, — шаловливо ответил Кот, слегка наклоняясь к ней. — Кот. Давай в другой раз. У меня действительно был трудный день, — предприняла Маринетт еще одну попытку, в надежде, что, может, ей все же удастся спасти свои планы по продолжительному дневному сну. — А что это такое? Кот шагнул вперед, сокращая расстояние между ними, и положил руки ей на плечи. Маринетт замерла от прикосновения, что было глупо, ведь это был всего лишь Кот. Кот, к которому она не питала чувств. Кот, который не становился все чаще и чаще появляющимся героем ее романтических мечтаний. Кот, которому не было позволено перехватывать ее дыхание своими нахальными улыбочками и ласковыми взглядами. Кот, который сейчас наклонился к ней так, что между их лицами оставалась какая-то пара дюймов пространства, и смотрел на нее жадным взглядом, от которого у нее начинала гореть кожа, что определенно не походило на раздражение, а было тем, что она позже положит в постоянно растущую воображаемую папку с теми моментами, о которых она постарается не вспоминать, и сделает вид, будто бы их никогда и не было. Он сверкнул ей ужасающе триумфальной улыбкой, и прежде, чем Маринетт успела сообразить, что он делает, развернул ее так, что теперь она молча таращилась на стену поверх компьютера. — Я полагаю, пришло время поговорить о твоем выборе настенного декора, Принцесса, — шепнул он ей в ухо. Глядя на внушительную коллекцию плакатов, расклеенных по всей стене, Маринетт ощутила каждый грамм крови, отлившей от ее лица. Она знала, этого ей никогда не забудут. Кот будет дразнить ее до скончания времен. Из всех людей в мире, кому суждено было обнаружить ее коллекцию, это был второй наихудший вариант, который Маринетт могла себе представить. Первым вариантом был сам Адриан. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь! — отчаянно выпалила Маринетт и тут же пожалела об этой жалкой попытке опровержения, поскольку Кот зашелся истерическим хохотом. — Твоя стена сплошь обклеена фотографиями парня твоего возраста, половину из которых обрамляют сердечки. Он улыбнулся ей, но в глазах обнаружилось меньше лукавства, чем она могла ожидать, учитывая то, с какой легкостью он теперь мог подтрунивать над ней по поводу объекта ее воздыханий. Если во взгляде что-то и было, то в манере держаться проступила застенчивость. Его глаза по-прежнему искрились тем неизменно присутствующим в них огоньком озорства и чем-то еще, что она не могла до конца разобрать, однако смогла уловить, что под его маской немного нахмурились брови, а нижняя губа слегка подвернулась под прикусившими ее зубами. Это показалось ей странным. Она видела Кота кусавшим губы, только когда тот замирал в ожидании очередного отказа от Ледибаг. — Ну? И что тут такого? — парировала Маринетт, но ее гнев и бравада значительно поугасли в свете столь нехарактерного для него смущения, и у нее дрогнул голос. — Да ладно, Принцесса, даже я понимаю, что это значит. — Его голос прозвучал мягко, едва ли не с надеждой. Такие интонации казались неуместными в голосе ее кошачьего друга, и все же ее поразило, насколько знакомым показался ей этот тон. «Конечно, он будет казаться знакомым, — мысленно отругала себя Маринетт. — Как-никак, он уже почти два года, как твой напарник!» Кроме того, сейчас у нее были проблемы поважнее, чем назойливое ощущение дежавю. В частности, как убедить Кота в том, что она на самом деле не представляла из себя безумного сталкера и нераскаявшегося воришку телефонов. Хотя он никак не мог знать о ее разнообразной деятельности, связанной с телефонами. Слава богу, он не успел обнаружить расписание, и посему все еще оставалась маленькая надежда, что ей как-то удастся выкрутиться и не придется выбрасываться в окно в муках унижения. — Это Адриан Агрест, — произнесла она с таким надменным равнодушием, какое только могла изобразить. — Этот факт мне прекрасно известен, — ответил Кот, приподнимая бровь. — Его отец, Габриель Агрест, — один из моих самых любимых дизайнеров. Мне нравятся его работы, они вдохновляют меня. — Она ухмыльнулась. Вот! Это звучало правдоподобно, ведь так? В конце концов, Коту было хорошо известно, что она мечтала стать модным дизайнером. Они затрагивали эту тему не раз в своих беседах во время его спонтанных визитов к ней на балкон. — Понятно, — невозмутимо отреагировал Кот. — Но если дело обстоит именно так, то почему у тебя нет ни одного снимка из женской коллекции? Женский строгий костюм этого сезона был признан особенно удачным. Учитывая тип одежды, над которым, по твоим словам, ты предпочитаешь работать, разве этот выбор не был бы лучшим? Весенняя коллекция две тысячи четырнадцатого года тоже, кстати, была бы неплохим вариантом? «С каких это пор Кот был так просвещен в моде?» — гневно подумала Маринетт. Она не знала, что раздражило ее больше: тот факт, что Кот не купился на ее блеф, или что он оказался прав относительно того, что обе эти коллекции действительно были ее самыми любимыми линейками Габриеля. Что ж, если Кот хотел бросить ей вызов и заставить признаться в своей влюбленности ради собственной забавы, то пусть и не мечтает. Она не собиралась доставить ему это удовольствие. — Может быть, я просто не хочу поддаться влиянию жестких стандартов женской красоты, навязанных нам индустрией моды и ее страдающими недоеданием моделями. — Спасибо, Аля. Кот даже не стал себя утруждать ответом на это, он просто до невозможности высоко поднял брови. Как ему вообще удавалось вкладывать столько экспрессии в брови?! Бога ради, они ведь даже были скрыты под его маской! — Ну, мне просто нравится смотреть на одежду и… все такое. — Ла-а-адно. Она уже и не пыталась убедить себя, что это прозвучало правдоподобно. Возможно, ей стоило пересмотреть свои планы относительно выпрыгивания из окна. Маринетт физически ощутила, как вспыхнуло ее лицо, окрашиваясь в темно-малиновый цвет, в то время как она отчаянно пыталась придумать хоть что-нибудь, чем могла спасти свою стремительно идущую на убыль убедительность. В конце концов, она уже опустилась на самое дно. — Если бы ты демонстрировал на себе высокую моду, я бы, наверное, обклеила всю стену твоими плакатами тоже, — пробормотала Маринетт в свою защиту. Ее мозгу понадобилось ровно две секунды, чтобы осознать, что именно она только что натворила. Что ж, пожалуй, она умудрилась пасть еще ниже. У Кота распахнулись глаза, а зрачки сузились в тонкие щелки, и в следующее мгновение лицо растянулось в непревзойденной ухмылке. — Будь осторожней, а то я начну лелеять надежды, Пятнистая, — поддразнил он. Маринетт почувствовала, как краска отлила от ее лица на это необычное прозвище. Он знал. Она не представляла, как он узнал, но каким-то образом он, должно быть, вычислил ее личность. Это вполне объясняло, почему он вдруг начал докучать ей своими визитами и не прекращал в течение последних двух месяцев. — Когда ты узнал? — Узнал что? — После последней атаки акумы, да? Мне показалось, я слышала, что за мной кто-то шел, перед тем как снялась трансформация. У него хватило наглости расхохотаться. — Если честно, нет. Но спасибо за подтверждение, Жучок. — Только не говори мне, что ты не знал! — На самом деле, я только подозревал. Но, по правде говоря, после сражения с Виртуозом я был уверен примерно на семьдесят пять процентов, а потом несложно было найти больше доказательств в мою пользу. В последнее время моя уверенность колебалась в пределах девяноста и девяноста пяти процентов. — Тогда что это было? Если ты не ЗНАЛ, почему назвал меня «Пятнистой»? — Ты покраснела. У тебя буквально все лицо пошло красными пятнами. — О. Погоди… То есть, ты действительно не знал? — Нет. Но не переживай, моя Леди, рано или поздно правда все равно бы всплыла на поверхность, и, как я уже сказал, для меня это не стало сюрпризом. Маринетт опустилась в кресло. Уму непостижимо. Как он мог догадаться? Сама она по-прежнему не имела представления, кем был Кот под всей этой кожей, каламбурами и ухмылками. И тем не менее ее напарнику удалось каким-то образом найти ее. Из многих сотен девчонок Парижа он нашел именно ее — неуклюжую, робкую, крадущую чужие телефоны Маринетт, и сумел разгадать ее секрет. — Что меня выдало? — спросила она наконец. Кот задумался, лениво обводя взглядом комнату. — Трудно сказать, что именно дало толчок. Наверное, многие мелочи. То, как ты выражаешься, и — да! — это твое забавное движение рукой, когда ты сильно возбуждена. — Он продемонстрировал, взмахнув рукой вокруг головы. Маринетт молча пялилась на него. — В любом случае после победы над Виртуозом, когда ты отругала Алью за то, что она снова находилась непростительно близко, все как будто встало на свои места, и я начал искать доказательства того, что моя догадка верна. — Какие доказательства? — спросила ошеломленная Маринетт. Она не могла поверить, что была настолько прозрачной для этого мальчишки. Кот никогда не казался ей чрезмерно наблюдательным, но, очевидно, он уделял ей гораздо больше внимания, чем она думала. — Да такие же, только больше, — пожал плечами Кот. — Наблюдал, не исчезаешь ли ты во время атаки акумы; подмечал всякие банальные мелочи, типа любимого цвета, любимого блюда. Честно, меня удивило, как я не стал подозревать тебя раньше, ты ведешь себя на удивление похоже как в костюме, так и вне его. — Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и ласково улыбнулся. — Ну… большую часть времени. — О. — Маринетт действительно не знала, что сказать, все еще потрясенная таким поворотом событий. И в то же время она чувствовала себя чрезвычайно польщенной. Несмотря на постоянные напоминания Тикки о том, что Маринетт была все тем же человеком и вне супергеройского облика, она всегда чувствовала себя самозванкой. Да никто бы даже и не подумал, что она достойна быть доблестной Ледибаг, если бы когда-нибудь узнал правду. И тем не менее тут был Кот, который боготворил ее, абсолютно довольный ее гражданской личностью. Это был самый замечательный комплимент, который ей когда-либо доводилось получать, и ее сердце наполнилось нежностью к своему преданному напарнику. — Так что это: типичная влюбленность в звезду, или мне стоит начать ревновать? — спросил Кот, подвинувшись вперед, чтобы взглянуть на рисунок на одной особенно большой журнальной вырезке. — Это не влюбленность в звезду. Мы учимся вместе, и мы друзья, ну, вроде как, так что я не просто какая-нибудь жалкая фанатка, — сказала в свою защиту Маринетт, отказавшись от идеи убедить его в том, что существовала менее смущающая причина, почему она обклеила свою комнату плакатами с Адрианом. — Даже если бы ты была просто фанаткой, я не думаю, что ты умеешь быть жалкой, моя Леди, — ласково произнес Кот. — И что ты имеешь в виду под «вроде как друзья»? — Он вопросительно наклонил голову и даже изобразил в воздухе когтями кавычки. Маринетт отказывалась назвать это милым. — Ну, мы друзья. Он сидит впереди меня. Мы тусуемся иногда. Наши лучшие друзья встречаются, поэтому мы сталкиваемся достаточно часто, но, несмотря на это, мы, полагаю, не очень близки. — Она не решилась поднять глаза на Кота и продолжила: — Мне иногда бывает трудно нормально вести себя рядом с ним. Я как бы… заикаюсь и мямлю. А бывает и того хуже. Он никогда ничего не говорит и ведет себя очень учтиво, но я не удивлюсь, если он думает, что я чокнутая. — Даю гарантию, он думает, что ты очаровательная, — ответил Кот, и Маринетт вновь изумилась непоколебимо высокому мнению ее напарника о ней. — Так когда мне ожидать приглашения на свадьбу? — поддразнил Кот; его чеширская улыбочка снова вернулась на прежнее место. — Боюсь, как только этот твой «вроде как» друг тебя уведёт, больше он тебя уже не отпустит. — Мы даже не встречаемся. — Маринетт закатила глаза. — Тогда чего же ты ждешь? Действуй, крошка-Жук, хоп-хоп. — Он замахал рукой, словно прогонял ее, чтобы бежала за Адрианом. — Разве ты не должен засыпать меня причинами, почему эта идея ужасна и как лапсолютно счастлива я была бы с тобой, а не с ним? У Кота заискрились глаза от ее саркастичного каламбура. — Нет. Я доверяю мнению моей Леди, — ответил он, широко улыбаясь, как ребенок в день Рождества. — Да, конечно. Ты будешь с радостью наблюдать, как я бегаю за кем-то другим, — скептично констатировала Маринетт. — Полагаю, я на удивление легко могу смириться конкретно с этим поворотом событий, — мягко ответил Кот, делая вид, что внимательно изучает свои когти, как делала бы Хлоя, рассматривая свой новый французский маникюр. — Разве одно то, что я люблю кого-то другого, не разбивает твою заветную мечту умчаться со мной в закат? — продолжила она. В конце концов, Кот упорно добивался ее на протяжении всего их партнерства. Ни разу он не ослабил свои нескончаемые попытки заигрывания. С каждым последующим месяцем он продолжал клясться ей в вечной любви и нерушимой верности. Хоть она никогда до конца и не верила в серьезность его заявлений, это спокойное принятие ее невинной влюбленности — хорошо, кого она обманывает: ее всепоглощающей одержимости — было совсем не тем, чего она ожидала от своего Казановы-Кота. Это… выбивало из колеи. — Напротив, Багинетт. Я ведь уже говорил тебе, что меня волнует единственно твое счастье, и если нерешительные, патологически не замечающие ничего вокруг себя модели — это твоя слабость, то я сделаю все возможное, чтобы помочь и поддержать тебя, — промурлыкал Кот с убийственными искрами в глазах. И вновь нарастающее чувство страха накатило на Маринетт, как будто здесь разыгрывалась какая-то потрясающая шутка, в которую она не была посвящена. Далекий от того, чтобы дуться или быть расстроенным из-за ее, разумеется, добровольно возложенной на себя недоступности, Кот, казалось, чуть ли не ликовал по поводу ее влюбленности. — Так когда ты собираешься пригласить этого своего друга на свидание? — вопросил Кот. — Я не могу просто взять и пригласить его! — выпалила Маринетт. — Ты хочешь, чтобы это сделал он? — спросил Кот с искренним любопытством. — Нет! Дело не в этом. Я хочу сказать, было бы здорово, если бы он это сделал, но я не рассчитываю, что… суть в том, что я не могу просто взять и пригласить его! — Но почему? — выдавил из себя Кот, сморщив лицо в очаровательном недоумении. — Потому что он скажет «нет», — тихо проговорила Маринетт, сосредоточив взгляд на полу и наконец высказав вслух свое затаенное опасение. По крайней мере сейчас, как бы глупо и неловко она ни вела себя рядом с Адрианом, она все еще могла представить, что однажды превратится в девушку, уверенную в себе, привлекательную и достойную его любви. Может, когда-нибудь наступит тот день, когда она сможет признаться ему в своих чувствах и они будут вместе. А пока? Пока она была просто скучной, неуверенной в себе Маринетт, у которой не было никакого реального шанса быть вместе с таким потрясающим парнем, как бы ей этого ни хотелось. Она подняла взгляд на Кота, ожидая увидеть в его глазах сочувствие или, может, даже понимание. При всех недостатках Кота, он был невероятно добрым и преданным, и на протяжении всего их партнерства всегда относился с пониманием и поддерживал при всех ее неудачах. Вероятно, поэтому она решила довериться ему. Он всегда был участливым другом и неизменно давал ей почувствовать, что, несмотря на ее недостатки, всегда поддержит ее. Чего она не ожидала, так это выражения абсолютного недоумения, застывшего у него на лице. Изумленный Кот таращился на нее с разинутым ртом несколько секунд, пока не разразился заливистым, искренним смехом. — Это не смешно! — вскрикнула Маринетт голосом, в котором сквозило непривычное сочетание гнева и обиды, разраставшейся у нее в груди. — Прости, но это еще как смешно, — удалось выдавить Коту между приступами хохота. — Ты действительно думаешь, кто-то может сказать «нет» тебе, моя Леди? У Маринетт закружилась голова при виде неприкрытого обожания, которым сияли глаза ее напарника даже тогда, когда он продолжал смеяться над ее затруднительным положением. И она старалась изо всех сил не рассыпаться в благодарностях за его непоколебимую веру в ее значимость, и это при том, что он знал ее настоящую личность за маской. Она не сомневалась, что в ближайшем будущем, скорее всего, лишится значительной доли сна, занимаясь переоценкой преимущества сохранения супергеройской жизни строго профессиональной. Она сглотнула и заставила себя сосредоточиться на первоначальном разговоре о другом светловолосом парне с зелеными глазами, который украл ее сон. — Я не говорила ему, что я Ледибаг, — возразила Маринетт голосом, едва превышающим шепот. — Ни секунды в этом не сомневался. — Кот усмехнулся. — В конце концов, это был бы сущий кошмар, если бы ты начала раскрывать свои секреты случайному человеку прежде, чем поделиться с собственным напарником, — подтрунил он. — К тому же, я, разумеется, понятия не имею, какое это вообще имеет отношение, Жучок. — Ужас. Твои каламбуры, как всегда, просто несносны, — ушла она от ответа, однако почувствовала, как слегка поползли вверх уголки ее губ. — И они, как всегда, заставляют тебя улыбаться, — парировал он. — Так почему ты считаешь, что он скажет «нет»? — вернулся к вопросу Кот. — Ну в самом деле… посмотри на меня. Кот многозначительно выгнул бровь, растягивая губы в дьявольской ухмылке. — Да не так, идиот! — Маринетт насупилась, хватая со стола первую попавшуюся под руку вещь, и злорадно ухмыльнулась, когда запущенный ею предмет шмякнул его прямо по лицу. — Прекрасный выбор оружия, Принцесса! — шутливо отметил Кот, потирая нос и протягивая… О боги! Она в буквальном смысле швырнула ему в лицо Адриана, ну, или, по крайней мере, его фотографию в рамочке. — Тебя все это очень забавляет, не так ли? — просипела она. — Признаться, да. Маринетт вздохнула и упала в свое рабочее кресло, вымотанная за этот, наверное, худший не по причине акумы день за всю историю ее жизни. Кот присел на корточки перед ней, положив локти ей на колени и возвращая свою чеширскую улыбку на место. — Так куда ты хочешь пойти на первое свидание? — спросил он. — Я ведь знаком с Адрианом, знаешь? Я мог бы подкинуть ему пару советов. — Кот снова поиграл бровями, и она, несмотря на раздражение, почувствовала себя немного лучше оттого, что он вел себя так, словно ее успех был заранее предрешен. — Я ведь уже говорила, он, вероятнее всего, откажет мне, — произнесла Маринетт. Кот неодобрительно взглянул на нее, слегка прищурив глаза и нервно подергивая хвостом от досады из-за ее нескончаемых возражений. — Я на сто процентов уверен, что, если ты подойдешь к нему и скажешь, что хочешь встречаться с ним, он скажет «да». То есть, либо так, либо он сгребет тебя в объятия и поцелует — оба варианта возможны, на самом деле. Маринетт покрылась багровым румянцем при мысли о том, как Адриан обхватывает ее руками и втягивает в страстный поцелуй. А что, если они в это время еще будут в школе и все их увидят? Она представила восторженные визги Альи и Нино, смешанные с душераздирающими — сродни предсмертным, — истерическими воплями Хлои и Лилы. Но всего этого она попросту не замечала, потому что ее целовал Адриан. Нерешительно клюя ее в губы в попытке углубить поцелуй, бережно прижимая к ее затылку свою ру… Ага, можно подумать, что такое когда-нибудь произойдет. Маринетт попыталась обуздать внезапно накатившую на нее волну тепла, вызванную ее пылкой фантазией. — Если ты действительно думаешь, что Адриан попробует провернуть что-то подобное, то ты явно плохо его знаешь, — фыркнула Маринетт, скрещивая руки на груди. Кот снова расхохотался, вскакивая с пола и начиная взволнованно измерять шагами комнату, явно что-то замышляя. — Ладно, Кот, повеселились и хватит. Пора тебе отправляться туда, откуда пришел, — объявила Маринетт, готовая наконец забыться долгожданным сном. — И никаких больше появлений в моей комнате. Кот прекратил расхаживать взад-вперед и несколько секунд стоял совершенно неподвижно, прежде чем повернулся к ней с вызывающим блеском в глазах. — Знаешь что, Принцесса? Предлагаю тебе сделку. Если ты пригласишь Адриана на свидание, и он, как ты склонна думать, откажет, я больше никогда не загляну к тебе с внеплановым визитом, не имеющим отношения к фиолетовым бабочкам. Но, если я прав и он скажет «да», тогда я не только оставляю за собой право продолжать наслаждаться твоим обществом всякий раз, когда мне этого захочется, но ты еще будешь угощать меня круассанами каждый понедельник, среду и пятницу в течение следующих двух месяцев. — Котик. Ты не хочешь заключить эту сделку. — О, вполне уверен, что хочу. — Проигрыш за тобой. И не забудь забрать свой шезлонг, — небрежно сказала она, обрадованная тому, что преимущество в разговоре наконец перешло на ее сторону. — У тебя три дня на то, чтобы пригласить твоего красавчика-модель на свидание, иначе пари будет считаться проигранным, и тебе придется иметь дело с последствиями, — торжественно заявил Кот. — Три дня?! Я что тебе, Русалочка*? — Маринетт старалась звучать беспечно, но желудок, казалось, превратился в свинец. Три дня? Она отчаянно пыталась набраться смелости, чтобы признаться Адриану в течение последних двух лет, а сейчас в ее распоряжении было только три дня? — Три дня — это уйма времени, чтобы задать один-единственный вопрос парню, с которым ты видишься каждый день. — И что ты имеешь в виду под «последствиями»? — спросила Маринетт в надежде, что если заставит его продолжать болтать, то он не заметит, как ее лицо лишается краски, а руки трясутся от одной лишь мысли, что ей придется признаться до конца недели. — Если ты проигрываешь спор, то вдобавок к тому, что мои визиты не будут отменены, ты снабжаешь меня круассанами каждый будний день в течение следующих трех месяцев. «Ладно, звучит не так уж и плохо», — решила Маринетт. — И-И-И… — продолжил Кот, — я получаю разрешение поцеловать тебя. Один раз. Выбор места и времени остается за мной. Никаких вопросов, никаких возражений. Маринетт знала, что ее лицо стало наверняка таким же красным, каким был ее супергеройский костюм. Боже, было так много способов, как нечто подобное могло обернуться сущей катастрофой. Что, если Кот заявится в школу и поцелует ее там? Что скажут все? Алья, скорее всего, заснимет все дело на видео и запостит по всему Ледиблогу. А что, если обнаружат родители? Не говоря уже о сумасшедших фанатках Кота. Ее скорее всего выследят и убьют. Или, того хуже, что, если он подкараулит и поцелует ее перед Адрианом? Адриан может подумать, что у нее роман с Котом! И тогда ей уже никогда не найти способ покорить сердце Адриана. Потому что Адриан обожал Ледибаг и никогда не стал бы соперничать с Котом! Кроме того, он безоговорочно купился на безумную идею, что Ледибаг и Коту Нуару судьбой предначертано быть вместе. Что, если это разрушит ее с Адрианом дружбу? Что, если он станет винить ее, Маринетт, в том, что она встала между его любимой звездной парой? О боже, а что, если он попытается поцеловать ее, пока она Ледибаг? Что, если он поцелует ее перед прессой после атаки акумы? Это станет подтверждением для любого сайта сплетен о знаменитостях, что они больше, чем просто партнеры… Она повернулась и пристально взглянула на Кота, который встретил ее взгляд с задорной улыбкой и приподнял бровь. — Если для тебя это слишком, Принцесса, я готов забыть все это дело за один поцелуй здесь и сейчас, плюс маленькую коробочку макарон. Маринетт вскипела, глядя на это знающее, ликующее выражение его лица. Именно этого Кот и добивался. Он охотился за поцелуем Ледибаг со времен самой первой атаки акумы и теперь полагал, что наконец загнал Леди в угол. Она ведь никогда не была из тех, кто отступает перед брошенным вызовом, и ни за что не позволит своему котяре-напарнику одержать такую легкую победу. — Хорошо. Я согласна. Я сделаю это, — выплюнула она. — Я приглашу Адриана на свидание, и тогда наконец мне больше не придется иметь дело с твоими непрошеными вторжениями. — Она бросила на Кота такой взгляд, будто могла избавиться от него и его бесящей ухмылочки одним лишь усилием воли. Потому что никто не был в силах противостоять всей мощи ее взгляда. Даже Алью кидало в дрожь, когда Маринетт по-настоящему выходила из себя и впадала в ярость. А Кот лишь расплылся в еще более широкой улыбке. — С нетерпением жду своих бесплатных круассанов.