***
Когда Елена проснулась, она обнаружила, что лежит на полу в каком-то помещении, которое было полностью окрашено в белый цвет. Она сначала могла бы подумать, что находится в больничной палате, но холодный пол напомнил ей о всем том, что произошло несколькими часами ранее. Хант чем-то ее вырубил, и девушка понятия не имела, где она сейчас находится. Впереди нее стояла дверь с решетчатым окном. Опираясь на стену, Елена встала, чувствуя, как по ее голове словно молотком стучат, и чувствуя дикую слабость во всем теле. Пошатываясь, девушка подошла к двери и дернула за ручку. Неудивительно, что дверь не поддалась. Тяжело вздохнув, Елена спустилась по стене, ей даже показалось, что она находится в какой-то психушке. Голые стены начали давить на нее. Елена вспомнила, как однажды она сбежала из дома, потому что родители не потакали ее желаниям. И позже, когда ей пришлось вернуться, мама и папа наказали ее, посадив в свою комнату, запретив выходить оттуда и забрав телефон. Гилберт тогда было ужасно скучно, она не знала, чем себя занять, а потому просто лежала на кровати, бессмысленно пялясь в потолок. Но сейчас в этом странном помещении не было даже стула или дивана. Были лишь четыре белые стены, которые сводили Елену с ума, и ей вновь захотелось отключиться, но только на этот раз проснуться в своей постели в своем доме. Но уснуть у нее не вышло. Елена не знала, сколько она просидела, и сколько она еще здесь просидит. Ей было страшно представить, зачем она нужна Уэсу Ханту, и зачем он держит ее здесь. Более того, никто не знает, что она здесь. Абсолютно никто. И эти мысли медленно сжирали ее. Обняв себя за колени, ей оставалось только ждать. Спустя некоторое время сквозь затуманенный разум Елена услышала звон ключей, которые бились друг о друга, и дверь в камеру открылась. Разлепив веки, Гилберт подняла глаза и увидела мистера Ханта с подносом в руках. — Я вижу, ты очнулась, — произнес он, и противная усмешка коснулась его губ. — Что вам нужно от меня? — тихо пробормотала Елена, отводя взгляд и не узнавая свой осипший голос. — Я принес тебе поесть. Наверняка за десять часов ты проголодалась, — мужчина поставил поднос рядом с девушкой. На нем стояла тарелка с кашей, какой-то тост и стакан яблочного сока. С виду это выглядело прилично. Но Елена даже глазом не повела, удивившись другому. — Десять? — спросила она, думая, что прошло от силы часа три. — Ну да, десять, — как ни в чем не бывало ответил Хант и принес с собой деревянный стул, садясь на него, предварительно закрыв дверь. Он осмотрел девушку с ног до головы, а Елена съежилась, не зная, куда деть взгляд, и на чем сфокусироваться. — Знаешь, мне бы не пришлось сейчас с тобой возиться, если бы ты не полезла туда, куда тебя не просили лезть, — в его голосе были нотки осуждения, а у Елены пробежала дрожь по спине. — Я всего лишь хотела помочь тому, кого я люблю, — ответила она, с вызовом посмотрев на Уэса. По всей видимости ее слова рассмешили Ханта, потому что он громко залился смехом, словно Елена сказала какую-то глупость. Когда его смех прекратился, он взглянул на девушку и произнес: — А ты и правда вся в отца. — О чем вы? — ее брови нахмурились, а сердце громко застучало. — Он тоже хотел помочь, изобрести то самое лекарство от вампиризма, чтобы помочь людям. — Изобрести? Но ведь лекарство существует. Должно существовать… — ей стало еще более не понятно, что пытается донести до нее Хант. — Ты про то, о котором в старой книжечке говорится? Легенда о Мистик Фоллс и о той девушке, Татье, кажется? — доктор сделал задумчивое лицо. — Да, есть у меня эта редкая книжка. Интересная оказалась. На половину даже правдивая. — Я не понимаю, к чему вы клоните. — То якобы «лекарство», — Хант показал в воздухе кавычки, — действительно было найдено при раскопках, а позже отправлено в музей Мистик Фоллс. Моя прабабушка, которая, как и я, занималась наукой и делала все во благо науки, украла его в 1956 году, так как искренне верила, что сможет вылечить одного из таких вампиров, дать людям ту жизнь, которую у них отняли. Три года она пыталась понять, из чего это лекарство сделано, что в нем было такого целебного. И вот в 1959 году пришло время проводить эксперимент. — рассказывал Хант и достал из кармана халата маленькую старую вещь. — Это ее блокнот датированный с 1955 по 1959 год. — мужчина пролистал заляпанный блокнотик, на котором можно было разглядеть маленькие капли крови, и шелестящий звук потрепанных листов разлетелся по всей комнате. — В организации «Огустин» как раз были новые вампиры, и было решено отдать лекарство одному из них. Это был…дай-ка посмотреть… — Хант натянул очки, чтобы лучше видеть, и перевернул на лист с последней записью. — Даже не был, а была некая К. Пирс. Позже здесь было написано, что мисс Пирс умерла сразу же после принятия сыворотки. Ее сердце перестало биться в ту же секунду. От этих слов сердце Елены будто замерло, она словно перестала дышать и осознавать, что происходит. Казалось бы, в ее жизни происходило и не перестает происходить какое-то сумасшествие и, наверное, уже надо бы привыкнуть и понять, что ее город имеет огромную историю, связанную с вампирами, легендами, которые выходят за пределы книг, и Гилберт уже стала частью этой истории, но она не могла привыкнуть и делать вид, что все хорошо. Елена вспомнила, как Деймон рассказывал о Кэтрин, и о том, как нашел ее уже мертвой в камере, но никто и подумать не мог, что Кэтрин умерла от того самого лекарства, которое они так яро пытались разыскать. И из-за которого Елена сейчас здесь. А Хант все продолжал говорить: — И вот смотри, какая любовь в старой легенде получилась. Люсьен так «любил» Татью, — доктор вновь изобразил кавычки, — что под видом того, что хочет ей помочь и вылечить, на самом деле хотел ее убить. Ему просто выпал другой шанс, и он немедля им воспользовался. Хотя клялся в вечной любви и обещал, что поможет. — Может, он где-то ошибся и надеялся, что лекарство сработает. Люсьен же неспроста не избавился от лекарства. Значит, он верил в его лечебное свойство, и хотел, чтобы кто-то другой им воспользовался, если у него не получилось, — предположила Елена, не соглашаясь с Хантом. — Он любил Татью, и то, что он заколол ее, могло быть просто случайностью. Уэс снова рассмеялся, а Елене стало не по себе. Белые стены все также давили на нее, и на мгновение ей показалось, что в помещении слишком мало воздуха и света. — У тебя все сводится к любви и заботе. Ты наивнее, чем я предполагал, знаешь ли. — доктор приблизился к Елене и поднял ее лицо за подбородок, заставляя девушку посмотреть на него. — Любви не существует. Каждый человек делает все, чтобы только ему было хорошо. Все остальное — сплошное лицемерие. Елену переполняли эмоции. От ярости до глубокой грусти, которая заставляла ее заплакать, и девушка дернула голову, не отвечая ничего Ханту, желая уйти отсюда. Уэс не стал настаивать на своем, а потому поднялся со стула и стал мерить шагами и так маленькую комнату. — Твой отец незадолго до своей смерти пытался найти альтернативу, по записям моей прабабушки, которые, кстати, хранились в той самой папке, которую ты благополучно сожгла. Грейсон пытался найти противоположность этой сыворотки и изобрести настоящее лекарство. Он наивно верил, что сможет помочь тем, кому априори помочь уже нельзя. — усмехнулся Хант своим же словам и положил блокнотик обратно в карман. — И за день до моего отъезда мы с Грейсоном поссорились. Я отстаивал свою точку зрения, которая тебе уже известна, а твой отец стоял на своем. Прямо как ты сейчас. — Так это из-за вас он с мамой попал в аварию? — сердце Елены вновь затрепетало, боясь услышать болезненную правду, отчего ее глаза заслезились. — Что? — доктор даже удивился подобному вопросу и повернулся в сторону Гилберт. — Нет, это была случайность, Елена. Поверь, я не виноват в смерти твоих родителей и, как ты знаешь, я был в другом городе, эта новость и для меня стала шоком. — он вновь подошел в девушке и заглянул в ее глаза. Он небрежно коснулся ее щеки и смахнул слезу, усмехаясь. — История из этой легенды повторяется. Ты так хотела помочь, что в итоге ты сама себя и погубила. И поверь не только себя. Его слова говорили только об одном: она в опасности. И хотя Хант все еще ничего е предпринял, Елена понимала, что скоро это случится. И от этих мыслей ей стало страшно. Доктор Хант уже открыл дверь и собирался уходить, как вдруг невзначай вспомнил: — Пожалуй, надо позвонить твоему парню, предупредить, почему тебя так долго нет, — он помахал Гилберт ее телефоном, который невесть откуда взялся в руках Уэса, и дверь захлопнулась. — Что? Нет, не звоните ему! Нет! — закричала Елена, надеясь, что она ослышалась. Гилберт подбежала к двери и отчаянно пыталась открыть ее, дергая за ручку. Хант же не знает, что они расстались. Облокотившись спиной о запертую дверь, Елена не сдерживала рыдания. — Пожалуйста… — бормотала она, надеясь, что ее услышат. Но за пределами камеры было тихо и пусто. Что же она натворила…***
В салоне машины Деймона играла музыка из девяностых, а сам парень уже проехал границу Мистик Фоллс и направлялся в город, который никогда не спит. Он много думал о правильности своего решения, но, поняв, что все в прошлом, пытался оттолкнуть все мысли куда подальше. Когда Деймон подъезжал к пересечению дорог, с левой стороны внезапно выехал автомобиль, преграждая парню путь. Сальваторе вовремя успел нажать на тормоз, и машины не столкнулись. Когда Деймон пришел в себя от легкого шока, он решил посмотреть, кто такой умный перегородил ему дорогу, и уже представлял, как ломает ему шею, но, приглядевшись, Деймон не поверил своим глазам. Это был красный автомобиль Стефана. — Что за… — произнес он, остановив машину и выйдя из нее. — Стефан, ты с ума сошел или забыл братские объятия подарить на прощание? — спросил Деймон. Но Стефан, пропустив мимо ушей его сарказм, вышел из машины, подошел к брату и спросил: — Где твой телефон? — Выкинул его, у меня же вроде как новая жизнь начинается, — Деймону было непонятно, что происходит, и почему Стефан так серьезен. — Новая жизнь подождет. У нас проблемы, — всего три слова заставили Деймона напрячься. — Час назад с телефона Елены мне звонил Уэс Хант, — Стефан показал входящие звонки на своем телефоне, а Деймона передернуло. — Что? В смысле с телефона Елены? Что с ней? — спрашивал Деймон у своего брата, но тот молчал, видимо, собираясь с мыслями. — Стефан?! — крикнул уже парень не в силах терпеть эту долгую паузу. Они стояли по середине дороги, благо, что машины тут редко ездят, иначе образовалась бы пробка. — Она у них, — наконец ответил Стефан, наблюдая за реакцией брата, и решил продолжить: — Хант несколько раз звонил тебе, но твой телефон недоступен. Тогда он позвонил мне и сказал, что ты должен прийти в больницу в двенадцать часов дня, иначе Елену ты больше никогда не увидишь. Шок в перемешку с ненавистью окутали Деймона, отчего ему сложно было слушать брата, так как в ушах заложило, а сердце начало громко биться, заглушая все вокруг. От одной мысли, что с Еленой может что-то случиться, его бросало в дрожь. Нет, не для того он покинул ее, чтобы ее на следующий день убили. — Ты прав, братец. Новая жизнь отменяется. Я его убью, — жестко произнес Деймон и решительно отправился к машине, но был остановлен братом: — Так стоп, Деймон, — Стефан перегородил ему путь. — Ты же понимаешь, что это может быть ловушка? Сегодня воскресенье. Народу в больнице не так много. Ханту, наверняка, что-то надо. Он ее не вернет, просто потому что ты туда придешь. — И что ты предлагаешь? Ждать, когда Елену убьют? — воскликнул Деймон, проведя рукой по темным волосам, явно нервничая. — Мы поедем вместе, — ответил Стефан, смотря брату прямо в глаза. — Я не оставлю тебя один на один. Если это Огустин, то… — Да-да, история повторяется. Только на этот раз они не заберут у меня то, что мне дорого. — серьезно сказал Деймон и краем глаза заметил, как из машины Стефана вышла Лекси. — А ты что тут делаешь? — спросил он, изогнув бровь. — Ты думал, что я буду чай дома пить, пока Елена неизвестно где находится? — ответила вопросом на вопрос Лекси, оставаясь стоять у машины. — Что встали? Поехали, время почти двенадцать, — махнула она рукой, и братья поспешили сесть в свои машины.