Ежегодный приём у Картеров — то место, где собирается элита кинематографа. Эмбер не знает, из-за чего она нервничает больше: то, что она приглашена, или то, что на этот приём она идёт в компании Дэвида?
Они встречаются несколько недель. Пятнадцатилетняя она хотела бы рассказать, прокричать всему миру, что они вместе, но взрослая Эмбер себя останавливает: в Голливуде полно недоброжелателей, да и как часто любит повторять Эрик: «Счастье любит тишину» Поэтому она рассказывает о своих отношениях только Алекс и Саманте, решив сохранить всё в тайне. Сэм, узнав, улыбается и интересуется у актрисы: «Пригодилась ли услышанная от неё информация?», на что она усмехается и отворачивается.
Вечером Эмбер спрашивает, в чём идти на приём.
— К Картерам в чём попало идти нельзя, — заявляет Дэвид. Эмбер приподнимает бровь, и он продолжает: — Собираются влиятельные люди, и в простом чёрном платье туда не заявишься.
— Но другого у меня нет. А все эти роскошные магазины… Там одно платье стоит как моя полугодичная зарплата.
— Тебе повезло, что я знаю одного хорошего дизайнера, — он улыбается и встаёт с дивана, протягивая ей руку. Обернувшись (мало ли кто решил задержаться на съёмочной площадке в столь поздний час) и убедившись, что они вдвоём, Эмбер хватается за протянутую руку.
Дэвид закатывает глаза.
— Ты как школьница, Эмбер.
— Я не хочу афишировать наши отношения.
— Как и я, но я не дёргаюсь каждую минуту как испуганная лань.
— О, так я похожа на лань?
— Ты скачешь как коза на своих каблуках, какая из тебя лань.
— Я не очень высокая, поэтому приходится как-то выкручиваться с такими высокими мужчинами, — Эмбер пихает его в плечо, на что Тарино улыбается и кладёт ладонь ей на талию, подводя к припаркованной машине.
До салона Алистера Уорда они добираются за каких-то полчаса. Их встречает высокий мужчина (почему же мужчины в её окружении такие высокие?) с пронзительными карими глазами и…
— Эмбер, дорогая, рада тебя видеть.
— Здравствуйте, миссис Тарино.
— Нет-нет, никаких «миссис», просто Карла, — Карла улыбается и, приобняв Эмбер, направляется к Дэвиду. — Собираетесь на мероприятие?
— Да, — отвечает он, наклоняясь и целуя маму в щеку. — Картеры прислали приглашение. Зачем ты приехала?
— Проведать тебя и навестить старого друга, — кивок в сторону мужчины, который уже мысленно одевал Эмбер в различные наряды.
— Раз Картеры, то всё серьёзно, — Алистер приглаживает тёмные волосы и поправляет очки. — Эмбер, я — Алистер Уорд, твоя палочка-выручалочка не только на этот вечер, но и на все последующие.
— Алистер, я…
— Благодарности потом, когда я увижу, что мою работу оценили по достоинству, — мужчина улыбается и закатывает рукава рубашки. — Что ж, кажется, я знаю, что нам нужно.
Эмбер кажется, что она идёт не на приём, а собирается на свадьбу, потому с ней обращаются так, словно сегодня самый важный день в её жизни. Алистер предлагает такое количество цветов и фасонов, что у неё разбегаются глаза, пока он делает наброски карандашом и пытается понять, в чём должна быть Эмбер, чтобы выход был успешным.
Они решают остановиться на классике: ничего лишнего, официально, но в тоже время и красиво, поэтому выбор падает на чёрное узкое платье длиною в пол с открытыми плечами. Последний штрих — Уорд забирает её волосы в пучок, оголяя изящную шею и выпирающие ключицы, удовлетворенно хмыкает и отступает.
— Осталось волосы только поаккуратнее собрать и сделать макияж, но с этим Карла поможет. Нравится?
— Да… Это… Это не я, — Эмбер осторожно касается ткани и замирает перед зеркалом. На неё смотрит не она, а кто-то другой. Алистер хмыкает.
— Ты. Как раз-таки. Долго думал, какой цвет выбрать: красный или чёрный, но решил остановиться на чёрном. Хорошо оттеняет твои волосы и делает кожу бледнее. Но фасон платья простой, ничем непримечательный, поэтому ты — его главное украшение.
— Алистер, это…
— Прекрасно? Я знаю, — он усмехается. — А знаешь, что ещё лучше? Голливуд не испортил тебя, поэтому, даже сняв его с тебя, мы увидим девушку, приехавшую его покорять: честную и искреннюю.
Эмбер чувствует, как глаза начинает щипать. Как же это… Не так! Спасать свою карьеру и себя рассказом журналистке о Тарино, шпионить за ним же, чтобы, опять же, спасаться. И даже сегодня, когда она будет танцевать с Дэвидом, Джефф будет стоять возле стены и наблюдать за ними: его и ещё нескольких полицейских попросили обеспечить безопасность, о чём капитан полиции любезно ей сообщил в сообщении.
— Спасибо, Алистер. Я заплачу за…
— Не стоит. Считай его моим подарком, — Уорд становится рядом и, наклонившись, тихо произносит: — Всегда мечтал увидеть Дэвида с девушкой. Думал, что уже не доживу до этого дня, но ты воплотила мою мечту в жизнь. Спасибо.
— Уже закончили? — раздаётся голос Карлы, до этого помогавшей Дэвиду с запонками, и она улыбается, увидев Эмбер. — Ты просто прекрасна, Эмбер! Напоминает то платье, в котором я была на своём первом «голливудском вечере». Теперь-то я могу ею заняться?
— Да, — кивает ей Алистер. — Сделай всё в лучшем виде.
— Сколько у Вас ещё талантов, о которых я не знаю? — интересуется Эмбер, когда Карлу ведёт её за столик. Она с улыбкой пожимает плечами.
— Когда ты жена писателя, то обладать разнообразными талантами просто необходимо, ведь ты не только жена, но ещё и лучший друг, советчик и придирчивый критик в одном лице. И даже человек, с которого списывают персонажа. И потом… Надо же мне чем-то заниматься, когда с карьерой не сложилось.
— Я могу спросить, что случилось?
— Я была подающей большие надежды балериной, — начинает свой рассказ миссис Тарино, открывая небольшой сундучок. — И лет мне было столько же, сколько и тебе сейчас. Приехала покорять вершины, а встретила Теодора, ворчливого писателя, который пишет о любви, но, при этом, в неё не верит. Удивительно, правда?
— Я бы не сказала, — пожимает плечами Эмбер. — Есть люди, которые занимаются делом, преуспевают, но не проникаются тем, что пишут. Не верят, как Вы сказали.
— Ты права, — соглашается с ней Карла и улыбается. — Прямо как Дэвид до встречи с тобой.
— Не самый удачный пример.
— Почему?
— Я рассказала журналистке про то, как…
— А, ты про это, — отмахивается от неё женщина. — Я знаю, Дэвид мне всё рассказал.
— И почему Вы так спокойно приняли меня в своём доме, зная, что я сделала?
— Ну, благодаря этой истории Дэвид окончательно понял, что наркотики — зло, — Карла приподнимает голову Эмбер за подбородок и прищуривается, начиная красить ей глаза. — Прими за это мою благодарность.
— Не стоит, миссис… Карла.
— Уже лучше, Эмбер, продолжай в том же духе, — она улыбается.
— И чем закончилась Ваша история?
— Мы поженились, а потом я узнала, что жду ребёнка. Теодор… Он готов был понять и принять мой выбор, если бы я решила продолжить подниматься на вершину карьеры балерины. Но… Ребёнок от любимого мужчины — дар, от которого не нужно отказываться. И я сделала свой выбор: поменяла пуанты на фартук, свет прожекторов — на мягкий свет ночника в детской комнате, а сама стала домохозяйкой. Признаюсь, что поначалу было непросто: я привыкла, что мною восхищаются, приглашают на вечеринки и говорят обо мне. Но потом… Потом уже я начала восхищаться тем, что имею, и стала страшно гордиться, что у меня прекрасные муж и сын. Только Теодору не говори, что я считаю его самым лучшим и невероятным, а то ещё начнёт думать, что ему всё можно.
Эмбер улыбается. У её родителей, сколько она себя помнит, таких отношений никогда не было. Мама постоянно ворчала и ругалась на папу, который мог несколько суток провести на ногах и, возвращаясь домой, явно не хотел слушать крики и упрёки жены. Они жили не очень богато; иногда приходилось «потуже затягивать пояса», как любила говорить бабушка, и жить от зарплаты до зарплаты. И даже в это время мама умудрялась обвинять отца во всех грехах и выставлять его виноватым.
— Готова?
— Минутку, — Карла заканчивает приводить волосы Эмбер в порядок и забирает их в аккуратный пучок, выпустив несколько прядей так, чтобы они обрамляли лицо, как и хотел Алистер. — Чудесно выглядишь, дорогой.
— Спасибо, — Дэвид усмехается и задерживает взгляд на актрисе. Та сияет, и ему кажется, что она стала ещё красивее, чем была. Попрощавшись, миссис Тарино уходит, оставляя их вдвоём. — Если хочешь, то можем не идти туда.
— Ну уж нет, — Эмбер поднимает голову. — Грех надеть такое дорогое платье и остаться дома!
— Ты прекрасна, — неожиданно произносит мужчина, и это её удивляет. Она подходит, придерживая подол платья, и становится перед Дэвидом. Он неотрывно смотрит на неё, а затем, вспомнив, достаёт что-то из внутреннего кармана пиджака. Приглядевшись, актриса видит, что это — небольшой бархатный футляр.
— Нет.
— Расслабься, это не то, что ты думаешь, — Дэвид закатывает глаза в своей излюбленной манере и открывает футляр, в котором лежит тонкий бриллиантовый браслет. — Всего лишь браслет. Моральная компенсация за твои потраченные нервы. Я порой бываю невыносим.
— Порой? Ты хотел сказать «всегда»?
— Сейчас останешься без браслета.
— Прости, — она протягивает правую руку, и Дэвид, коснувшись запястья, застёгивает его. Эмбер не сводит с бриллиантов глаз.
— Браслет не исчезнет, Эмбер. Можешь не смотреть на него так пристально.
— Просто… Мне никогда не дарили ничего подобного, — тихо признаётся она, продолжая смотреть на свою руку. — Хотела такой на день рождения, но родители не могли позволить. Спасибо, Дэвид.
Вместо ответа он наклоняется и целует её в лоб. Эмбер зажмуривается, вцепляясь пальцами в ткань дорожащего пиджака, и замирает, наслаждаясь секундным поцелуем.
***
Приём у Картеров — Джона и Софи — ей нравится. И даже хмурый Джефф, подпирающий стену у входа, нисколько не портит впечатление от атмосферы окружения. Смех, красивые платья, дорогие смокинги и светские разговоры — к этому она стремилась, и всё это окружало её сейчас.
— Что мне делать? Я же совсем не знаю, как… — шепчет Эмбер, вцепившись в локоть Дэвида до побеления пальцев. Дэвид поворачивает к ней голову и негромко произносит:
— Расслабься и наслаждайся вечером.
И мягко разжимает её пальцы, оставляя её одну. Актриса вздыхает и, взяв с подноса у официанта бокал шампанского, направляется к столику, решив ни во что не ввязываться, даже в разговоры, чтобы не найти приключений. Эмбер вздрагивает, когда мужской голос произносит:
— Присяду?
— Конечно, мистер Картер, — Эмбер забывает, как дышать, когда смотрит на легенду кино. Джон занимает место напротив неё и улыбается, подпирая щёку рукой и не сводя с неё взгляда. — Я рада с Вами познакомиться.
— Я тоже, мисс Андерсон, — он кивает. — Мне и Софи очень понравился «Город Грёз» с Вашим участием. Давно я не смотрел фильмы с начинающими актёрами, получая от этого удовольствие. Лучшая работа Дэвида за последнее время.
— Это мне повезло сниматься у него в фильме.
— Другого ответа от «музы Тарино» я и не ожидал, — актёр смеётся, и она чувствует, как щёки заливает краска. — Я шучу, не воспринимайте близко к сердцу.
— И не думала. Между нами только рабочие отношения.
Но Джон, кажется, с ней не согласен, поскольку он наклоняется вперёд и негромко произносит:
— Влюблённая женщина сияет ярче любимых алмазов.
— О, нет-нет, — Эмбер мотает головой, чувствуя, как её подводит не только актёрская игра, но и голос. — Нет, я не влюблена.
— Нет? Значит, я ошибся?
— Нет, не в смысле… Мы знакомы несколько месяцев. Не думаю, что за такой срок… — она начинает путаться в словах.
— Что ж, Дэвиду повезло, — Картер улыбается и встаёт, извиняясь: — Прошу меня простить.
— Мистер Картер, прошу, не говорите! Не говорите ему, пожалуйста!
— Унесу с собой в могилу, — обещает ей мужчина, напоследок целуя руку. Она прикусывает губу и закрывает лицо ладонями.
***
— Нет, даже не пытайтесь оправдать этот кошмарный фильм, Дэвид! «Французским балладам» вообще не стоило появляться на свет божий.
— Софи, это хороший фильм.
— Вам в силу своего возраста он кажется хорошим. Я же смотрю его и хочу плакать.
— А что думает Джон?
— Ему нравится каждый фильм, в котором я снимаюсь. Даже если я буду рекламировать собачий корм.
Диалог Дэвида и Софи прерывается появлением Джона. Он нежно целует супругу в щеку, и, она, увернувшись, говорит, что ненадолго отойдёт. Когда её красное платье исчезает из виду, Джон обращается к Тарино и произносит:
— Девушка по уши влюблена в тебя. Не разбивай ей сердце, Дэвид.
— С чего Вы взяли, что…
— Вот ты где, Дэвид!
К ним подходит Энтони, держа в руке стакан с виски. Джон говорит, что они продолжат разговор позже, и уходит.
— Как тебе приём?
— Лучше, чем в предыдущем году.
— Это потому, что ты пришёл не один? — интересуется Энтони, ухмыляясь. Дэвид хмурится.
— Это потому, что в этом году есть, на что смотреть. Новые лица, новые работы и новые темы.
— Да, верно. Слушай, а что это ты пришёл с Эмбер и не подходишь к ней?
— Она должна научиться вести себя в этом обществе, — Дэвид не сводит глаз с Эмбер, которая, кажется, уже нашла себе компанию актёров, и сейчас смеялась над шуткой одного из них. — И, кажется, она справляется.
— Ещё бы, — Вуд фыркает. — У таких, как она, это в крови.
— У каких «таких»?
— Дэвид, я понимаю, что ты влюблён и окрылён, но нельзя же не замечать очевидного, — он закидывает руку ему на плечо и начинает разглагольствовать: — Она же тобой пользуется, втеревшись к тебе в доверие. А ты даёшь ей лучшие роли, наряжаешь в платье от кутюрье, приглашаешь на приём. А она что? Ничего, кроме потребительского отношения. А знаешь, что ещё?
— Энтони, остановись.
— Эта сучка натравила на нас полицейских! — припечатывает Вуд, словно не замечая, как бледнеет Дэвид. — Да, в тот раз, когда полиция приехала на нашу вечеринку!
— Что ты несёшь?
— Сам посмотри — она притащила его сюда, чтобы он всё разнюхивал, — такого разочарования на лице Тарино он ещё никогда не видел. — Да я тебе отвечаю, что они заодно действуют! Видел я, как они мило ворковали, когда он как-то подбросил её до студии.
И пусть в тот момент Эмбер и Джефф совсем не «ворковали», а выясняли отношения (Эмбер отказывалась продолжать шпионить), Дэвиду этого хватает. Огрызнувшись Вуду, что это не его дело, он хватает с подноса бокал и теряется в толпе присутствующих.
Вуд удовлетворенно хмыкает и, развернувшись, направляется к столику, за которым Эмбер вновь сидела в гордом одиночестве и думала о том, что сказала мистеру Картеру.
— Привет, дорогуша.
— Здравствуйте, мистер Вуд.
— Я перейду сразу к делу: скоро к тебе обратится мистер Картер. И ты уж пожалуйста… Веди себя так, словно ничего не знаешь о пари.
— О пари? Каком пари? — она приподнимает бровь.
— Дэвид и Джон поспорили на то, что Дэвид не сможет влюбить в себя девушку. Если выигрывает Дэвид, то Джон без вопросов снимается в нашем с Дэвидом фильме. Так что, куколка, постарайся внушить ему, что действительно влюблена. Что ты не притворялась.
— Это…
— Так и знал, что ты поймёшь и поддержишь, — Вуд хлопает её по плечу, и Эмбер вздрагивает. Она вскидывает голову и осматривается: Тарино нигде не видно.
— Прошу меня простить, — и не дожидаясь ответа Энтони, она срывается с места и направляется на поиски Дэвида. Заметив её, он, гневно сверкнув глазами, направляется к выходу.
Но Эмбер была бы не Эмбер, если бы всё так просто оставила.
***
— О, нет-нет-нет! Постой, Дэвид Тарино, мы не разобрались!
Они оказываются на улице, и Эмбер хватает его за руку. Дэвид разворачивается и смотрит на неё так, что она удивляется, как ещё не превратилась в ледяную скульптуру. Руку он выдёргивает.
— Ты… Ты использовала меня ради карьеры!
— Это я-то? — она издает нервный смешок. — Невоспитанный и чёрствый сухарь!
— Не тебе это говорить: ты втёрлась ко мне в доверие, чтобы сливать информацию своему дружку-полицейскому!
— Это не так!
— Ты его даже на приём с собой притащила! Это говорит красноречивее всяких слов!
— А ты… Ты поспорил, что можешь влюбить в себя любую, и всё проверил на мне! — Эмбер удивляется словам Дэвида про Джеффа, но задетая гордость требует отмщения. — Попользовался и бросил — всё, как вы, режиссёры, любите!
— Но я, по крайней мере…
— Что? Станешь отрицать, что спора не было? Не отрицай — честнее будет!
— Кем я был для тебя, Эмбер? Подопытным кроликом, на котором ты оттачивала все свои навыки обольщения? Пробным режиссёром?
— А я? Кем была я? Актрисой, с которой ты решил поразвлечься и выбросить, как ненужную вещь? — голос подводит, и она срывается.
— Именно! — едко отвечает ей Дэвид и хватает за руку, когда Эмбер хочет развернуться. — И куда ты собралась? Искать очередного режиссёра?
— Используешь этот сюжет в своём фильме? — она выдёргивает руку, используя весь свой сарказм.
— Хорошая идея, — Тарино щурится. — Давай поспорим.
— Давай. Споры как раз по твоей части.
— А знаешь, ты сделала своё дело.
— Да, знаю, — глухо произносит актриса, больше не в силах выслушивать Дэвида с его оскорблениями и фразами, что ранят как нож в сердце.
— Хотела потерять? Поздравляю! Ты сделала это с блеском, Эмбер, всё, как актрисы и любят!
— Нет, Дэвид! Нельзя потерять то, чего нет, — она качает головой и, развернувшись, направляется в противоположную сторону, размазывая слёзы, тушь и подводку по лицу. Пройдя несколько кварталов, Эмбер опускается на тротуар, распускает волосы и обхватывает себя руками за плечи.
«Я бы не был так уверен. Вряд ли вы сможете добиться больших успехов в Голливуде»
Бешеный успех «Города Грёз», сияющее лицо актрисы и загадочная ухмылка режиссёра. Глаза в глаза и промелькнувшая мысль: «Может, в тебе что-то есть?»
«Эмбер, будь осторожнее с Дэвидом»
Стоило, наверное, прислушаться к совету Карен, но когда это Эмбер кого-то слушала? Она предпочитает сама совершать ошибки и разочароваться в себе, в людях; предпочитает доверять себе, а не другим людям.
«— Думаю, Дэвид к тебе испытает другие чувства, противоположные ненависти.
— Ты нравишься Тарино»
И она это знает, как и то, что произошедшее между ними было настоящим. Проведенные вместе утра, когда Эмбер пыталась приготовить что-то помасштабнее яичницы или омлета; когда они, чтобы сэкономить время, принимали душ вместе, а после, приведя себя в должный вид, отправлялись на студию, где ещё с порога начинали ругаться.
Она опускает голову, и её плечи подрагивают.
Сказка заканчивается.
