… когда Джоан идет собирать вещи, у нее плечи слегка подрагивают: нет, решение она приняла окончательное, пусть Лондон ей не по нраву, но ведь рядом Китти и Арчи, новые впечатления и прекрасная квартира; в Нью-Йорке у нее не осталось ничего, а в Лондоне есть Ш е р л о к, как его оставить?
Джоан чемодан распахивает, из которого и так вещи не все вытащить успела, и на секунду щурится, стараясь весь дом — собственное наследство, о чем Шерлок все время не забывает напоминать — в себя вобрать; Джоан и грустно, и обидно, и слегка даже ненавистно думать о том, что она все это, к чему и душой, и сердцем привязана давно, снова обменяет на что-то британское, новое, абсолютно
ч у ж о е.
Шерлок следом идет — она его по шагам одним различает — и остаться просит, обещает рядом быть, и Джоан чувствует, что почти готова согласиться; "почти", ведь свобода Шерлока ей собственного счастья куда важнее; и Шерлок это знает теперь, спасибо, Китти.
— Я не хочу за тебя все время переживать! — и глядит на него, не в силах оторваться; она его так сильно потерять боится.
— Тогда я уеду, — говорит Шерлок, не забывая самым невинным образом выглядеть.
Джоан выдыхает спокойно; она так сильно верить хочет, что это не надолго, что Греггсон в себя скоро придет, и она вернуться сможет; Джоан уверена — Шерлок мальчик большой, он жизнь свою в очередной раз под удар не подставит.
… а Шерлок идет и
сдается.
