— Ты бежал от чего-то, а Ватсон бежит к чему-то. — Ватсон ни к чему не бежит…
Шерлок глотает непроизвольно — холодный кусок царапает трахею, катится вниз долго чересчур, позволяет языку бегло по нёбу пробежаться, кромку зубов задеть; если расслабиться на секунду, если позволить вере ослабнуть, доказательства все перед глазами всплывут сразу, на поверхность воды все утопленное давно подымется. Джоан и не особо скрывает, что в Лондоне ей не нравится — она, так долго к Нью Йорку привыкавшая, успевшая там и семью, и друзей, и работу мечты найти, начинать с нуля явно не хотела; вот только Шерлок в Лондон ради нее умчался, и она за ним следом прилетела, не в силах разлуку выдержать, не способная его одного так далеко — и надолго — отпустить. И хотя Шерлок именно ее, Джоан, защищал, почему переезд ее крылья именно ему подарил? Джоан в Лондоне ради него остается, эта аксиома без доказательств, все во взгляде, поведении, жестах; в том, как она нервно на капитана смотрит, как с людьми другими общается, да и цвет волос новый, который в жизнь их вихрем ворвался, без предупреждений каких-то, огнем сигнальным давно сиял. Шерлок на Китти смотрит, улыбается криво/косо, и не может ей правду сказать.— … особенно ко мне.
Лжет; и оба понимают это прекрасно.