Тень жизни.

Лань Ванцзи практически никогда не менял своего привычного распорядка дня. Поэтому проснуться в положенное для ордена Гусу Лань время для него не составляло труда даже без звучания утреннего колокола, чей звон не был слышен в ханьши благодаря особым талисманам. И это все лишь бы не потревожить его спящее счастье, что так довольно сопело ему в шею, с комфортом устроившись на плече. Вэй Ин улыбался во сне, точно так же, как и когда-то в далеком прошлом, намертво вцепившись в ночные одеяния Ванцзи. И как бы молодому Главе ордена Лань не хотелось остаться, но утро уже наступило, а значит пришло время выполнять свой долг. Поцеловав любимого в лоб, Лань Чжань свободной рукой коснулся его шеи и ласковым массирующим движением прошелся вдоль позвоночника примерно до середины лопаток, после чего начал самым кончиком пальца, едва касаясь, водить вверх-вниз. Вэй Ину подобное очень нравилось, и он начинал довольно щуриться и сильнее улыбаться во сне, выгибаясь и непроизвольно подставляясь под ласку. Он и сам не знал об этой своей особенности, а Ванцзи практически каждое утро пользовался ей, чтобы освободиться из цепкой хватки окрепших пальцев. Встав с постели, глава Лань умылся и привел себя в порядок, после чего облачился в белоснежные одеяния. Вэй Ин завозился во сне и недовольно засопел, поэтому Лань Чжань поспешил укрыть его своей ночной рубахой. Ощутив оставшиеся на ткани тепло и нежный аромат любимого человека, Усянь издал необычный звук, похожий на довольное мурлыканье, и затих. Удостоверившись, что отдыху Вэй Ина ничего не помешает, Лань Чжань вышел за дверь. Не так давно старейшины клана настояли на исполнении традиций, поэтому Ванцзи все же пришлось перебраться из цзинши в покои, что должен занимать Глава клана Лань со своей семьей — ханьши, место, где раньше жил его брат, а до этого — отец. Первое время непривычная обстановка и несколько большие размеры помещения угнетали, отчего Лань Чжань беспокойно спал. Теперь он понимал подавленное состояние брата, когда они вернулись после Аннигиляции Солнца, ведь тому пришлось занять покои, где жил и скончался их отец. Пусть они оба и видели его едва ли чаще, чем мать, но узы между ними все равно были крепки. Ванцзи на помощь пришел дядя, указав, что это теперь его покои, поэтому он может делать с ними практически все, что ему угодно. Этим Лань Чжань и воспользовался: заменил мебель на свою из цзинши, сделал перестановку, лично оборудовал несколько тайников, в один из которых припрятал кувшины «Улыбки Императора», бережно хранимые долгие годы специально для возлюбленного. Покои заметно преобразились, и только теперь Ванцзи смог назвать это место домом. На крыльце ханьши сидело два кролика: черный и белый. Взяв их по очереди на руки, Лань Чжань чистой тряпочкой отряхнул пушистые лапки от песка и прочей грязи, после чего запустил очаровательных питомцев внутрь. Утро в Облачных Глубинах традиционно начиналось со всеобщей медитации, длившейся около одного сяоши. После этого заклинателей ждал скромный завтрак из риса, овощей и горьковатого отвара. После трапезы Ханьгуан-цзюнь занялся делами ордена. В первую очередь нужно было разобраться с запросами от нескольких дальних деревень, которым докучают разные темные твари. Сформировав для этого несколько отрядов, он отправил их в путь. Выбрав из всех запросов один на истребление ходячих мертвецов, Ванцзи отправил туда группу старших учеников, при этом послав приглядывать за ними опытного адепта, который вмешается лишь в двух случаях: юные заклинатели признают свою неспособность справиться с задачей, если нечисть окажется для них слишком сильна, и воспользуются сигналом или же прыгнут выше головы и подвергнут себя и простых жителей опасности. Во втором случае, когда они вернутся в Облачные Глубины, их будет ждать наказание. Близился час змеи, и Лань Чжань направился в сторону кухонь, чтобы приготовить возлюбленному завтрак. Сегодня это будет рисовая каша с мясом черной курицы, тушеные овощи и специальный чай от целителей. Уже под конец готовки он достал из рукава небольшой мешочек и добавил его содержимое в котелок. В помещении тут же потянуло пряным ароматом специй. Помня о том, что из-за отсутствия языка Вэй Ин не ощущает вкусов, но вполне наслаждается запахами, Ванцзи специально отобрал пряности с наиболее сильным ароматом, при этом не забывая об их лечебном эффекте. Для этого он прочел множество целительских трактатов из других орденов, так как в Гусу специи не в почете даже у целителей. Закончив с готовкой, Лань Чжань сложил кушанье в специальный бамбуковый короб и наложил талисман, который не позволит блюдам остыть, и отправился в ханьши. Как и ожидалось, Вэй Усянь все еще сладко спал. Запущенные утром кролики сидели на постели рядом с подушкой, охраняя хозяина, изредка прихорашивая друг друга. Поставив коробку с завтраком на столик, Лань Чжань притащил бочку и натаскал в нее горячей воды. После чего вернулся к спящему любимому. — Вэй Ин, просыпайся, — Ванцзи легко потряс любимого за плечо. Усянь на это лишь недовольно засопел и сжался в комок, спрятав голову под нижней рубахой Лань Чжаня, которой он был укрыт помимо одеяла. Ванцзи лишь покачал головой и перевел взгляд на пару сидящих на постели кроликов. — Поможете? — обратился он к очаровательным питомцам и приподнял ткань одеяла. Кролики тут же заползли внутрь и начали копошиться. Вэй Ин вздрогнул и начал хихикать, так как маленькие тела, покрытые мягкой шерсткой, его щекотали. Усянь резко перевернулся на спину, откинув одеяло и с довольной улыбкой обнял пушистиков. Серебристые глаза открылись и лукаво посмотрели на Ванцзи. — Доброе утро, Вэй Ин, — Лань Чжань наклонился к Усяню и подарил ему легкий поцелуй, на который тот с удовольствием ответил. — Пора вставать. Кролики уже спрыгнули на пол и отбежали в сторонку, начав умываться при помощи лапок. Ванцзи аккуратно снял с Вэй Ина ночные одежды и поднял того на руки, чтобы переместить его в бочку. Усянь млел под заботливыми руками возлюбленного, которые нежно обмывали его тело, но ощутимо напрягся, когда они скользнули по животу вниз. Пусть он и позволял Лань Чжаню помогать себе сбрасывать периодически возникающее желание плоти, он все равно не мог толком расслабиться в процессе. Впрочем, любые прикосновения чужих рук ниже пупка вызывали напряжение. Почти исцелившееся тело все еще помнит годы заточения и насилия. Лань Чжань это понимал, поэтому старался сделать все быстро и аккуратно, чтобы Вэй Ин меньше тревожился. Закончив мыть тело возлюбленного, Ванцзи вытащил его из бочки и, завернув в чистую ткань, которая впитала в себя лишнюю влагу, вернул на постель. Сев рядом, Лань Чжань взял за руку Усяня и начал осторожно ее массировать, уделяя внимание каждой мышце и каждому суставу, чтобы разогреть их и разогнать кровь после сна. Закончив с одной рукой, глава Лань перешел ко второй, потом на спину, а после занялся ногами. Закончив, Ванцзи вновь взял руки Вэй Ина в свои и оставил на старых шрамах на его запястьях по нежному поцелую. Рубцы уже давно побелели и совсем не беспокоили Усяня, но они останутся с ним навсегда, как напоминание Лань Чжаню о том, что нужно бороться за свою любовь, а иначе можно ее потерять. Но теперь он более никогда не допустит подобную ошибку. Заметив заминку Лань Чжаня, Вэй Ин пощекотал его под подбородком, а после наклонился и коснулся чужих губ своими. Четыре нежных лепестка робко прикасались друг к другу, не в силах ни сойтись, ни расстаться. — Вэй Ин, надо одеться и расчесать волосы, — произнес Лань Чжань, оторвавшись от любимых губ. Усянь засопел, когда Ванцзи отошел к шкафу, чтобы достать для него чистые одежды. Но долго дуться на Лань Чжаня он все же не мог, так для вида, не более того, и Ханьгуан-цзюнь это знал, просто ему нравился вид слегка капризного любимого. Вэй Ин оделся самостоятельно, но гребешок уверенно вручил в руки Лань Чжаня. Тот послушно принялся расчесывать темные непослушные пряди, распутывая мельчайшие узелки. Уже отросшие до середины спины волосы Усяня были мягкими и шелковистыми, но крайне непокорными, как и их хозяин. Закончив, Ванцзи взял красную ленту, что А-Юань подарил Вэй Ину на день рождения, и завязал волосы любимого в высокий хвост, как Усянь делал во времена беззаботной юности. — Завтрак, — напомнил Лань Чжань и отошел от любимого, чтобы расставить блюда на столике. Усянь опустил ноги с постели и надел легкие туфли, после чего взял стоящий у постели бамбуковый шест и, опираясь на него, побрел к столику, где Ванцзи уже наливал лечебный чай в пиалу. Вэй Ин ел с большим аппетитом, наслаждаясь ароматом блюд, чем очень радовал наблюдающего за ним Лань Чжаня, которому хотелось разбаловать любимого человека, особенно после недавнего разговора в Пристани Лотоса. *Flashback* Это был обед, состоявшийся на следующий день после празднования первой луны А-Юя. За общим столом собрались лишь родственники и близкие друзья: Цзян Чэн с мужем Лань Хуанем, Вэй Ин устроился рядышком с Лань Чжанем, Не Минцзюе с Не Хуайсаном, Вэнь Цин с Вэнь Нином, а так же помощники главы ордена Сун Цзычэнь и Сяо Синчэнь. — Вэнь Цин, ты куда смотришь? — поинтересовался Ваньинь за обедом, видя, как девушка уставилась в окно. — Жду, когда снег пойдет, — прозвучал ответ, заставивший большинство сидящих за столом подавиться. — Еще только середина месяца лицю, даже жара еще не спала, с чего бы снегу пойти? — откашлявшись, спросил Не Минцзюе. — Однажды, когда мы жили на Луаньцзан, сестра сказала, что, если она увидит, как господин Вэй ест редис, который он никогда не покупал, хотя его просили, то точно пойдет снег. Все тут же обратили внимание на то, что ел Усянь, и там действительно среди овощей было много кусочков белого редиса. Под пристальными взглядами окружающих ничего непонимающий, поскольку прослушал разговор, Вэй Ин стушевался, спрятался за Лань Чжанем и продолжил есть. — Вот видите! Уплетает за обе щеки, как-то это расходится с его словами и действиями на Луаньцзан, ведь он говорил, что не любит редис. — Если вспомнить, то Вэй-сюн постоянно жаловался на еду в Облачных Глубинах, — усмехнулся Хуайсан. — Я-то это прекрасно помню. — Ага, а ты помнишь, как он ел в Гусу? — спросил Ваньинь. — Я как-то не обращаю внимание на такие вещи… — нахмурился младший Не. — Он съедал все до последнего зернышка риса. Хоть Вэй Ин часто говорил, что ему что-то не нравилось из еды, и, если у него была возможность и деньги, он ел и покупал лишь то, что хотел, однако практически никогда не оставлял после себя пустую миску, что бы ему туда ни положили. Первым и пока единственным известным мне исключением стал отвар, что подавали на трапезах в ордене Гусу Лань перед основными блюдами. — Ну, это пить далеко не каждый способен, — усмехнулся Не Минцзюэ. — Правда? — удивился Сичэнь, для него это была новость. — Вы имеете в виду, что Вэй Усянь неприхотлив в пище? — поинтересовался Сун Лань. — Да. Жизнь беспризорником от такого быстро отучает. Я почти сразу заметил, как он ест, не оставляя ничего в миске, и спросил об этом. После его рассказа о том, чем ему порой приходилось питаться, я надолго потерял аппетит. И, поверьте, арбузные корки, извалявшиеся в грязи баоцзы и несвежий рис — это далеко не самое страшное из того, что он ел. Все переглянулись и посмотрели на Вэй Усяня. В этот день Лань Чжань решил подарить любимому лучшую жизнь и немного избаловать его. *Конец Flashback'а* Ванцзи отвлекся от воспоминаний, когда Усянь коснулся его руки, показывая на абсолютно пустые чашки. — Молодец, — похвалил Лань Чжань, коснувшись щеки любимого тыльной стороной ладони, о которую Вэй Ин с удовольствием потерся. — Хочешь погулять? Тот кивнул и поднялся, опираясь на шест. Его нетерпение радовало Ванцзи. Они вышли из ханьши, не забыв выпустить и кроликов, которые быстро скрылись в кустах. Вэй Ину очень нравилось гулять с Лань Чжанем по Облачным Глубинам и заново узнавать их. Но помимо этого он кое-что целенаправленно искал, почти незаметно принюхиваясь. — Вэй Ин, я хочу показать тебе одно новое место, — Ванцзи взял его за руку. Усянь кивнул и последовал рядом, опираясь на плечо Лань Чжаня и наслаждаясь таким родным и любимым запахом. Но вскоре к тонкому аромату сандала примешался другой травянистый с легкой горечью и ноткой меда. Усянь тут же встрепенулся, узнав его. И тут они вышли на целую поляну ярко-синей горечавки, посреди которой стоял одинокий домик. Вэй Ин опустился на колени, касаясь маленьких цветков, а после и вовсе лег на землю. — Тебе нравится? — Лань Чжань опустился на колени рядом с ним. Тот кивнул и, довольно зажмурившись, зарылся носом в нежные цветы. Это часть резиденции полностью отличалось от остальных. В Облачных Глубинах всегда было действительно красиво: аккуратные ухоженные цветущие участки, милые и тихие беседки и небольшие мостики. Но именно это место было самым прекрасным из-за своей диковатой неухоженности. Почему-то именно здесь в окружении горечавки ему было очень спокойно и даже радостно. Тут Вэй Ин обратил внимание на домик. Здание было довольно старым и слегка обшарпанным, однако некоторые окна, дверь и крыльцо были совсем новыми. Рядом была поломанная молодая магнолия, половина веток которой были высохшие и безжизненные, но другая половина… цвела в месяц чушу, когда осень постепенно входила в свои права. — Это магнолия-оберег, — видя заинтересованность Усяня, пояснил Лань Чжань. — В Облачных Глубинах их высаживают для защиты самых важных мест: библиотека, комната древностей — гуши, а еще они окружают долину, где живут дети, что расположена за пределами резиденции. Но эта слишком молода, ее барьер не выдержал вторжения и яда. Вэй Ин недоуменно посмотрел на Ванцзи. — Тебя держали в этом доме, после того как забрали из темниц Башни Кои. Медленно поднявшись, Вэй Ин направился к домику, остановившись у магнолии. Он коснулся погибшей части ствола, понимая, что это случилось, когда его выкрали, а потом прислонился к теплому дереву лбом, словно извиняясь за это. Ветки зашелестели, но ветра не было. Один из прекрасных белоснежных цветков сорвался со своего места и плавно опустился на голову Усяня. Вэй Ин потянулся к нему, но его рука столкнулась с чужой. Лань Чжань мягко сжал его пальцы с цветком и поднес к своим губам, нежно целуя. Обескураженный этим жестом Усянь даже не заметил, как бутон забрали и вплели в его волосы. — Тебе тоже идут цветы, — уголки губ Ванцзи чуть приподнялись, и Вэй Ин попал в плен этой мимолетной улыбки. Вэй Усянь не понимал, как великому Ханьгуан-цзюню удается каждый раз его поражать в самое сердце. Он прильнул к любимому и почувствовал, как сильные руки Лань Чжаня обвили его тело в крепких надежных объятиях. Разве может быть что-то лучше этого? — Пойдем? — спросил Ванцзи, отстранившись. Они вошли внутрь. Домик был совсем небольшим, похоже, тут всего две комнаты и отхожее место. Обстановка первого помещения была весьма старой, но достаточно богатой, отличающейся от привычного аскетического стиля ордена Гусу Лань. Вэй Ин с интересом осматривался, ведь, когда его держали в этом доме, он ни разу не покидал соседней комнаты, где был прикован к постели. Толкнув дверь, Усянь вошел в место, где начался путь исцеления его тела и души. Тут ничего не поменялось, разве что не хватает нескольких ваз, что разбили во время похищения. Кровать, шкафчик для одежды и белья, а также несколько полок для книг и свитков. Обернувшись, Вэй Ин заметил, что Лань Чжань так и не последовал за ним в комнату, оставшись за порогом. Усянь подошел ближе и, осторожно коснувшись лица любимого, заглянул в наполненные тоской золотые глаза. Он хотел знать, что именно так расстроило Ханьгуан-цзюня. — В этом доме жила наша с братом мать… Вэй Усянь всегда считал несколько странным тот факт, что все поколения глав ордена Гусу Лань жили в ханьши, но этот домик был запрятан в самом потаённом уголке Облачных Глубин. Неужели родители Лань Ванцзи состояли в неудачном договорном браке, как Цзян Фэнмянь и Госпожа Юй, а потому жили раздельно? При всём старании нельзя было найти положительную причину тому, чтобы глава ордена проживал отдельно от своей жены. Да и ходили слухи, что супруга предыдущего Цинхэн-цзюня, что являлся отцом Двух Нефритов, была слаба телом, большую часть времени лечилась от болезни, и ей претило встречаться с другими людьми. О ней изначально мало что было известно. В других кланах ходило множество догадок и предположений о том, что «болезнь» могла быть чем-то постыдным, например, шрамом на лице или иным увечьем. Поэтому Вэй Усянь не слишком лез в это дело и теперь хранил молчание, ожидая того, что еще расскажет ему Лань Чжань. — Отец обычно медитировал в уединении и очень редко общался с остальным миром. Все эти годы Орденом Гусу Лань почти единолично управлял дядя. Но истинной причиной его затвора являлась наша мать. Этот дом был… скорее местом заточения, чем жилищем. Вэй Ин был в шоке: все знали, что Цинхэн-цзюнь когда-то тоже являлся прославленным заклинателем, снискавшим славу еще в юном возрасте, и ему прочили большое будущее. Но в двадцатилетнем возрасте он неожиданно оставил этот путь, объявил о своей женитьбе и перестал интересоваться мирскими делами, уйдя в уединенную медитацию. Было множество слухов о причинах такого поведения, но они не имели никакого подтверждения. — Отец встретил маму в пригороде Гусу, — продолжил Лань Чжань. — Говорят, это была любовь с первого взгляда. Но мама… Он ненадолго замолчал, словно пытался собраться с мыслями, и продолжил: — Но она не разделяла его чувства. К тому же она убила одного из учителей отца… Узнав об этом, он испытал душевную боль. И, несмотря на протесты старейшин, забрал ее в орден и женился, возможно, чтобы защитить… Я не знаю… Вэй Ин продолжал внимательно слушать. Лань Чжань впервые на его памяти говорил так много, и Усянь чувствовал, что тому это надо. — После свадьбы отец построил этот дом, запер в нем маму, а в другом закрылся сам. Это было его покаянием. Иного способа защитить ее он не знал… Старшим членам клана это не нравилось, но они были вынуждены хранить эту тайну, намекая остальному миру, что жена главы ордена страдает недугом и не может видеться с людьми. Сразу после рождения нас с братом забрали и передали на воспитание другим людям. Нам позволяли видеть мать лишь раз в лунный цикл, в этом доме. У Вэй Ина сжалось сердце. Он как никто другой понимал и ценил семейные узы, ведь сам их лишился в очень раннем возрасте. А Лань Чжань и Лань Хуань даже не могли подурачиться в объятиях отца или покапризничать рядом с матерью. Никто подобного не заслуживал. Ванцзи продолжил: — Мама никогда не жаловалась на то, как скучно сидеть взаперти, без возможности даже шагу ступить за порог. Лишь спрашивала про нашу учёбу. Ей особенно нравилось дразнить меня, думаю этим мне напоминал ее ты… Я очень любил ее и всегда ждал встречи с ней. Вэй Ин вообразил маленького Лань Чжаня в объятиях матери, представил себе розовый румянец на его белоснежных щёчках и улыбнулся. — Но однажды дядя сказал нам, что больше не нужно сюда приходить. Матери не стало… Мне было шесть. Усянь вздрогнул: примерно в этом же возрасте он лишился родителей. — Я тогда был ещё слишком мал и не мог понять, что значит «не стало». Я продолжал приходить сюда каждый месяц, садился на веранде и ждал, когда кто-нибудь откроет дверь. С возрастом я все же понял, что мама больше не вернётся, что эта дверь уже никогда не откроется для нас с братом, но всё равно продолжал приходить сюда, сохраняя воспоминания о ней. И самым ярким из них была ее улыбка… Точно такая же яркая, как у тебя. Я влюбился, стоило мне впервые увидеть твою улыбку. Усянь тут же вспомнил их первую встречу: ночь, стена, через которую он пытался тайно проникнуть в Облачные глубины, неся два кувшина Улыбки Императора. Тогда случилось их первое противостояние, которое сам Вэй Ин тогда не воспринял всерьез, но для Лань Чжаня тот миг стал роковым. — Когда я хотел, чтобы ты вернулся со мной в Гусу, я планировал спрятать тебя от всего мира в этом доме, как сделал мой отец, и тем самым защитить. Но сейчас я понимаю, что это не было выходом. Вэй Ин нежно улыбнулся и, взяв руку Лань Чжаня, написал на его ладони: «Ты хотел, как лучше. И я рад этому. Дядя Цзян говорил, что прошлое должно оставаться в прошлом, а мы сами должны идти в будущее. Так давай пойдем вместе!» — Мгм! — согласился Лань Чжань. — На самом деле, есть еще одно место, что я хотел тебе показать. Они покинули домик и прекрасную полянку горечавки. Ванцзи вел любимого по узкой тропе, ведущей куда-то в гору. Очень скоро Вэй Ин начал уставать, все же подобные маршруты пока были слишком круты для его не до конца окрепшего тела. Лань Чжань заметил это и остановился. Он сделал шаг к любимому, намереваясь понести его, но тот отстранился и покачал головой, намереваясь продолжать идти самостоятельно. — Хорошо. Идти осталось немного, но вниз я понесу тебя, — произнес Ванцзи и пошел рядом с Вэй Ином, чтобы в случае чего поддержать его. Усянь лишь с улыбкой взял Лань Чжаня за руку, опираясь на его сильное и надежное плечо. Как только они поднялись на вершину, им открылся потрясающий вид на резиденцию ордена Гусу Лань. — Однажды я нарушил правила и подслушал разговор брата с Мо Сюаньюем и старшим целителем о том, что ты плохо спишь из-за кошмаров, — начал Ванцзи. — В тот день я пришел в это место и начал исполнять песни Очищения Сердца, все, что знал, лишь бы хоть как-то тебе помочь… Брат и дядя не стали мне препятствовать, и я приходил сюда ежедневно, кроме тех редких случаев, когда отправлялся на ночные охоты. Вэй Ин обернулся и вновь начал водить пальцем по чужой ладони, выводя иероглифы: «Я слышал, что до моего освобождения, ты наоборот редко появлялся в Облачных Глубинах и стремился помогать людям и истреблять как можно больше темных тварей и мертвецов. Всегда там, где творится хаос. Я…» Рука Усяня неуверенно замерла. — Вэй Ин? — тут же забеспокоился Ванцзи. «Мое спасение помешало тебе?» — тот выглядел опечаленным. — Это не так! — Лань Чжань коснулся губами любимых рук. — Все думали, что ты мертв, даже души не осталось. Но я не терял надежды и искал… Хоть крошечный осколок, хоть малейшее упоминание. Я всегда был там, где творился хаос, по той причине, что ты и есть хаос. Мой хаос. Так был ли смысл в странствиях по Поднебесной, если тот, кто когда-то украл мое сердце, был в Облачных Глубинах? Эти слова заставили Вэй Ина покраснеть, поэтому он поспешил обнять Лань Чжаня, тем самым спрятав собственное лицо на его груди. — В следующий раз я приведу тебя сюда в час зайца. Вэй Ин резко отстранился и с ужасом посмотрел на Ванцзи. — Именно в это время Облачные Глубины особенно прекрасны, когда рассветное солнце освещает утопающую в тумане долину. Я очень хотел тебе это показать. Вот и как тут отказать? Такая мысль возникла в голове Усяня, и он с улыбкой кивнул, предчувствуя, как в недалеком будущем он целый день проведет в роли ходячего мертвеца. Но Лань Чжаня порадовать очень хотелось. — Ханьгуан-цзюнь! — появилась пара адептов. — Собрание старейшин скоро начнется. — Мгм! Можете быть свободны. Лань Чжань аккуратно поднял Вэй Ина на руки. Тот не возражал, ведь таков был уговор, к тому же он действительно очень устал. — Вэй Ин, куда тебя отнести? Усянь задумался и поднял руки к голове, изображая ими длинные ушки. — Хорошо. Путь до поляны кроликов был куда быстрее, чем в гору, но Вэй Ин все же успел прикорнуть на плече любимого. Он встрепенулся, когда Лань Чжань остановился. — Может, вернемся в ханьши, чтобы ты как следует отдохнул? — предложил Ванцзи, искренне беспокоясь о состоянии возлюбленного. Возмущению во взгляде Вэй Усяня не было предела, поэтому Лань Чжань лишь покачал головой и продолжил путь. На месте их уже встречали четыре любимца. Как только Ванцзи опустил Усяня, на теплую, прогретую летним солнцем землю, кролики тут же забрались тому на колени, ожидая, когда их начнут гладить, а вот навки спокойно устроились рядом, прижавшись пушистыми боками к человеку. Поцеловав возлюбленного в лоб, Лань Чжань ушел на собрание. А Старейшина Илин расслабился, наслаждаясь этим местом. Тут было тихо и спокойно. Кролики сновали туда-сюда, жевали травку, играли или дремали на солнышке. Буквально в чжане от места, где сидел Усянь прямо из-под земли вылезла крупная крольчиха, видно там у нее норка, а вслед за ней высунулись и несколько маленьких любопытных белых мордочек. Крольчата, видно, сегодня впервые покидают гнездо, поэтому робеют и прячутся от малейшего шороха. Но любопытство берет верх, и самый смелый малыш полностью выбирается из надежного укрытия. Он встает на задние лапки, поднимает ушки и осматривается. Тут все вокруг совершенно новое, непонятное и интересное, но самым-самым является огромное и странное существо, что находится совсем рядом с норкой. Вэй Ин с интересом наблюдал за отважным крольчонком, который осторожно приближался к нему. Как только расстояние от него до малыша сократилось буквально до пары чи, Усянь с усмешкой ударил ладонью по земле, отчего зверек отпрыгнул назад почти на целый бу. Возмущенный крольчонок в ответ начал стучать лапками. Вэй Ин смеялся, наблюдая за этим малышом. Смелый крольчонок вновь начал осторожно приближаться к Вэй Усяню, но в этот раз каждый чи он закреплял топотом лапок, словно отстаивал свою территорию. Его поведение забавляло. Даже парочка любимых кроликов на его коленях высунула мордочки, с интересом наблюдая за происходящим. С лукавой улыбкой Вэй Ин снова стукнул по земле, вновь заставив крольчонка подскочить. В ответ раздался возмущенный топот крошечных лапок. Все еще посмеиваясь, Усянь положил руку на землю ладонью вверх и стал ждать. Крольчонок все же приблизился к нему и стал обнюхивать длинные пальцы человека. Тут мама-крольчиха подскочила к ним и, чуть пригладив шерстку своего детеныша, поднырнула Вэй Усяню под руку, требуя ласки. Лань Чжань как-то рассказывал, что именно эта красавица является родительницей и для их белого любимца, что сидел у него на коленях. Он нежно почесал пушистую шейку белоснежной крольчихи, при этом не сводил глаз с малыша, который буквально горел любопытством. Храбрый крольчонок осторожно подобрался еще ближе и вновь обнюхал руку, что зарылась в шерстку его мамы. Вэй Ин перестал поглаживать крольчиху и потянулся к ее детенышу. Тот вздрогнул, когда тонкие пальцы прошлись по его спинке, мягко почесали между ушек. Эти очаровательные зверьки живут в самом настоящем раю без страхов и забот. Удивительно, но на самом деле кроликов в Облачных Глубинах не так уж и много, чуть больше пятидесяти, и это при том, что они известны своей плодовитостью. Дело в том, что резиденция расположена в горах, и тут твердая и каменистая почва, в которой кроликам тяжело копать себе норки, к тому же она не очень плодородна, поэтому местная трава жесткая и малопитательная. Зимы в Гусу пусть и не такие суровые, как в Цинхэ, но весьма снежные, так что инстинкты размножения несколько притупляются. Вот и получается, что за год появляется лишь от четырех до шести небольших, не более пяти голов, выводков кроликов, преимущественно в летнее время от самых сильных и крупных крольчих. К тому же большинство повзрослевших кроликов все же следуют своим инстинктам и порываются покинуть место, где они родились. Обычно, заметив подобных зверьков, пытающихся проникнуть за пределы барьера, адепты выпускают их. Тут Вэй Ин заметил, что отважный крольчонок просто уснул, уткнувшись мордочкой ему в ладонь. Остальные малыши, так и не отважившиеся подойти, кучкой задремали в сторонке, пригревшись на солнышке. Осторожно освободив свою руку из плена милого пушистика, Вэй Ин достал Чэньцин. Он медленно перебирал пальцами по отверстиям флейты, словно наигрывая какую-то незамысловатую мелодию, и хмурился, если ошибался. Он уже довольно давно так практиковался, но пока не осмеливался коснуться инструмента губами. Однако Усянь очень хотел сыграть их с Лань Чжанем песню дуэтом и поэтому усердно практиковался. — Господин Вэй, — раздался чужой голос со стороны. Усянь повернул голову и увидел пару молодых адептов. Те поклонились. — Уже полдень, — сказал один из них. — Ханьгуан-цзюнь будет отсутствовать до вечера в связи с собранием старейшин клана. Он попросил нас сопроводить вас до павильона целителей. Вэй Ин кивнул и потеребил черный и белый хвостики, чьи владельцы уютно отлеживали его колени. Кролики встрепенулись и спрыгнули на землю, разбудив и отважного малыша. Усянь огляделся и вдруг понял, что оставил свой бамбуковый шест на горе, а без него он пока не рисковал передвигаться. — Господин Вэй, что-то случилось? — второй адепт подошел ближе. Тот сделал неопределенный жест руками и вновь неуверенно огляделся. — А! Вы где-то оставили бамбуковый шест, — догадались заклинатели. Молодые адепты встали по бокам от него и помогли подняться. Тут Усянь рассмеялся, удивив их. — Господин Вэй? Что такое? Вэй Ин кивком головы указал на крольчонка, который выглядел весьма шокированным. Оказалось, что большое непонятное существо в действительности еще больше, так в дополнение к этому появилось еще два. Этого для его отважного сердечка оказалось слишком, и он поспешил к маме, спрятавшись у нее между лап. Крольчиха тут же начала невозмутимо прихорашивать своего детеныша, но Усянь был почти уверен, что будь она способна выражать свои эмоции так же, как и люди, то смеялась бы вместе с ним. Молодые адепты проводили Старейшину Илин до павильона целителей, где его ожидали Лань Сюебай и Мо Сюаньюй. Юноша в последнее время просто сиял от переполнявшего счастья, ведь он нашел дело себе по душе и свое место в жизни. Целители просто не могли нарадоваться талантливому ученику, глядя на которого и остальные ученики стали больше стараться. — Молодой господин Вэй, — грозно начала Лань Сюебай, отчего Усянь заметно вздрогнул. — Мне казалось, что вам ясно дали понять, что вы не должны покидать помещения без шеста. — Наставница, — поклонились адепты в приветствии. — Господин Вэй был на кроличьей поляне, мы полагаем, что шест был оставлен в другом месте. — Ханьгуан-цзюнь опять вас на руках носил? — вздохнул Мо Сюаньюй, покачав головой. Усянь кивнул. — Можете быть свободны, — целительница отпустила адептов. — Хотя нет, подождите, — остановила она их и, подойдя ближе, кое-что шепнула, дав в руки клочок бумаги. Те поклонились и ушли. Вэй Ин с поддержкой Сюаньюя вошел в павильон целителей и направился в одну из комнат для осмотра. Внутри оказалось несколько юных дев, которые пытались спрятаться друг за другом. — Я сегодня привела семь своих учениц, вы не возражаете, если они будут присутствовать? — поинтересовалась старшая целительница. Вэй Ин кивнул и отошел за ширму, где начал раздеваться. Обычно он снимал все, кроме нижних штанов, но, подумав о робеющих девушках, оставил и нательную рубаху. Выйдя из-за ширмы, он прошел вдоль стены к кушетке, где целители проводили осмотры. Лань Сюебай и Мо Сюаньюй уже ожидали его рядом, а вот юные ученицы все еще робели и боялись подойти ближе. Старшая целительница кинула на них неодобрительный взгляд и строго спросила: — Как вы намерены идти по выбранному пути и исцелять людей, если сами боитесь подойти к человеку? — Он мужчина! — ответила одна из них. — А мы девушки! — Вы считаете это уважительной причиной? — Лань Сюебай посмотрела на воспитанниц ордена, некоторые из которых кивнули. — Хорошо, тогда сейчас я предоставлю вам выбор: либо вы следуете своему долгу и подходите ближе, либо уходите! Две девушки развернулись и покинули павильон, а остальные с явной неохотой подошли ближе. — Хорошо. Мо Сюаньюй, вычеркни Юнь Му и Суань Шу из списка учениц целителей, — она протянула свиток своему подчиненному. — Да, наставница Лань, — юноша отошел к столику, где располагались четыре сокровища кабинета, и выполнил указание целительницы. — Вы понимаете, почему я приняла такое решение? — обратилась она к ученицам. Те боялись даже пошевелиться. Но одна из них, самая юная на вид, робко подняла руку. Лань Сюебай кивнула ей, разрешая ответить. — Потому, что мы — будущие целители. Мы должны выполнять свой долг, и не важно, кто перед нами: мужчина или женщина, ребенок или старик… — Именно! Раз те двое это не понимают сейчас, то не поймут и потом. — Но разве это правильно, чтобы женщина лечила мужчину и наоборот? А как же правила нашего ордена? — спросила еще одна девушка, у которой на лобной ленте были вышиты плывущие облака. — Значит, вы откажетесь лечить своего отца, брата, мужа или сына только по этой причине? — ответил вопросом на вопрос Мо Сюаньюй. — Нет!.. Но… — Но они же мужчины, — парировал он их же аргументом. — Мужчина или женщина… Для нас, целителей, это не должно иметь никакого значения. Что касаемо правил Гусу Лань, то некоторые из них мы при необходимости имеем право игнорировать, — произнесла Лань Сюебай. — Итак, когда целитель должен начинать осмотр? Девушки недоуменно переглянулись, ведь пациент здесь, и уже можно начать осмотр. Самая младшая вновь неуверенно подняла руку, и Лань Сюебай кивнула ей, позволяя ответить. — Мы начинаем осмотр с того момента, как пациент впервые появляется в поле нашего зрения. — Что именно ты увидела? — Передвигается либо с чьей-то помощью, либо опираясь на что-либо, сами движения тела медленные, плавные и излишне осторожные, что говорит о старых травмах. — Хорошо, — остановила ее целительница и посмотрела на остальных девушек: — Кто-нибудь может что-то добавить? Девушки лишь переглянулись и промолчали. — Ничего страшного, все приходит с опытом. В случае с молодым господином Вэем то, как он двигается, бросается в глаза в первую очередь. Целительница взяла Усяня за руку и, развернув запястьем вверх, показала девушкам бледный шрам. Юные целительницы понимающе кивнули. Даже среди новеньких, кто совсем недавно присоединился к ордену, не было никого, кто бы ничего не знал о том, что случилось со знаменитым Старейшиной Илин — Вэй Усянем. Мо Сюаньюй проводил осмотр и выносил свой вердикт, а Лань Сюебай проверяла и, при необходимости, поправляла. Когда очередь дошла до ног, то посыпались упреки о том, что Усянь себя не бережет. — Ноги натружены! Нельзя же так! — причитал Сюаньюй. — Я понимаю, что вы сейчас чувствуете себя намного лучше, но вы слишком усердствуете! Так вы навредите сами себе и вновь вернетесь к началу, когда не могли даже с постели встать! — Успокойся, мой ученик, — целительница успокаивающе положила руку ему на плечо и с улыбкой посмотрела на подопечного. По спине Усяня от этого взгляда побежал мороз. От копчика до самого затылка, что даже волосы на загривке зашевелились. Интересно, а только женщины целители могут так вгонять в ужас одной улыбкой? Вэнь Цин точно может, хотя та, обычно, не раскидывается угрозами, а сразу бьет. За мужчинами он такого навыка пока не замечал. — Вы ведь больше не будете так рисковать своим здоровьем, молодой господин Вэй? — вкрадчиво спросила Лань Сюебай. Вэй Усянь кивнул, а девушки смотрели на свою наставницу с немым восторгом и восхищением. Все же далеко не каждый человек способен так приструнить знаменитого Старейшину Илин, даже учитывая то, что он не в лучшей своей форме. — Запомните, в ордене Гусу Лань мы, целители, обязательно ведем тщательные записи о своих подопечных, — старшая целительница продемонстрировала ученицам стопку из нескольких книг. — Как видите, записей о господине Вэе у нас много. При желании каждая из вас может прийти ко мне и попросить их для изучения, но только в моем присутствии. Лань Сюебай показала, как именно ведутся записи, после чего, чтобы снять напряжение с ног Усяня, воспользовалась иглоукалыванием. После окончания, она и ее ученицы тихо покинули комнату, оставив Мо Сюаньюя в помощь своему подопечному. Как раз, когда они дошли до главного зала, в дверь павильона постучались. — Госпожа Лань, — раздался снаружи мужской голос. — Мы принесли обед, согласно вашему приказу. — Оставьте снаружи и можете быть свободны, — произнесла она. — Всего доброго, — адепты ушли. Несколько учениц забрали коробы, пока остальные расставляли столики. Овощной суп, свежие маньтоу и свежие спелые персики, которые привели девушек в восторг, пусть они и старались этого не показывать. — Наставница Лань, у нас две лишние порции, — сообщила одна из учениц. — Это, наверное, для Суань Шу и Юнь Му, — произнесла другая. — Они ведь ушли. — И что делать? — Давайте пригласим господина Мо и господина Вэя разделить с нами трапезу, — предложила третья. — Это же против правил! — к ней обернулись остальные. — Целителям нередко приходится работать вместе, независимо от пола, а Мо Сюаньюй такой же ученик, как и все мы. Надо привыкать, никогда не знаешь, как сложится жизнь. Что касаемо господина Вэя, то мы все видели, что ему нелегко передвигаться. Так зачем лишний раз гонять человека? — Разумные доводы, — похвалила ученицу Лань Сюебай. — Что скажут остальные? Девушки неуверенно переглянулись и дружно кивнули. Как раз в этот момент Мо Сюаньюй вывел Вэй Усяня из комнаты для осмотра, позволяя тому опираться на свою руку. — Полагаю, вы все слышали? — обратилась она к юношам, на что те кивнули. — В таком случае, присоединяйтесь к нам. Целительница указала на два места рядом с собой. Вэй Ин и Мо Сюаньюй сложили руки и поклонились в благодарность, после чего сели за столики и принялись за трапезу. Если в прошлом тишина во время приемов пищи в ордене Гусу Лань угнетала и наводила скуку, то сейчас приносила Усяню спокойствие и чувство безопасности. Конечно, пища, что сегодня подали целительницам, никак не сравнится с тем, что лично готовит ему Лань Чжань, но делить трапезу с кем-либо всегда приятно. Закончив с супом и маньтоу, Вэй Ин посмотрел на персик… и переложил его на соседний столик, удивив девушку, что сидела за ним. Юная целительница, та самая, что предложила пригласить юношей разделить с ними обед, опешила. — Не отказывайся, — посоветовал ей Мо Сюаньюй. — Но ведь персики… — У господина Вэя вырезан язык, он не чувствует вкуса, поэтому не может насладиться сладостью персика. Не отказывайся, — повторил он. — Спасибо… — девушка все еще неуверенно смотрела на спелый бархатный плод. Вдруг она кивнула самой себе и, достав нож, разделила персик на восемь равных частей. Четыре кусочка она отдала подругам, один оставила себе, два разделила между наставницей и Мо Сюаньюем, а последний — вернула Вэй Усяню. — Персик — это благословенный плод, символ бессмертия и правдивости. Вы отдали мне сей прекрасный фрукт, а я решила разделить его со всеми. На голове девушки была лента с плывущими облаками, поэтому Вэй Ин недоумевал, откуда в клане Лань взялась такая смелая и хитрая, словно лисица, дева. Но вспомнив живчика Лань Хао, решил, что исключения бывают даже в столь строгих семьях, и закинул в рот персиковую дольку. — Так, девочки, мы с вами продолжим обучение. Мо Сюаньюй? — Наставник Гужэнь занят на собрании старейшин, так что я планировал отправиться в библиотеку, чтобы самостоятельно изучить медицинские трактаты. Вэй Ин подобрался, что было замечено юношей. — Господин Вэй, вы хотите пойти со мной? Тот покачал головой и жестом попросил Сюаньюя подать руку. На раскрытой ладони он написал: «Ханьши». — Понял, я провожу вас. Опираясь на руку Мо Сюаньюя, Вэй Усянь покинул павильон целителей. До ханьши они добрались довольно быстро. Юный целитель поклонился и ушел, направляясь в библиотеку. Вэй Ин зашел в покои Главы Лань, в которых чувствовал себя, как дома. Лань Чжань специально для него подобрал внушительную коллекцию книг, не входящих в список разрешенных в ордене, по крайней мере в библиотеке такие не найти (наверняка Не Хуайсан помогал). Выбрав себе сборник стихов, Усянь скинул туфли и устроился за рабочим столом Лань Чжаня и углубился в чтение. Остаток дня он провел именно так, позволяя своему телу отдохнуть. Ближе к вечеру пошел дождь, принесший собой влажную свежесть. Когда открылась дверь ханьши, ворвавшийся сквознячок принес тонкий аромат сандала. Вэй Ин сделал вид, что слишком увлечен чтением, и не заметил вошедшего. Но не удержался и рассмеялся, когда его неожиданно подняли на руки и крепко-крепко обняли, целуя в висок. — Ужин, — напомнил Лань Чжань и перенес любимого к другому столику, где уже были расставлены яства. Рыба, запеченная с травами, которую Ванцзи приготовил для него, была нежной, сочной и ароматной. Сам же Лань Чжань ел почти то же самое, что подавали днем, с разницей в том, что вместо маньтоу была чаша риса. На самом деле Вэй Ин прекрасно знал о том, что состояние его здоровья уже не предполагает особого рациона, который рекомендуют целители. Он, живя в Облачных Глубинах, должен питаться тем же, что и прочие адепты. Однако у Ванцзи на этот счет оказалось собственное мнение, и он продолжил готовить ему каждый день. Поначалу Усянь пытался отказываться, но опечаленный взгляд золотистых глаз Лань Чжаня заставил его сдаться. По окончанию трапезы, Ванцзи собрал посуду и отнес ее на кухню, довольно быстро вернувшись. Вэй Ин терпеливо ждал его, так как очень полюбил их совместное времяпрепровождение после ужина и до отбоя. Вернувшись, Лань Чжань снял клановую мантию с сапогами и устроился за столиком, положив перед собой гуцинь. Длинные изящные пальцы коснулись шелковых струн, начиная исполнять прекрасную песню. Когда сбоку мужчины прислонилось чужое тело, устроив голову на его плече, сердце внешне всегда холодного Ханьгуан-цзюня затрепетало. Это время принадлежало лишь им двоим. Последней мелодией, что исполнял для любимого Лань Чжань, всегда была их песня. Как только он ее начал, Усянь отстранился, и тут… С нежными переливами гуциня слилась прекрасная трель флейты. Не прекращая игры, Ванцзи чуть повернул голову, чтобы видеть любимого, чьи губы впервые за долгие годы коснулись Чэньцин. Если у многих других людей знаменитая призрачная флейта вызывала самозабвенный ужас, то Лань Чжаня она завораживала, особенно в руках Вэй Ина. С последними нотами наступили мгновения уютной тишины, нарушаемой лишь отголосками звучания струн гуциня, которые заглушили, просто положив на них ладонь. Ванцзи обернулся к своему возлюбленному, который с улыбкой смотрел на него, опустив флейту на колени. Подняв руку, Вэй Ин с интересом осматривал собственные пальцы, то сжимая их в кулак, то расслабляя. Перехватив его запястье, Лань Чжань затащил любимого себе на колени, целуя в центр ладони. Усянь смеется, когда чужие мягкие чуть суховатые губы нежно касаются его кожи, оставляя след на каждой фаланге. Вэй Ин обнял Лань Чжаня, непроизвольно позволяя тому переключиться на шею. Ванцзи прекрасно знает, насколько у Вэй Ина эта зона чувствительна, и подключает язык, обводя его кончиком пульсирующую жилку. Сердце Усяня пускается вскачь. С одной стороны он боялся любой подобной близости с Лань Чжанем, а с другой — жаждал ее. Руки у Ханьгуан-цзюня большие, сильные. Они оглаживали худые бока Вэй Ина, чуть сжимая и массируя. Ловкие пальцы переместились на спину и пошли вдоль хребта от крестца до затылка, перебирая каждый позвонок. Конечно, до былой силы и стати Усяню предстоит долгий путь, но Лань Чжань сделает все, чтобы помочь ему достигнуть этого. Вэй Ин со стоном подобрался, цепляясь за плечи Ванцзи. Тело реагировало весьма недвусмысленно, отзываясь на ласку. На самом деле именно целители Гусу Лань вместе с Вэнь Цин сами сказали, что организму Усяня необходимо подобное. Желание плоти ускоряет его поток Ян, что способствует скорейшему исцелению. А чужая близость в эти моменты укрепляют возникшее между Ханьгуан-цзюнем и Вэй Ином доверие, что лечит его разум и душу. Лань Чжань продолжал нежить возлюбленного, при этом внимательно наблюдая за его поведением и терпеливо выжидая момента, когда можно будет зайти чуточку дальше. Ладонь Ванцзи скользнула вниз по нежному животу Усяня и невесомо погладила затвердевающую плоть сквозь ткань штанов. Вэй Ин дернул бедрами, непроизвольно толкаясь в ласкающую его руку. — Не спеши, — шепнул Лань Чжань, целуя любимого за ухом. Ванцзи убрал руку и потянулся к себе, намереваясь вновь заблокировать течение своей энергии Ян. Но вдруг Вэй Ин схватил его за запястье, мешая этому. — Вэй Ин? Лань Чжань удивленно посмотрел на возлюбленного и встретился с упрямым взглядом прекрасных серебристых глаз. Он вновь потянулся к себе, намереваясь все же выполнить задуманное, как руку прострелило резкой болью — Вэй Ин точно знал, куда нужно надавить, чтобы добиться результата. «Не вреди себе!» — написал Усянь на ладони Ванцзи. Лань Чжань сразу подумал о Вэнь Цин, но тут же отбросил эту мысль — не станет она болтать лишнего. К тому же Вэй Ин очень умен, не зря он считался одним из гениев своего поколения, так что вполне мог догадаться. Блок течения энергии Ян в теле мужчины значительно подтачивает его силы на несколько дней и очень же мешает культивации, а при частом использовании может нанести непоправимый вред. Лань Ванцзи это знает, но ради благополучия любимого готов на все. Сам Вэй Ин был очень благодарен Лань Чжаню за это. На самом деле он не был уверен, что готов на подобный шаг, но видеть, как тяжело Ханьгуан-цзюню в последнее время дается контроль духовных сил, больше не мог. На самом деле это было не так уж и заметно, но Вэй Ин видел… Видел, как его любимый пытается хоть на мгновение продлить медитацию, как сильнее концентрируется, исполняя мелодии на гуцине или тренируясь с мечом, хотя раньше этого не было. — Ты уверен, что хочешь именно этого? — спросил Лань Чжань, заглядывая в любимые глаза. Нет! Вэй Ин абсолютно не был уверен. «Да!» — был его ответ, написанный на ладони. Лань Чжань притянул Усяня ближе и впился в его губы страстным поцелуем, не забывая приласкать уже давно поднявшуюся плоть любимого через ткань одежд. Ванцзи бережно поддержал его за спину и осторожно опрокинул на пол, продолжая целовать. Ладони скользнули ниже, развязывая черно-красный пояс, а после пробрались под одежду, касаясь бархатистой кожи. Длинные пальцы Лань Чжаня взметнулись вверх к груди и начали поглаживать левую горошинку соска Вэй Ина. Тот вздрогнул, но не попытался избежать подобного прикосновения, прислушиваясь к собственному телу. Ванцзи же перестал терзать любимые губы и плавно перешел на шею, потом на ключицы и грудь, оставляя на коже влажную дорожку. Потом языком начал дразнить правый сосочек, отчего тело возлюбленного под ним вздрогнуло. Лань Чжань тут же поднял взгляд на Усяня, при этом не отрываясь от своего занятия. Стоило ему чуть прикусить ставшую такой твердой бархатистую горошину, как Вэй Ин выгнулся и застонал, непроизвольно схватив Ванцзи за волосы, не позволяя отстраниться. Заметив весьма положительную реакцию на свои действия, Лань Чжань продолжил терзать чувствительные сосочки, лишь бы услышать эти сладкие, как локва, стоны. Отстранившись от правого соска, Лань Ванцзи лизнул его напоследок и подул на него, от чего тело Вэй Ина вновь содрогнулось. И тут губы Ханьгуан-цзюня сомкнулись на левой горошинке, а рука, терзавшая ее спустилась ниже, лаская живот, и приспустила такие мешающие сейчас штаны, освобождая из их плена восставшую плоть. Изящные пальцы прошлись вдоль нефритового стержня партнера, приласкали налившуюся кровью головку, размазывая по ней горячую капельку, выступившую из кончика. Вэй Ин дернул бедрами, толкаясь в чужую ладонь. Подчиняясь его желанию, Лань Чжань обхватил плоть любимого и начал двигать рукой, с наслаждением слушая сладкие стоны и продолжая терзать нежные соски. Выпустив из плена своих губ ставшую такой упоительно красной и чувствительной горошинку, Ванцзи начал спускаться ниже, оставляя на коже небольшие красные пятна. Его горячий язык прошелся по мягкой коже чужого члена. Усянь даже не знал, как правильно реагировать, когда губы Лань Чжаня сомкнулись вокруг его собственной плоти, лишь сильнее вцепился в черные волосы. Ханьгуан-цзюнь, не отвлекаясь от своего дела, исподлобья взглянул на любимого, и Усянь просто утонул в страсти этих глаз цвета золота. Как только нефритовый жезл любимого дернулся, готовый вот-вот излиться, Лань Чжань отстранился и убрал руки, напоследок подразнив мошонку. Вэй Ин недовольно засопел и посмотрел на Ванцзи, который нарочито медленно стал обнажать собственное тело. Усянь чуть подобрался, начал смотреть настороженно, но в то же время любовался прекрасным развитым телом Ханьгуан-цзюня. Широкие плечи и грудь, сильные руки с четким контуром мышц, подтянутый живот с четко очерченными кубиками. Лань Чжань был прекрасен, словно божество. Нет, он и был божеством, его, Вэй Ина, божеством. Длинные пальцы Ванцзи потянулись к завязкам собственных штанов, распутывая их. Собственное желание плоти после долгого вынужденного воздержания приносило боль, от которой хотелось избавиться. Стоило белоснежной ткани скользнуть вниз по стройным ногам, как глаза Усяня в шоке расширились. Лань Чжань явно не был обделен небесами — его нефритовый жезл был огромен… и внушал ужас. Видя реакцию возлюбленного, Ванцзи прильнул к его губам в требовательном поцелуе. Чуть отстранившись, он прошептал: — Пожалуйста, доверься мне… Вэй Ин зажмурился, пытаясь совладать с собственными страхами и успокоить сбившееся дыхание, пока руки Лань Чжаня ненавязчиво ласкали его напряженное тело. Тот самый миг, когда Усянь почти собрался с силами, чтобы взглянуть в лицо своему главнейшему страху, головку его по-прежнему твердой плоти туго обхватило нечто горячее и скользкое. Распахнув глаза, он в шоке наблюдал, как Ханьгуан-цзюнь медленно насаживался на его член. Лицо Ванцзи было крайне сосредоточенно, пока он опускался все ниже и ниже. Обескураженный Вэй Ин попытался оттолкнуть Лань Чжаня, но тот перехватил его руки и, смотря прямо в глаза, подарил легкую улыбку. — Не мешай, — прошелестел тихий голос Ванцзи. Удерживая запястья любимого одной рукой, Ханьгуан-цзюнь оперся другой о пол, чуть меняя угол проникновения, которое пошло значительно легче, хотя это и не особо требовалось, ведь все то время, что он нежил тело любимого губами и левой рукой, правой он готовил самого себя для этого желанного мгновения. Как только плоть Вэй Ина целиком и полностью оказалась внутри Лань Чжаня, тот выдохнул и замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Чуть склонившись, он мягко поцеловал руки, которые все еще удерживал, после чего положил одну себе на бедро, а вторую на живот чуть ниже пупка. — Ты так глубоко внутри меня… Это удивительно. Лань Чжань чуть приподнялся, чтобы вновь опуститься, вызвав судорожный вздох Усяня. Это было ново для них обоих. С каждым движением Ванцзи становился все смелее и сильнее насаживался на плоть сокровища своего сердца. А Вэй Ин продолжал смотреть… Смотреть на то, как под белоснежной кожей перекатываются литые мышцы, как Лань Чжань пытается откинуть прилипшие к его покрытому испариной страсти телу свои густые волосы, открывая прекрасный вид на свою шею и покрасневшие ушки. Его крупный стоящий член покачивался в такт движениям, пачкая собственный живот смазкой. Рука Усяня непроизвольно огладила бедро любимого и чуть сжала, задавая темп. Лань Чжань подчинился, двигаясь так, как того хотел его возлюбленный. Необычайные ощущения полностью завладели сознанием Старейшины Илин, его дыхание сбилось, а с губ срывались стоны. Смотря на такого прекрасного в своей страсти Второго Нефрита, Вэй Ин собрал всю свою волю в кулак и свободной рукой коснулся твердой обжигающе-горячей плоти Ванцзи, отчего тот вздрогнул и с таким жаром посмотрел на любимого, что хотелось увидеть еще больше. Он начал двигать рукой в такт движениям Лань Чжаня, отчего его дыхание сбилось, а самоконтроль медленно, но верно улетал куда подальше. Ханьши наполнили страстные стоны двух разгоряченных тел. Ванцзи уже не подчинялся темпу, что задал Вэй Ин. Посмотрев на Вэй Усяня, он увидел, как взгляд любимого затуманился. Нагнувшись, Лань Чжань впился в покрасневшие губы со всей своей страстью. Стоило им разорвать крышесносный поцелуй, как Усяня накрыл долгожданный оргазм. Почувствовав внутри своего тела растекающийся жар, Ханьгуан-цзюнь с рыком сам излился, пачкая живот Вэй Ина. Лань Чжань уперся руками в пол, чтобы удержать собственное тело и не свалиться на Усяня. Чуть отдышавшись, он приподнялся, позволяя чужой плоти выскользнуть из своего тела, и лег рядом, притянув к себе Вэй Ина для очередного поцелуя. Лепестки их губ лениво касались друг друга, пока тела отдыхали от поглотившей их страсти. — Я люблю тебя, — прошептал Лань Чжань. У Вэй Ина от усталости и невероятных ощущений закрывались глаза. Он смог лишь улыбнуться, когда его подняли на руки и перенесли на кровать, после чего обтерли его разомлевшую тушку влажной тканью. Когда через некоторое время рядом с ним лег Лань Чжань, Усянь лишь прижался к сильному горячему телу и скользнул в сон, оставляя все вопросы на завтрашний день.