Тень жизни.

— То есть Печать реально вытащить из тебя? — спросил Ваньинь, убирая от лица листок с мнением Вэй Ина о словах шиди. Усянь кивнул. — Как ты вообще додумался запечатать Тигриную Печать Преисподней внутри себя? «Мне не хватало времени ее уничтожить. Я знал, что Цзинь Гуаншань излишне заинтересован в ней, и не остановится ни перед чем, дабы заполучить ее силу. В тот момент я уже не мог покинуть Луаньцзан для того, чтобы ее спрятать, из-за собирающейся армии заклинателей. Я запечатал артефакт внутри себя таким образом, чтобы в тот момент, когда оборвется моя жизнь, печать самоуничтожится». — Вы связали ее со своей жизнью? — переспросил Лань Сичэнь. Вэй Ин лишь кивнул и продолжил писать: «В тот день мертвецы не ополчились против меня. Я сам отдал им приказ — растерзать мое тело на мелкие кусочки». — ВЭЙ УСЯНЬ!!! — прогремел голос Цзян Чэна, вокруг него вновь заискрились фиолетовые молнии, увидев которые, ошарашенный Лань Сичэнь поспешил снять с его пальца Цзыдянь. — А ну верни! — Нет, пока не успокоишься, — кольцо было спрятано в рукав. — Вэй Ин, — голос Лань Чжаня дрогнул, а золотые глаза наполнились печалью. — Почему? «А как иначе? Я ведь думал, что по моей вине погибли Цзинь Цзысюань и шицзе, меня ненавидел весь мир, а людей, что я пытался защитить, безжалостно убили на моих глазах. В тот момент боль, отчаяние и сжирающее чувство вины наполняли мой разум, я просто не хотел жить». Ванцзи лишь крепче обнял любимого, мягко поцеловав его в висок, пытаясь утешить. — Как тебя вынесли с поля боя? — Ваньинь пытался успокоиться, понимая, что тоже виноват. «Этот завистливый мерзавец — Су Шэ. Последнее, что я помню, так это рывок за шкирку и вихрь энергии при применении талисмана перемещения, после чего меня ударили по голове чем-то тяжелым. После этого все и началось. Я сразу узнал руку Вэнь Цин, и понял, что она делает это не по своей воле — рука дрожала. Примерно год я провел в темнице в обществе этого психа Сюэ Яна. Он пытал меня, пытаясь выведать местоположение Печати, но провалился. И тогда впервые произошло то самое…» — Значит… — задохнулся сидящий рядом Мо Сюаньюй. — Все же два года? Усянь отвернулся, ему явно было больно это вспоминать. Видя это, Ванцзи лишь беспомощно погладил напряженную дрожащую спину, позволяя любимому спрятать слезы в изгибе плеча. Чуть успокоившись, Вэй Ин продолжил писать: «Когда ты, Мо Сюаньюй, появился, стало немного легче, — Вэй Ин посмотрел на парня. — В твоих глазах было столько истинного сострадания, что я смог тебе довериться, хотя сначала боялся и ожидал того же, что и от остальных. Спасибо за это. Но недоверие к другим людям росло с каждым днем. Когда меня поразила та болезнь, я начал впадать в отчаяние и под конец просто молил о скорой смерти. Но именно печать не позволяла мне умереть, поддерживая во мне хрупкую жизнь. А потом я начал терять зрение и слух из-за болезни, меня стали пугать прикосновения и даже чужое присутствие. А потом тяжелые оковы пали». — В тот день пришли мы, — понял Цзян Чэн. — Но все же, почему ты не боялся Мо Сюаньюя после потери зрения? И что это была за болезнь такая? — Когда молодой господин Вэй начал терять зрение и слух, я каждый раз слегка массировал строго определенные точки на его руках, как бы сообщая, что это именно я, — объяснил Мо Сюаньюй. — Прощаясь, я касался других. А вот насчет болезни, я не уверен… Не знаю пока такой… — Это было крайне запущенное воспаление легких, — ответил Лань Гужэнь своему ученику. — Отсюда жар и сильный кашель. — А глаза и уши? — удивились присутствующие. — Это последствия, — объяснил целитель. — Тело было не просто ослаблено, оно было изможденно болезнью и бесчеловечными условиями и не могло бороться с новой напастью. Грязь — рассадник заразы, а ведь мы несколько раз меняли воду в бадье, прежде, чем полностью смогли вымыть безвольное тело господина Вэя. Даже волосы пришлось обрезать, хотя и не положено, но их было уже просто не спасти. — Ясно, — вздохнул Цзян Ваньинь. — И как же вытащить Тигриную Печать Преисподней из тебя? Кисть вновь поднялась и практически окунулась кончиком в тушь, как ее остановила рука Лань Сичэня. — На сегодня хватит, молодой господин Вэй, — произнес Цзэу-цзюнь, удивив всех присутствующих. — Мгм! — согласился Ванцзи. — Это еще почему? — не понял Ваньинь. — Вэй Ин устал, — ответил Лань Чжань, кивком головы указывая на исписанные листы. Все посмотрели на бумагу и поняли, что более-менее ровные столбцы иероглифов начали вихлять, а линии символов были то слишком тонкими, то чересчур толстыми. — Ясно, — кивнула Вэнь Цин. — Перемещать небольшие предметы с помощью темной энергии может и не так сложно, но писать — другое дело. Требуется большая концентрация, и это уже вымотало Усяня. Вэй Ин лишь вздохнул, устало прислонившись к груди возлюбленного. Темная энергия рассеялась, а глаза и волосы Старейшины Илин вернулись к привычным цветам. Тут Цзян Чэн вспомнил кое-что важное, о чем тут же спросил: — Дева Вэнь, ты не знаешь, что случилось с Золотым Ядром Вэй Усяня? Девушка еле заметно вздрогнула, что не укрылось от глаз заклинателей. Лань Чжань моментально почувствовал, как окаменело тело любимого в его руках. — Я не могу сказать, — все же ответила целительница, мельком заметив предупреждающий взгляд Усяня. — Это не моя тайна. — Вэй Ин? — позвал любимого Ванцзи, на что тот отчаянно замотал головой из стороны в сторону, явно не желая об этом говорить. — Не думай, что этот вопрос закрыт, — вздохнул Ваньинь, слишком хорошо знающий упрямый характер брата, но понимающий, что сейчас сильно давить на Усяня не стоит. Цзян Чэн развернулся и ушел, чтобы вернуться к своим обязанностям. Ободряюще улыбнувшись, Цзэу-цзюнь тоже покинул их, чтобы обсудить с главой Цзян некоторые вопросы, тихо посмеиваясь от вида прекраснейшего цветка лотоса, что был закреплен на нефритовой шпильке брата, при этом не подозревая о втором бутоне на собственном поясе со стороны спины. Брат и сестра Вэнь с тоской смотрели на Вэй Ина, но решили не вмешиваться и вскоре ушли, чтобы побыть вместе, а двое целителей Гусу Лань вместе с учеником отправились проведать заболевших малышей. Лань Чжань молчал, поглаживая спину любимого. Он не понимал, почему Вэй Ин так не хочет раскрывать правду о своем Золотом Ядре, но все же решил не вмешиваться. Вскоре он заметил, что сон все же сморил уставшего Усяня, поэтому стянул с постели одеяло и бережно завернул в него спящего парня. Он любовался человеком в его объятиях, ведь что может быть лучше личного счастья в руках? *** — Шишу! — Сянь-гэгэ! — Учитель Вэй! Троица детишек ураганом ворвалась в комнату и дружно запрыгнула на сдавленно охнувшего Усяня, отчего кисточка прочертила жирную неровную линию по листу бумаги, испортив его. За последние семь дней мальчишки успели окончательно поправиться от ветряной сыпи, и сегодня им разрешили навестить Вэй Усяня. Вэй Ин же все это время тщательно описывал ритуал извлечения Стигийской Печати Преисподней из своего тела с ее дальнейшим уничтожением. Связать артефакт со своей жизнью было куда проще, чем разделить их. Усянь выстраивал целые комплексы из магических кругов, печатей и талисманов, описывал мельчайшие подробности ритуала и его многочисленные этапы. Видя огромную стопку исписанных листов, заклинатели понимали, что извлечение Печати займет несколько дней, к тому же Усяню не позволяли пользоваться ее силой более сяоши за день. — Ну, сегодня уже точно нет смысла продолжать писать, — вздохнул Ваньинь, складывая новые записи, коих сегодня оказалось не так много. Находящиеся в комнате братья-Нефриты, Вэнь Нин, Мо Сюаньюй и Не Хуайсан согласились, смотря на веселое копошение на постели. Вэй Ин явно соскучился по детишкам, что было вполне взаимно. — Шишу очень красивый, — Цзян Лин восхищенно взял в ладошку недлинную прядь побелевших волос. — Я тоже так хочу! Вэй Ин рассмеялся от вытянувшегося лица шиди и отрицательно покачал головой. — Почему? — надул пухлые щечки обидевшийся ребенок. Усянь лишь улыбнулся, игриво нажав своему шиджи на кончик носа. Обида тут же исчезла, а маленькие ручки крепко обняли его за шею. В это время Цзян Чэн поспешил перенести новые записи в свои покои и вернуться, так как знал, что одновременное наличие четырех сокровищ кабинета и своего племянника в одном помещении может пагубно сказаться на любых доступных и крайне важных документах. Вернувшись он ожидаемо обнаружил Цзян Лина рисующим тушью на чистых листах в то время, как мальчишки Лань практиковали каллиграфию под присмотром старшего Нефрита. Тут маленькому господину Цзян что-то не понравилось в собственном рисунке, и он со злостью шлепнул кистью по бумаге, отчего брызги туши полетели в разные стороны, испачкав белые одежды главы Лань и своих друзей, капли так же попали на лица других мальчиков. Лань Хао тут же попытался оттереть черные капли со своей кожи, но лишь сильнее испачкался, чем вызвал смех А-Лина. — Не смешно! — возмутился мальчик, но тут заметил, что его товарищ прячет улыбку за рукавами. — А-Юань! — Прости… — захихикал Лань Юань. Лань Хао тут же схватился за кисть и несколькими мазками нарисовал на светлом личике друга маленькое облачко. — Ах так! — Лань Юань в ответ нарисовал товарищу кошачьи усики. Цзян Лин заливался смехом, чем привлек внимание товарищей по играм, которые тут же покрыли личико малыша черными бабочками. Маленький наследник опешил, но с удовольствием присоединился к новой игре. Лань Сичэнь в этот момент уже ретировался к младшему брату с улыбающимся от детской возни Усяню. Тут несколько кисточек поднялись в воздух и, окунувшись в тушь, медленно полетели в сторону шалунов. Заметив это, мальчики разбежались в разные стороны, а каллиграфические инструменты устремились за ними, намереваясь разрисовать детские личики. А-Юань, успевший получить на щечки пару маленьких птичек, поспешил спрятаться за спиной своего дяди Нина, который тут же получил кисточкой в лицо. Но Вэй Ин, видя, что ошибся целью, не остановился и разрисовал лицо друга маленькими солнышками. Не Хуайсан, сидевший рядом прыснул в кулак и попытался спрятать улыбающееся лицо за веером. Вэнь Нин тут же обратил на это свое внимание и взял со стола платок. Быстро сделав из него мешочек и наполнив его хлопком, Цюнлинь опустил его в тушь и быстро приложил к глазам и кончику носа опешившего Хуайсана. — Панда!!! Это панда!!! — рассмеялись дети. В этот момент Мо Сюаньюй терпеливо подставил свое лицо под кисточки Лань Юаня и Лань Хао, которые нарисовали на новом полотне кроликов. — Вэй Усянь! Ты что творишь?! — раздался голос Цзян Чэна, пытающегося укрыться от летающих за ним кисточек. — Дядя!!! — Цзян Лин, увлеченный новой игрой, прыгнул на ноги Ваньиня. Глава Цзян с трудом удержал равновесие, чтобы не упасть и не навредить любимому племяннику, но из-за этого письменные принадлежности все же настигли его. Леопардовые пятнышки смотрелись вполне неплохо на его лице, но старания хохочущего Усяня не были оценены по достоинству. Цзян Чэн поднял племянника на руки и поймал пролетающую мимо кисть. — Сейчас будет месть! — с несколько угрожающей улыбкой объявил Ваньинь, вызвав радостный смех А-Лина. В пару быстрых крупных шагов, он преодолел расстояние до постели и, сгрузив племянника на слабые ноги Усяня, разрисовал тому лицо вязью иероглифов: балбес, чудовище и прочие. Пока Ваньинь любовался своим творением на улыбающемся лице шисюна, маленький Цзян Лин заметил, что у сидящего рядом с шишу невозмутимого Ханьгуан-цзюня слишком чистое лицо, и это надо немедленно исправить. Прикосновение кисти к коже очень удивило Лань Ванцзи, а ребенок уже успел нарисовать на белой коже цветочек. Рядом раздался сдавленный смех. Лань Сичэнь просто не мог сдержаться, видя ошарашенное лицо брата. Лань Чжань медленно обернулся и поднял руку с раскрытой ладонью, куда плавно приземлилась очередная кисточка. Мягко повернув за подбородок лицо старшего брата к себе, Ванцзи нарисовал всего три небольшие полосы, после чего сообщил: — Теперь ты — дядя! На лице Сичэня действительно были нарисованы усы и коротенькая бородка. Тот улыбнулся, после чего откашлялся, придавая себе серьезное выражение и поглаживая «бородку» произнес: — Что за недостойное поведение? В Пристани Лотоса нельзя шуметь и разрисовывать лица. В наказание вы целый день будете сидеть на мостках и смотреть на лотосы! В комнате грянул дружный смех, настолько громкий, что переполошились проходящие мимо адепты Юньмэн Цзян. Подошедшая Вэнь Цин удивилась, но все же открыла дверь. И тут же закрыла, прослезившись от сдерживаемого смеха. Еще бы: куча взрослых мужчин за двадцать пять и троица детей веселится с разрисованными лицами. И все же ей сегодня нужно было провести сеанс иглоукалывания Вэй Усяню, поэтому она зашла. Тот уже икал от смеха в объятиях Лань Ванцзи, лицо которого было, как и всегда, невозмутимо, но в глазах сияли искры веселья и пламя любви к человеку в его руках. Уставшие после подобного веселья дети уже засыпали. Лань Юань с комфортом устроился на коленях Вэнь Нина, Лань Хао клевал носом на груди Цзэу-цзюня, пачкая чернилами с личика белые одежды, а Цзян Лин уже практически спал на руках родного дяди Ваньиня. — Что у вас тут произошло? — девушка очень старалась не засмеяться, глядя на разрисованные лица. — С детьми играли, — ответил Мо Сюаньюй. — Ясно… А смыть-то хоть сможете? Тут веселая компания неуверенно переглянулась. — Без проблем, — ответил Цзян Чэн, проведя свободной рукой по собственной щеке, стряхивая черный узор. — Эта тушь производится в Юньмэне и сохнет очень быстро, особенно в такую жару, и от кожи ее легко соскрести, а вот насчет одежды не особо уверен, — он неуверенно посмотрел на белые одеяния Гусу Лань. — Это не проблема, — ответил Лань Сичэнь с улыбкой. — Поскольку одеяния нашего ордена белые, то за много поколений был создан специальный секретный состав, которым пропитывают нити перед тем, как ткать ткань. Поэтому любая грязь на нашей одежде легко смывается даже простой водой. — Удобно, — произнесла Вэнь Цин, снимая с Усяня рубаху, опрокидывая его на постель и перевернув на живот. — Мо Сюаньюй! — позвала целительница парня, и тот моментально оказался рядом, готовый вникать в новый урок. Ванцзи отошел, чтобы не мешать лекарям лечить его возлюбленного, так как именно иглоукалывание способствует восстановлению поврежденных энергетических каналов и потоку энергии Ян. — Кстати, — вспомнила Вэнь Цин. — Вэй Усянь, сколько еще тебе нужно описывать окончание ритуала? Вэй Ин улыбнулся, и две кисти вновь пришли в движение над бумагами. Одна что-то писала, а вторая чертила схему круга. Всего четверть сяоши и последние символы были нанесены на бумагу. — Ритуал проведем через три дня, — Цзян Чэн взял листы, что спасут его шисюна и на несколько месяцев оборвут их единственную нить общения.