Legacies

[Хоуп старшая и родная сестра Макс Мэйфилд, соответственно так же сводная сестра для Билли Харгроува] Билли обвинял в переезде в Хоукинс Макс — обвинял в своей агрессивной манере и, естественно, делал он это тогда, когда рядом не было родителей, которые могли бы осадить его. Главным образом, отца — бывшая миссис Мэйфилд и нынешняя миссис Харгроув в одном лице была женщиной мягкой и нерешительной, не способной ставить жестких условий или же затевать серьезные скандалы. Ее максимумом были мягкие увещевания да слезливые причитания, тогда как мистер Харгроув без зазрений совести использовал свои кулаки, при этом зная, как и куда бить, чтобы сделать очень больно, но не оставить следов. Иногда Хоуп испытывала к Билли даже что-то вроде сочувствия, когда слышала жалкий приглушенный скулеж из его комнаты и недобрые возгласы мистера Харгроува — отец избивал Билли по малейшему поводу, и, честно говоря, вряд ли жизнь сводного брата можно было назвать прекрасной или хотя бы сносной. Но стоило Билли наброситься на Макс с очередными упреками и запугиваниями, как Хоуп забывала о всяком сочувствии — Билли был озлобленным засранцем, жаждущим реванша над своим мучителем, а поскольку его мучитель был намного сильнее, то он выплескивал весь свой гнев и всю свою жажду насилия на тех, кто был уже слабее него самого. Макс стояла первой на очереди — и Хоуп готова была защищать сестру с оскаленными зубами, уж она-то жертвой быть не собиралась. Билли всегда делал вид, что не воспринимает ее всерьез, что при желании просто прихлопнул бы ее одной левой, как назойливую муху, но Хоуп знала правду — Билли в глубине души ее побаивался, и потому пасовал перед ней. Билли был задира, хулиган, насмешник, но ведь он при этом был трусом — а Хоуп за младшую сестру готова была биться, как дикая кошка, она готова была ради Макс на все — буквально на все, и если бы потребовалось, то умерла бы за нее, и Билли подспудно ощущал это. Да, он был больше и сильнее физически, но морально он никогда бы не сломил Хоуп — морально именно она уничтожила бы его, и потому Билли не рисковал и искал себе жертв в школе. Хоукинс был небольшим сонным городком, в котором жизнь текла неспешно и размеренно, городком со своими знаменитостями и изгоями, со своим сводом правил и со своими причудами, конечно же. Но Хоуп здесь нравилось — нравилось из-за Макс, которая быстро завела себе новых друзей. Билли тоже быстро обзавелся подпевалами — такие парни, как он, вечно собирают вокруг себя всякое отребье и организуют что-то вроде школьных банд. Чаще всего они несут это и во взрослую жизнь, так и не вырастают из своих кожаных курток а-ля самый горячий и необузданный плохиш и заканчивают в какой-нибудь тюрьме — с Билли ведь наверняка именно так и будет. Его тяга к саморазрушению поражала — но это ведь был его выбор. Мистер Харгроув, к слову, жесток был лишь с сыном — он был очень мягок и обходителен с женой и падчерицами, но Хоуп никогда не теряла бдительности. Ее мама была слепа и удивительно наивна, Хоуп же с детства приходилось быть взрослой и проницательной за нее, чтобы избежать неприятностей и уберечь от них маму. Так уж вышло — не все взрослые могут быть опорой и надежной стеной, некоторым из них самим нужна вечная поддержка. Макс, к счастью, не нужно было взрослеть раньше положенного — Хоуп позаботилась об этом, для нее счастливое детство сестры было в какой-то мере способом обрести и свое собственное, которого у нее не было… Видя счастливые, сияющие глаза Макс, Хоуп и сама была счастлива — и для нее было неважно, живут ли они в Мистик-Фоллз, в Новом Орлеане или в Хоукинсе — ей было хорошо там, где было хорошо Макс. К слову, Макс к этому переезду никакого отношения не имела — мистеру Харгроуву предложили какую-то важную и высокооплачиваемую работу в секретной лаборатории где-то поблизости, только и всего… *** Очередное школьное утро началось вполне предсказуемо — в главном коридоре сцепились ее сводный брат Билли и Стив Харрингтон: бывший негласный король школы, ныне едва ли не изгой благодаря стараниям неугомонного Билли, ну и из-за каких-то своих личных убеждений. Их противостояние начиналось вполне невинно, но в последнее время то и дело перерастало в драку — Билли был безжалостен в стремлении унижать, и постоянно цеплял Стива за самое больное: от Харрингтона недавно ушла девушка, и ушла ведь к какому-то невзрачному одиночке. Стив, наверное, все еще любил ее, эту Нэнси Уилер, раз издевки Билли так выводили его из себя, что он бросался на обидчика с кулаками. Хоуп все это было не особенно интересно — она никогда не принадлежала к стайкам сплетниц, жадно ловящих новости о чужой личной жизни. Она и о Стиве-то кое-что знала только потому, что об этом постоянно трепал Билли, а Билли трепать любил и делал это без устали. Хоуп застала драку в самом разгаре — Билли наслаждался всеобщим вниманием и своим физическим превосходством — на каждый удар от Стива он отвечал двумя собственными, а толпа из зевак наблюдала за зрелищем без малейших поползновений остановить происходящее. Где в этот момент были все преподаватели? Что ж, хороший вопрос — куда все они исчезают, когда оказываются так нужны? — Вы должны остановить это, — Хоуп, пренебрегая вежливостью, толкнула парочку дружков Билли, радостно улюлюкающих и подбодряющих своего лидера. — Я серьезно, оттащите его, у него будут неприятности. — Не командуй, детка, — отмахнулся от нее один из парней. — У Билли все под контролем, он же побеждает! Хоуп не стала объяснять этому идиоту, что мистер Харгроув непременно тоже захочет победы после известий из школы о том, что его сын снова затеял драку — почему-то даже сам Билли не думал о неминуемом наказании, так что его дружкам было тем более плевать. Наверное, и ей самой стоило наплевать — но мистер Харгроув уже наказывал Билли дважды на этой неделе, и каким бы засранцем этот Билли не был, Хоуп не желала ему зла. Поэтому она перехватила свою сумку покрепче и запустила ее в голову сводного брата — зеваки охнули хором, потому что она была меткой и Билли затряс головой, слетев со своего противника, которого он оседлал для большего удобства. Разбитое лицо Стива Харрингтона выглядело ужасно, и Хоуп, воспользовавшись тем, что Билли замешкался, принявшись выяснять, кто ему помешал, буквально умыкнула Стива у него из-под носа: она просто схватила Харрингтона за руку, потянула на себя и утащила в уборную, а Билли вслед ей вопил: — Ох, сестренка, зря ты это сделала! — У тебя будут неприятности, — разбитыми губами пробормотал Стив, когда она втолкнула его в девчачий туалет и подвела к одной из раковин. — Черта с два, — отозвалась Хоуп спокойно, пуская холодную воду. — Умойся, ты ужасно выглядишь. — У твоего братца тоже лицо разбито, — мрачно доложил Стив. — Он мне не брат, — проговорила Хоуп отстраненно. — Я не его поклонница, знаешь, но все же не буду обсуждать с тобой то, какая он сволочь. — Я и не собирался плакаться, — огрызнулся Харрингтон и принялся остервенело умываться, словно бы вместе с кровью собирался смыть с себя и необходимость поблагодарить Хоуп за помощь. Хоуп всегда обладала некоей эмпатией, так что уловила раздражение парня и не стала вынуждать его играть приличествующую роль до конца: она просто развернулась на каблуках и вышла из уборной еще до того, как Стив бы поднял умытое лицо над раковиной и ему пришлось бы взглянуть ей в глаза. *** Билли ничего ей не сделал, конечно же — просто немного поехидничал и пару дней нес всякую чушь о том, что она решила стать мамочкой Харрингтона, но и только. Хоуп избегала Стива почти две недели — не то, чтобы нарочно, просто не хотелось лишний раз участвовать в неловких сценах, ей не нравилось терять время на подобные вещи. Стив сам нашел ее — подловил во время перерыва на ланч, когда она сидела с книгой в школьном дворе. Он уселся рядом на скамейку и терпеливо подождал, пока Хоуп отложит книгу, только потом произнес: — Привет, Хоуп. — Привет, — согласилась Хоуп нейтральным тоном. Она всегда держалась особняком, не умела заводить друзей в невероятных количествах, ей даже одного-двух непросто было завести. Может, следовало больше улыбаться, но фальшивые улыбки были ей не по душе. — Ты избегала меня, да? — Это было не сложно, — пожала плечами Хоуп. — Ну, знаешь, у нас разные компании и все такое. — У тебя вообще нет компании, — справедливо подметил Стив, глядя на нее чересчур внимательно, будто задался целью разгадать, о чем же она думает. — Это же не преступление, верно? — спокойно парировала Хоуп на это. — Нет, — согласился Стив. — Я вообще не за этим подошел, быть в компании или нет — это твое личное дело. Я хотел поблагодарить… — Вовсе не обязательно, — прервала парня Хоуп, видя, что ему сложно подобрать правильные слова и перебороть свою гордость, или что там еще владело им в этот момент. В любом случае, противоречивые чувства Стива Харрингтона причиняли ей неудобства — она не любила быть причиной чьего-то смущения. — Я благодарности не жду, серьезно. Я вмешалась тогда скорее ради Билли. — Мне казалось, ты не его поклонница, — глаза Стива недоуменно расширились. — Так и есть, — бесстрастно подтвердила Хоуп. — Просто все… Не так уж и просто. — Я бы сказал, что я понимаю, но я не понимаю. — Тебе и не нужно, — успокоила его Хоуп. — Ты мне ничего не должен: ни благодарности, ни понимания. Все отлично, просто живи своей жизнью, а я буду жить своей. — Ты странная, ты в курсе? — с каким-то смутным раздражением произнес Стив, решительно поднимаясь со скамейки. — Ну, это же не… — Не преступление, — закончил за нее Стив едва ли не сердито. — Верно. Он зашагал прочь, и Хоуп хотела было вернуться к своей книге, но внезапно это раздражение, захлестнувшее Стива, передалось и ей: он считает ее странной, и что это значит? Дурочкой, злюкой, и той и другой сразу? Чего он вообще пришел, зачем ей его благодарности, которые очевидно ему самому поперек горла? Уязвленное самолюбие из него так и прет, и она еще странная! — Эй, Харрингтон! — окликнула его Хоуп, повинуясь секундному порыву. — Да? — Стив обернулся, хотя Хоуп была готова к тому, что он просто уйдет, проигнорировав ее, и ей стало приятно, что он все же не сделал этого. — Извини, что я была такой… — Холодной, как кусок арктического льда? — подсказал Стив все еще с сердитыми нотками в голосе, но в уголках его губ уже пряталась улыбка, и с каждым его словом она становилась все более явной: — Колючей, как гигантский еж? Злющей, как миссис Брумал при приступе мигрени? — Господи, только не миссис Брумал! — Хоуп внезапно осознала, что смеется, потому что сравнение с сухонькой старушкой, преподающей биологию и вечно недовольной жизнью, было ужасным и комичным. — Серьезно? Просто убей меня, я не хочу так жить! — Смерть это не выход, — Стив смотрел на нее каким-то другим взглядом, потеплевшим, и Хоуп это нравилось, вот на чем она поймала себя. — Может, лучше выпьем кофе и съедим что-нибудь, пока ланч еще не закончился? — Если только больше не станешь называть меня странной или сравнивать с миссис Брумал, — поставила условие Хоуп, и Стив торжественно пообещал ей этого не делать. Это было еще не свидание, конечно — но кто знает, может со временем?..