***
Открывать глаза я не торопился. Ощущение от пребывания между сном и явью дарило непривычную лёгкость. Абсолютно точно я знал две вещи. Первое — я лежал на спине, без одежды, ощущая под собой мягкость чужого матраса. Второе, вытекающее из первого — то была постель Грейнджер в её доме, и она лежала рядом совершенно обнажённая. Последняя мысль особенно отчётливо пропечаталась в мозгу, что и заставило открыть глаза. Грейнджер, скрытая одеялом до самых плеч, лежала на боку и смотрела на меня. — Привет, — сказала она и улыбнулась, прекрасная в бледном свете, который пробивался из наполовину зашторенного окна. — Ты смотрела, как я сплю? — Совсем немного, — Грейнджер зажмурилась. — Перед пробуждением у тебя так смешно нос морщится. — Правда? — я тоже повернулся на бок и провёл рукой под одеялом по её бедру. — Чистейшая! Она коротко хохотнула и дёрнулась, спасаясь от моей руки, но я всё-таки успел её поймать и потянул на себя. — Больше ты никуда от меня не сбежишь. Она чуть порозовела — странно, вообще-то заливаться румянцем, лёжа утром в постели с мужчиной — и перевернулась на живот. Теперь её лицо скрывала тень, а бледный свет мягко касался плеч. Волосы походили на чёрт знает что, но она всё равно выглядела при этом безупречно. Я заправил прядь её волос за ухо, провёл большим пальцем по брови, которую рассекал маленький шрам. — Откуда это у тебя? Она вслед за мной пригладила свою бровь и нахмурилась. — Долгая история. — А ты расскажи коротко, — я приподнялся на локтях, чтобы нашарить на полу часы — я всегда оставлял их там перед тем, как лечь спать. Но обнаружил, что даже их не снимал. Стрелки замерли на двенадцати минутах восьмого, а значит поспать удалось всего-то часа четыре. Я улыбнулся этой мысли, перебрав самые впечатляющие моменты прошедшей ночи, а Грейнджер закатила глаза, размышляя, после чего выдала: — Джинни назвала это «несчастный случай с уличным музыкантом у фонтана в Барселоне». Я немного помолчал, переваривая эту информацию, а Грейнджер залилась смехом. — Ты спасла ему жизнь или подралась с ним? — Скорее, второе… — Ты меня дуришь? — А ты как думаешь? — она нашарила на полу свои штаны и майку и быстро натянула их. Хотя, не настолько быстро, чтобы я не успел ещё разок насладиться её телом. Она что-то сказала о том, что хочет обсудить рабочие планы на сегодня, а сама отправилась в душ, отказавшись взять меня с собой. Когда в коридоре хлопнула дверь ванной, я тупо подумал — удобно. Можно обсуждать работу вообще не вылезая из постели. Но потом решил, что это не совсем нормально, хотя и действительно забавно. Впрочем, озвучивать это всё равно не собирался. Минут через десять Грейнджер снова появилась в дверях спальни, и пришлось окончательно соскребать себя с кровати. Спать хотелось невероятно. — Мне тоже есть что тебе сказать. Две темы — Купер и Форд. Идея касательно Купера очертилась в мозгу так ясно и полно, будто была там всегда. Появилась она перед тем, как удалось заснуть, так мне казалось. Вернее, мелькнула мысль: нужно подойти к разговору под другим углом. Действовать решительно. Неожиданно. А потом всё сложилось само собой. Она вытирала волосы полотенцем, внимательно наблюдая за тем, как я надевал джинсы. — Форд? — Я вчера был у Блейза и Пэнси. Она кое-что мне рассказала, из чего я сделал некоторые выводы. Лицо Грейнджер, прежде украшенное улыбчивыми морщинками возле глаз, помрачнело. — Ладно… — она закинула полотенце на плечо. — Ладно. Жду тебя внизу. И она скрылась в гардеробной. Я оглядел спальню, зацепившись взглядом за столик с зеркалом. Помимо всякой мелочи, вроде заколок, пилки для ногтей, расчёски и смятых клочков то ли фантиков, то ли ещё чего-то, лежал толстый ежедневник, из которого торчали цветные ярлычки — будто многочисленные языки, пустая чашка со следами помады и пара туфель бежевого цвета. Может, в гардеробной для её коллекции уже нет места? Странная всё-таки женщина. Обернувшись, чтобы найти телефон и звякнуть Стюарту, я наткнулся взглядом на фоторамки, которые стояли на комоде возле кровати. Чёрно-белая фотография, замершая во времени — она сама малышка и её родители. У меня при себе не было фотографий с, прости Мерлин, семьёй; часть подобного барахла мать забрала с собой, а часть так и осталась в поместье. Хотя, если очень постараться, в архиве можно найти подшивки газет послевоенного времени и всласть полюбоваться тем, во что превратились Малфои. На другой фотографии — уже нормальной, живой — смеялась сама Грейнджер и её дружки. Она держала за руку Уизли, сгибаясь пополам от смеха, и он тоже касался её. Я подавил желание опрокинуть рамку лицами вниз. И вдруг подумал о вещи, которая привела в исступлённое бешенство, как бы ни метавшееся по венам, не имеющее права на выход: что бы ни случилось, Уизли всегда будет где-то поблизости. Она сказала, что он ей дорог. Он никуда не денется. Не исчезнет — она не позволит. То, что я стоял сейчас посреди её спальни: что это значило? Вдруг стало не по себе, будто сделал что-то такое, чего делать не стоило, потому как решительно не понимал, что теперь будет дальше. Эта потеря контроля не должна была произойти. Не должна была, но произошла, а так далеко я не задумывал. Натворить дел, а после барахтаться в собственном бессилии, будто жизнь мало проучила — почему бы и нет. И какого чёрта мы натворили? А вот ещё одна фотография — Грейнджер, сидящая в кресле, с большим котярой на коленках, улыбающаяся сквозь силу. Что-то неприятно кольнуло в затылке, отозвалось в позвоночнике, как волна. Она говорила, что у неё был полуниззл с глупым именем, и он пропал. Наверное, умер, раз так и не вернулся. А может, и вправду убежал. Другого ей не хотелось, она думала, что это будет предательством. Предательством… Выходя из спальни, я думал только об одном: почему кот, мать его, был именно рыжим? Когда вошёл на кухню, то обнаружил на столе две чашки кофе и собственную палочку, а Грейнджер — за дверцей раскрытого холодильника. Пока я был в душе, а после звонил Стюарту, чтобы договориться о встрече, она успела одеться — нечто ниже колена насыщенного синего цвета, причесаться — волосы были убраны в хвост. Когда она выглянула из-за дверцы, то понял, что умудрилась успеть ещё и подкраситься. Толстовка и футболка, аккуратно развешенные на спинке стула, успели высохнуть, и с чувством необъяснимого облегчения, я опустился на стул, подвинув к себе дымящуюся чашку. — К чёрту это, Грейнджер, позавтракаем в кафе каком-нибудь, — тут же сообразил я, отхлебнув восхитительного кофе. — Некогда тут возиться, мне ещё надо домой, переодеться. Она захлопнула дверцу, смерив меня новым взглядом «ты чертовски прав», который мне очень даже понравился, и подошла к столу. Я постарался не думать о рыжем полуниззле, чёрно-белых человечках на мёртвом фото, смеющихся лицах «гриффиндорского трио» и о тех временах, когда всё это было настоящим. — Итак, — она провела рукой по лбу, будто смахнула невидимый для меня волос, и села. — В десять у нас встреча с адвокатом Купера… — А у меня в это время встреча с детективом из кентской полиции. Он сказал, что свободен только утром. Наверное, просто назло, воскресенье же, но всё-таки. Грейнджер, решившая в этот момент отпить кофе, чуть не подавилась. — Он согласился с тобой на встречу в воскресенье? — не сумев скрыть удивления, громко спросила она. — Да ладно! Шутишь? — Почему я должен шутить? Это было не просто, но… да. — Вот козёл, — в сердцах бросила Грейнджер, состроив гримасу. — Меня он отшил, даже слушать не стал! Мол, вот в понедельник у него рабочий день… Мне вспомнилась её реакция на слова Эвершота. В общем-то, я понимал её возмущение. Поставить на место таких типов, которые относятся с пренебрежением, мне и самому было как глоток свежего воздуха. — Ладно, — справившись с собой, она снова взялась за чашку, но пить не стала. — Встреча с адвокатом Купера в десять. Понятия не имею, сколько это займёт. Но точно знаю, что он будет спрашивать, почему мы вчера копались в музее после ареста. Придётся держать оборону. — Возьми с собой Стюарта, — напомнил я Грейнджер. — Ему пора бы поплотнее влиться в расследование. Она кивнула и продолжила: — В половину двенадцатого в музей подтянутся эксперты, чтобы продолжить работу, нам нужно быть там, их просто так не пустят. Также мы ждём информацию по машине, на которой уехал Остин, и сообщения от Люси, вернулся ли Назем в Лютный. Ты, кстати, говорил, что у тебя есть какая-то мысль по поводу Купера? — Да, точно… Я пересказал свою идею: выбить Купера из колеи прямым разговором об убийстве тет-а-тет после встречи с адвокатом. Пусть он догадывается о нашей осведомлённости. Пусть — но вряд ли ожидает, полагая, что совершил идеальное преступление, что кто-то придёт к нему и задаст вполне определённые вопросы. Грейнджер с сомнением отнеслась к моей уверенности, что Купер не станет болтать с адвокатом об убийстве Софи до того, как ему выдвинут обвинение, да и о разговоре в целом. «А если всё-таки проболтается?» Впрочем, даже если очкарик и расскажет адвокатишке, что в его отсутствие имела место подобная беседа, то это на деле никак не отразится, ведь никто и не собирался заставлять Купера говорить или свидетельствовать против себя самого. Целью было лишь только кое-что ему высказать и посмотреть на реакцию. Если всё произошло так, как я полагал, и Купер был нашим убийцей, то он прекрасно понимал — полиция тоже кое-что знает. А чего не знает точно, так о том догадывается. Скрывать от него предположения о случившемся в переулке Сохо перестало иметь всякий смысл. — Моё мнение таково: нам просто нечего терять, — для пущей убедительность добавил я. — Дело не такое простое, значит, и нам нужно придумать путь похитрее. Если мы ничего не предпримем, то Купера осудят за кражу, а мы останемся толпой идиотов. — И про Лойда хочешь ему рассказать? Что он их с Софи видел? — Да, Грейнджер. Я хочу рассказать ему всё. Он не боится нас, потому что уверен в своей безопасности. Мне это надоело. Если и это не собьёт с очкастой морды спеси, то уже ничто не собьёт. — Ход конём, иначе и не скажешь, — задумчиво подытожила Грейнджер, потирая подбородок. — Мне нелегко это признавать, Грейнджер, — я допил кофе и отставил пустую чашку, — но ты у нас начальница, и без твоего одобрения я не смогу пойти на этот шаг. А к Форду я обратиться ну вообще никак не могу. — Кстати, о нём, — она приподняла брови, подхватив две чашки и убрав их в раковину. — Давай сначала выберемся отсюда. Я обещал Стюарту быть в отделе до половины десятого. Надо ещё успеть рассказать ему о планах. Перед тем, как покинуть дом, Грейнджер, как и я, подумала о Шарлотте Райн, которая вполне могла ошиваться где-то неподалёку. Пусть то было паранойей, но памятуя о том, как был недоволен Поттер статьями в газетах, я решил, что это вполне разумное поведение. Вряд ли кто-то мог видеть меня вчера, входящим в её дом; на улице стояла непроходимая стена ливня. Но вот мы оба, выходящие из дома Гермионы Грейнджер ранним утром, могли натолкнуть на кое-какие мысли. Поттера точно инфаркт схватит. О собственной встрече с этой шустрой не по годам девчонкой я ещё не успел ей рассказать, но Грейнджер определённо стоило об этом знать; может, она немного выдохнет, узнав, что та переключилась на меня. Грейнджер сняла с дома антитрансгрессионные чары, чтобы я мог уйти незамеченным. Мы договорились встретиться в кафе через три квартала от её дома. Задача была не такой уж и трудной, не требующей много времени, но я этим утром был слишком рассеян. И что уж тут говорить — настроение, несмотря ни на что, снова стало приподнятым, и неспешная короткая прогулка показалась очень уместной. Когда наконец нашёл кафе, то Грейнджер уже сидела там, за самым дальним столиком, со скрытым меню лицом. Я узнал её только по насыщенно синей, как потом выяснилось, юбке. Поедая завтрак, я пересказывал ей разговор с Пэнси, а Грейнджер внимательно слушала. Так внимательно, что мой рассказ, очевидно, вышел куда интереснее, чем идея как следует подкрепиться перед рабочим днём, и она даже на треть не опустошила своей тарелки. Когда закончил, Грейнджер, долив в чай молока и немного помолчав, сказала: — То есть… Форд понял, что Нэнси шпионка… — Или они были заодно, — напомнил я. — …и Тейлор тоже это понял. Чтобы выгородить её и себя, Форд… убил его? — Знаю, звучит как бред, — не дав и слова ей сказать, перебил я. — Но сама подумай. Форд знал, что мы копали под Ноттов, не мог не знать. Как не мог не знать и того, что его двоюродный брат, Стоун-старший, общался с мистером Ноттом. Подчеркну, не просто общался, а состоял с ним в близком приятельстве даже после смерти матери Нэнси, когда Стоуны совсем перестали бывать в обществе. Ладно, допустим, Форд тут ни при чём. Но ведь знание этих семейных подробностей никуда не делось, верно? Почему он промолчал? Хотя бы словом обмолвился… Но нет, он промолчал. Я не вижу, Грейнджер, почему ещё он мог так поступить. А как он отреагировал на пропажу Стюарта? Ему будто бы плевать было. Не потому ли, что он понимал, что произошло? Пусть он этого не делал, потому что в этот момент мы с тобой были с ним, но… А подправленный рапорт? Может, он… — Ты на Форда всех собак повесить хочешь? — наконец оживилась Грейнджер. — Просто веду мысль. Это ведь не случайность, что отца Нотта арестовал Тейлор? Я подумал, что мы могли бы поговорить с самим Ноттом-старшим, знаешь… Спросить, что тогда произошло. И кто с ним был. Грейнджер раздражённо выдохнула и посмотрела в свою чашку так, будто там был не чай, а смердящий сок. — Расследование ведётся неофициально, Малфой! Как, скажи на милость, ты предлагаешь мне это провернуть? И сколько это займёт? — Разве министр магии не ваш друг? — без особого энтузиазма спросил я. Но всё это было лишь попыткой собрать воедино все способы, которые были доступны, задать все вопросы, которые мог, и получить на них конкретный ответ от того, чьи возможности превосходили мои. Или даже так — просто очистить совесть, чтобы не терзаться в последствии идеями и путями, которые никуда не приведут. — Это не имеет значения, — отрезала она, как я и ожидал. — В данной ситуации — нет. Министр тоже не всесильный. Нет официального расследования, с какой стати меня пустят в Азкабан? Или тебя? Или Гарри? А официального расследования Кингсли не допустит, пока не будет железных доказательств. Это не в его интересах, не в интересах новой политики и уж тем более не в интересах Министерства. — Это несправедливо, — вырвалось у меня гораздо громче, чем стоило. — Интересы Министерства мешают работе департамента, разве нет? Разве нам не должны содействовать? — Всё и так трещит по швам, — продолжала Грейнджер, не сбавляя оборотов. — Сначала доказательства, потом обвинения. Да, звучит паршиво, но ты представь, если бы дело получило огласку. Тебя бы тоже обвинили, и даже если бы выяснилось, что ты не виноват, люди просто так не забывают подобного. Это было бы справедливо? — Ну когда ты так всё вывернула… — Я не вывернула, Малфой, всё так и есть, — грубовато отозвалась она, чуть ли не осыпая меня искрами. На мгновение я проникся к ней уважением, которое превосходило то, что испытывал раньше. Почему-то думалось, что она смягчится после ночи, которую мы провели вместе, но этого не случилось. Я вдруг понял, что был этому рад. — Ладно, принято. Ты права. Пока она допивала чай, я рассказал про встречу с Шарлоттой Райн, но какой-то внятной реакции не получил и решил, что пока не до этого. Но она и сама понимала, что нужно быть поосторожнее с этой дамочкой. — Если это Форд… Если он действительно в этом замешан… — выйдя на улицу, сказала она. — Прости, я не сомневаюсь в словах Пэнси и её матери, но мне сложно в это поверить. Он ведь… Чёрт. Он один из немногих, на кого я могла положиться. — Ты знаешь, почему его не было на собрании? — вспомнил я, что Форда тогда определённо ждали. — Вчера утром он заходил в Министерство, чтобы объясниться. Сказал Гарри, что у него была жуткая мигрень. Похоже, он подцепил простуду и не хотел никого заразить. Выпил парочку бодроперцовых и отлежался. — Значит, приболел, несчастный, — покивал я. — У них это, видимо, семейное.***
Хотя Кэти и постаралась устроить мне выволочку за ночные прогулки, я быстро её урезонил словами о том, что «у меня такая работа». Хотел было высказаться, что это вообще не её чёртово дело, но грубить измотанной, нервной и явно проведшей ночь без сна Кэти перехотелось так же быстро, как и возникло это желание. Всё-таки она переживала за меня, как и все те годы, что я отсутствовал. А в периоды отчаяния и вовсе думала, что я умер. Сделав вид, что пристыдился за молчаливый уход, быстро переоделся, привёл лицо в порядок и ушёл, отправив её спать, потому как терзать себя оправданиями более был не намерен. Ровно в девять пятнадцать я был на крыльце отдела. Стюарт только что въехал на парковку и жестом дал понять, чтобы я его подождал. Стоя на ступеньках, пригретый бледным утренним лучом и образом Грейнджер, сидящей на мне, двигающейся в такт своим стонам, я прикрыл глаза в тот момент, когда напарник вылез из машины, закурил и направился в мою сторону. — Ничто так не возвращает мужчине вкус к жизни, как ночь, полная любви, — вдруг раздалось совсем рядом. — Чего? Я открыл глаза и посмотрел на напарника. Он вздёрнул бровь. — Что с тобой? — Ты сейчас о чём? Про ночь, что-то там… — Явно не о тебе, — усмехнулся он, затянулся и вдруг посерьёзнел. — Прости. Всё нормально? — Да… Да, всё нормально, — я незаметно для него облегчённо выдохнул. — Я просто задумался. Отличное утро. — Отличное утро? Ого. И что привело тебя к этой мысли? — Стюарт щелчком отправил окурок в сторону мусорного бачка, не попал, кряхтя спустился с крыльца, чтобы подобрать его и выбросить как положено. Воскресное утро на Чалтон-стрит шуршало немногочисленными прохожими и редко проезжающими авто. Наверняка многие, пахавшие всю неделю, предпочитали отсыпаться, а не торчать на улице, предвкушая очередной рабочий день. Я бы тоже с удовольствием повалялся в постели с Грейнджер, может, ещё бы вздремнул пару часиков, а потом мы бы снова занялись сексом, и в итоге выползли бы из спальни только ближе к обеду. Но мысль эта быстро растворилась — воздух, прохладный, заполнил острый запах индийской еды, когда дверь соседствующей с отделом забегаловки приоткрылась. Оттуда выскочила девушка, быстро исчезнувшая за углом. — Дело, — ответил я, поймав взгляд напарника, когда он вернулся. — Пошли-ка внутрь, есть что рассказать. В фойе было тихо и пусто, как и вчера. На самом-то деле, мне нравилось находиться в отделе по выходным, и тишиной, которая здесь стояла в эти дни, я откровенно наслаждался. Как какой-нибудь зануда-трудоголик, получавший настоящий кайф от того, что, в отличие от остальных коллег, относился к работе серьёзно, и не упускавший возможность козырнуть этим в любой подходящий или не очень момент. Пока поднимались, я пересказал Стюарту планы по поводу Купера, а также о том, что ему предстояло беседовать с ним и его адвокатом вместе с Грейнджер, пока я буду в Кенте — пытаться забрать дело у Моргана и не вызвать при этом подозрений. На самом-то деле, хотелось бы, чтобы он отправился со мной. Всё же, у него лучше получалось общаться с маглами. Но мне пришлось смириться со своей долей. Лишь бы не вышло как в прошлый раз, когда нам с Грейнджер пришлось улепётывать от Эвершота, который наверняка до сих пор думал, как это у его гостьи получилось переместиться с места на место. — В смысле, с Грейнджер? — не понял напарник, остановившись на пустом лестничном пролёте между вторым и третьим этажом. — Мне вчера показалось? Или ты всё-таки говорил, что мы больше с ней не сотрудничаем? — Э-э-эм… — я было замялся, совершенно не подумав об этом аспекте, но начал говорить, хотя понятия не имел, что хотел сказать: — Ну… Знаешь, мы… Мы же профи. Да? Скандалить нет резона. Встретились, обсудили. Всё нормально. Сегодня она будет ждать нас в Министерстве. Я провожу тебя до её кабинета, а потом в Кент. Потом встретимся, я поболтаю с Купером, и все вместе до музея… — Ого, — он вытянул шею, будто хотел рассмотреть в моём лице какой-то другой ответ. — Когда это вы успели? — Что успели? — чтобы не смотреть на него, я продолжил подниматься. — Обсудить, — Стюарт поторопился за мной. — Вчера вечером. — Я думал, ты пойдёшь на встречу с глубоко беременной подругой. — Вечер, Стюарт, понятие растяжимое. — Это был поздний вечер? Или… — Ну что ты заладил, мы всё решили, я же сказал! — попенял ему я за излишнюю любознательность. — Двум взрослым и сознательным людям просто нечего делить! — Ты имеешь в виду… — Заткнись, приятель. — Ладно-ладно, — протараторил он, усмехаясь. — Извини. Значит, мы снова в деле? — Ну… Да, наверное, — неуверенно ответил я, первым вступая в коридор и машинально оглядываясь на кабинет Форда. Этот момент мы с Грейнджер не обсуждали, и я вдруг представил лицо Поттера, когда он снова увидит нас вместе или услышит моё имя из её уст. Да и остальные, ставшие свидетелями отвратительной сцены — так просто примут её решение всё забыть? — Ты сказал, что вы всё обсудили, — с новой усмешкой выдал он. — Стюарт! — Ладно, теперь точно всё, — и он разразился смехом на весь коридор. В ответ на это из кабинета Форда, точнее, из приёмной, выглянула девушка и замахала рукой. — Что она тут делает в воскресенье? — удивился напарник, прекратив насмехаться надо мной. — Зашивается, наверное. Не успевает, — объяснил я, вспомнив вчерашнее состояние Стейси, чуть не плачущей над кипой документов. Но тот факт, что она на мгновение исчезла, а потом снова появилась, на этот раз выйдя в коридор, внесло определённые коррективы в приподнятое настроение. — Ох, не к добру это… — Привет, — Стейси, когда мы подошли к ней, кивнула нам обоим. А потом заговорила, обращаясь только ко мне: — Я ещё раз хотела сказать спасибо за вчерашнюю помощь. — Надеюсь, дело только в этом? — я скользнул взглядом по приоткрытой двери в приёмную. — М-м-м… Форд у себя? — Нет, поэтому я и здесь. Хочу к понедельнику разобрать всю поступившую вчера вечером документацию, чтобы… — Ближе к делу, — остановил я её, и Стейси тяжело вздохнула. — Да-да. Как ты и просил, вчера я отправила то письмо в отдел внутренних расследований… Поморщился, заметив боковым зрением, что Стюарт повернул в мою сторону голову. На его вопрос о том, что хотел тип из «крысиного» отдела, я лишь отмахнулся. Стейси, заметив мои корчи, замолчала, поняв, видимо, что сболтнула лишнего. Не было ничего такого в том, что Картер пытался добраться до меня, что между нами была какая-то переписка и прочее. Но под взглядом напарника вдруг стало неудобно стоять. На самом-то деле, отправив Картеру отказ, я напрочь о нём забыл. Да и напарника это вообще не касалось. Но досада всё-таки коснулась. — Так, — продолжил я. — И что с ним, с этим письмом? — Ничего, просто… — Стейси замялась, но я взглядом заставил её продолжать. — Сегодня на имя мистера Форда пришёл конверт из этого отдела. Я просто хотела ответить услугой на услугу, подумала… что это может быть тебе интересно. — Что? Мы со Стюартом переглянулись. — Может, по поводу меня? — резонно предположил напарник. — Странно, что мне до сих пор не прислали вызов на беседу. — Ты уверена, что из того отдела? — Могу показать конверт, — засуетилась Стейси. — Неси. — Только его нельзя вскрывать, — её чуть навыкате глаза стали совсем круглыми, — иначе… — Да понял я, понял. Через мгновение Стейси вернулась и протянула конверт: узкий, из жёлтого пергамента, пугающе официального вида. На нём значилось, что послание направлено из отдела внутренних расследований, стояло имя Форда. И приписка от руки — «только для личного ознакомления». Почерк я узнал сразу, его владельцем был Картер. Я прощупал конверт. Внутри лежал сложенный в несколько раз лист, и ничто не говорило о том, что могло быть внутри. Я вернул письмо, выдавил «спасибо», и Стейси ушла, перед этим как-то виновато улыбнувшись, будто в существовании проклятого конверта была и её заслуга. Возможно, то и правда была информация по поводу расследования нападения на Стюарта. Может, это просто какая-то формальность, связанная с убийством Тейлора — этим делом как раз и занимался Картер. Всё это мы обсуждали по пути до кабинета, который я отпер, пропустив сначала Стюарта, а потом уже вошёл сам. Он прошагал до середины кабинета, а потом решительно повернулся. — Да, всё это может быть, — заключил он. — Но может и что-то касательно тебя. Так? Чего ты так напрягся, когда она сказала про внутренний? Что было в письме, которое принёс тот тип из «крыс»? — Картер хотел, чтобы я дал ему ответ, — нехотя выдавил я, обходя его, чтобы добраться до своего стола. Прямо в его центре лежала синяя папка — Грейнджер сдержала данное перед уходом обещание и передала все записи и заметки по делу, которые у неё были. — Какой ответ? — спросил Стюарт, не двигаясь с места. — Мой ответ. Согласен ли я пошпионить за Грейнджер и рассказать ему, зачем именно она появилась в отделе и чем тут промышляет, — я повернулся к напарнику, который буквально прирос к месту. — Он хотел меня завербовать, а взамен обещал должность в своём отделе. — В субботу? — только и спросил он. — Картер знает, что я постоянно на работе или где-то поблизости. Я сам ему сказал, что работаю и по выходным тоже. — Почему ты раньше не сказал? — нахмурив брови, он развернулся и прошёл к своему столу. Меня откровенно задела такая перемена в его настроении. — А что бы это изменило? Какая разница, сказал я или нет? — Но ты ведь не согласился. Твёрдость его тона — именно утверждение мысли, а не вопрос — остудила пыл. — Конечно, нет! Спятил? Ещё чего… — Тогда почему бы не сказать? — Если тебе станет легче, то я вообще никому об этом не сказал. Он попросил об этом в пятницу, и я сказал, что подумаю. Вчера я отказал ему. Но была мысль, что это неплохой вариант. Здесь у меня перспектив никаких, сам понимаешь. Это только болтовня, ничего конкретного, но… Картер старой закалки. Таким можно на слово верить, — я немного помолчал, понимая, что вывалил на него это только из-за чувства вины. — Причины промолчать у меня были, и это одна из них. Но, наверное, всерьёз об этом я всё-таки не думал. Да брось, я тебя не кину. Стюарт расправил плечи, выслушав этот монолог. — Да, работка тоже так себе, — вдруг насмешливо заметил он. — Но, говорят, хорошо платят. Даже слишком хорошо за такую работу. — А как иначе им ещё завлекать к себе сотрудников? — в том же тоне поддакнул я. Напарник согласился со мной и добавил уже серьёзно: — Хорошо, что не отказался сразу, Драко. Это было бы подозрительно, — Стюарт вздохнул, глянув на папку, что лежала на моём столе. — Но что я понял, так это то, что от «крыс» ничего хорошего ждать не следует даже в мире волшебников. Я выдохнул. Облегчённо. Как у Стюарта хватало выдержки и всегда получалось подбирать правильные слова? — Думаешь, Картер может что-то мне сделать за отказ? — А ты как думаешь? — ответил встречным вопросом Стюарта и подошёл ближе, протянув руку за папкой. — Грязных методов он не гнушается, это очевидно. — Я его понимаю. Ему надо закрыть дело об убийстве, но у него ничего не выйдет из-за секретного расследования. Он чувствует, что что-то не так и в этом замешана Грейнджер. Но у меня на время смерти Тейлора есть алиби, — сказал я, больше успокаивая напарника, чем себя. — Что он может сделать? Ну, может тебя по этому поводу потреплет слегка, но ты в таком случае не тушуйся и делай вид, что понятия не имеешь, что вообще происходит. — Ладно, — кивнул он, торопливо пролистав папку и тут же захлопнув её. — Но не будь таким самоуверенным по этому поводу. Будь осторожнее. Ого, время видел? Тебе ведь ещё добраться до Кентербери надо. И сделай мне копию этой папки, ладно?***
Стюарт осматривался в кабинете Грейнджер. Едва только приподняв бровь, он взглянул на заколдованное окно, а потом переместился в противоположную от её стола сторону, явно проявив такт и дав нам минутку переброситься парой слов без его участия. — Привет, — она откинулась на спинку стула и едва заметно улыбнулась. — А ты почему ещё не на пути в Кентербери, а топчешься возле моего стола? — Я уже, но… Слушай, — я понизил голос почти до шёпота, обернувшись на напарника, который проявлял излишний интерес к креслу, стоящему в углу. — Ты сегодня Поттера видела? — Нет ещё, он где-то бродит, — негромко ответила она. — Его вещи в кабинете, но самого его не застала. А что? — Надо как-то ему сказать, что мы… Ну, знаешь, что между нами всё… нормально. Хорошо. Отлично. В общем, я хочу сказать, что надо как-то донести до него и остальных, что мы типа помирились. Она поджала губы, чтобы не рассмеяться, глядя на мои потуги объясниться. — Ладно, Малфой. Конечно. Я с ним поговорю, — уже без улыбки ответила она, скосив глаза в сторону напарника. — Будь так любезна, — я покачал головой. И почему это сегодня всех так тянуло надо мной посмеяться? — Ладно. Встретимся где-нибудь здесь, когда я вернусь с делом из Кента. Посмотрим, что там, — и, состроив серьёзную мину, добавил: — Может, даже сможем его раскрыть. — О, да, найти убийцу Майкла Ханта будет непросто. Но, думаю, мы справимся, — поддержала она, но не выдержала моего взгляда и громко прыснула. На это обернулся Стюарт — видимо, решил, что мы закончили. Перед тем, как он подошёл, я хотел шепнуть ей: «прекрасно выглядишь», но прикусил язык, молча выйдя в коридор, будто сами стены её кабинета заставили поступить именно так. Утро прошло довольно мирно, но я всё равно не понимал, как стоило теперь себя повести. Тогда же, утром, на несколько тревожных минут осознал, что нас никогда не будет двое. Но это не единственное, о чём стоило беспокоиться. Разделять рабочее и личное правильно и разумно, что у меня никогда не получалось. Но во время завтрака она в каком-то смысле дала понять, что стоило делать, и ответила на вопрос: как изменившийся статус этих взаимоотношений повлияет на работу. Вчера я не думал об этом, да и как можно, когда в руках такая женщина, как Грейнджер. Да ещё и без одежды. Разрываясь между желаниями — или дать понять ей, что был заинтересован в происходящем между нами, или сохранить лицо, как того требовала ситуация — выбрал единственно верное: ничего не делать. Вернее, делать вид, что всё идёт своим чередом, ничего особенного не произошло, и думать тут, собственно, и не о чем. На часах было без десяти минут десять. Я стоял посреди кладбища, куда мы с Грейнджер трансгрессировали в первый раз: деревья, раскачивающиеся и скрипящие, потемневшие надгробия и футы влажного воздуха между небом и землёй. Когда вышел к дороге, то понадобилось секунд двадцать, чтобы понять — такси здесь поймать точно не выйдет. Мокрая от дождя дорога была практически пустой, но мне повезло. Правда, только с третьего раза. За рулём старой «тойоты», больше похожей на консервную банку, чем на средство передвижения, сидел бородатый парень. Он согласился — правда, только за десятку — отвезти меня в полицейский участок. Я пожалел, что не захватил из отдела сумку, где на дне точно покоились несколько бумажек. Но бородач, как любезно с его стороны, подождал, пока я наскребу по карманам мелочь, и только потом позволил залезть внутрь. Сукин ты сын, думалось мне всю дорогу до полицейского участка под аккомпанементы забойного рок-мотивчика и причудливые завывания вокалиста. От недосыпа и громкой музыки то и дело накатывала и отступала головная боль. Идея показать первым двум водителям значок детектива была ошибкой, которую я не мог повторить трижды. Бородач во мне копа не признал, но как-то странно глянул на рубашку и брюки. Может быть, его доверие подкупила кожаная куртка и лёгкая небритость, а потом и десять фунтов. А может, он решил, что я какой-то заблудившийся клерк, по ошибке оказавшийся слишком далеко от Лондона и теперь решивший податься в полицию. И вечером за пивом планировал позабавить своих приятелей этим рассказом. По большому счёту, у этих глупых мыслей была только одна задача: отвлечься от размышлений о Грейнджер, которые не отступали даже под гнётом расследования и пропахшего мокрой псиной салона «тойоты». Доехали быстро, в запасе было даже две минуты. Аккуратное трёхэтажное здание с большими окнами, снабжённое небольшой синей вывеской — если бы не указатель, стоящий возле невысокого металлического забора, который отделял тротуар от дороги, я бы даже и не понял, что мы на месте. Возле входа в участок стояли три улыбчивые женщины в полицейских неоновых жилетах и переговаривались. Проходя мимо, я отчётливо услышал от одной из них «и тому подобное дерьмо», сказанное явно громче, чем было задумано; потому как после сказанного женщина покрутила головой, смущённо поймав мой взгляд. Я только лишь кивнул. В участке царила сонливая неторопливость, будто в воскресное утро определённо не могло произойти ничего особенного, а потому и напрягаться не стоило. Объяснив хмурому дежурному причину своего появления, только спустя минут пять я получил направление, где можно было найти детектива-инспектора Моргана. В небольшом помещении, где была наставлена в неразборчивом порядке офисная мебель, я увидел сидящего спиной ко входу мужчину, нависшего над одним из столов, и решил, что это и есть Морган. Ещё парочка патрульных тёрлась возле автомата с кофе — они болтали вполголоса. — Детектив-инспектор Морган? Подойдя к его столу, понял, что он сидел над тем самым делом, за которым я и явился. Быстро глянув в папку, увидел фотографию гостиной, где было обнаружено тело Майкла Ханта. Мужчина поднял голову, недобрым взглядом смерил меня, успевшего извлечь из кармана удостоверение. Вряд ли этот человек был намного старше меня, но выглядел так, будто «и тому подобное дерьмо» он видел чаще, чем собственную постель: нетронутое морщинами лицо, но зато здоровенные круги под глазами, а тёмную шевелюру уже тронула седина. — Да. А вы детектив Малфой, отдел специальных расследований, — без всякой эмоции сказал Морган, поднявшись и закрыв папку. На значок он даже не взглянул. — От меня требуют передать моё дело вам. Я подавил желание закатить глаза. Ещё не заведя полноценной беседы, понял, что Морган принадлежал к тому типу копов, которые полагали, что они одни работали по-настоящему и имели право носить значок. Только я хотел открыть рот — сказать, что времени на любезности не было — Морган сощурился и выдал: — Что ещё за отдел специальных расследований? — издевательским тоном, немного растягивая слова, спросил он. Слово «специальных» от произнёс как «спессальных». — Я никогда о таком не слышал. — И с чего вы взяли, что я тот, кто должен вас просветить? — в той же манере ответил я. Морган скривил рот в натужной усмешке. Наверное, хотел сделать вид, что такой ответ его позабавил. — Просто я хотел бы знать, какое до нас дело столичному спецотделу? Вот бы заполучить сейчас тот артефакт, которым Грейнджер быстро отшила любопытных в больнице. — Никакого. Абсолютно. Только до этого убийства, — я протянул руку и выжидательно посмотрел на Моргана. Тот с кислой ухмылкой взял папку со стола и неохотно передал её. Я тут же раскрыл папку и пролистал: фотографии дома, гостиной, тела, кровавых следов. Всё это мы видели с Грейнджер собственными глазами. Казалось, снова повеяло тем запахом, который почувствовался даже на пороге. Зато выяснилось несколько других вещей. Во-первых, выходило так, что обыскать дом как следует ещё не успели и никаких отпечатков не нашли; а может, мы с Грейнджер слишком хорошо постарались, когда задумали смыться с места преступления. Опросили нескольких соседей — Грейнджер стёрла память девчонке по имени Алиса Флик, но только о нашей встрече. На бумаге теперь значилось то же, что мы от неё услышали: она видела мужчину, уходившего в сторону Уэстгейт-Корт-авеню в половину одиннадцатого. — Бристоу вернулись из Мексики сегодня утром, — сказал Морган. — Мы ещё с ними не говорили. Они сейчас остановились в гостинице и ждут, пока их опросят. Как я понял, документы о перевозке тела будут чуть позже. Я прекрасно знал, что скажут Бристоу и о ком в первую очередь будут говорить — об Алексии Брок, которой доверили ключи от своего дома, чтобы та со своей семьёй отметила здесь день рождения маленькой дочери. Морган вскинул бровь. Видимо, его поставил в тупик тот факт, что я не пытался вызнать у него каких-то подробностей. Отстранённо подумал о Майкле, о том трепете, который испытал, увидев его распростёртое окровавленное тело. А ещё о том, что никого из его семьи больше не было в живых. Все они погибли не по естественным причинам. Как любезно подсказала память, мать Софи, Джулия Палмер, умерла от передоза за год до того, как Майкл увёз дочь в Норфолк. — Да. Понятно, — кивнул я, закрыв папку. — В какой гостинице остановились Бристоу? — Я могу поехать вперёд, — мрачно отозвался Морган. — Вы же на машине? — Мне просто нужен адрес гостиницы, детектив-инспектор. Я глянул на часы и прикинул, сколько займёт времени беседа с Бристоу. В половину двенадцатого нужно быть в музее, а ведь до этого ещё хотел поговорить с Купером. Но пообщаться с пострадавшими тоже было необходимо, хотя логики в этом не было никакой. Я точно знал, что произошло, как это произошло и кто в этом виноват. Но в ином случае отсутствие вопросов к ним вызовет подозрение — и у них самих, и у Моргана. — Да брось, приятель… — качнул головой он и скривил губы. — Мне тоже не в кайф разбрасываться делами. Я тут всех упырей знаю. Если примете мою помощь, то мы в два счёта найдём убийцу. Подавив раздражение, которое затлело где-то в затылке, и подогреваемый нехваткой времени, я на мгновение задумался, что стоило бы ответить на такое панибратское обращение. Но не успел и рта открыть, как в кармане брякнул телефон. — Минутку, детектив-инспектор. Сообщение пришло от смутно знакомого номера. От короткого послания повеяло угрозой. В голове вдруг стало тихо, как бывает перед приближением бури. «Надо поговорить. Сегодня. Это срочно. Жду тебя в министерстве. Г.П.»