Пятеро в молчании

      — Джек объявился в субботу, — с горечью в голосе начала Кэти. — Он просто как снег на голову свалился. Его не было столько лет… В общем, он заявился и спрашивал про Билли. Говорил, он ему денег должен. Но я ведь знаю Джека. Вижу, что-то не так. Что-то его беспокоит. Может, он и знал про это ваше расследование, не знаю. Он-то что сказал?       — Джек не знал о расследовании. Я отвечу на все вопросы после, — вмиг сообразила Грейнджер. — Пожалуйста, продолжай.       В комнате помолчали. Я прекрасно понимал Кэти. Заявляется какая-то дама и говорит, что знает человека, выхода на которого у неё не было несколько лет. Какую историю я сочинил для Кэти тогда, в тату-салоне? Жаль, что хотя бы в двух словах не рассказал её Грейнджер. Это могло пригодиться.       — В общем, дёрганый какой-то весь. Он спросил про татуировку, но даже толком ничего не объяснил. Арчи, это мой брат, он вообще ничего не запоминает. Ему как бы пофигу. Я отвела его к Люси в «Виверну». Этот Билли, вернее, Ил… Оказалось, что он там работает. Я и подумать не могла, что разговор-то про Ила! Но зато сразу поняла: что-то здесь не то. И испугалась, что Джек куда-то опять вляпался. Предложила ему свою помощь, но он… Ты ведь его знаешь. Ему не нужна ничья помощь!       В комнате снова замолчали. Я подумал про Арчи. Искал ли он свою сестру, которая исчезла как минимум со вчерашнего дня? По словам полицейского, Кэти привезли сюда сразу после происшествия в доках. Значит, ночевала она здесь. Но вряд ли Арчи пошёл бы в полицию.       — Что было дальше? — с искренним участием в голосе спросила Грейнджер. Я снова подивился тому, как ловко она орудовала голосом.       — В субботу Ил на работу должен был прийти. Но Люси сразу сказала: не придёт. Так и вышло, в общем-то. В воскресенье от Джека новостей не было. С утра я сходила домой к Билли, тьфу-ты, Илу. Короче. Его там не было и никто его не видел уже давно. Я подумала, что он может заявиться в «Виверну» вечером и решила подождать. Да и Джек мог выйти на связь, он сам так сказал — скоро увидимся. Но часа в два ночи я ушла из «Виверны».       Я поморщился. Кэти, наивная душа, ждала от меня вестей. Знала бы она, кто я на самом деле — была бы рада встрече?       — Значит, ты хорошо знакома с Илом?       — Ну… — протянула Кэти. — Не то чтобы. Так, ходил какой-то странный тип. Не знаю. В общем. Вчера с утра захожу к Люси, узнать, не приходил ли Джек или Ил после моего ухода. Но она с ночной смены была, наорала на меня и выгнала. Я ещё раз сходила к Илу домой, а потом… Потом я решила разведать в доках. Люси говорила про склады, я быстро их нашла. Прождала возле них пару часов, на территорию не заходила. Мало ли чего. Часам к пяти… Ну, или половине шестого, вроде… В общем, приехала какая-то машина. Я видела, она недалеко от складов остановилась. Потом появились ещё человек десять. Я поняла, что это полиция. По одежде. Я быстренько сделала круг вокруг складов и забежала в заброшенный дом. Залезла наверх, а потом на чердак. Но оттуда окна не выходили к складам! Ну, дьявольщина… Поэтому я не знала, что там происходит. Хотела спуститься, а тут в дом заявилась какая-то компания. Я слышала, как они там ходят снизу, говорят, на гитаре играют. Решила немного подождать и спуститься, посмотреть, чем дело кончится. Я подумала, что Джеку это могло быть интересно. Знаю, ему бы это не понравилось, но…       Я топал по следам событий вчерашнего дня под сипловатый (видимо, сорванный от крика) голос Кэти с проскальзывающими бархатными кошачьими нотками. Значит, она пошла в тот дом, чтобы спрятаться от машины Грейнджер, а после понаблюдать? И Билли тут ни при чём? Кэти явно говорила правду. По крайней мере, я бы услышал по тону её голоса, если бы она соврала.       Видимо, Кэти спряталась на чердаке ещё до того, как мы со Стюартом прибыли на место, раз видела, как появились Грейнджер и полицейские. Но не видела нас, на второй машине. И Кэти, очевидно, не понимала, что перед ней сидела та самая владелица авто, которое она видела со стороны. К тому времени как Стюарт и его команда обследовали те дома, в одном из которых пряталась Кэти, Грейнджер с полицейскими уже вернулись, и мы начали обходить склады.       В допросной снова стало тихо. Грейнджер не торопила собеседницу. Позволяя рассказывать в удобном для Кэти ритме, мисс заместительница, на мой взгляд, избрала верную тактику.       — В общем… Потом как завыло! Я сразу поняла, что это Воющие чары, — с убеждённостью продолжила Кэти. — А ещё поняла, что надо валить. Хотела трансгрессировать, но не вышло. Спустилась с чердака, а там полиция, какие-то люди носятся, все верещат, как ненормальные, за окном орёт так, что мозги плавятся… Я, конечно, выхватила палочку. Хотела в окно сигануть, даже почти получилось. А что бы ты сделала на моём месте? Я запаниковала! Короче. Палочку выхватили, скрутили меня… Смотри, синяки остались. Это можно записать как эти… Как их? А, побои! Можно?       А в этот самый момент я не позволил Грейнджер свалиться в яму. Странно было думать о том, что Кэти находилась так близко и вполне могла проникнуть в мою тайну, если бы ей повезло чуть больше. Но она не могла видеть меня из окна, когда её скрутили. В это время я ещё бежал к дому со стороны складов. А когда прибыл на место, её, очевидно, уже усадили в одну из полицейских машин, которые стояли в отдалении от сквота и жёлтой полицейской ленты. К тому же, все сотрудники, выехавшие на место, были одеты совершенно одинаково: в защитные чёрные костюмы. Как тут разглядишь?       Но если бы я не задержался возле Грейнджер, если бы мне достались для исследования сквоты, где пряталась Кэти, а не склады, то всё могло бы выйти иначе.       — Значит, Ила ты не видела?       — С ним-то самое интересное. — Кэти усмехнулась. — Я стащила из бара его карточку, ну, чтобы наверняка узнать. Она в моём рюкзаке, его эти ваши козлы отобрали. Заберите, если надо, я-то отлично её рассмотрела. И могу поклясться, что видела Ила из окна, когда меня скрутили. Он убегал быстро, хотел трансгрессировать, но у него не получалось. Я сразу поняла, что и мне сбежать не удастся. Но Ил обернулся несколько раз, а потом один толстяк на меня навалился и заорал чуть ли не на ухо, мол, убегает, убегает. Я значения не придала, но потом до меня дошло, что дело тут именно в Иле. Да и ты сказала, что он часть вашего расследования. Так что… Знаешь, Гермиона…       — Да, Кэти?       — Скажи, как мне связаться с Джеком. Я волнуюсь за него.       Голос её вмиг переменился, стал каким-то жалобным. Я почувствовал укол совести. Но и беспокойство — как отвертится Грейнджер?       — Пока что я не могу этого сказать, — мягко ответила Грейнджер, казалось, даже не задумываясь. — Он сказал, что сам с тобой свяжется.       — Когда?       Грейнджер ответила уже совсем другим тоном, властным и прохладным. Очевидно, допрос подошёл к концу. Можно уже не церемониться.       — Сейчас я поговорю кое с кем, и в ближайшее время вас отпустят. Нужно будет подписать несколько документов. Ещё придётся наложить Следящие чары. В большей степени — для вашей безопасности. Пока вы числитесь как свидетель, вам нельзя покидать город. Если вы сделаете попытку, неважно, магловским способом или при помощи колдовства, то мы всё равно вас найдём. И это будет нарушением договора. Нарушив его, вы подвергнетесь наказанию за те действия, из-за которых вас задержали. Это понятно?       В ответ не раздалось ни звука.       Минут через тридцать, пока закончили с подготовкой документов для Кэти, мы стояли возле лифтов. Всё это время ни я, ни моя спутница не проронили и звука. Хотя Грейнджер сказала, что залог для свидетелей, приобщённых к делу, предоставляется Министерством, я всё равно нервничал по этому поводу. Оставалось надеяться, что до конца расследования Кэти не нарушит условий.       Из её рассказа я понял две вещи. Во-первых, Билли совершенно точно не возвращался в Лютный переулок после моей субботней вылазки. Во-вторых, он в это время ошивался в доках. Но мне подумалось, что обещания Грейнджер были несоизмеримы полученной информации; разве что та самая фотокарточка Билли, которая теперь покоилась на дне моей сумки в пластиковом пакете. Можно ли было надеяться на лучший исход для Кошки?       — Значит, ты хочешь протащить её как свидетельницу по нашему делу, — произнёс я, когда вдалеке послышалось дребезжание подъезжающего лифта.       — Да, хотелось бы, — тут же ответила Грейнджер, сунув руки в карманы пальто. — Похоже, она тебе небезразлична, как и ты ей. А я обещала помочь.       Я помолчал, обдумывая эти слова, когда мы шагнули в пустой лифт. Да, ей всё ещё было до меня дело. И это не только способ надавить на Кэти, чтобы она всё рассказала, но и повод для беспокойства. Оставит ли она попытки разыскать Джека? Захочет ли снова помочь ему, во что бы то ни стало? Но если рассказать всю правду сейчас, то ситуация станет ещё более непредсказуемой. Я решил, что стоило пока отложить эту мысль.       Грейнджер знала или как минимум догадывалась, при каких обстоятельствах произошло знакомство с Кэти. Можно было ничего ей не объяснять. Да она и не требовала. Может, Грейнджер и считала себя виноватой во вчерашнем провале в доках и хотела отблагодарить за «спасение», но это всё равно не вязалось с привычным образом холодной и надменной стервы. Зачем она так старалась?       — Тогда спасибо, вроде как. Надеюсь, всё это останется между нами.       — Рада помочь. Мне кажется, что Кэти хорошая девушка, — ответила она. — И да, разумеется, это останется между нами.       И, повернувшись ко мне, чуть улыбнулась. Я не отвёл взгляд.       — Почему ты думаешь, что она хорошая?       Грейнджер пожала плечами.       — Просто чувствую.       Это заявление поставило в тупик. И что с ней творилось, в конце-то концов? Может, у Грейнджер поехала крыша? Но, памятуя о её же словах про поганый период в жизни, я не стал заморачиваться.       — Жаль, что Билли не поймали. Он наверняка что-то знает, раз так упорно избегает полиции, — снова заговорила Грейнджер, делая шаг из лифта в атриум, где народу уже поубавилось. — Но зато у нас есть его фото, можно объявить в розыск. Как считаешь, почему они поругались в тот день возле дома Софи?       — Видимо, были причины, раз он так за неё ухватился, что оставил синяк.       — А может, Билли знал про «старого друга» и пытался отговорить Софи от встречи с ним? Знал, что он опасен? Софи ведь сразу после этой ссоры пошла в кафе, — снова предположила Грейнджер, остановившись возле небольшой очереди у одного из каминов. Она приветственно кивнула кому-то за моей спиной, но я не стал оборачиваться.       — Может, и знал. Но это всё не имеет смысла. Если он кого-то подозревал, почему никому не рассказал о своих подозрениях? Я бы на его месте пошёл в полицию.       — Но ты ведь не на его месте. Могло такое быть, что он просто испугался? Что его никто не станет слушать? Он ведь хорош как подозреваемый, если не особо вникать. Миссис Хилл видела их ссору, а через несколько часов Софи погибла. И я не думаю, что посещение полицейского участка входит в список его любимых дел.       Я только согласно промычал. Облегчение, которое испытал, узнав, что Кэти никак не причастна к делу, а виновата только в том, что оказалась не в то время и не в том месте, позволило немного расслабиться. А Билли, вот же ублюдок! Если он не убивал Софи, в чём я практически не сомневался, то и правда — зачем бежал от полиции? Действительно не верил, что кто-то станет его слушать?       Когда прибыли обратно в отдел и поднялись на этаж, то часы показывали почти полдень, а день разошелся ещё пуще. Последние тёплые деньки перед бесконечными дождями, которые принесут с собой осеннюю прохладу.       Я заметил, что дверь нашего со Стюартом кабинета была приоткрыта. Явился наконец-то.       — Сегодня мы ждём вестей об отце Софи, — сказал я Грейнджер, когда мы остановились возле наших кабинетов. — Сообщу, когда мы с этим разберёмся.       — Хорошо. Я постараюсь сделать для Кэти всё, что смогу. По крайней мере, сегодня она будет спать не в камере, а в собственной постели.       — Понял. Спасибо.       Мы помолчали. Она покивала, больше ничего не сказав, а я зашёл в кабинет. Стюарт тут же подскочил на месте и громко (но абсолютно неразборчиво) объявил о какой-то волнующей его новости.       — Чего?       — Я, говорю, пригласил Лолу. Лолу! На осенний бал!       Мысленно закатив глаза, показал ему большой палец. Судя по такой бурной реакции, Лола согласилась на предложение.       — Ты поэтому с утра куда-то пропал? Караулил её?       — Ну… — Он замялся. — Вроде того.       — Молодец, Стюарт, я рад. Только один вопрос: ты будешь до самой субботы ходить с такой счастливой физиономией?       Тот самодовольно кивнул. Я вслух, но шутливо выругался.       — А ты с кем идёшь?       — Даже не начинай.       — Пригласи мисс Гермиону. Это с ней ты сейчас говорил в коридоре?       — Да, с ней. — Я бросил сумку на стол, чувствуя на себе внимательный взгляд Стюарта. — И нет, не приглашу. Ещё только утро, а ты уже пьян?       Тот расхохотался. Казалось, что теперь ему вообще любая грубость нипочём.       — Так почему нет? Обиды со школы?       — Она, наверное, уже занята. Закроем тему.       Памятуя о реакции Нэнси на неосторожно брошенную фразу, выцепленную из контекста, я представил, что с ней будет, если приду на бал с Грейнджер под ручку. Просто нелепо.       — Да. Наверное. Она ведь очень хорошенькая. К тому же, первое впечатление оказалось ошибочным. Верь мне, Малфой, она точно не робот!       Я лишь поморщился. Конечно, её уже пригласили. Таких женщин всегда приглашают. Тот же Уизли. Краем уха, от Поттера, я слышал, что они начали встречаться ещё в то время, когда некоторые вернулись в Хогвартс, чтобы закончить обучение. Сам я помнил тот год совсем плохо и вообще не интересовался интрижками сокурсников. Зная Грейнджер и Уизли, отчего-то мне казалось, что эти двое вместе и по сей день. Может, её «поганые деньки» как раз и связаны с ним?       Странно было рассматривать Грейнджер как женщину. Как коллегу, бывшую сокурсницу-зубрилу и неприятельницу, начальницу — пожалуйста. Надо было признать, что выглядела она отлично, если брать в расчёт школьные дни. Но слишком много всего произошло в тот несчастный военный год, слишком много утекло воды. Может, Стюарт и был прав насчёт обманчивого впечатления, да и сама Грейнджер сказала, что у неё довольно сложный период. Но что это меняло для меня? Совершенно ничего. Чуть меньше пренебрежения, и только. Спасибо и на этом.       Можно было найти десятки причин, почему она так переменила ко мне отношение. Может, это просто снисходительность. Или геройское всепрощение, которым она заразилась от Поттера. Возможно было и то, что Грейнджер просто не терпела оставаться в долгу, а потому решила побыстрее отделаться от навязчивой мысли: быть должной бывшему школьному неприятелю. Ну кому такое могло понравится?       — Ладно, пусть так. Не робот, и чёрт с ней.       — А ты где был?       — В Министерстве, разговаривал с одним из задержанных из вчерашнего сквота. А по поводу отца Софи ничего не слышно?       Напарник указал на плотный конверт, точно такой же, какой пару часов назад принёс полицейский.       — И что выяснилось у задержанного? — спросил он.       — Похоже, ты был прав, Стюарт. Тот убегавший был нашим парнем.       — Билли?       — Ага. — И пока он не начал задавать новые вопросы, напомнил ему о конверте: — Что-то долго они в этот раз.       Я отметил, что он по-прежнему запечатан. Стюарт, карауливший Лолу всё утро, так и не успел его открыть.       — Да, долговато.       Мой отвлекающий манёвр прошёл успешно, и Стюарт принялся распечатывать конверт. Я подвинул свой стул к его столу, стянул куртку и бросил её на спинку. В это же время раздался стук в дверь.       — О, ты вернулся, — прохладно заметила Нэнси. — Можно поговорить с тобой?       Она не стала проходить в кабинет, а стояла на пороге, заглядывая в приоткрытую щель и сверкая глазами.       — Можно, но позже. Пока занят, — как бы ставя точку в этом ещё не начавшемся разговоре, отрезал я.       Где-то совсем близко открылась и закрылась дверь. Нэнси повернула голову, глядя на невидимого для нас человека. Заметив её скривившиеся губы, я решил, что это была наша соседка.       — Я хотела попросить распечатки фотографий с камер из того кафе, где была Софи. Вы их просмотрели?       Дверь распахнулась шире. Нэнси попятилась, чтобы дать дорогу начальнице, которая даже вида не подала, что заметила препятствие.       — Можете просмотреть их здесь, сразу и обсудим, — разлюбезничался Стюарт и помахал в воздухе пластиковой папкой с фотографиями.       Я закатил глаза, а потом взглянул на Нэнси. Она до сих пор стояла в коридоре, рассыпаясь искрами.       — Выйду на минутку, — шепнул я напарнику, чтобы Грейнджер не услышала.       Плотно закрыв за собой дверь, я схватил Нэнси за руку и потащил в самый конец коридора, к окну. Благо на этаже было пусто, и никто этого не видел.       — Ты совсем обнаглела? Почему ты так себя ведёшь?       Нэнси сделала маленький шаг назад. Явно испугалась.       — Я себя веду? Я? Ты точно ничего не перепутал? — прошипела она, сжав кулаки. — Какого чёрта ты ей там говорил? Лучшее, что было…       — О, Мерлин, ты серьёзно? Мы на работе или где? Ты просто вырвала это из контекста, это был сарказм и… Я вообще не понимаю, почему мы это обсуждаем здесь! Если вся эта дурь из твоей головы не выветрится до вечера, поговорим после работы. И ещё. Если заместительница что-то заподозрит, то проблемы будут у всех. Ты хочешь, мать твою, чтобы у меня были проблемы?       Она гневно раздувала ноздри, но молчала. Кулаки сжаты, как и губы — в такую тонкую полоску, что позавидовала бы сама Макгонагалл. Она постояла недолго, что-то соображая, а потом развернулась и быстрым шагом направилась по коридору. Дойдя до выхода на лестничную клетку, резко свернула и скрылась из виду.       Привыкнув к тому, как незамысловато, прямолинейно и отчасти по-детски устроена голова Нэнси, я сразу предвидел что-то подобное. Но всё равно взбесился. Нашла время! Я даже пообещал себе развернуться и уйти, если об этом зайдёт речь, но уходить было некуда, разве что выпрыгнуть в окно.       Вернулся в кабинет, где стояла оглушительная тишина, в полном раздрае; еле-еле мог сдержаться, так меня колотило. Стюарт только на секунду обратил на меня внимание и продолжил молча читать содержимое конверта, делая вид, что ничего не заметил. Грейнджер, пристроив задницу на краю моего стола, изучала фотографии. Говорили они или нет, пока меня не было? Нельзя сказать точно. Возможно, заместительница могла попытаться расспросить Стюарта. Но я точно знал, что он ничего ей не расскажет.       — В Министерстве стулья отменили? Хорошие новости: у нас они по-прежнему котируются. Тем более, их тут три штуки, даже палочку доставать не надо.       Сказал это, но на Грейнджер даже не посмотрел. Снова сел на место возле стола Стюарта, всячески игнорируя присутствие постороннего. И почти сразу услышал, как она молча встала и выдвинула из угла стул.       — У вас есть карта? — послышался голос позади.       — Конечно. — Стюарт тут же вытащил сложенную в несколько слоёв карту из ящика.       Грейнджер подошла со спины, взяла карту из протянутой руки напарника. Затылком я ощутил небольшое дуновение от её передвижений, а затем сладкий запах духов, и поморщился.       — Что тут? — спросил я, кивнув на конверт. Все усердно делали вид, что ничего не произошло.       — Знаешь, это довольно интересно. В Норфолке, в деревне Уолсингем, нет никаких Палмеров, и уж тем более мужчин по имени Майкл, которые бы представлялись такой фамилией.       — Как это?       — Разгадка несложная. Я попросил проверить фамилию Палмер ещё и по базе данных Лондона, имена Софи и Майкл.       — И?       — Есть совпадение, — торжественно объявил Стюарт. — Некая Джулия Палмер, не волшебница, была замужем за не волшебником Майклом Хантом и имела дочь Софи. Восемь лет назад скончалась от передозировки наркотиками. Она несколько раз привлекалась за хранение и продажу. Дочь забрал к себе отец.       — И что за тип этот Майкл Хант?       Я взял из рук Стюарта несколько листов и убедился в его правоте. Восемь лет назад. Тогда шла война. Софи было лет тринадцать-четырнадцать.       — А вот тут начинается самое настоящее мракобесие. Если честно, я прекрасно понимаю Софи, которая сбежала при первой же возможности. У её папаши просто шикарный послужной список. И мошенничество, и воровство, и нападения… В общем, вот, сам посмотри. — Стюарт вручил мне ещё несколько листов.       Я присвистнул. Похоже, этот Майкл времени зря не терял.       — А Софи, значит, волшебница, — подытожил я.       — Да. Значит, она и в Хогвартсе училась? Может, сделать запрос туда?       — И зачем? — Я отложил досье на Майкла Ханта. — Как нам поможет её табель успеваемости?       — Но «старый друг» может оказаться школьным приятелем.       Не скрывая скепсис, я ответил:       — Ты хоть представляешь, сколько человек там училось в одно время с ней? Это как тыкать пальцем в небо. Только зря время потратим.       — Ладно. — Стюарт вяло отмахнулся. — Получается, когда мать Софи погибла, отец забрал её к себе. Интересно, он вообще знал, что она волшебница?       — Наверняка знал. Если даже они не общались с отцом до этого момента, то утаить учёбу в школе не удалось бы. Почти год Софи проводила там, а после приезжала на каникулы. А там домашние задания и прочее. Как скрыть кучу книг про магию, котёл, палочку? Нет, наверняка знал, — с убеждённостью сказал я, не обращая внимание на шуршания бумаги за спиной.       — Думаешь?       — Спрашиваешь у того, кто учился в школе магии?       — Хорошо. Ты прав. — Он едва приметно улыбнулся, глядя на меня. Как бы говоря: «успокойся уже».       — Значит, Софи с отцом прожила в Лондоне ещё год после смерти матери. — Я отвёл взгляд, подавив ответную улыбку. — В начале двухтысячного они переехали в Норфолк. Через год, когда Софи закончила школу, то тут же смоталась обратно в Лондон. Макдэниэлы сказали, что когда они её встретили, Софи было семнадцать лет.       Стюарт кивнул и добавил:       — И она с отцом, якобы, больше не общалась. И даже ненавидела его.       — Думаешь, это ложь? Она могла что-то разнюхать о его делах уже будучи взрослой и… Например, шантажировать его. За что он её и…       — Ты считаешь, что это он её убил? — хмыкнул он, потирая лоб.       — Надо ехать в Уолсингем. Майкла Ханта, я полагаю, там нашли?       — Нашли. Но это же… Сколько до туда миль? Часа три придётся ехать, если без остановок.       — Это если ехать через Колчестер, миль сто пятьдесят. А можно по прямой, тогда доберётесь часа за два с половиной. По этой дороге примерно сто двадцать миль, — вдруг раздался голос Грейнджер.       Я так резко развернулся на стуле, что чуть с него не свалился.       — Чего? — с недоверием спросил я, перебирая в уме, откуда она могла это знать. Грейнджер вскинула брови и помахала картой, над которой корпела всё это время.       — Ясно. Конечно. Вообще-то, я хотел предложить трансгрессировать.       Стюарт мгновенно скис.       — Ну нет!       — Да шучу я.       — Вы что-нибудь нашли? — обратился он к Грейнджер.       — Да, — с лёгким самодовольством ответила она, сложив руки на груди.       — И что же такого ты там нашла? На фото? Мы видели записи с камер и…       — Неужели? — Она надменно вскинула бровь. — Тогда я ума не приложу, как ты мог это пропустить.       — Что-что? — Я соскочил со своего места и навис над разложенной картой и несколькими фотографиями. — Что я упустил?       Стюарт тоже подошёл к столу, заглянув мне через плечо.       — Итак. — Грейнджер выпрямила спину, чуть задрала подбородок. — Здесь видно, что этот мужчина пошёл по Грэйт-Портленд-стрит, а Софи — в другую сторону. И это неоднократно повторялось. Вернее, каждый раз, когда они встречались в этом кафе.       Она разложила несколько практически идентичных фотографий. Ни на одной из не было видно лица «старого друга», каждый раз камера на выходе запечатлевала только его спину.       — Да, спасибо. Мы это уже знаем, — не без яда в голосе сказал я.       — Но потом он исчезал с камер, так? — вставил Стюарт, глядя на Грейнджер. — Он мог свернуть куда угодно.       — Мог, — всё с тем же самодовольным выражением сказала она. — Но если он был волшебником, а мы думаем, что он им был, то мог свернуть на Риджент-стрит, а после — вот сюда.       Я опустил взгляд и прочитал: «Олл Саулс Плейс». Короткий отрезок дороги вёл в тупик.       — И? Ты имеешь в виду, что он оттуда мог трансгрессировать? — Я откровенно усмехнулся. — И что нам это даёт?       — Нет же! Ты серьёзно? Не знаешь? Там ведь находится музей магии.       Ответом была тишина. Стюарт, приоткрыв рот, быстро взял себя в руки.       — А есть такой музей?       — Погоди, Грейнджер, — прервал я напарника. — Ты что-то путаешь. Музей магии находится в Брикстоне. Я точно это знаю. Я был там раз сто, не меньше.       Грейнджер склонила голову, выразив вежливое, как ей наверняка казалось, изумление.       — И когда же это было?       — Когда учился в школе. Какая разница вообще? У музея за это время ноги выросли, что ли?       — Тогда понятно. — Она снисходительно хмыкнула, и я опять начал раздражаться. Её самодовольство было невыносимо.       — Уж просветите, мисс Грейнджер. К чему эти ваши драматические паузы и лирические отступления?       — Выражаясь твоим языком: да, у него выросли ноги. Музей магии и правда находился в Брикстоне. Но после взрыва, который произошёл там года два назад, его перенесли сюда.       Она снова ткнула ногтем, покрытым бежевым лаком, в название «Олл Саулс Плейс» и несколько раз постучала по изображённому на карте отрезку дороги.       — Взрыв?       — Да-да, я что-то слышал. — Стюарт оживился. — Говорили, что взорвался газ или что-то в этом духе. Там был ремонт дороги в то время.       — Да, но на самом деле там произошла попытка ограбления. Кто-то использовал взрывное заклятье. И колонны, и балкон с частью второго этажа обвалились, — объяснила Грейнджер. — Правда, виновных не нашли. Но внимание это привлекло, и очень сильно. Так что пришлось срочно искать новое место. Теперь для всех, кроме волшебников, это закрытый на ремонт научный музей.       — Музей магии, значит, — ощущая себя болваном, подытожил я.       Вообще-то, это было вполне логично. В какой-то мере. Софи — художница, в музее частенько проходили разного рода выставки. Её появление там не выглядело чем-то из ряда вон выходящим.       Все эти события со взрывом и переездом я успешно пропустил по причине физической и информационной изоляции в Лютном. Вероятно, и мог слышать что-то об этом, но в отравленном алкоголем мозгу событие не отложилось. Тем более, в то время я предпочитал не читать газет.       Мы со Стюартом переглянулись. Сколько бы понадобилось времени, чтобы мы сами прознали про музей?       — Значит, «старый друг» может там работать? И они с Софи ходили обедать? — предположил Стюарт. — Малфой, тот парень сказал, что они приходили только в обед, да?       — Ни раньше, ни позже. Как по часам, — процитировал я слова рыжего бармена. — Но это нелогично. Если они хотели скрыть эти встречи, то встречаться во время перерыва рядом с музеем… Странно, разве нет? Вдруг кто-нибудь из его коллег заглянул бы туда?       — Но это даёт ему алиби, — сказала Грейнджер. — Мы несколько раз видели, что он ходил из кафе и, предполагаемо, до музея одним и тем же путём. Будто специально проходил под камерой, чтобы это доказать. После он мог вернуться в тот тупик каким угодно путём, банально — трансгрессировать. Сделать всё, что задумал, и вернуться.       — Или ему было всё равно, увидит их кто-нибудь или нет. Мы знаем только то, что сама Софи держала личность своего друга в секрете. Но почему? — высказался Стюарт, и я бросил на него взгляд. Он пожал плечами.       Пораскинув мозгами, я решил, что каждый из этих вариантов имел место. Так и получалось — либо «старый друг» хитрый и изворотливый маньяк, задумавший обзавестись правдоподобным алиби перед убийством, либо — простой человек, который оказался не в том месте и не в то время. Совсем как Кэти.       — Хм… Да, возможно, — с задумчивым видом сказала Грейнджер. — Но если он не виноват, почему тогда не пошёл в полицию? Её ведь убили почти сразу после встречи в четверг. Если они дружили, Софи явно была ему небезразлична. Она могла что-то рассказать ему, пожаловаться на кого-то…       — Пожаловаться на Билли, имеешь в виду? Из-за синяка? — спросил я. Грейнджер неопределённо качнула головой и подёргала плечами.       Странно, что ни один из тех мужчин, кому, предположительно, было дело до Софи, не обратился с предложением помощи. Оба они видели Софи в день её гибели, и оба могли знать что-то друг о друге. Можно было понять Билли, практически бездомного и обитавшего в самом злачном местечке магического Лондона. Такие типы не очень любят общаться с полицией. Но поведение второго парня ставило меня в тупик. Судя по записям с камер, одет он был прилично, да и сам ресторан был не из дешёвых. Значило ли это, что он оказался в такой же ситуации как и Билли — испугался? Испугался, что какие-то из его тёмных дел выплывут наружу?       — Значит, всё-таки есть причина, почему он не заявился в полицию. И если бы я оказался в такой ситуации и решил бы помалкивать, — поразмыслил Стюарт с таким выражением, будто раскрыл дело, — то залёг бы на дно, пока дело не разрешилось.       — Да, я тоже об этом подумал. Тогда ищем некоего высокого и черноволосого мужчину, который может работать в музее магии. И с пятницы не выходил на работу. Так?       Оба моих собеседника одновременно кивнули.       Недавнее напоминание о ресторане и обеде отозвалось в желудке неприятным тянущим чувством. Пропустив завтрак, я так ничего и не успел поесть. Стюарт опустил взгляд на часы и будто прочитал мои мысли.       — Половина второго. Пообедать бы, а потом… Куда отправимся? Музей или Уолсингем? Надо решать, что важнее.       Ощущая себя выжатым как лимон, не выспавшийся и мечтающий только о том, как бы принять положение погоризонтальнее, я подумал, что ехать далеко в таком состоянии было бы идиотизмом высшего порядка. Да и найти того самого «друга» было куда важнее, чем беседа с человеком, который, судя по всему, не виделся с Софи очень много лет.       — Займёмся сначала «старым другом». А завтра разнюхаем в Норфолке.       Грейнджер о чём-то сосредоточенно думала, водя пальцем по подбородку и закусив губу.       — С нами поедешь? — спросил я чисто из вежливости, переминаясь с ноги на ногу и разминая затекшую спину. Конечно, она потащится с нами. Потащилась же в доки?       — М? Нет… Нет. У меня есть другие дела. Расскажете потом, чем дело кончилось.       Стюарт уже отошёл к своему столу, собирая все листы в несколько разных стопок.       — Другие дела?       — Другие дела, — подтвердила она, и на лице снова отразилось то самое каменное выражение. — Какое из этих слов тебе не понятно?       В некотором недоумении я помолчал. Проглотив желание огрызнуться, тихо сказал:       — Скажешь мне, когда Кэти выпустят. И всё ли получится с ней как со свидетельницей.       — Скажу. Не беспокойся об этом.       Грейнджер сложила карту и передала её Стюарту вместе с фотографиями. Она отвернулась, но я заметил её напряжение.       И какие дела у неё могли быть, когда расследование шло полным ходом? События с Кэти напрочь выбили из головы какие-либо сомнения по отношению к ней. Но теперь я вспомнил, как она ошивалась с утра возле машины Стюарта. В голову вползали мрачные неясные подозрения.       Грейнджер вышла за дверь, коротко попрощавшись. Я сразу взял и сумку, и куртку — Стюарт проделал то же самое. После обеда мы решили сразу отправиться в музей. Бросив взгляд в конец противоположного коридора, пока шли до лестницы, вспомнилась и выходка Нэнси.       Грейнджер ни словом, ни жестом не дала понять, что её как-то взволновала эта ситуация. Можно было предположить, что она вообще не обратила внимания. Но не спрашивать же у неё об этом прямо? Да и сама Нэнси, дура набитая, как можно было воспринять всерьёз те слова? Не зная ни контекста, ни ситуации. Да ещё притащилась разбираться прямо посреди рабочего дня. И зачем она приходила утром? И Грейнджер, и Кэти, и Нэнси… Эти девицы точно сведут меня с ума. Видимо, эта озлобленность отразилась на лице. Когда мы спустились в холл, чтобы пойти в столовую, парочка сотрудниц буквально отпрыгнула от меня.       Проходя мимо гигантского стенда для объявлений, я ещё раз бросил взгляд на плакат с крупными буквами «осенний бал». Может, Нэнси приходила, чтобы поговорить об этом? Вчера мы с ней не виделись, разминувшись после дисциплинарного слушания. Выведенный из себя хамским поведением Грейнджер, я и думать о ней забыл, а после было уже не до того.       Я уже придумал, что сказать Нэнси, если она заикнётся о том, чтобы пойти вместе. Да, некоторые приглашают коллег, но бесить Форда не хотелось. Я тут же представил, как он, грозно посверкивая лысиной, наблюдает за нами целый вечер. Пусть тогда Форд и сказал про хорошего работника, его мнение могла подпортить дисциплинарная комиссия.       На моей памяти давно не было столь насыщенных дней, даже когда шло расследование. Всё как-то слишком навалилось, будто напасти специально поджидали удобного момента. Или это появление Грейнджер в отделе, как раз в прошлую пятницу, активизировало какое-то древнее проклятье, предназначенное исключительно для меня?       В столовой только и было слышно о субботнем мероприятии. Мы уже заканчивали обед и готовы были ехать в музей, но Стюарт будто специально тянул время, чтобы остаться тут подольше. Я заприметил Лолу — она помахала нам, широко улыбаясь. Сегодня был лишь вторник, и я подумал: неужели только меня волновала работа. Даже Стюарт, такой же преданный службе, как и я, ходил словно пришибленный мешком со своим внезапным счастьем.       Нэнси в столовой не было, что я посчитал хорошим знаком. Не хватало ещё, чтобы кто-то заметил, как она буравит меня взглядом. Иногда работа среди наблюдательных и опытных людей стирала некоторые границы личного. Необходимое умение делать верные выводы некоторые использовали не только в работе, но и для собирания сплетен.       Тут в дверях столовой показалась Грейнджер, собрав с десятка два восхищённых мужских взглядов. Да что уж говорить — даже парочку женских. Нас она, казалось, не заметила. И чего тут отирается, раз заявила, что у неё дела? Села возле окна, за свободный столик. Нас разделяло футов двадцать пять.       — Малфой.       — М?       — Ты пялишься.       — Неужели? — Я перевёл взгляд на напарника, который вовсю ухмылялся.       — Ты пялишься на мисс Гермиону.       — Я не… И что?       Рассказывать ему о том, что она что-то вынюхивала с утра возле его машины, я не стал. Может, она действительно хотела лишь поблагодарить Стюарта? Мало ли какие у неё в голове жили тараканы.       — Ничего, — улыбаясь, сказал он.       Я бросил на него испепеляющий взгляд. Дважды положительно: он перестал смеяться, а я — наблюдать за Грейнджер. Молча мы вышли из столовой и направились к выходу, пропустив перед этим несколько человек, которые только шли на обед.       — Значит, едем в музей? Интересно посмотреть на него.       — Ага, Стюарт. В музей.