Дурная комедия

      Дождливая ночь уступила место светлому утру. Ливень неспешно стих, оставив за собой лишь разморенные ласковым светом лужи и свежие, почти живые листья деревьев. Город уже не спал, беснуясь в утренней суматохе и хаосе, пробках и спешках. Облака осели на крыши домов, путались в проводах и антеннах, а люди, с высоты седьмого этажа выглядевшие как игрушечные фигурки, быстрым шагом мчались на работу, учебу, в детский садик.       Рома распахнула шторки, приоткрыла окно, чтобы впустить свежий воздух в комнату. Она видела крыши, голубей, стаями рассекающих небо, кричащих галок, воюющих за краюху хлеба. От всего этого веяло приятностью, свойственной повседневности и покою, который только снился тем, кто уже опаздывал в это утро.       Настя, прикрывшись до подбородка лёгким одеяльцем в клеточку, мирно спала. Романа оглянулась на нее, наткнулась на любимое лицо, ласково сияющее даже во сне, и улыбнулась. Всю ночь они безумолку говорили, смотрели пустыми глазами в окно, на ночное небо, свет фонарей, бьющий откуда-то снизу, слушали звуки живого города, шуршание машин, обнимали друг друга, и это было по-настоящему бесценно. Появились силы, если не на подвиги, то как минимум на выполнение поставленных задач.       Пока Настя спала, Романа решила повторить материал к парам. Четыре часа отечественной литературы сами к себе не подготовятся. Она отправилась в кухню по коридору, в абсолютной тишине достала сковороду и чайник, поставила их на плитку и, разбивая и мешая в тарелке яйца, повторяла конспект на ходу.        - Карамзин выпустил «Братьев Карамазовых» в.. эм.. боже, какой стыд..        - В 1879 году.        Романа обернулась. У стола стояла Настя, потягиваясь и зевая. Астафьева слегка удивленно смотрела на девушку, потому что Анастасия не отличалась любовью к отечественной литературе, а тем более не учила лекцию о Карамзине. Она бы банально не успела.        - А ты откуда это знаешь?        - Так у тебя вот, - она постучала пальцами по открытой тетрадке Ромы с конспектами и ещё раз зевнула. - Открыто тут все. Я и увидела.        - Вот на зачёте и будешь мне подсказывать, моя надежда, - усмехнулась девушка, выкладывая омлет с тушеными овощами на тарелку и ставя ее на место Анастасии за столом. - Кушай. Приятного аппетита.        - Ого, - девушка села на стул, покрутив тарелку, - сегодня какой-то праздник? - по-доброму улыбнулась она, подняв глаза на Рому. - Ты же никогда не готовишь, это обычно делаю я.        - Пф, - надула губы Романа и сложила руки на груди. - А вот сегодня это решила сделать я. Что в этом такого?        - Ничего, - полушепотом произнесла Настя, взяла руку Астафьевой и поцеловала ее. Девушка ещё больше смутилась, но села за стол, чтобы тоже поесть.       Завтракать в пустой квартире, зная, что ни отца, ни матери не будет ещё как минимум две недели и что в универ только ко второй паре, - поистине бесценно.        - За то, чтобы каждое утро было таким, я бы отдала что угодно, - Рома поставила свою уже пустую тарелку в раковину и подошла к окну, наблюдая за надвигающимся полноценным утром. Теплый воздух сочился сквозь щель в приоткрытом окне, обдавая потоком лицо девушки, отчего она закрыла глаза и улыбнулась.        - Я могу остаться с тобой, пока твои родители не приедут, и мы будем так же проводить каждое утро и каждый вечер, - Настя выпила чай и отставила кружку на стол, забравшись на свой стул с ногами и обхватив их. Ее шикарные волосы были собраны в пучок, над которым она не особо морочилась, а в глазах ни капли недосыпа.        - А ты значит, солнышко ясное, выспалась? - Рома скептично приподняла бровь.       - Вполне. С тобой очень хорошо спать, - Настя смутилась. - Ты так тепло обнимаешь и утыкаешься в макушку носом. А ещё приятно прижиматься к твоей груди. У тебя под боком спокойно.        - Как студенты вообще могут высыпаться? Это противоестественно, - словно пропустив мимо ушей все сказанное Настей, Рома снова оглянулась в окно. Вот она очень хотела спать. Девушка не выспалась. Да, она чувствовала себя уставшей, но ощущала, что на дела у нее есть достаточно сил.        Со стороны Анастасии послышался раздосадованный выдох. Романа знала, что ее девушка - человек, которому нужно выражение чувств. А она ей не могла этого обеспечить в полной мере. Ее не научили проявлять чувства, говорить об ощущениях. «Я очень люблю тебя, но любить - не значит только говорить об этом», - так она сказала Анастасии, когда та спросила ее, почему три таких важных для нее слова Рома произносит так редко. Для Романы говорить о своих чувствах - все равно, что показывать свои слабые места.        - Иногда я думаю, что ты действительно как римский полководец, - Астафьева непонимающе обернулась на Настю. - Ты воюешь с жизнью, боишься собственных слабостей. Ты постоянно в состоянии войны, битвы, готова в любой момент нанести ответный удар, - Анастасия встала со стула и подошла к девушке, которая, слегка нахмурившись, смотрела той в глаза. - Сколько можно бороться? Расслабься, хотя бы на секунду, - внезапный шёпот Насти скользнул ласково в уши, ее рука поглаживала спину Романы, которая чувствовала эскалацию возбуждения у нее внизу живота. - Я хочу знать тебя настоящей, искренней. Ты же не боец, ты умеешь быть другой: вот сегодня ты, например, заботливо приготовила завтрак. И я бы хотела видеть тебя такой каждый день. Ласковой и живой, - пальцы правой руки Насти сплелись с пальцами Романы, другая рука девушки по-прежнему лежала на пояснице, а Петрова медленно приближалась к ее губам своими. - Я очень хочу, чтобы ты любила меня и говорила мне об этом, - в губы Астафьевой прошептала Анастасия, почти прикасаясь к ним в поцелуе, как вдруг Романа выпрямилась и серьезно посмотрела в глаза девушки.        - Это звучит несколько эгоистично с твоей стороны, тебе не кажется? - она произнесла это достаточно спокойно, без агрессии и недовольства, это было похоже на то, как мамка объясняет своим детям, что по чём в этой жизни. - Ты просишь меня изменить свою суть. Но я такая, какая я есть. И ты меня такой полюбила. Я же приняла все твои плюсы и минусы в характере. Я люблю тебя любой. И да, я прекрасно знаю, что у меня есть проблемы с выражением чувств, с расслаблением и прочими ништяками, но я же говорю тебе о своих чувствах. Очень редко, но такое бывает. А если и говорю, то это абсолютно искренне.        Настя уткнулась в грудь Ромы лицом, и Астафьева услышала, как та хлюпает носом. В миг ее лицо размягчилось, она поцеловала девушку в макушку и прижала к себе, закрыв глаза.        - Я так боюсь, что ты меня разлюбишь, - обнимая Рому и утирая слезы с щек, призналась Анастаси. Глаза Астафьевой распахнулись от удивления. Она почувствовала, как Петрова сжала в руках ее футболку на спине. - Я же никого в своей жизни так не любила. И мне страшно, что в один миг ты полюбишь другого человека и тогда всё. Я больше не смогу счастливо жить.        Рома зажмурилась. Она чувствовала, сколько эмоций в этих словах, и ей стало как-то не по себе от этого.        - Не переживай, - она наклонилась к ушку Анастасии и прошептала это. - Нет такого человека в мире, на которого я была бы готова тебя поменять, потому что я люблю тебя больше всех на свете.       От долгожданных слов Настя улыбнулась и нежно поцеловала Роману, которая все это время прижимала ее к себе.        Прохладный свет солнца падал на стену пятнами. Где-то вдали шумели птицы, машины, дороги. А в кухне была тишина и ощущение тепла. Как раз то, чего не хватало этой квартире много лет.

***

       - Ты забрала конспекты по истории кино? - донёсся с кухни голос Насти.        - Да, - в ответ послышался Ромин. - А ты по евро литературе?        - Взяла, а как же? - засмеялась.        Девушки мигом собрались в универ. В коридоре они смеялись, шутили, попутно одеваясь. Затем дверь в квартиру закрылась на два поворота ключа в замке, а Петрова и Астафьева отправились вниз по лестнице, к выходу из подъезда. Дорога в универ была приемлемой: почти час на метро, двадцать минут на автобусе. Практически неотрывно девушки держали друг друга за руки. Им было плевать, как смотрят на это другие люди. По крайней мере им казалось, что со стороны они выглядят как лучшие подруги. После этого сумбурного разговора на кухне между ними спало напряжение. Все недомолвки, досказанные уже после поцелуя, были решены и высказаны. Им стало легче.        То, что творилось внутри Романы, ей было сложно объяснить самой себе. Сегодня у нее тянул приятно низ живота. Эти чувства были для нее необычными, несколько новыми.       А вчера она прониклась ещё большим теплым чувством к Анастасии, когда та предложила провести с Ромой ночь, чтобы той не было грустно и тоскливо от того, что она одна переживает стресс в виде наказания от директора. И Астафьева была очень ей благородна. Ночь действительно прошла спокойнее, чем могла бы пройти без неё. Но утром в груди девушки зародилось что-то особенное. «Может, это как новый уровень отношений?» - она слегка нахмурила брови, размышляя. Искоса девушка взглянула на Анастасию. Та удовлетворённо прижалась к плечу Романы виском и дремала, пока они ехали на автобусе.        Во всяком случае Роме нужно время, чтобы разобраться в себе. Когда они случайно начали встречаться полгода назад, Астафьева даже не думала, что это станет чем-то серьезным. Все это походило на забаву и должно было кончиться ещё месяца четыре назад. Однако отношения шли своим чередом, достаточно равномерно, поэтому девушка не стала рушить то, что уже было. Они даже не переспали ни разу. Зачем сотрясать воздух почём зря?        А сегодня она вдруг поняла, что все к лучшему.       Рома улыбнулась своим мыслям и стала смотреть в окно. Автобус приближался к нужной остановке.        Совсем скоро они оказались в универе, спешили на пару по отечественной литературе. Она, к слову, пролетела как во сне. Сидя рядом, девушки то и дело прикасались друг к другу руками, улыбались, думали о чем-то постороннем и переглядывались. Это новое ощущение, вспышкой посетившее их лишь при первой встрече, на первом курсе, повторилось сейчас, впервые за долгое время. Правильно говорят, беды сближают.        Третьей по счету парой была европейская история, она же была и последней. Астафьева и Петрова вышли из кабинета, направившись к лестнице.        - Я вот хотела предложить погулять, - Настя поправила рюкзак, - а потом вспомнила, что у тебя наказания.. и стало как-то грустно.        - Ничего, это не надолго. Отработаю всё, и буду свободна, - Рома пожала плечами. - А все этот Липовец. Вот он срака, - Настя пихнула девушку в бок. - Ауч, ладно, ладно, не матюкаюсь.        - Кстати, тебе же, вроде, сказали родителям сообщить об инциденте. И когда ты собираешься делать это?        - Если честно, понятия не имею. Родители в другом городе, за тысячу километров, занимаются своей работой. Не думаю, что им будет хоть какое-то дело до меня и моих проблем. Как-то раз я звонила им, говорила, что их вызывают в школу, классе в девятом это было. Ты думаешь, они притопали в школу? Ха! Нет, конечно. У них работа. Они заняты, - Рома выдохнула обречённо. - И вообще, я одного понять не могу: на кой черт в универе появляться моим родителям? Мне уже почти двадцать как никак. Может, пора относиться ко мне, как к полноценной личности?        - Эт система, подруга, - пафосно подвела черту Настя. - В этой стране твоих родителей может вызвать даже начальник на работе.        Рома усмехнулась. «Чистая правда», - подумала она, открыв дверь в кабинет и пропуская Анастасию вперёд. Увидев ее сияющее лицо, Романа подумала, что это странно: как человеку может доставлять такое удовольствие обычные вежливые жесты? Это всего лишь завтрак. Всего лишь придержанная дверь. Ничего сверхъестественного. И тут Роме стало интересно, что будет верхом приятного для Насти. В раздумьях девушка зашла следом, они сели за парту, каждый занялся своим делом, но порой они всё-таки перебрасывались словами. Перемены были короткие, можно сказать, их почти не было. Поэтому звонок прозвенел очень скоро.        Олег Евгеньевич впорхнул в кабинет. Романа все ещё поражалась его аккуратным ножкам и изящному лицу.        - Доброе.. эм.. - он завертелся в поисках часов. - Добрый день, студенты.        - Добрый, добрый! - ответили все ему.        - Я так думаю, сегодня нам стоит подробнее разобрать роль Шекспира в театральном искусстве.        Рома в душе закричала, а на деле просто закатила глаза и тихо бахнулась на парту.       «Ебаный Шекспир».

***

       - Два часа абсолютной скуки, - прокомментировала недовольно девушка, на что Настя только усмехнулась, складывая тетрадки в рюкзачок. Масса студентов двинулась к выходу из кабинета, потому что это была последняя пара и никто не хотел задерживаться.        - Хей, Романа? - послышался голос за спиной Астафьевой, и она удивленно обернулась.       «Кто там пришел по мою душу?»        - Олеся?        - Да.. эм.. слушай, я очень благодарна тебе, - она отвела взгляд и смутилась. - За то, что было на физкультуре. Мне действительно было не очень хорошо дышать этим. Это так приятно, что кто-то заступился за меня, ведь ни один мальчик из нашей группы даже не сделал ему замечание.        - Да ладно, делов там: расквасила нос ублюдку и дело с концом. Ауч! - Настя опять пихнула Рому локтем. - Помню: не материться!        - Просто.. я слышала, что тебе назначили наказание и.. в общем, мне типо стыдно за то, что так получилось.. и я бы хотела помочь тебе с выполнением заданий. Всё-таки это я виновата в том, что так все сложилось.        Романа откровенно засмеялась, чем привлекла внимание не только Олега Евгеньевича, но и тех, кто ещё остался в кабинете и не успел выйти.        - Это же смешно, Олеся! Ты виновата в чем? В том, что родилась с астмой? Не глупи. Иди домой и отдыхай, - она положила руку на плечо маленькой девушки. - А я со всем разберусь.        - Я.. спасибо тебе огромное! - Олеся вздрогнула и порывисто обняла Роману. - Спасибо!        - Всегда пожалуйста! С удовольствием перебью еба-а-а.. - Астафьева словила взгляд Насти. - ...личико какому-нибудь не очень доброму парню за своих друзей и однокурсников. Да, вот.        Настя улыбнулась. Перевоспитать сложно. Но она добьется своего.        - И ты иди домой, - Астафьева порылась в рюкзаке и отдала девушке ключи. - Приготовь что-нибудь на ужин, пожалуйста, - она увидела ехидный взгляд Анастасии и ее сложенные на груди руки и обняла девушку. - У тебя это волшебно получается, - Астафьева незаметно, скрывая объятиями, поцеловала Настю в скулу и вложила ключи в ладонь. - К девяти точно буду дома.        - Ну ладно, уговорила, - снисходительно улыбнулась та и, подхватив рюкзак и послав воздушный поцелуй Романе, скрылась за дверьми кабинета.        Между ними с Олегом Евгеньевичем пролегла глубокая тишина на пару минут. Рома аж почувствовала себя неловко.        - Ну что, Астафьева, - наконец начал он. - Предлагаю начать отработку прямо сейчас, чтобы быстрее закончить.        - Согласна. Чё помыть надо?        - Пожалуй, лучше начать именно с моего кабинета, - он скромно приподнял уголки губ. - Швабра и моющие средства там, за шкафом.

~~~

       Романа драила класс. Не сказать, что она прямо-таки очень старалась, но порядок она любила. Так что провести уборку было не очень сложно. Олег Евгеньевич проверял какие-то тетради, листы, шарился в ноутбуке. В общем, изображал активную деятельность. Иногда Рома поглядывала на него искоса, но у того все время были абсолютно стеклянные и пустые глаза. Будто он делал дело, но думал о чем-то другом. За окном уже темнело и очень хотелось домой, к тёплому ужину.        - Так значит.. - неловко начал он, не отрывая взгляда от тетради. - У вас с Петровой отношения? И как всё серьезно?        Астафьева поперхнулась воздухом и оглянулась на пустое, но по-прежнему красивое лицо Евгеньевича.        - Ну Вы отожгли, конечно, сейчас, Олег Евгеньевич, пиздец как пламенно, - преподаватель удивлённо поднял на нее глаза. Можно даже сказать, что он был обескуражен.        - Романа.. в учебном заведении, не материтесь, это некультурно.        - А спрашивать о моей личной жизни в таком ключе, это типо культурно?        Олег смолчал. Рома его совершенно не стеснялась, и от этого ему становилось неловко.        - Вас действительно удивляет, что я не опасаюсь с Вами так разговаривать? - он кротко кивнул. - Вы же почти мой ровесник. Вас можно считать либо корешем, либо неприятелем, третьего не дано. - девушка разогнулась, домыв последнюю парту, и кинула тряпку в тазик с водой.        - И кто я для тебя? - очень напряженно как бы уточнил он, играя ручкой в руке.        - Недруг, конечно. До кореша, вряд ли, дослужитесь.       Он замолчал. Отвернулся и больше ничего не спрашивал. Романе даже как-то стыдно стало. Его взгляд поплыл, стал несфокусированным. Она все оставшееся время то и дело искоса смотрела на Олега Евгеньевича. Ей должно быть безразлично то, что он расстроился, а она почему-то так зациклилась на этом.        - Олег Евгеньевич.. - после окончания работы и запихивания всех средств на место девушка подошла к рабочему столу учителя и, оперевшись на него, спокойно решила поговорить. - Вам действительно настолько неприятно то, что я сказала?        - Нет, что ты? - его взгляд по-прежнему был где-то далеко. Она не могла понять, что он думает, что испытывает сейчас. - Все хорошо. Я просто очень занят.        Романа услышала странный выдох, отчего подозрительно нахмурилась. Мужчина прикрыл лицо левой рукой и устало произнёс:        - Я поставлю тебе на час больше отработки, ты хорошо выполнила свою работу. Иди домой, Романа.        Девушка по-прежнему смотрела на него и не понимала, что происходит с преподом. Он был каким-то странным. Его щеки слегка раскраснелись, глаза увлажнились, он всеми силами старался не сталкиваться взглядом с Астафьевой.        - Точно все хорошо?        - Да, да, иди уже, пожалуйста.        Рома ещё на пару секунд зависла, всматриваясь, а потом пожелала хорошего вечера и, не оглядываясь, вышла из класса. Это было нечто непонятное для нее. Странная реакция. Осадок в душе остался неприятный, хотя она не понимала почему.       В одиночестве Олег Евгеньевич откинулся на стул и прикрыл глаза.        - Господи, до чего же стыдно, - он чуть не плакал, не умея справиться с возбуждением. - Мастурбировать при студентке... Насколько же я похотлив и отвратителен.        Мужчина со слезами на глазах массировал свой пенис, закрыв левой рукой рот, боясь издать посторонние звуки. Множество мыслей от возбуждения вертелись у него в голове.        «Она такая.. такая сильная, крепкая, независимая. А как она разбила нос этому Липовцу, бог мой. Кровь не могли остановить минут тридцать, сколько же в ней эмоций, силы? Насколько стыдно думать о таких вещах, о которых думаю я?»        Взгляд Олега Евгеньевича окончательно затуманился, он обрывисто дышал, прилёг на стол лицом и не смог отделаться от откровенных фантазий. В голове мужчины лихорадила фраза «Возьми меня, Астафьева». И то, как он уже второй день не справлялся с этой фразой - для него было сумасшествием. От стыда взрослый мужчина плакал как мальчик, но эрекция не давала ему отогнать смущение.       Спустя какое-то время он всё-таки кончил в руку и промычал что-то несуразное. Сил у него совсем не осталось. Он с трудом выпрямился, вытер руку влажной салфеткой, застегнул брюки и, откинувшись на спинку стула, с пустым лицом смотрел в окно вуза, за которым уже день походил к концу. Он чувствовал себя отвратительно. Но с трепетом в груди вспоминал тот момент, когда посетил в лазарете Липовца, а у того все лицо было измазано кровью. Тогда-то он и понял, какая ненависть и какой гнев скрывается за стойкой фигуркой девятнадцатилетней девушки. «Я тоже так хочу», - пронеслась мысль о подбитом Липовце в его голове, которую он тут же отогнал.        Мужчина вскочил с места, схватил дипломат и ринулся прочь из класса. Нельзя было оставаться в одиночестве, иначе приливы возбуждения никогда не закончатся.