Billie Jean

— А я так и знал, что так просто ты от Ронса не отделаешься! — Паркер наконец-то, объехал все нью-йоркские пробки и вырулил на свободную полосу. — Конечно, подписать рапорт своему лучшему агенту, да это просто обречь себя на долгие объяснения с руководством, отчего же это у него увольняются такие ценные кадры! — Он сопротивлялся, конечно. — Кивнул сидящий рядом Адам. Он пристально разглядывал дорогу перед собой. Серое асфальтовое полотно быстро раскручивалось, словно рулон с бумажными салфетками и обещало, что уж куда, куда, а в аэропорт Джон Кеннеди он точно успеет вовремя. — И не преувеличивай, ради бога, мои заслуги! Лучший агент! У нас все лучшие, и ты, и твой покорный слуга! — Ну, ладно, так и быть, побуду лучшим, что же. А Боб все равно от тебя не отстанет. Помнишь, как он любит приговаривать, что бывших агентов не бывает? Так что, соскучишься — добро пожаловать обратно в ад. Ламберт рассмеялся. Они уже подъезжали к аэропорту, утренний туман рассеивался легкой дымкой, унося с собой последние сомнения Адама. — Спасибо тебе за все, дружище. — Тепло сказал он Стиви. — Мы славно поработали вместе. Он обнял своего уже бывшего напарника и коллегу, но все равно оставшегося для него лучшим — друга. Паркер похлопал его по плечам. — Мы же еще увидимся. Вот кончится твой отпуск, ты заскучаешь… Адам легко улыбнулся, в глазах заиграли озорные искорки. — Ну, же Паркер… — специально растягивая слова и имитируя южный выговор своего друга, — Как только ты дозреешь до модных тенденций в мире мужских стрижек, или вот жена тебе скажет, что ты дико однообразный, хотя бы бороду отпустил, вот тогда ты знаешь, к кому обратиться! Потом уже серьезно произнес: — Ты меня очень выручил, Стив, правда. Если бы не ты и не Кристен… — Твоя агентесса — опасная дама, скажу я тебе! Хакер и самого высшего разряда, ей вообще никакого труда не стоило влезть в систему и найти именно то, что нам и было нужно, и это буквально за час, вот прямо у меня на глазах! — Да, ты ее береги. Она идейная девочка и все делает сама, по собственному желанию. Если она скажет «нет», то и настаивать и требовать не нужно, она все знает и так. Они еще раз обнялись. — Ну, все. Сейчас уже регистрация. Пойду вместе со всеми, никакого дипломатического коридора. — Без тени сожаления проговорил Адам. — По правде, я и раньше не любил им пользоваться. Самолет набрал положенную высоту и давно уже стюардессы развезли по салонам обеды и напитки, а Адам все еще смотрел на поле облаков, простирающееся под самолетным крылом и ловил глазами солнечные зайчики, прыгающие по этим пушистым ватным комьям с резвостью, присущей настоящим животным. Мыслей никаких не было, и ничего не хотелось — ни кино, ни музыки, ни чтения. Поэтому, Адам, еще раз бросив взгляд на утренние облака на высоте десяти тысяч километров над землей, укрылся мягким коричневым пледом и заснул. — Да ты меня обыграешь, Джонни! — раздался тонкий детский голосок. — У тебя пистолет вон какой, новый, навороченный, я за тобой не угонюсь никогда. Два мальчугана, размахивая игрушечным оружием пробежали мимо, один остановился там, где сидел Адам. Он машинально глянул на пистолет, который неуверенно сжимала детская ручонка. — Тебе так держать его неудобно, — тихо, чтобы не испугать ребенка, сказал Ламберт. — Будет лучше, если ты повернешь его вот так… Адам попытался поднять свою руку и показать мальчику, как удобнее держать его игрушечное оружие, и не смог. Рука стала тяжелой, пальцы свело судорогой и он стиснул зубы, чтобы наружу не прорвался его стон. И тут он увидел, как поверх детской ручки уверенно легли сильные длинные пальцы, мужская рука повернула пистолет боком, немного похоже на то, как приучают солдат израильской армии обращаться с оружием, что делает выстрел более точным и практически не дает отдачи. — Вот так будет лучше, малыш, — произнес над ламбертовским ухом самый знакомый в мире голос. — Но, знаешь, лучше тебе не привыкать к оружию. Это опасно и вредно. — В голосе послышалась легкая улыбка, почти незаметная, чтобы мальчик услышал и не обиделся. — Война несет только зло. Наверняка в мире есть что-то лучше вражды. Например, персики. Персики лучше вражды. — Он протянул обрадованному ребенку сочный спелый фрукт. — Беги, уже время обедать. — Томми, — попытался произнести Адам и проснулся. Сон кончился, а приветливые симпатичные стюардессы опять сновали по салону, предлагая воду и прочие нужные в полете вещи. Адам помотал головой, стряхивая с себя последние остатки такого реалистичного сна и в этот момент, борт накренился на правую сторону и командир экипажа объявил, что они начинают снижение к посадочной полосе международного аэропорта Рим-Фьюмичино. — Прекрати меня благодарить, Адам, — Лоик Фриззоне не спеша поправил манжеты своей белоснежной сорочки, приводя себя в безупречный внешний вид после бурных приветственных объятий с Ламбертом на благословенной римской земле. — Ты ставишь меня в неловкое положение! — Лоик, у меня просто нет слов, чтобы выразить все то, что у меня творится в душе и в голове! — Адам был взволнован так, что остальные пассажиры его рейса из Нью-Йорка, даже замедлили шаги, обтекая своим движением эту пару мужчин в зале прилета аэропорта. — Это ты сделал невозможное! — Невозможное бы я не сделал, а так, — Лоик подхватил Адама под руку и повел к стеклянным дверям на выход. — Так я сделал как раз то, что было в моих силах. Документы я тебе приготовил, там паспорта, два, американский и итальянский, на всякий случай, пусть будет. Он приглашающее кивнул на блестящий седан. — Что еще? Имя я оставил прежнее, не думаю, что с ним могут возникнуть проблемы. Легенда… ну, это сам придумаешь, я потом доделаю, как скажешь. — А дом? — спросил Адам, забирая у итальянца папку с документами. — Дом… — Лоик вытащил еще пару листов, скрепленных степлером. — Аренда на месяц, потом опять сам решишь, что к чему. У тебя отпуск оформлен или что? — Нет, — отрицательно покачал головой Ламберт, изучая документы. — Я подал рапорт об отставке. Лоик помолчал, сосредоточенно глядя на дорогу, потом сказал: — В принципе, ты мог бы работать и у нас, в Риме. Отдел не будет против… — Лоик, — мягко остановил его Адам. — Я благодарен, но … Нет. Помнишь, тогда ты говорил, что не можешь себе вообразить никакую другую профессию, кроме нашей? — Фриззоне утвердительно наклонил свою красивую породистую голову. — Ну и вот. А я хочу попробовать еще что-нибудь, что-нибудь более мирное, безопасное, без всех наших погонь и стрельб. — Думаешь, у тебя получится? — Возможно, если бы я был по-прежнему один, скорее всего, да, мне было бы скучно без нашего адреналина. А сейчас… Я получил приглашение от вашего университета. Осенью они вводят новый курс по криминалистике и предлагают мне прочитать там серию лекций, и даже обещают дать возможность проводить практические занятия. — Что же. — Лоик остановил машину почти в центре, Рим уже начинал зажигать свои вечерние огни, беззаботные туристы, группками и парочками, освещаемые то тут, то там, бликами фотовспышек, медленно фланировали по тротуару, выискивая место для ужина и вечернего чая. — Это хороший вариант, пожалуй, самый лучший на сегодня. — Ресторан Тадолини? — удивился Адам, увидев вывеску на ярко освещенном заведении, возле которого они остановились. — Но… Понимаешь, я бы хотел сразу… — Ой, сеньор Ламберт, — в голосе итальянца уже звучала его фирменная игривость, которую итальянские мужчины получают по наследству, из поколения в поколение. — Вы же только что с самолета, какая там еда, а здесь у нас, сейчас увидите, такое… такой, да, вы уж идите, идите… Лоик подтолкнул споткнувшегося у дверей своего американского гостя и коллегу, и, как ни отрицал раньше этого Адам, еще и друга, и Ламберт вошел в ярко освещенный зал одного из самых дорогих и престижных ресторанов Рима, Вечного Города под вечно безоблачным небом. Лоик позади него что-то шепнул появившемуся метрдотелю и тот, гостеприимным жестом пригласил Адама следовать за собой, но Адам уже видел того, ради которого было проделано столько работы, и столько друзей Адама были рады помочь ему, лишь бы только у него все получилось и чтобы эта волшебная история любви никогда не заканчивалась. Адам подошел к столу, почти в центре зала, полного посетителей, и взял за обе руки того, кто поднялся ему навстречу, сияя нежной улыбкой сквозь густую светловолосую челку, косо падающей ему на правую сторону лица. — Наконец-то, — прошептал блондин, подставляя ему губы для поцелуя, — Ты непозволительно долго задержался, я отклонил уже три приглашения на свидание, мистер Ламберт. — Врун, — сквозь поцелуй пробормотал в ответ Адам. — Ты ничего не отклонял, а слопал уже две порции ягодного джелато, я чувствую этот вкус малиновых губ, как бы ты их не облизывал, Рэтлифф. Твоя непоколебимая любовь к сладкому выдает тебя с головой! Они с сожалением уселись за столик, расцепив руки и прервав поцелуй. — Честно говоря, я не очень и голоден, — Ламберт пытался как можно скорее утянуть своего возлюбленного в отель. Он уже знал, что Томми поселился в «Креоле», буквально в двух шагах от их ресторана. — Нет, — нахмурил свои выгнутые дугой брови, Томми. — Тебе необходимо прилично питаться, а то я не знаю, что ты ничего не ел за эту последнюю неделю. — Ну, там хлопот было много. — Адам поддался на его уговоры и вооружился вилкой. — Надо было проследить, чтобы не всплыл еще какой-нибудь труп из морга, невостребованных тогда не очень много и было, это Кристен вскрыла базу данных всех больниц и нам повезло. — Как тебе удалось уговорить своих коллег-агентов на имитацию этой аварии? — Так вот и удалось. Паркер помог, он мастер на разные истории и фантазии. Выдумал, что тебя необходимо внедрить в преступную группировку, и так, чтобы никто и не слыхивал об этом. — Адам закончил с салатом. — Теперь уже нам можно в отель? В ответ раздалось звонкое «тяф» и бесстрашный бывший агент вздрогнул от неожиданности. За соседним столиком сидела дама в жемчужном ожерелье на открытой шее, а на руках у нее сидел прелестный маленький йоркширский терьерчик, с ровно подстриженной челочкой и смотрел на Адама любопытными темно-карими, похожими на бусины, глазами. — Господи, боже правый! — удивился, придя в себя от неожиданности, Ламберт. — Это чудо просто вылитый ты, смотри, и челка, и носик такой аккуратный и ушки. И глазки, так и съел бы, хоть ты опять заупрекаешь меня моей невыносимой романтичностью! Томми засмеялся. — Билли, — позвал он собачку, — Билли Джин… Дай лапку! Владелица обернулась и посмотрела на молодых людей с удовольствием и симпатией. Она потрепала собачку по голове и произнесла длинную фразу на итальянском. — Что она сказала? — спросил Томми. — Выразила нам свое восхищение. Сказала, что ей очень приятно видеть таких красивых и счастливых молодоженов. — Перевел Ламберт, и произнес что-то в ответ. Дама засмеялась, сверкнув фарфоровыми зубами, а терьерчик снова произнес свое звонкое «тяф». — А ты что ей ответил? — подозрительно свел брови к переносице Рэтлифф. — Наверняка комплимент отвесил, коварный сердцеед. И это… с молодоженами она немного погорячилась… — Да ну, разве самую малость погорячилась-то. Спросил, как зовут собачку и похвалил его смышленый вид. А собачку зовут, — предвосхищая новый вопрос, продолжил Адам, — собачку-то зовут… Джин и зовут. Томми засмеялся. И он все еще улыбался, когда они ввалились в свой номер отеля, но тут же его дыхание стало тяжелым и он полностью спрятал свои руки в волосах Адама, перебирая их шелковую тяжесть и наслаждаясь их запахом. — Надо будет попробовать тот травяной шампунь на крапиве, — пробормотал Томми, — и еще филировку пора делать, что же это никуда не годится! — Как я скучал по всему этому, мой любимый, — Адам утянул его за собой в широкую двуспальную кровать, с мягким матрацем и роскошным постельным бельем из тончайшего хлопка. — И профилируем и все остальное тоже… непременно… Они уже оба были без одежды и Адам поцеловал Томми жадно, нетерпеливо, сминая его податливые, все еще хранящие легчайший привкус малинового десерта, губы. Томми отвечал ему не менее страстно и горячо. — Как хорошо, — проговорил он, — Ты вернулся, и эта комната стала совсем другой, теплой и будто солнце вернулось, хоть сейчас уже такой поздний вечер. Пальцы Адама обхватили томмин член. Тот сразу же раздвинул ноги, предоставляя доступ к мошонке, и Адам наклонился над его телом, исследуя все его чувствительные островки и точки на коже, наслаждаясь горячим запахом кожи, выдыхая и снова и снова покрывая его летучими невесомыми поцелуями. Томми извернулся и притянул его к себе, охватывая его ногами и заключая в свои самые крепкие объятия. — Откроешь меня для себя, я так хочу почувствовать тебя внутри, так долго ждал этого, — его член уже подрагивал от желания и был напряженным до болезненности. Адам слегка отодвинулся от него и тут же вошел в его тело своей гладкой пахучей головкой, раздвигая его сначала инстинктивно сжавшиеся и почти сразу же становящимися податливыми, мышцы. Он вошел и замер, заполнив собой Томми и тот, выгнув нежно очерченную шею, застонал, хрипло и низко, дернув своими бедрами навстречу Адаму. Внутри Томми был узнаваемо узок и горяч, его гладкое, шелковистое нутро пропустило раздувшийся орган Адама и Адам начал свои толчки, с каждым разом чувствуя электрические разряды и приступы накатывающей на тело Томми внутренней дрожи, как всегда точно передающей наивысший пик его наслаждения. Адам толкался непреклонно, ритмично, уверенно подводя их обоих к пику удовольствия, и Томми как всегда, уставился в его глаза своим затуманенным хмельным взглядом, вцепившись в его предплечья и упираясь своими пятками ему в поясницу. — Мой, — хрипло прорычал Адам, толкаясь уже хаотично и безо всякого ритма, но по-прежнему сильно и глубоко, проезжаясь по простате Томми и слегка прикусывая краешек его подбородка. — Мой и… ничей больше… Никогда… — Твой, — в ответ простонал Томми и длинная первая струйка спермы выстрелила из его члена, и еще и еще, под его стоны и хрипы. — Твой… И сам Адам, кончая, видел под собой прекрасное в своем удовлетворенном желании лицо своего возлюбленного, и в мире не было ничего удивительнее этого жаркого до беспамятства и непередаваемого интимного, соединяющего их двоих, этого момента любви. — А завтра? — прошептал Томми. — Завтра — море, белый песок, кипарисы… — отозвался Адам. — Все, как мы и мечтали… Томми опустил голову на грудь Адаму и они вдвоем одновременно засмеялись — у проходящей под окнами компании людей, почти в центре никогда не спящего Вечного Города зазвучала мелодия вызова сотового телефона: People always told me be careful of what you do And don't go around breaking young girls' hearts And mother always told me be careful of who you love And be careful of what you do 'cause the lie becomes the truth, hey hey Billie Jean is not my lover She's just a girl who claims that I am the one…