Billie Jean

— Я нашел того, кто тебя подставил, — сказал Стивен. Он разговаривал с Адамом, из интернет-кафе, пользуясь их каналом связи и шум на заднем плане надежно прятал их беседу от чужих ушей. Адам уже несколько дней жил у Томми. Тот вел себя совершенно спокойно и ничем не выдавал в себе навыки профессионального убийцы. Если, разумеется, он им и был. Ламберт задумался тогда над словами напарника и проверил его слова, запросив пансионат для пожилых в Ньюарке. Его действительно, там не было. Тир и стрельбище были, а пансионата не было. Куда и зачем ездил Рэтлифф? Этот вопрос Адам решил пока не поднимать. Зато, снова пользуясь своим пока еще открытым доступом ко всем своим базам, проверил, даты, когда были совершены ликвидации жертв Билли Джин с отсутствием Томми на работе в его салоне. Оказалось, что в дни, когда совершались убийства, Томми либо брал свой законный выходной, либо отсутствовал вторую половину дня. Опять же, доказательство того, что Адам живет с наемным убийцей, так себе, слабое. И Адам никак не мог поверить, что этот молодой человек, в которого он влюбился несколько месяцев назад, тот, с кем он делил постель, а теперь еще и крышу над головой, мог быть тем самым безжалостным и хладнокровным хищником. Не мог поверить и не чувствовал этого совершенно. Мысли по-прежнему путались, голова Адама напоминала чугунный шар, и только рядом с Томми ему все так же было спокойно и хорошо. Это было странно, противоречиво и невозможно, учитывая его подозрения, но Ламберт ничего не мог с собой поделать и придумать этому другое объяснение кроме самого очевидного, не мог тоже. Он любил Томми Джо Рэтлиффа, любил, и это была единственная простая и понятная мысль, которую он принял для себя безоговорочно и безо всяких доказательств и объяснений причин. А со стороны было все изумительно идеально. Поджидая Томми с работы, Адам от скуки начал гонять по телевизору разные кулинарные шоу и внезапно открыл в себе таланты к приготовлению разных блюд. Чтобы не выдать свое присутствие в квартире парикмахера, он побоялся заказывать продукты с доставкой, поэтому Томми отправлялся после работы прямиком в супермаркет и закупал все по списку. А придя домой, обнаруживал, что те продукты, что он купил накануне магическим способом, доступным только живущему у него Ламберту, превращались в разные красиво сервированные лазаньи, ризотто или, боже, смилуйся над желудком, цыплят Парминьяна. Отчего-то Адам отдавал предпочтение итальянской кухне, которая давалась ему без труда, словно он вспоминал свои далекие итальянские корни. И каждую ночь они любили друг друга. И это тоже было безоговорочно восхитительно, то, ради чего Адам и пытался найти того, кто подставил его в их Отделе, или на Марсе, но от старался сделать все, чтобы вернуться обратно в ФБР с честной репутацией. Потому что, в случае чего… Что, в случае чего, ровно с этого момента и отключались у Адама связные мысли. Потому что он чисто физически не умел представить что, в случае чего. — И как же ты его вычислил? — спросил Адам, возвращаясь к разговору с напарником. — Не его. Ее. И Стивен Паркер, напарник Адам на протяжении уже более четырех лет, поведал ему совершенно дикую историю Мэдисон Уилли. Уилли была одной из штатных сотрудников отдела Финансового управления. На нее и вышли наследники Эхельма, которым позарез требовалось спрятать концы в воду и растащить корпорацию по кускам. Причем, каждый такой кусок тянул на один-два миллиона баксов. На чем именно, они подловили эту Мэдисон, сейчас уже было не важно. — Значит, получив доступ к нашей информации по делу Эхельма, она быстро смекнула, кого можно подставить и денежки бы с твоего счета быстро утекли бы на ее. Взятка, причем не первый раз. — А теперь что? — спросил нетерпеливо Адам. — Теперь, раз мы все это знаем, ты можешь передать всю эту информацию Бобу? Пусть он дальше решает, что делать. — Подожди еще немного. — ответил Стиви. — Надо, чтобы те, в корпорации и сами разобрались между собой. А сейчас тебе выходить из твоего укрытия пока еще рано. Или ты уже не рад своему сладкому заточению? — Я пристукну тебя, Паркер. — Улыбнулся Адам. — Что у тебя на уме, или это нехватка секса так на тебя влияет? — Что это еще за нехватка? — заладил сразу Стив. — Забыл? Я — женатый человек, да у меня этого секса, да по первому требованию и в любой позе… — Да, да, — остановил его Ламберт. — И это поэтому, ты в разных позах бесконечно на работе сидишь, как приклеенный. Именно потому что, секса у тебя ну просто выше крыши! — Ну, я припомню тебе, Ламберт, ну только вылези там из своей кроличьей норы… Хлопнула входная дверь, вернулся Томми с пакетом покупок в руках. — Как прошел день, Адам? — он вручил ему коричневый, вкусно пахнущий сыром и укропом, пакет и пошел в душ. — Ну, у меня новостей не очень много. — Адам отнес пакет на кухню. — А как у тебя? Рэтлифф вышел, встряхивая волосами, умытый и посвежевший после душа и поцеловал его. Адам мимоходом отметил какой-то незнакомый запах от его тела, но подумал, что ему показалось. Он вытащил из стойки пару тарелок и начал раскладывать еду. — А ты уже разговаривал с Паркером? — внезапно спросил Томми. «Иногда мне кажется, что ты, дорогой, обладаешь даром телепатии», — подумал Адам, а вслух спросил, как можно спокойнее: — О чем? — О ком. — невозмутимо поправил его Рэтлифф. — О той, что подставила тебя. О Мэдисон Уилли. Адам не донес вилку до своего рта. — Как ты узнал о ней, от кого? — Ну, же, ты все время забываешь, кем я работаю. В мой салон приходят совершенно разные люди, ты только представь, о чем они болтают! — Они рассказывают тебе все свои тайны? Вот так вот просто? — Не всегда. — Томми доедал свой кусок киша, не теряя темпа и аппетита. — Они еще по телефону разговаривают. Я запоминаю и делаю выводы. Так что ты решил по поводу этой леди? — Ничего пока. — Адам отпил вина из круглого фужера. — Подожду, а потом… Мой шеф должен сам выйти на эту, как ты выразился, леди. А Стиви ему только ненавязчиво поможет, незаметно, немножко… Он перехватил руку Томми и потянул его на себя. — Я так соскучился… Томми повернул свою голову к нему, закатный луч, косо падая с вечернего нью-йоркского неба сквозь открытые жалюзи окна, запутался в его длинной челке, подсвечивая ее миллиардами золотистых искр. Глаза, обычно скрывающие свой блеск за длинными шелковыми ресницами, распахнулись навстречу глазам Адама, которые тоже заиграли на вечернем солнце всеми своими переливчатыми светлыми оттенками, словно морская волна, от светло-голубого до темно-зеленого. И потом, когда они уже прижимались друг к другу в постели, Адаму привиделось море, таким, каким он видел его в Италии, бесконечным и беспечным, словно рай. — Рай, — неразборчиво пробормотал он, — Смех громче плеска волн, а кожа горячее нагретого за целый долгий день песка… — Так давно не видел моря, — ответил ему Томми, — так бы хотелось его увидеть… — Закрой глаза, — сказал Адам, — представь только и увидишь… Томми подался вперед, навстречу его губам. Адам положил руку ему на шею, целуя. Почувствовал его вкус, пьянящий, неповторимый, под его рукой дрогнула томмина челюсть, когда он сглотнул, переводя дыхание. Он уже весь был раскрыт для него, словно цветок, раскрывающийся навстречу солнцу, и Адам интуитивно чувствовал, что он раскрывается только лишь для него, что он живет только ради этого интимного момента и никогда это не повториться им для кого-то другого. Он опустился своими поцелуями еще дальше, вниз, уже охватывая болезненно напрягшийся член Томми одной рукой и поглаживая его бедро другой рукой. — Если ты не трахнешь меня сейчас же, — пробормотал Томми, зарываясь руками в волосы Адама. — Я просто взорвусь. Адам взглянул на него снизу вверх, но только помотал головой и тут же Томми ахнул, потому что Адам взял его член в рот, сразу и полностью. Все, что проделывал сейчас с ним Адам, казалось ему наполненным каким-то особым сакральным смыслом, как и каждый момент их близости. Адам умел сочетать в своих движениях нежность и силу, когда чередовал посасывающие движения с глубоким заглатыванием, одновременно исследуя пальцами узкий проход в тело Томми. Томми уже плохо воспринимал действительность, полностью отдавшись во власть своего собственного агента ФБР. — Адам, — еще неразборчивее пробормотал он. — Я серьезно, трахни, или все прелюдии твой будут потеряны впустую. Адам засмеялся своим особым гортанным смехом и тут же неуловимо подтянулся выше, закидывая томмины ноги себе на плечи, и наклонился, чтобы поцеловать его. Томми вместе с поцелуем ощутил, как набухшая от желания головка проникает в него, раздвигая инстинктивно сжавшиеся мышцы колечка и преодолев это сопротивление, вбивается в его гладкую глубину. Он снова застонал, прошиваемый искрами наслаждения насквозь, раз за разом поддаваясь навстречу бедрам Адама, чувствуя снова и снова, как тот заполняет его, соединяя их в одно неделимое целое. — Дааа, — застонал он еще громче, — сильнее, сейчас! Вздохи и стоны их смешались в один долгий протяжный стон, и через несколько минут они уже смеялись, собирая пальцами сперму с тел друг друга. — Если еще вообразить, что вкус спермы отдаленно напоминает вкус морской волны, — проговорил Томми, — то иллюзия морского берега вполне так себе, удалась. — Но нет, — возразил Адам. — Не так уж и напоминает. И потом, иллюзия, это всего лишь жалкий обман. Мне бы хотелось оказаться с тобой где-нибудь на пустынном пляже, вечером, под звездами, и… — И мне потом до утра вымывать песок из своей задницы! — неприлично засмеялся Рэтлифф. — Вот миллион благодарностей, милый! — Нет в тебе романтики, абсолютно! — с напускной печалью в голосе сказал Ламберт, — ни грамма! — А она вся тебе досталась! — невозмутимо сказал Томми, гордо направляясь в душ. — Так что, вполне хватит и на двоих. Звякнул сигнал ноутбука. — Что еще, Стиви? — недовольно проговорил Адам. — Если это не так уж и срочно, то я бы попросил… — Адам, — голос напарника не содержал в себе и тени усмешки или шутки. — Мы получили сейчас только информацию. Мэдисон Уилли была найдена мертвой в своей собственной квартире на Дэйтон-Стрит. Огнестрел в голову, никаких следов или свидетелей. — Когда произошло убийство? — машинально спросил Адам, оглядываясь на дверь ванной комнаты. — Около семи вечера. — Ответил Стив. — У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу? — Никаких. — ответил Ламберт. — Мне нужно подумать. Вышел Рэтлифф, наматывая широкое полотенце вокруг своих бедер. — Что с тобой? — спросил он, заметив, что Адам бледен и взволнован. — Что случилось? — Ничего, — опять отрицательно, словно на автомате. — Я пойду в душ. В ванной он наклонился над раковиной, поплескал в лицо холодной водой, но мысли никак не желали приходить в стройный порядок, они прыгали и изворачивались. — Это не мог сделать Томми, — сказал он самому себе и поднял голову, уставившись на свое отражение в зеркале над раковиной, — Это не Томми. И тут он отчетливо понял, что запах, который он почувствовал тогда от кожи Рэтлиффа, был ничем иным, как легким, едва уловимым запахом пороха от выстрела из пистолета. — Нет, я все равно не могу поверить. — Адам так и смотрел на себя, не в силах заставить себя двинуть рукой или ногой, или вообще пошевелиться. Он все так же тяжело опирался о белоснежную фаянсовую раковину. — Нет, это невозможно. И тут взгляд его упал на подвесной шкафчик сбоку от зеркала. Там лежала всякая дребедень вроде запасных бритвенных станков, зубных щеток и набора домашней аптечки. Адам заметил, что дверца шкафчика чуть приоткрыта, потянул ее на себя и увидел задвинутую в глубину шкафчика коробку с небулайзером. «Странно», — подумал Адам, — «Ни разу не видел, чтобы Томми им пользовался, да и астмы у него вроде бы и нет.» Он аккуратно вытащил коробку с фирменной картинкой на блестящем картоне и открыл крышку. Внутри, недобро отражая блики электрического освещения ванной комнаты своими металлическими частями, лежала «Беретта» 82, калибр 7,65.