Deus Vult/Этого хочет Бог

Гийом де Буагильбер, принявший на себя все обязанности по управлению родовыми замками, поместьями и землями, как всегда подводил итоги расходов и доходов, что-то записывая в большой домовой книге. Расчерчивая уверенной рукой новые строчки, он взглянул в окно. По дороге, ведущей к родовому поместью де Буагильберов, ехал безымянный рыцарь. Его крепкий конь отличался от местных лошадей, а уж тем более составлял разительный контраст с лошадьми привезенными Рено из Испании и Востока. Сам рыцарь ехал безо всякого сопровождения или оруженосца. Он был уже немолод, его седая голова и немного опущенные плечи, выдавали в нем мужчину старше шестидесяти лет. Но не смотря на довольно преклонный возраст, рыцарь уверенно держался в седле и управлял конем твердой рукой. Его почти поблекшие голубые глаза и светлая кожа, выдавали в нем уроженца английских земель. Безымянный рыцарь остановился перед замком и трижды протрубил в рог. Гийом отдал приказ впустить путника, так как он не увидел никакой опасности с немолодом рыцаре.  — Добро пожаловать в замок и земли рода де Буагильберов — Гийом сам спустился во внутренний двор и любезно поприветствовал прибывшего гостя. — Кто ты, странник? Откуда и зачем приехал в мои земли? Рыцарь снял свою шапку, отороченную мехом и спешился с коня.  — Благородный сэр — начал рыцарь, — Я ищу земли сэра Бриана де Буагильбера. Хотел повидаться со старым другом и его семьей. Я прибыл из Англии.  — Что ж, — ответил Гийом — вы как раз и находитесь в его родовом поместье. Я Гийом де Буагильбер, второй сын сэра Бриана де Буагильбера. Я управляю всеми его поместьями, замками и землями. К сожалению, вы не сможете повидать моего отца.  — О, очень рад приветствовать сына моего старого друга — ответил рыцарь, на его лице заиграла улыбка, а голубые галаза засветились радостным блеском, глядя на сына Бриана. Он был копией Ребекки. Глаза Гийома, его жесты и голос — все напоминало о ней. — Отчего же я не смогу увидеться с вашим отцом?  — Мой отец, как вам возможно известно, был никем иным, как магистром ордена Храма. Он погиб в крестовом походе. Вы наверно слышали об этом. Всего неделю, как его прах был доставлен во Францию, в замок и упокоен в родовом склепе наших предков, благодаря особому разрешению прецептора Иерусалимского и самого римского папы. Теперь магистром оредна стал мой старший брат Рено де Вишье, де Буагильбер по родству. Тяжкий вздох вырвался из груди безымянного рыцаря.  — А где же ваша матушка? — продолжил саксонец — Когда-то, очень давно я знал и ее. Она спасла мне жизнь, вернее, она спасла мне больше чем жизнь.  — Моя матушка умерла, давно. Семь лет назад. Она умерла при родах, когда дала жизнь моей младшей сестре — глаза Гийома стали печальными.  — Как?! — вырвалось у безымянного рыцаря и он зашелся сильным кашлем — Господь, почему ты так не справедлив…  — Она похоронена в родовом склепе, прах нашего отца захоронен рядом с ее могилой. — ответил Гийом. Ноги саксонского рыцаря подкосились и если бы не Гийом, он бы упал на каменные плиты двора.  — Вам плохо, сэр? Как же ваши родные отпустили вас одного в такое долгое путешествие? — спросил его Гийом, приказав слугам отвести коня рыцаря и приготовить комнату — Вы можете погостить у нас. Вижу, вам тяжело далась эта дорога, вам нужен отдых, сэр.  — Благодарю тебя, славный, достойный юноша. Жена моя давно умерла, а сын Седрик воюет в Палестине, отбыл туда сразу, как только папа объявил о новом походе на Восток. Никому нет дела до старого саксонского рыцаря. Ты такой же благородный и с таким же добрым сердцем, как твоя матушка — еле прошептал голубоглазый сакс — Я приму твое любезное приглашение, но прежде, прошу тебя, могу ли я посетить могилы твоих родителе и отдать им должную память?  — Конечно, сэр, раз вы были другом моей матушки. Я сам провожу вас — с этими словами Гийом взял под руку немолодого рыцаря и они вместе направились в родовой склеп де Буагильберов. Войдя в склеп саксонец ощутил могильный холод. — Вот могила моей матери, а это могила моего отца. Я оставлю вас на какое-то время, что бы вы смогли попрощаться с моими родителями. — Гийом показал на два мраморных надгробья. На них были изображены две руки, меч и сердце. Одна широкая большая мужская рука сжимала тонкую женскую руку. На могиле Ребекки цвели белые мраморные розы, будто живые и вились, окутывая всю надгробную плиту. На могиле Бриана де Буагильбера из чистого белого мрамора был рыцарский плащ храмовников.  — Как погиб твой отец? — спросил безымянный сакс.  — Вы наверно знаете, он погиб достойно в бою, но не сразу — ответил Гийом, тяжкий вздох сопровождал начало рассказа. — Бой был страшный и магистру чудом удалось выжить вместе с теми немногими франкскими рыцарями-тамплиерами. Он был весь изранен, но не смотря на увечья, на другой день снова выступил в атаку. Он организовал защитный вал… Сарацины начали атаку и использовали греческий огонь. Не дожидаясь, пока пламя, охватившее укрепления рыцарей Храма, прогорит, бросились на защитников среди палящего пламени. И в этой кровопролитной битве мой отец, Бриан де Буагильбер, магистр ордена Храма, потерял второй глаз, а первый он потерял в предыдущей битве, и погиб. Был изрублен на куски сарацинами…  — Твой отец был самым мужественным, храбрым и лучшим воином, мой мальчик, ты достойный сын своего отца — ответил сакс. — А теперь я бы хотел побыть один. Гийом осторожно вышел, а саксонский рыцарь приблизился к могиле Бриана де Буагильбера.  — Вот мы и свиделись, сэр рыцарь. — со вздохом произнес голубоглазый сакс — Мы были заклятыми врагами, Буагильбер, а теперь ты лежишь в своем родовом склепе. Ты был самым отважным, самым искусным и умелым воином, которого я когда-либо знал. Слышал о твоей достойной и храброй смерти — смерти, настоящих рыцарей, настоящих мужчин. Твой сын подтвердил все слухи. Смерть истинных воинов Христа. Скоро, совсем скоро мы встретимся с тобой, именно как ты хотел, в том самом месте, где нам никто не будет в силах помешать. Ты заслужил покой, мой заклятый друг. Покойся с миром. Сказав это, он медленно провел рукой по мраморной надгробной плите. Подойдя к могиле Ребекки, саксонский рыцарь упал на колени, словно его подкосила какая-то неведомая сила. Из его голубых глаз струились слезы. Протянув руки к надгробной плите, он шептал что-то и целовал холодный мрамор.  — За что так несправедлив Господь, Ребекка…прости меня… — галаза рыцаря были словно в тумане — Ты спасла меня не только от смерти, ты спасла меня от многого дурного на этом свете. Прости меня за мою слабость, я всегда любил тебя, но у меня не хватало смелости признать это. Буагильбер был прав — душа моя оказалась слабой… Лишь после твоей смерти я могу открыть свои истинные чувства к тебе… Если позволит Господь, мы свидимся на том свете… Очень скоро… Прости меня, Ребекка… Прости… Безымянный рыцарь пробыл у могилы Ребекки очень долго. Он целые сутки сидел в склепе, обнимая основание ее могилы. Лишь на другой день он вышел оттуда. Гийом ожидал его недалеко от склепа. Прогостив еще два дня в поместье де Буагильберов, безымянный голубоглазый саксонец отправился в обратный путь.  — Благодарю тебя, Гийом, достойный сын, достойных родителей. Храни тебя бог и спасибо за все — саксонец обнял Гийома на прощание.  — Да хранит Господь и вас, дорогой сэр, вижу вы очень любили моих родителей и были им хорошим другом — ответил Гийом, пожимая руку немолодому саксу. Его глаза были сейчас точь в точь как у его покойной матери. Большие карие блестящие глаза смотрели на саксонца. — Простите, сэр, но я так и не узнал вашего имени. Кого же мне поминать в своих молитвах о здравии?  — Благодарю тебя за все, Гийом, прощай! Молись о грешной душе Уилфреда Айвенго — ответил голубоглазый рыцарь и развернув своего коня, поехал прочь. Солнце садилось за горизонт, отбрасывая свои последние лучи. Саксонский рыцарь возвращался домой в Англию с тяжелым сердцем. Глаза его были наполнены слезами, а в душе снова и снова вспыхивали воспоминания, такие же яркие, как огонь в Торкилстоне, как блеск испанских доспехов на турнире в Эшби де ла Зуш, как темные, пылающие искрами, глаза Бриана де Буагильбера, со страстью взирающего на прекрасную иудейку, с такой же неистовой силой и любовью, какую сама Ребекка испытывала к голубоглазому саксонцу. И с такой же горечью, болью, и не растраченной любовью, которые сейчас нес в своем сердце саксонский рыцарь Уилфред Айвенго. Конец