Ноктюрн

Любовь - мелодия. Александр С. Пушкин

«Кто эта девушка»? — несомненно глупая мысль, которая однако никак не уходила у него из головы. Лишь когда до его ушей донеслось: «Почему он стоит, матушка»? — мужчина сделал несколько нерешительных шагов к хозяйке дома. Девушка улыбнулась своему старому другу, щеки её были все такими же румяными как и в первую их встречу. Однако ж теперь она не держала мать за руку, а шла к нему, постукивая по каменной дорожке каблучками. В каждом её шажочке отдавалась веселым звоном осень. «Чудно было бы положить на ноты», — лишь музыка могла отвлечь его, увести за собой в мир вдохновения, что так далёк от всего мирского. Но как же отчетливо выстраивались в его голове аккорды. Они, прыгающие вверх и вниз, словно бы в щелканьи каблуков была столь знакомая ему простота детских лет.  — Как хорошо, что вы приехали Федор, — голос её с годами лишь окреп и теперь она походила на свою старшую сестру, что манерой, что интонациями.  — Не мог же я отказать столь щедрому предложению ваших родителей, Кристина. Пойдемте, я поприветствую вашу матушку.  — Пойдёмте, пойдёмте! На столе уже накрыто, а вы с дороги наверно голодны. Ступайте же. Ладонь ее, нежная и хрупкая, но несомненно больше, чем была. Нет тех длинных пальчиков и робких движений, лишь гармоничная простота. Такая какой ее изображают на картинах и о какой пишут в романах, такая какую хочется прижать к груди, целовать и любоваться. Как же он хотел обнять свою дорогую Кристину. А она с детским смехом, с прежней ловкостью казалось ускользала от одного только взгляда, играючи дразнила, как бабочки дразнят котов. Совсем иное существо возникло перед Федором. Где-то там далеко-далеко остались звуки музыки которым он обучал ее, пение ещё слабого голоса и не очерченное ещё, лицо с выразительными глазами, смотревшими на него с восторгом. Право музыкант не стал бы отрицать — карие очи, все еще сверкали стоило им столкнуться взглядами, нарочно иль нет, каждый такой миг был ему приятен. И пусть сам он был уже взрослым мужчиной, а уют знакомых стен, где по вечерам он играл на рояле, опадающие листья за окном спальни, Кристина, что теперь была взрослой девицей… Все шептало ему одно единственное слово: «Счастье». Чувство сие стряхнуло с Федора оковы сна и он творил каждое утро, пока солнце украдкой глядело в его окно. Золотистые лучи цепляли портрет дорогой подруги, изображенной на холсте еще той маленькой девочкой, чей образ уносили с собой дни безостановочно сменяющие друг друга. Бывало Федор откладывал нотные листы в сторону и смотрел на неё, молчаливо застывшую в деревянной раме. Теперь то он понимал его… Это детское, светлое счастье.