Меня били? В какую дрянь я вляпался на этот раз? Меня взяли в заложники? Хотят потребовать выкуп? Что за херня здесь происходит?
В тот момент, когда я начал было приходить в сознание, передо мной появился Паша. Он был определённо не в себе. Учитывая тёмные круги под глазами, взъерошенные волосы и общий вид, можно было сделать вывод, что он не спал прошлой ночью. Его движения были какими-то непривычными, казались наигранно спокойными. Когда он вынул кляп, боль с новой силой вгрызлась в челюсть и мышцы. Его прикосновение к моему лицу отозвалось цепью холодных мурашек, пробежавших по спине. — «Проснулся, красавчик. Как же долго я мечтал об этом. Ты даже представить себе не можешь, как я мучительно люблю тебя. Ты всё артачился, сопротивлялся моим чувствам и напору, думал, сдамся или испугаюсь твоего недотёпу-воздыхателя, который слюни по тебе пускает не только на сцене?» Пока я ловил культурный шок от происходящего, Паша растворился в дверях комнаты. Он что, прикалывается? — происходящее никак не хотело укладываться в моей голове, — Он преследует меня? И откуда он знает о нас с Ромой? Вырвав себя из бесконечного лабиринта всевозможных оправданий происходящего, я решил осмотреться. Комната была выдержана в минималистичном стиле: простые формы, сдержанные цвета. Большие панорамные окна впускали в помещение лучи солнца. Перерезаемый полосками плотных тёмных штор, его свет падал на большую двуспальную кровать, на которой и лежал я. Справа от кровати, почти у самого окна, располагались две белых полусферы кресел. Потолок украшала подсветка: полосы диодных лент рисовали незамысловатый геометрический узор. У самого изголовья моего лежбища стояла небольшая квадратная тумба из белёного дерева, а слева огромное зеркало во всю стену маскировало собой дверь, из которой вновь появился мой похититель. Сжимая в руке кружку с кофе, запах которого тут же ударил мне в нос, Паша поставил стакан с водой на тумбу у кровати. Позже к нему присоединилась и кружка. Вытащив из нижнего ящика упаковку каких-то таблеток и бросив их рядом со стаканом, он начал приближаться ко мне. Я сделал попытку отодвинуться или хотя бы откатиться, но мышцы задубели. — «Слушай, это была тяжёлая ночь, не делай глупостей и дай мне тебя развязать». Сейчас его голос подрагивал, хотя он и пытался скрыть это всеми силами. Я подчинился, несмотря на охватившую меня панику. Одно дело, когда тебя похищают неизвестные люди и просто удерживают, как придётся и где попало, другое – когда это кто-то близкий. Судя по всему, у него была какая-то веская причина так поступить, и это точно не деньги. Я определённо хотел узнать, что здесь происходит. Да и если эта история всплывёт в СМИ — ни для кого из нас добром это не кончится. Он развязал мне руки, затёкшие настолько, что ещё какое-то время я не ощущал их. Минут через десять меня скрутило в приступе парестезии (ощущение «иголок»). Пытаться встать в моём состоянии было делом неразумным, но я попытался хотя бы осмотреть себя. Одежда была цела, однако кожу по всему телу саднило. Он, ссутулившись, сидел, отвернувшись от меня, и, не дав толком опомниться, протянул стакан с шипящей таблеткой. Мне показалось, что его руки дрожат, и вода в стакане вторила колебаниям, не оставляя во мне сомнений в замеченном факте. — «Это обезболивающее. Тебе ведь сейчас наверняка херово? Просто выпей и не спрашивай пока ничего, я не хочу тебе зла. Рекомендую ещё поспать. Обсудим всё потом». Он всё ещё пытался казаться невозмутимым, однако скрывать беспокойство не получалось. Странным образом даже в такой ситуации он всё равно располагал к себе. Я вновь доверился ему, хоть и с опаской. Я действительно захотел защитить и оправдать его перед самим собой. Убедившись, что я принял таблетку, Паша вновь покинул помещение, оставив меня наедине с моими домыслами. Я попытался вспомнить вчерашний вечер, чтобы начать собирать паззл сегодняшней действительности. Немного за полночь, после съёмок и вечеринки в честь окончания сезона и начала небольшого отпуска, мы устроили дружеские посиделки. Я искал в нём поддержку, хотел попросить совета в вопросе будущего моих дочек. Он предложил изливать душу в неформальной обстановке без лишних ушей и глаз. Мы сели в машину, и он предложил мне воды…Значит тогда? Кто бы мог подумать…
Восстановив в памяти канун дня сегодняшнего и вернув подвижность конечностям, я наконец смог осмотреть себя на предмет ран и ссадин. На плечах, спине, бёдрах и ягодицах красовались красные припухшие полосы, как будто меня били каким-то шнуром или чем-то похожим. «А он неплохо на мне оторвался», – горько усмехнулся я, оценивая масштабы личной трагедии. «Под одеждой спрятать, конечно, можно, но болеть будет ещё какое-то время. Он вроде говорил что-то о любви и о Роме, вёл себя совсем уж странно». Мне на больную голову, да без нормальных объяснений было крайне тяжело понять причины столь отчаянного поступка моего друга и кумира. Погружённый в мыслительный транс я подошёл к окну. Вид открывался довольно симпатичный. Зелёная ухоженная лужайка окружала небольшой искусственный прудик, в центре которого на деревянной площадке под навесом располагались качели в деревенском стиле. По обе стороны от них яркими пятнами красовались кадки с какой-то зеленью. Попасть в импровизированную беседку можно было, пройдя по маленькому мостику, к которому вела выложенная камнем тропа. Дворик был небольшим, однако, несмотря на то, что открывшаяся композиция выглядела уютной, на меня нахлынуло щемящее чувство одиночества. Судя по всему, дом находился на опушке какого-то лиственного леса. На небольшом отдалении от двора деревья вздымались плотной стеной, не давая возможности определить точное местоположение. Мне взгрустнулось. Спустя некоторое время я обнаружил своего похитителя и истязателя. Большой дуб спрятал его в своей тени. Паша сидел на плетёном кресле, как-то вроде нехотя, но зачем-то накинув на себя плед. Он совсем не шевелился, руки плетями свисали с подлокотников, а его лицо казалось ничего не выражающей маской. Порыв ветра, потревоживший крону могучего дерева, дал возможность солнечным лучам скользнуть по бесстрастному лицу и пробежаться бликами по двум дорожкам на щеках. – Блядь! Ты там что, рыдаешь?! — я был озабочен увиденным не меньше, чем возмущён. Мужчина, накачавший другого человека снотворным, похитивший и не преминувший избить, сейчас олицетворял душераздирающее зрелище. Этот его вид ещё больше вывел меня из себя. В порыве ярости и раздражения я ударил кулаком по стеклу, которое отозвалось коротким гулом. Сидящий в кресле приподнял лицо и посмотрел на меня. Не скрывая гнева, я какое-то время сверлил его взглядом, пока он не опустил глаза. Тем не менее, вся эта картина, да и происходящее в целом, ввели меня в замешательство. С одной стороны, я был крайне зол на Пашу, с другой - весть этот его вид вызывал жалость. От изучения нахлынувших чувств и мыслей меня отвлекла усилившаяся головная боль. Я все ещё ощущал слабость и дискомфорт из-за насыщенной событиями ночи. Решив, что сейчас не лучшее время выяснять что к чему, я вернулся в постель. Смятое одеяло встретило меня мягким шуршанием. Утопив голову в подушке, я почти сразу провалился в чёрный омут.***
Я был уже немного пьян, когда Лёша предложил улизнуть с вечеринки. Оставаясь никем не замеченными, мы тихо собрались и поспешили покинуть Golden Palace. Улица встретила нас ночной прохладой и слабым ветерком. — Славная ночка. Да, Тоха? — выдохнул он, окидывая взглядом клочок фиолетового неба.— Как-то подустал я от всей этой шумной братии. Может поищем место потише? — он беззаботно взглянул на меня. Его вопрос прозвучал немного игриво. Заинтриговал. — И куда двинемся? — я скептически покосился на друга. — Тут рядом одни бары, рестораны и отели. Вон, например, Radisson прямо на нас смотрит. Подбородком я указал на стеклянное здание с синеющей неоновой вывеской. Лёша задумался. — Нет, мне бы хотелось сбежать с тобой куда нибудь подальше. Может свидание устроим? — шутливо выпалил он, вскидывая руку и глядя на часы, после чего ненадолго сделался серьёзным. — Первый час... А поехали в дельфинарий? У нас наверняка останется ещё пара часов, — заговорщически улыбаясь, Лёша ждал моего ответа. Эта идея его несколько встряхнула. Когда он выглядит таким радостным и взволнованным, грех — его обламывать. — Да будет так, — сдаваясь, протараторил я. — Тогда я вызову такси! Лёша радовался, словно ребёнок, которого в первый раз ведут в парк развлечений. Помню, мне поначалу было немного не по себе, когда я видел разницу между его игрой и искренним чувством, но сейчас я был счастлив этому. Возможно, только я могу различить его честные эмоции. Я был горд и мне казалось, что я знаю что-то сокровенное, чего не знают другие. Я чувствовал себя особенным. Машина подъехала быстро и мы поспешно закинули свои тела в тёмный салон. Сложив голову на подголовник, я сначала апатично разглядывал проплывающие мимо здания, а потом решил повернуться в другую сторону и поразглядывать соседа. Лёша молча сидел, подперев щёку кулаком. Было видно, что он что-то увлечённо обдумывает. В его глазах отражались танцующие огоньки витрин. Окружающий мрак превращал молодого весёлого и успешного мужчину, в одинокого отрешённого скитальца. У меня сжалось сердце от душещипательности накативших образов. Я отыскал его руку на сидении и легонько сжал, согревая.Интересно, почему она такая холодная?
Он удивился, округлив глаза и чуть приподнимая брови, а затем довольно улыбнулся, сжав в ответ мою ладонь. Я вновь отвернулся и продолжил скользить взглядом по фасадам зданий, а он всё так же улыбался, гоняя в голове свои мысли. Мне подумалось, что он наслаждается. Так мы и сидели всю дорогу, держась за руки и без единого слова. Не доехав до центрального входа, мы выпали из машины и решили немного прогуляться. Ночь и правда была прекрасная: летнее тепло, изредка проходящийся по лицу, прохладный ветерок, городские огни, подмигивающие отовсюду. Всё было буквально пропитано романтикой. Лёша, который всё время радостно вышагивал рядом со мной, молча улыбаясь, будто сытый кот, вдруг остановился. Его энтузиазм резко сменился гримасой разочарования. Мы наконец дошли. — Закрыто... , — разочарованно буркнул он. Я растерялся. Такого поворота события я не ожидал. Он некоторое время стоял, пребывая в глубокой задумчивости, а потом как-то резко оживился, схватил меня за руку и повёл дальше по улице. — Ааа.., — протянул он, несколько раздражённо, но с оттенком какой-то загадочной восторженности. — Пошли, куда глаза глядят! У нас всё равно будет свидание! И мы пошли. Всё так же, держась за руки. Я перебирал в голове различные варианты развития событий. Очень не хотелось идти в людное место — этого мы уже хватили с лихвой, и на улице оставаться было бы неудобно. Да и действительно хотелось романтики. Мне вспомнился наш с Лёшей первый поцелуй, и я улыбнулся от накатившей ностальгии. Вообще, мне уже давно хотелось чего-то большего, но ситуации, располагающей к развитию отношений, не было. Плюсом ко всему, я всегда в нерешительности сдерживал свои порывы. Тяжело постоянно быть в центре внимания. Немного погодя, мой взгляд наткнулся на вывеску какого-то отеля и я решил рискнуть. Я был откровенно удивлён тем, что Лёша так рьяно поддержал мою идею. Гостиница оказалась не самой популярной, потому в ней было довольно много свободных номеров и мало людей. Меня радовал подобный факт. Мы выбрали комнату попросторней и заказали в номер вино и фрукты. Заказ принесли быстро и мы смогли наконец запереться ото всех и побыть наедине.***
Что я творю? Я люблю его! Я одержим им? Мысли мелькали в моей голове ядовитыми всполохами, отравляя сознание и изводя меня. Я знал, что со мной не всё в порядке, но почему именно так? Почему именно с ним? Беспрерывный поток вопросов закручивал и уносил меня в глубины сознания, оставляя в реальности лишь пустую оболочку. Когда мне начинало казаться, что я вот вот расшифрую очередной ребус, ответ ускользал от меня, вытекая солёными каплями в мир. Что я должен сделать теперь? Извиниться? Что за глупость?!Внутри себя, в своей маленькой, серой комнате без окон и выходов, я бился головой о стены, сбивал костяшки в труху, ломал пальцы на руках и ногах и катался по холодному полу, украшая рёбра, колени и локти жёлто-бордово-фиолетовыми пятнами. Я наказывал себя за совершённые ошибки.
Далёкий глухой звук на какое-то время вывел меня из токсического транса. Подняв голову, я увидел Илью в окне спальни. Он был зол.Теперь точно всё кончено...
Мне ещё никогда не было так страшно. Я вновь утонул в глубоком, мутном и вонючем болоте своих мыслей. Мне было холодно — пришлось возвращаться в дом. С каждым шагом моё сердце становилось тяжелее, пригибая меня всё ниже к земле. В спальню я поднялся уже будучи на коленях. В любую секунду я готов был расплакаться, моля о прощении, но Илья ещё спал. Предвкушая все те ужасы, которые могли произойти после его пробуждения, я свернулся на полу, ожидая неизбежного. Проснулся он довольно скоро. Его заспанный вид поверг меня в благоговейный трепет. Мне хотелось запечатлеть эту картину у себя в памяти, и я неотрывно наблюдал за каждым его движением. Он протяжно зевнул, после чего его взгляд забегал по комнате: спустя какое-то время он упал на меня, заставив замереть и съёжиться. — Какого хуя тут происходит? — изумление в его голосе перекрывало раздражение. — Что за хрень? Ау! — какое-то время он таращился на меня, олицетворяя беспокойство и нервозность. Я зажмурился и захотел провалиться сквозь землю. С обречённым вздохом Илья вылез из постели и навис надо мной, требуя хоть какого-то ответа, а я забыл как дышать... Он схватил меня за плечо, грубо, но вместе с тем — аккуратно, доволок до кресла и уселся напротив. Закатное солнце заполняло помещение красно-оранжевым светом, отражаясь от зеркальной стены. По комнате были раскиданы радужные блики. Всё тонуло в этой тёплой пестроте, оставался только Илья, который терпеливо ждал момента, когда я смогу говорить. И я переступил через себя, поначалу мямлил и заикался. Но я подумал, что скрывать что-то в подобных обстоятельствах — не лучшая идея. — Пожалуйста, не пойми меня неправильно: я не совсем здоров, — по мне бежала мелкая дрожь и я запинался. — Только ты ничего дурного не подумай, я действительно очень сильно люблю тебя. Мне больно от того, что я сделал. Мне было недостаточно простого общения. Я зашёл слишком далеко. Я пойму, если ты разозлишься и изобьёшь меня до полусмерти. Я приму любое твоё наказание. Я не мог остановиться. Он снова подчинял меня себе, властвовал, не прилагая абсолютно никаких усилий. Его взгляд, полный негодования метался по мне, обжигая кожу. Мне хотелось спрятаться, и вместе с тем, отдаться на его суд. — Но я всё равно хочу быть рядом с тобой. Пожалуйста, не уходи. Не прогоняй меня. Я не вынесу этого, — я снова рыдал, исторгая из себя ужас и смятение. Он насупился, и я подумал, что стоит готовиться к худшему. Но вместо того, чтобы врезать, как следует, Илья взял меня за руку. Только сейчас я заметил, что он тоже дрожал. Крепко сжав мою ладонь, он заглянул мне в глаза, вытягивая наружу всю мою боль. Мне захотелось зажмуриться, но я не стал. — Знаешь, Паша, — он потрепал затылок, обмозговывая мой поток сознания. — Я знаю тебя не первый день. Мне жаль тебя. Я понятия не имею, как могу помочь тебе. Но, как бы то ни было, нам не стоит афишировать эту историю. Ты сам знаешь, что СМИ съедят нас заживо, если этот инцидент всплывёт. Мне бы не хотелось доставлять проблемы своим детям. Думаю, ты понимаешь меня, — он испытующе смотрел на меня, пытаясь донести свою решимость. Мне стало не по себе. Я вновь терялся в своих чувствах, разрываясь между ревностью, любовью и еще целым спектром противоречий. Его теплая ладонь не давала мне провалиться в бездну сознания, крепко удерживая в реальности. — Ты не уйдешь? — робко спросил я. — Не уйду, — твердо ответил Илья, принимая серьёзный вид. После чего добавил: — По крайней мере, пока. Нужно дождаться, когда заживут синяки — не хочу отвечать на миллион вопросов, да и папарацци тоже могут доставить хлопот. Кстати говоря, что это было: шнур, ремень, кнут?Ему правда любопытно? Или в этом есть какой-то подвох?
— Розги, — виновато выдавил я. — Ты реально чокнутый, — он устремил взгляд в окно и глубоко задумался.Наверное, он и забыл, что всё ещё держит меня за руку. А я млел, упиваясь теплом его ладони.