***
Тормунд светился улыбкой. Он не прятал её за густой обледенелой бородой, не скрывал во взгляде. Одичалый чувствовал себя победителем. Арья чувствовала себя отвратительно. Какова вероятность вернуться в лагерь с дичью на землях Вечной Зимы? Когда каждое движение сопровождается треском заледеневшей одежды, когда каждый вздох — судорожный от холода, пробирающегося в самые лёгкие. Ничтожная. Но… пережить столько сражений, чтобы умереть от голода за Стеной? В пекло. — Целых два зайца, — довольно пробасил Тормунд, протягивая Арье уже освежеванных зверьков. — Для меня и моей леди, — он бросил косой и совершенно незаметный по его мнению взгляд в сторону Бриенны. Та закатила глаза. Клиган усмехнулся. Они расположились в неглубокой пещере, скрываемые от ветра и снега. Холод пробирался под шкуры, катался по позвоночнику, вызывая дрожь даже подле костра. Они шли… неделями? Арья давно перестала считать дни. Ни одичалые, ни стражи ночного дозора никогда не заходили так далеко за Стену — ночи здесь были морознее, а дни светлее. Но солнце, временами выглядывающее из-за грузных светло-серых облаков, не грело. Лучи его, казалось, льдом жгли сухую, потрескавшуюся кожу. — Один, — коротко бросила Арья, отвязывая добычу от пояса. Улыбка Тормунда растянулась ещё шире. — Он сделал тебя, девочка, — ехидно вставил Клиган. Арья раздражённо вздохнула, развернулась и направилась к выходу из пещеры. Тормунд поспешил за ней. Теперь он больше напоминал мохнатого рыжего пса, нежели человека. — Не расстраивайся, молодая волчица, — добродушно проговорил одичалый, поравнявшись с ней. — Заяц за сутки — большая добыча, похвально! Тормунд говорил живо и искренне, даже не пытаясь задеть гордость Арьи. И всё же он… раздражал. Бесил своей жизнерадостью, будто они вышли на прогулку и вот-вот вернутся обратно. — К тому же ты совсем ещё… — начал было Тормунд, но Арья шикнула, прикладывая указательный палец к губам. Тот послушно замолчал и прислушался. Шорох донёсся справа. Тормунд обернулся. Арья метнула ловко подхваченный из-за пояса кинжал. Улыбнулась. — Два. Одичалый посмотрел на неё с таким удивлением, что Арья не смогла сдержать смешка. Кажется, сегодня удача была на её стороне. По возвращении в пещеру они застали довольно жуткую картину: Клиган держал вихта, пока Бриенна рубила ему руки Верным Клятве. — Что успело произойти за несколько секунд нашего отсутствия? — осведомилась Арья, присаживаясь у костра. Тормунд принялся освежевывать свежепойманного зайца. — Начал распускать лапы, — прокряхтел Сандор, наваливаясь всем телом на извивающегося мертвеца. — Попытался содрать верёвки и сбежать. Бриенна ударила мечом, отрубая руку вихта по самое плечо. Арья поморщилась от треска раздробленной кости. Тормунд усердно сдирал с зайца шкурку. — Что это с ним? — спросила Арья, взглядом указывая на беснующегося вихта. — Наверняка Король Ночи зовёт, — предположил Клиган, крепче завязывая на шее ожившего мертвеца узел. — Надеюсь, мы уже близко. Они замолчали. Темы, касающиеся их путешествия, поднимались крайне редко. Пустые предположения совершенно не поднимали дух. — Недалеко есть поляна, — внезапно сказал Тормунд, — с камнями, расположенными по спирали. А чуть дальше заканчивается лес, но я туда не ходил. — Уже третий алтарь за несколько дней, — заметила Бриенна, игнорируя мечтательный взгляд, пущенный одичалым в её сторону. — Давайте не будем загадывать? — предложила Арья устало. Но было поздно. Надежда — мать разочарования — затеплилась где-то глубоко в душе, проснулась всего от пары фраз. А вместе с ней в голову проникли и ненужные мысли — о землях Великой Зимы, об алтарях, о Бране. Жив ли он? Или же их путешествие бессмысленно? А что, если он теперь один из них? Судя по изменившимся лицам спутников, они подумали об одном и том же, кроме, разве что… — Еда-а, — счастливо протянул Тормунд, занося над костром насаженную на ветку тушку зайца. Возможно, его практически детская непосредственность была не столь плоха, как казалось Арье раньше.***
Когда за последним Иным закрылась массивная льдисто-каменная дверь, Король Ночи подозвал Принца коротким мановением руки. Принц безропотно повиновался. Их взгляды пересеклись. Выражение лица Иного оставалось нечитаемым, в то время как Принц выражал полное равнодушие ко всему, что не касалось приказов, отданных его господином. Король выжидал, рассматривая Принца внимательно, так, как никогда ни на кого не смотрел ранее. Они молчали — тишина была языком, понятным для каждого. Тишина успокаивала раненого зверя, сводила с ума человека. Тишина — язык Иных, не имеющий названия. Король Ночи постучал ногтями по подлокотнику ледяного трона. Принц послушно приблизился, вставая напротив в ожидании новых приказов. Король резко рванул его на себя, ногтями впиваясь в волосы, сжимая талию. Принц откинул голову назад, подставляясь под морозные поцелуи. Тёмно-синие пятна расплывались под губами, чернильными каплями заползали под кожу в местах, где особенно сильно сжимались пальцы. Принц не знал скрота, Иной не способен был к человеческой речи. Но они общались — через прикосновения, вздохи, тела, обнажённые и раскрытые. На широком троне места хватило обоим. Король медленно провёл по груди Принца ногтями, оставляя тонкие белые полосы, тут же наливающиеся тёмными оттенками синего, добрался до шнуровки, потянул за тесемки. Принц сдавленно ахнул, когда шершавая рука Короля коснулась его там. Нет. Король провёл пальцами по щеке, поцеловал шею, наслаждаясь вздохами, стонами распластанного под ним Принца. Нет, нет, этого не может быть! Иной отстранился, снимая с себя одеяние. Нет, пожалуйста! Поцелуй вышел особенно долгим. Король Ночи явно готовил его к… Нет, хватит, прекрати! Брандон попятился и, не удержавшись, повалился назад, рассматривая ворона широко раскрытыми глазами. Ужас и отвращение сковали его тело и душу — то, что осталось от неё после гибели Трёхглазого Ворона и бесчисленных истязаний в ледяной клетке. Сердце билось глухо и издалёка, словно оно не принадлежало больше Брандону Старку. Словно оно жило само по себе. Ворон склонил голову. В этом жесте Брандон увидел вопрос. — Нет, — прошептал он, еле шевеля языком. Он больше не нуждался ни в воде, ни в пище, но горло сковала сухая жажда. хотелось пить. Желательно, чего-то крепкого. Желательно, несколько кружек. — Нет, я не хотел этого… зачем ты показал мне? Это не я, не я! Ворон каркнул и взмахнул крыльями. Время пролетело незаметно — на улице стремительно темнело. Брандон кое-как поднялся и, едва переступая босыми ногами, перебрался на кровать. Зарылся пальцами в волосы, вздрогнув от невольного воспоминания: вот Король Ночи касается его шеи, вот с силой сжимает волосы на затылке, царапая кожу, целуя стремительно и напористо, так, что по телу прокатываются волны неестественного жара. — Прочь, — прохрипел Брандон. — Убирайся, дрянная птица! Ворон печально каркнул и вылетел через балкон. С треском и звоном за ним захлопнулись двери. О, Старые Боги! Теперь, зная правду о синяках и царапинах, о том, что на самом деле таила в себе ночь, Брандон старался не сомкнуть глаз, не пропустить тот момент, когда на его место становится он. Совершенно чужой, бездушный, но с тем же лицом, с тем же до болезненного подобным телом. Когда на землю опустилась ночь, Брандон Старк канул в забытие.***
Прибытие королевы не стало для Даарио Нахариса неожиданностью. Признаться, он ожидал её несколько раньше. — Даарио, — улыбнулась драконья королева, протягивая ему руку для поцелуя. Кожа Дейенерис была молочно-белой, такой же, как и при их последней встрече, но черты лица ожесточились, а под глазами залегли мрачные тени. Даарио нахмурился, принимая её руку в свою. Таргариен вздрогнула, её улыбка на мгновение искривилась, но она поспешно вернула лицу радостное выражение. — Рада видеть тебя в добром здравии. — И я вас, моя… — Даарио выдержал небольшую паузу, наблюдая за тем, как в непонимании расширяются глаза Дейенерис, — королева. Я ожидал вас. Они шли по мощёным улицам Миэрина в окружении Младших сынов и Безупречных, прибывших на кораблях с чёрными парусами. Горожане, завидев их, расходились в стороны и почтенно кланялись. Дейенерис с улыбкой отвечала на поклоны лёгким кивком. — Ты хорошо поработал, — произнесла она. — Радует, что в Миэрине всё ещё помнят свою освободительницу. — Их поклоны адресованы не вам, миледи, — прошептал Даарио ей на ухо. Дейенерис удивлённо приподняла брови. — Вы идёте с Великим мастером Миэрина, а потому моё здесь влияние значительно выше вашего. — Что ты имеешь в виду, Даарио? — выдохнула Дейенерис, останавливаясь. — Когда ты успел стать Великим мастером? Я оставляла тебя для поддержания порядка в городе, а вовсе не управления им. — Моя королева, но для поддержания порядка нужен правитель. И желательно в стенах города, а не за Узким морем, в стране варваров и дикарей. Даарио развёл руками, улыбаясь невинно, по-театральному. Дейенерис внимательнее всмотрелась в него и ахнула, очевидно, только сейчас поняв, что роскошное одеяние Нахариса было подобно тому, что носили прежние правители города рабов и работорговцев. — Только не говори мне, — произнесла он жёстко, — что ты уподобился тем, против кого мы сражались. Против кого поднимали восстания! — Полагаю, беседа сия не для ушей простолюдинов, — Даарио вновь обворожительно улыбнулся. Теперь, когда прошли былая страсть чувства, по незнанию названные любовью, он видел в ней лишь девушку, без сомнений сильную и стойкую, но слишком юную и самоуверенную для того, чтоб стать настоящим правителем. Миэрина ли или Семи Королевств — неважно. Дейенерис сдержанно кивнула. Путь до Великой пирамиды они проделали в молчании. Горожане, едва завидев их, кланялись до самой пыльной земли, но не падали в ноги, как безвольные рабы. Дейенерис более не улыбалась — с её лица окончательно исчезли добродушие и радость встречи. — Где же несравненный Джорах Мормонт? — задал Даарио волнующий его вопрос, как только они прибыли в Великую пирамиду. Служанка — бывшая рабыня, работавшая на погибшего в ходе восстания Великого мастера, — налила в кубки вина и предложила один Дейенерис. Та вежливо отказалась. — Неужели остался в Вестеросе, позволив вам путешествовать одной? Не похоже на него. Губы Дейенерис дрогнули. Даарио замолчал. Внезапная догадка вспыхнула в голове подобно Дикому огню. — Джорах Мормонт погиб, — произнесла она, и от Даарио не ускользнуло то, как напряглись её плечи, а взгляд подёрнулся блеклой дымкой беспокойства. — Сражаясь до последнего вздоха во имя своей королевы. Дейенерис взглянула прямо в глаза Даарио, и тот вздрогнул от ярости, что промелькнула в её глазах. — Как вы жестоки, — протянул он, проводя указательным пальцем по краю кубка. Служанка угодливо подлила вина. — Кто смог одолеть в бою величайшего рыцаря Вестероса? Даарио не кривил душой. Джорах Мормонт был одним из немногих известных ему жителей диких земель, кто смог бы посоперничать с Нахарисом в равном бою. Весть о его гибели была горькой, мрачной и безотрадной. Вновь Боги принимают в свои объятия достойнейших из людей — сильных, верных и благородных. — Армия вихтов — оживших мертвецов, если угодно знать, — ответила Дейенерис. Даарио подавился вином. — Мертвецов? — прохрипел он, вытирая золотым рукавом рот. — Мертвецов, — кивнула королева. — Тысячи и тысячи скелетов, обтянутых кожей и закованных в латы. Против них я сражалась, Даарио Нахарис, пожертвовав пятью тысячами бесстрашных дотракийских воинов и половиной Безупречных, в то время как ты развращал свободный город идеями невольничества и покорности. — Да что вы знаете, моя королева, — оправившись от новости о мертвецах и потере пяти тысяч дотракийцев (признаться, последнее было более шокирующей новостью), произнёс Даарио холодно, — о свободе и спасении? Для вас это лишь красивые слова и показные действия. Да, вы Мать Драконов, но Разрушительница не Оков, а Жизней. Дейенерис подхватила со стола кубок, едва не расплескав рубиновую жидкость, и залпом осушила его. Даарис присвистнул, наблюдая, как бордовая капля отменного волантийского вина стекает по подбородку девушки. — Я прибыла сюда не выслушивать твои грязные речи, — отрезала она. — А распорядиться оставленными в Миэрине войсками Младших сыновей. Если ты, конечно, ещё помнишь о своих обязанностях командира. — Вынужден отказать, миледи, — Даарио улыбнулся. Пальцы Дейенерис до болезненной белизны сжались на опустошённом кубке. — Миэрин не располагает такими средствами. — Как это понимать? — Все ваши действия в этом городе привели к обнищанию её жителей. Не только знати, но и рабов — бывших рабов, конечно же. Некоторые разрушенные районы до сих пор не восстановлены. Заберёте всех сильных и здоровых мужей, и Миэрин падёт. Если вы не понимаете этого, то нам не о чём больше разговаривать. В зале повисла напряжённая тишина. Дейенерис в молчании смотрела на кубок, не находя ответных слов. Даарио не спешил торопить её, давая время обдумать услышанное. — Даарио, — спустя минуту промолвила Дейенерис тихо, — но ты же… любил меня? Даарио расхохотался, подозвал к себе служанку и шепнул её пару слов. Та кивнула и исчезла в дверном проёме. — Я действительно думал, что любил вас, моя королева! — изрёк он. — И был уверен в вашей любви ровно до того момента, пока вы не решили покинуть меня. Скажите, вы любили меня хоть когда-нибудь? Хотя бы на мгновение? Любили, когда с благодарностью смотрели в глаза или, быть может, когда я преподносил к вашим ногам свежесорванные цветы или отрубленные вражеские головы? Скажите же, моя королева! Дейенерис молчала, но Даарио понимал без слов все её мысли. — Почему ты так поздно сообщил о гостях, Даарио? — произнесла Тессея. Великий мастер Миэрина обернулся, и нежная улыбка тронула его губы. Девушка, чьи смоляные волосы доходили до пояса, стояла в дверном проходе, одной рукой держась за округлый живот. В её тёмных, подобных глубинам Узкого моря, глазах плескались интерес и радушие. — Любовь моя, прошу, познакомься с Дейенерис Бурерождённой, последней из рода Таргариен, — произнёс Даарио, подходя к девушке и ласково обнимая её за плечи. Та почтительно склонила голову. — О, не стоит, моя дорогая, в этом городе она лишь гость, а не правитель! Миледи, знакомьтесь: это Тессея. Моя обворожительная жена. Дейенерис кивнула, вставая. Лицо её было непроницаемо. — Простите, королева, но мои руки связаны ответственностью за Миэрин и жизни его жителей. От себя я могу предоставить вам лишь лучшие условия для отдыха, какие только смогу создать. — Это лишнее, — отрезала Дейенерис. — Я не желаю задерживаться в этом городе предателей и трусов дольше, чем на несколько часов. Мы запасёмся провизией и отчалим до заката. — Как скажете, королева. Жаль, что вы не останетесь погостить. Я бы с удовольствием послушал истории из Вестероса. Дейенерис опалила его огненным взглядом. Даарио улыбнулся и отстранился от тревожной жены. — Позвольте проводить вас, миледи. — Я прекрасно помню каждый камень этого здания, Даарио, — ответила Таргариен. — И обещаю, что ещё вернусь сюда. Скоро, Великий мастер Миэрина, очень скоро. — Не сомневаюсь, — проговорил Даарио, когда королева скрылась в лабиринте из коридоров. — Не сомневаюсь, моя драконья королева.