Очеловечить

Мы зашли в лабораторию Гаспаряна. Я жо последнего надеялся, что они не нашли моего Сашку, а лишь просто… ошиблись?       Карен сделал круг на пятках и, опустив голову, выбросил руку, указывая на на стену с фотографиями — чистый Майкл Джексон, только шляпу дай.       — Ия, покажи ему всё, — тут же отдал указание он, а сам направился к шкафу, чтобы сменить кожанку на белый лаборанский халат.       — Мы стали засекать этот силуэт в Амурском заливе каждый день примерно в одно время — в половину восьмого вечера с погрешностью около семи минут.       — То есть он не отсюда? Он приплывает откуда-то? — на мою реплику Ия пожала плечами.       Пока сестра включала проектор, я разглядывал фото, прикреплённые к стене. Бессонная ночь понемногу брала своё, но я, перешагнув через себя, продолжал насиловать уставшие глаза. Где-то виднелся только силуэт, а где-то был явно виден Ихтиандр. Мой Ихтиандр. Я был удивлён, но старался не подать виду.       В правом углу на фотокарточках значились даты, отсчитывающие дни трёх последних месяцев. Помимо двух последних, когда вечер он проводил со мной.       — О чём думаешь? — спросил подошедший Карен, проведя по гладковыбритой щеке.       Я взглянул на сестру, мучающуюся с проектором, но видно, что понятия не имеющую, что с ним делать. А всё ради Гаспаряна, этого слепого глупца. Будучи гордой и упрямой, как баран, со всеми, только ему она была кроткой и покорной, как верный пёс. И он не замечал, утонув в блеске и напущенности секретарши.       — О том, что ты конч, — признался я.       Карен тут же возбудился, но подошла Ия и отвела его в сторону, грозно глянув на меня. Чтобы совсем его отвлечь, сестра показала нарезку коротких видео, на которых чётко видно Сашку.       — А чего не попросите Иван Саныча выделить немного из бюджета? — поинтересовался я, пытаясь успокоить своё желание рассказать им о своих встречах. — Долго на Амурский залив мотаться с одним только фотоаппаратом…       — Ну, а что ему сказать? — Карен упал на кресло. — Здравствуйте, мы тут нашли человека-амфибию, дайте-ка нам денег и оборудование. Прям так и вижу, Егор.       Я промолчал.       — А знаете-ка что… Вечером на причал пришли мы втроём: Карен, как всегда, был в чёрной кожанке, сестра лелеяла видеокамеру, а я держал пакет с кукурузой.       Саша долго не приходил — извиняюсь, не приплывал, — а я всё надеялся на встречу с ним.       Я лёг на пирс и свесил голову. Притянув на ощуп пакет, я достал один початок и окунул его в воду. Тонкие пальцы схватили его и утянули в чёрную глубину.       — Сашка, я с друзьями пришёл. Они тоже из Центра. Они ничего плохого тебе не сделают. Честно-честно…       Я терял надежду. Казалось бы, он прямо здесь, только протяни руку, но ни Карен, ни Ия не могли это проверить.       — Так ты выйдешь?       Он подплыл ближе к поверхности, и я теперь мог разглядеть его лицо. Такое нежное, такое открытое и простое, как у дитя. И я утонул в его глазах, вспоминая тот поцелуй… Я тут же отбросил эти мысли — что обо мне подумают?       Ихтиандр отрицательно помотал головой. Сказать, что я был расстроен — ничего не сказать. Но не мог же я его заставить, в конце концов.       Я сообщил об этом Гаспаряну и Ие. Карен сразу взъелся и направился в сторону спального корпуса. Ия же осталась со мной.       — А ты… ты, правда, его видел? — спросила она с наивностью ребёнка, когда я выбрасывал кукурузу в океан. Я рассерженно кивнул, но Ия уже этого не видела, она была отвлечена.       Я туи же услышал всплеск воды и щелчок камеры телефона.