Предсказание

      Владимир сидел на диване, опустив голову. Что ему сейчас делать? Как быть с Анной? В голове столько вопросов, но нет ни одного ответа.       Крепкая рука друга легла на плечо. Миша поднес ему стакан виски, но Корф от него отмахнулся.       - Только алкоголя мне сейчас не хватало. И так в башке чёрти что творится.       - Вов, ты сейчас успокойся и все хорошенечко обдумай. Ничего сверхужасного не произошло.       - Ты не понимаешь. Она мне ничего не рассказала.       - Это ожидаемо. Девочка побоялась. А вдруг бы ты не понял ее, не поверил бы.       - Я же люблю ее, Мишка. Как бы я не понял?       - Вот, например, как сейчас.       Корф приподнял голову и взглянул на друга.       - И не смотри на меня так. Ты же сначала орешь, а только потом думаешь. Ты представляешь, каково сейчас Ане? Ведь она одна. Брат далеко, родных рядом нет. К кому ей сейчас идти в таком состоянии? Кому выплакаться? Пожаловаться?       Владимир молчал, а Репнин продолжал подливать масло в огонь.       - Ты сейчас сидишь, себя жалеешь. Бедный, несчастный, не сказали ему. А ей было легко все это время? Долгорукий шантажировал ее братом. Тому нужна была серьезная операция, а денег не было. Они на гроши жили. А-а-а, - махнул рукой Миша, - тебе не понять. Вот будет у тебя с Аней скоро ребенок, вот тогда и станет тебе ясно, что за него ты и душу дьяволу продашь.        - Ребенок? - прошептал Владимир, пытаясь осознать, что сейчас ему пытаются донести. - У нас с Аней?       - Ну а с кем же еще? Она ведь беременна.       Корф пару раз моргнул, подскочил с дивана так резко, что перевернул рядом стоящий стул.       - Ребенок, - повторял он про себя. - Беременна. Ну да, ребенок.       Миша аж испугался реакции будущего отца.       - Вовка, ты это... Все нормально?       - Да. А что же тут ненормального. Ты же опять все узнаешь раньше меня.       - Не начинай, - хохотнул Репнин.       - И что мне теперь делать? - провел рукой по волосам Владимир. - Почему я узнаю все последний? И как быть?       - Иди Аню догоняй!       - Да, точно. Аню.       - Володь, точно все нормально? - переспросил Миша.       - Мишка! - вскричал Корф и заключил друга в крепкие объятия. - Я скоро отцом стану. Представляешь? Папкой!       Репнин рассмеялся, похлопывая Владимира по спине.       - Иди уже. А то твоя Аня далеко уйдет, пока ты тут радуешься.       Владимир выскочил из кабинета и, не став дожидаться лифта, побежал по лестнице.       - Ох и дурак! - заключил Михаил, почесывая затылок. - Такой большой, а дурак.       В кармане у него зазвенел телефон, на дисплее высветился номер Наташи.       - Да, сестренка, - бодро начал он, но тут же осекся.       Анна стояла возле дороги под проливным дождем. Капли стекали по лицу, скрывая слезы и окончательно уничтожая ее внешний вид, да и душу тоже. Что еще в жизни у нее может произойти, чтобы было еще больнее? Она подняла лицо к небу, будто спрашивая: что теперь? Куда идти? Домой? Где теперь ее дом? Последнее время она жила у Владимира. Нет, туда она не пойдет. В квартиру, которую ей снял Долгорукий, она тоже не вернется. Там ничего ее нет. Осталась только одна фотография мамы на прикроватном столике.       - Мама, - прошептала девушка. - Что мне делать?       И будто услышав ее стон, небеса разразились громом. Сверкнула молния.       Она вернется в свою маленькую старенькую квартирку. Ничего, она научится жить заново. Без этой красивой, роскошной жизни, без дорогих домов и машин, без Володи.       Сколько она так простояла, Анна не знала. Только дернулась, когда кто-то потеребил ее за руку. Платонова перевела затуманенный от слез взгляд вниз и увидела Машу. Девочка стояла рядом с ней под проливным дождем и что-то спрашивала, зажав в ручках маленький мячик.       - Машенька, - прошептала Анна, опускаясь перед малышкой на колени. - Ты что тут делаешь? Где папа?       - Тетя Аня, я тебя жду. Папа там, - махнула она на здание офиса. - По делам пошел. Где мой кораблик?       Анна отрешенно хлопала ресницами. Кораблик? Дура! Она же обещала вынести кораблик. Из-за скандала она совсем забыла про ребенка.       Со стороны корпорации к ним спешил охранник с зонтом.       - Мария Александровна, немедленно вернитесь в здание. Мне ваш отец голову оторвет, если увидит, что вы под дождем разгуливаете. Так и заболеть можно.       - Тетя Аня, - начала всхлипывать Маша, - кораблик.       - Пойдем внутрь. Сейчас тебе вынесут твой кораблик.       Она направилась обратно к корпорации, протягивая девочке ладонь. Маша решила переложить мячик в другую ручонку, чтобы было удобно, когда тот выскользнул и покатился к проезжей части.       - Мой мячик! - крикнула малышка и побежала его догонять.       - Маша! Маша! - пыталась остановить ее Анна, но ребенок ее не слышал. - Остановись! Слышишь меня! Вернись!       Платонова побежала за ней. И как раз вовремя. На скользкой дороге автомобилю было тяжело сразу остановиться.       «Я вижу машину. Синюю. Будет идти сильный дождь. Будут раскаты грома. Запомни! Гром!» Будто наяву услышала Анна голос Сычихи, и тут же земля содрогнулась от раскатов грома. «Господи, неужели ничего нельзя будет сделать?» «Тебя спасет только чудо. Три жизни».       Платонова успела оттолкнуть девочку, и хоть водитель синей иномарки вовремя нажал педаль тормоза, машину продолжало нести. Кто-то душераздирающе закричал: «Аня!».       Но последнее, что запомнилось, был сильный удар. Она пыталась закрыть руками живот, где только зародилась новая жизнь, но все бессмысленно. И вот уже черная страшная темнота принимала ее в свои объятия.       Все как и предсказывала Сычиха. Она ни в чем не ошиблась.       Анна наклонила голову, наблюдая со стороны. Вот Владимир подхватил ее тело на руки, что-то кричал, требовал вызвать «скорую», только все это было бесполезно. Это было просто ее тело. А душа... Вот она, стоит рядом и наблюдает за происходящим.       - Не умирай! Ты не посмеешь меня оставить! Только не умирай! - кричал Корф, сидя на мокром асфальте под дождем, но не выпуская тело невесты. - Будь все проклято! Я не смогу жить без тебя! Мне не нужна жизнь без тебя!       Анна подошла к нему, провела рукой по волосам, но ее пальцы прошли сквозь них. Её больше нет.       - Прошу тебя, Аня! Прошу! Живи! Ради меня, ради наших детей, ради нашего будущего!       Со стороны она видела, как Наташа плачет на плече у брата. Как смотрит на ее бездыханное тело Машенька на руках у отца. Как он пытается усадить ее в машину, но девочка с криком: «Тетя Аня!» вырывается. Вот и закончился ее год. Как жаль, что именно на такой печальной ноте. Как жаль, что она так и не сумела поговорить с Владимиром, рассказать ему о ребенке. Простит ли он ее когда-нибудь? Будет ли вспоминать?       До нее доносился лишь крик любимого:       - Я люблю тебя! Слышишь? Ты должна меня слышать! Я люблю тебя!       И она слышала его, видела, как его тело трясется от плача. При жизни она и подумать не могла, что Владимир Корф, глава огромной корпорации, акула бизнеса умеет плакать. Как же ей хотелось его успокоить, прошептать: «Я тоже, я тоже тебя люблю, Володенька!», но было уже поздно.       Где-то в стороне забрезжил свет. Будто темные тучи отступили и показалось яркое солнышко. Анна повернула голову и увидела молодую красивую женщину в белом платье. Мама! Это ее мама! Такой она помнила ее еще до болезни. Марфа тянула к ней руки, звала к себе. Там было хорошо, там не было предательства и грязи, как на этой грешной земле.       Анна протянула руки навстречу мамочке, но что-то заставило ее оглянуться.       - Я не отпущу тебя! - продолжал кричать Владимир, крепче прижимая любимую к себе, будто наполняя ее своими жизненными силами. - Не отпущу!       Анна опять обернулась к матери.       - Я не могу, - прошептала она, убирая руки за спину. - Я не могу его оставить.       Марфа не переставала протягивать руки к дочери.       - Пойдем со мной, милая, - слышала она голос матери. - Тебе там будет хорошо. Мы наконец-то будем вместе. Как раньше. Ты же этого хотела.       Платонова не могла отвести взгляд от склоненной фигуры Владимира. Он не сдавался. Не терял надежды. Где-то кричала сирена. Это «скорая» подъехала, переливаясь огоньками на крыше.       - Аня! - продолжал твердить одно и то же имя Корф. Каждый его крик притягивал Анну обратно к нему.       - Мама! Прошу тебя, отпусти, - взмолилась девушка. - Отпусти.       Но Марфа только покачала головой. Это конец.