3_Пленная память

Спустя полгода после признания Имагми свободным, Тойону стала очевидна еще одна причина своего решения стереть чужаку прежние имена и заботы. Дочь Инира, свет его очей, отказала окончательно женихам. Но вместо покорных сожалений, она дерзко возжелала остаться навсегда рядом со спасенным и объявила отцу, что Имагми прислали ей не только море, но даже далекие звезды... Ввиду снисхождения ей было предложено взять его со временем третьим мужем, но только после уже намеченных союзов для помощи в хозяйстве. Но девушка расплакалась и сказала, что никакой другой не сможет заменить ей самого лучшего мужчину даже на одну ночь. По семейным законам аллитхух мужчина, беря жену, обязан платить калым её отцу, или "ата" . Либо же на два года стать работником ее семьи для уплаты оного. Но этим самым "ата" был вождь острова. И войти в его семью могли только мужчины, принятые в особую касту. — День китовой охоты станет его главным испытанием. Он должен особо показать себя на промысле. — жёстко ответил Тойон. — Стать владельцем копья, сразившего кита, что есть высшая степень признания. Быть просто участником будет мало. “Ата... Но ведь это так сложно и опасно для пришлого человека, и так едва не погибшего в море!“ — не смея возразить, думала Инира, полными слез глазами глядя на суровое лицо отца. — Погибнет он, потерпит неудачу или присоединится к нашему роду - все решит дух кита. Только после этого я позволю ему прикоснуться к моей дочери. — таков был его ответ. Она знала, что это последнее слово непреклонного Тойона. Но была еще причина, по которой девушка иногда впадала в отчаяние. На последний суровый вопрос, посмел ли чужак самовольно её добиваться, она с тяжёлым сердцем смогла ответить отрицанием. Ни отцу, ни даже его дочери доселе не приходила мысль о том, что избранник первой невесты общины мог к этому не слишком стремиться. Сейчас девушка впервые задумалась, какие чувства скрываются за внимательностью Имагми... В свободное время он всегда готов был помочь ей, приносил в ульгаму воды, менял настил на крыше или отправлялся к рыбакам за порцией улова к ужину. С неизменным поклоном принимал ее благодарность, но его взгляд был где-то далеко. Словно пытался увидеть что-то за морским горизонтом. И тогда она начинала отвлекать его, опасаясь, что вот сейчас Имагми увидит что-то там, откуда приплыл, назовет близких и вспомнит свое настоящее имя. А потом, несомненно, упадёт замертво, сраженный злыми силами. Однажды, увидев на горизонте корабль, он заметно заволновался, и, вскочив на ноги, кинулся к берегу. Инира так испугалась в этот момент, что готова была призвать всех духов морских, чтобы корабль повернул, и так и случилось. К счастью для спокойствия юной собственницы, в этом году не заплывали даже редкие охотники из соседних племен для отдыха. Редкие рыбацкие небольшие суда с большой земли к ним редко решались приблизиться, опасаясь низких скал, что стелились по берегу в бухтах. Единственное, что удерживало вечно занятого мужчину рядом с нею - это обучение их словам. Он показывал на предметы, выполнял действия, а Инира произносила вслух. Ее ученик повторял то про себя, то вслух, поначалу делая сплошные ошибки. "Как же так — думала девушка, — Ведь слова, что Имагми произносит иногда в ответ намного сложнее. Неужели сказать Асхудгим амгихси...“ / "Красавица" когда я показала на себя в новой расшитой парке, ему труднее, чем такое сложное слово Наряднаядевушка"? Может, он слишком скромен, чтобы отвечать на мое чувство, оттого, что я знатной касты и самая желанная невеста? Но как же предупредить его, как важна для меня его ловкость и осторожность на этой опаснейшей из всех вылазке? Как бы это объяснила женщина на его родном языке?" Приблизился день китовой охоты, об участии в которой Имагми был оповещен за месяц. Конечно, предполагалось, что его участие в тяжелейшем промысле будет лишь обучением. Но присущее ему честолюбие заставляло отнестись к этой миссии с привычным усердием. Вечером накануне выхода в море, когда Имагми, закончив с тренировкой на метании, натирал аконитом свои копья, делая на них именную насечку, его покровительница украдкой подошла к нему. Смотря испуганными, просящими глазами, она попыталась выразить свои сложные мысли как можно понятнее: — Охота завтра очень опасна... - будь осторожным... Очень осторожным... Я очень хочу, чтобы ты вернулся с победой, это мне очень нужно. Имагми разобрал слова "Акайал" /"осторожно" и "тин тугасалтада" /"ты должен победить". "Эта милая девушка отчего-то очень переживает, чтобы мой промысел, в котором я пока новичок, был успешным. Разве можно отказать после ее заботы! Да и отчего бы не попытаться, если это доблесть? Считается, что охота на морского гиганта требует большой смелости, ловкости и умения. Посему охотники на китов — самые почетные люди в селении. Что же мне остаётся, если не хватит умения?" Тренируясь месяц в пещере, он как будто осознал хитрость этой длинной деревянной дощечки с продольным желобком и костяным упором на конце, с которой ему завтра предстоит поразить неведомое животное весом в сто пятьдесят тонн и десять саженей в длину. Мужчина подбросил ее на ладонях. — Что ж, хорошая штуковина... Будет ли с тебя прок... Его личный каяк уже был освоен при охоте на морского бобра. Это была устойчивая лодка из деревянного каркаса, сшитого китовыми усами, обтягнутая сивучьей и нерпичьей кожей с отверстием для гребца. Становясь с ним одним целым, это маленькое узконосое судно сдерживало удары сильных волн. Но помогало это не всегда. Сам Имагми получил каяк от погибшего на прошлогоднем китовом промысле, и поменял разорванный кожаный покров под присмотром знающих людей. Наступило утро. Провожающие охотников на опасный промысел столпились на берегу в ожидании вождя, который должен был напутствовать смельчаков. Одетый в водонепроницаемый чигдах с капюшоном, и привязавшись кожаным поясом к оболочке, Имагми разместился в отверстии лодки, взяв в руки весло. Выполняя распоряжение старейшины, охотники, собравшись строем из двух дюжин больших байдар и одноместных каяков отплывали дальше от всех прибрежных промыслов. Вот уже миновали прибрежную полосу на рыбу, затем настал черёд морских зверей... И вот, наконец, в открытом море уже можно было высматривать, не заволнуется ли море, открывая им крупную тушу кита. Все время, пока они отдалялись от линии берега, Имагми то и дело, прищуриваясь, посматривал вокруг. Со стороны можно было подумать, будто этот бдительный охотник выискивает добычу на мили вокруг, но был в этом и тайный смысл. Впервые заплыв так далеко от берега, он тщетно искал глазами корабль земляков или хотя бы соседний остров. И вот, наконец, люди приготовили аконитовые копья. Гигантская масса потревоженного обступившими ловцами морского животного поднялась над серой морской гладью. Имагми едва удерживался, стоя в качающемся каяке. Одновременно с другими он выпустил первое копье, следя за полетом... Оно едва не попало в центр туши, и зацепило лишь толстую кожу. Раненый прочими стрелками кит ушел в воду, что не предвещало ничего хорошего. Не сразу, но вскоре над водой, рядом с новичками, снова выросла живая серая гора — животное вынырнуло еще более агрессивное, и охота продолжилась. Кит ударил пластом по воде, создав сильную волну. Еще один удар и вот новая волна закружила лодки в водовороте. Две байдары перевернулись, охотники выплывали, пытаясь перевернуть обратно свои лодки или хватаясь за чужие. “Я же бросал так далеко, как было в моих силах... Нужно подобраться еще ближе...“ Имагми резко рванул веслом, приблизившись сбоку почти вплотную. Кит заметил, кажется, дерзкого охотника и развернулся прямо к нему. — Стойте, безумец! — крикнул руководящий старейшина, находясь на расстоянии. — Даём уплыть, до следующего захода!! Войдя в азарт схватки, Имагми достал новые копья и запустил еще друг за другом, находясь всего в нескольких саженях, уже чувствуя тяжёлый дух тяжёлого, израненого тела. Вода ярко окрасилась кровью, заливавшей все вокруг. Он был окружён красными бурлящими волнами. Гигант, сраженный одним из пущенных копьев в голову, поднялся над водою, и тяжело направился вниз, прямо в сторону охотника, на издыхании продолжая превращать море в красно-белую пену. Имагми понимал, что бежать он уже не успеет, и будет сейчас раздавлен. Уже не азарт победы, а запоздалый инстинкт самозащиты заставил выставить весло вперед, прямо поперек туши, и призвать все свои физические силы к своему спасению. Кит и весло встретились. Замедленное этим ненадёжным упором падение исполина дало охотнику возможность сдвинуться, упираясь в днище каяка ногами так, что оно затрещало. У отчаянного смельчака, отодвигавшего себя от этой грозной тяжести, вздулись жилы на лбу и руках, а виски отозвались болью. Под упором весла и счастливо подоспевшей ударной волны лодка с пассажиром резко подалась в сторону от места обрушения погибельной для него массы. Туша опустилась близ самого края, проскользив по кожаной обшивке, едва зацепив охотника плавником и окатив его с ног до головы кровавой водой. Он пригнулся, ухватившись за спасительный каркас. Раздались ликующие возгласы. Совершенно точно было видно, чье копье победило кита. И владелец его, тяжело дыша, развернулся к остальным, подбирая треснувшее весло. В глазах Имагми все рябило, он взглянул на голубое, в облаках небо, чтобы успокоить эту навязчивую цветную рябь. Его правая рука, дрожащая от непосильной нагрузки, машинально дернулась к челу, затем к поясу и пересекла грудь справа налево, но никто, даже сам взволнованный мужчина не заметил этих странных движений. Руки его, в судороге от напряжения, едва справлялись с течением в протекающем судне, но, окружающие не дали ему пойти ко дну, подвязав его к большим байдарам. — Изчимудагил/возвращаемся! - раздался голос старейшины.