На первый взгляд

      Чой проснулся глубокой ночью в холодном поту. Ему до сих пор слышался детский плач. Он эхом отдавался от черепной коробки, закрадывался в самые потаённые уголки сердца, и превращался в дрожь на кончиках пальцев. Когда эхо кошмара стихло, на смену пришла оглушающая тишина. Казалось, он слышал, как течёт кровь по венам. В висках стучало. Вдруг, тело схватила неясная судорога. Боль пронизывала грудную клетку. Итан завалился обратно на подушки и тихо застонал от внезапной боли. Она терзала, казалось, все тело, отдавалась жуткой болью в мышцах. Итак лихорадочно перебирал всевозможные причины. В голове всплыли слова кардиолога в их больнице. Однажды Чой зашёл к Уиллу во время перерыва, но он был с пациентом. Он как раз выходил из его палаты, но завидев Итана остановился и молил посидеть с Мэртинсом (так звали пациента). Сердце у него прихватило, поэтому Холстед хотел срочно сходить за препаратами. Симптомы до ужаса точно сходятся. Сердце.       Эта ночь не сулила ничего хорошего. Пролежав в постели еще несколько часов, когда боль немного стихла, Чой с трудом поднялся. В тёмной комнате он с трудом нашёл ручку двери. На кухне должны быть лекарства. Как жаль, что Эмили снова ночует вне дома. Чой уже давно привык к ее приятелю. Утро в отделении тоже было так себе. Кофемашина сломалась, и наш сердечник чувствовал себя просто ужасно. Кости ломило от бессонной ночи, опухшие глаза слезились. Нужно было зайти к Уиллу, чтобы спросить о сердце, но его кабинет оказался запертым, а Мэгги сказала, что сегодня у него выходной. Голова гудела и Чой чувствовал себя разбитым. Эйприл несколько раз проходила мимо по коридору, и похоже она была тоже не в духе. Итан несколько раз хотел подойти к ней, но дела опережали его. В тумане он дожил до середины рабочего дня. В отделённый завезли девчушку со сломанной рукой. Её быстро направили к Итану на осмотр. Ее звали Эмили, у неё были большие зеленые глаза, густые волосы каштанового оттенка, и очаровательная улыбка, как выяснилось позже. Но, когда ее привели на осмотр, она плакала и тяжело дышала. Эмили стеснялась посторонних, много жалась, но, оставшись с Итаном наедине, стала увереннее. В изумрудных глазах все ещё стояли слезки, но она точно описывала своё состояние. На рентген была очередь, поэтому Эмили оставили сидеть в кабинете Итана, до того момента, пока рентген не освободится. Чой вколол ей обезболивающее, и девочка поморщилась. Теперь нужно было отвлечь её от боли, пока лекарство не подействовало. Поэтому Чой неловко начал разговор: — Ты в школе уже учишься? — он сидел на корточках около кушетки, где сидела пациентка. — Да, в 3 А классе, — тихо ответила Эмили. — И как тебе учиться? Нравится? — девочка зажмурилась от боли, и Чой сел рядом, обнимая её, чтобы хоть как-то отвлечь. — Ага. Моя учительница Миа просто замечательная! Мама говорит, что мы сходим в парк аттракционов, если я закончу четверть на хорошие отметки, — она слабо улыбнулась, и в ее глазах проблеснула радость. — Думаешь, справишься? — Чой почувствовал, как девочка хихикнула в плечо. Кажется, обезболивающее все же действует. — Ну конечно. Конечно, если мистер Санклер не поставит мне плохую оценку за физкультуру. Я не очень сильная, честно говоря. Ну, это и ничего. Кому вообще нужна сила? — Не знаю. Спортсменам? Эмили звонко засмеялась. Как будто десяток колокольчиков зазвенел, разрезая тишину. — А я и не хочу быть спортсменом. Мне вполне хватает литературы! Я бы хотела, чтобы мне платили деньги за то, что я читаю, — девочка с улыбкой глянула на Итана. Да, теперь точно подействовало. — Тогда тебе стоит стать рассказчиком, малышка. В кабинет зашёл врач, заведующий рентгеном и увёл погрустневшую от расставания малышку. Тогда Чой решил разложить карты своих пациентов и вытащил ящик с ними на стол. Он сортировал их в алфавитном порядке около часа. До тех пор, пока коробка не была идеально разложена. У нему заходило ещё несколько пациентов, но сегодня их было необычайно мало. В кабинет заглянул Эд, который заведует рентгеном, и рассказал, что Эмили положили в отделение на пару недель, и назвал палату. Но назначили к ней какого-то новенького хирурга. Чой недоумевал. Это сильно насторожило его. Когда Эдисон ушёл, Чой хотел было выйти на обеденный перерыв, но в кабинет бесцеремонно ворвался человек в форме врача. Итан хотел спросить хотя бы имя, но незнакомец азиатской наружности его прервал. — Шэрон просила заскочить к тебе, коллега. Майкл Бэренстон, хирург, — он протянул руку в перчатке, даже не удосужившись ее снять. Его голос был высоковат даже для молодого человека. В помещение зашла Мэгги. Она осторожно заглянула за угол и подошла к ним. Майкл резко дернул Итана на себя за пожатую руку, и он свалился со стула на колени. Новичок засмеялся, а Мэгги податливо захихикала. Видно было, что ей уж очень симпатичен новый врач. Ее смех звучал несколько наигранно. Сквозь него она спросила, все от хорошо с Итаном, но он лишь прохрипел что-то невнятное в ответ. Позже к ним присоединился чуть ли не весь рабочий коллектив, и в кабинете стало тесно. Все вились вокруг нового врача, говорили с ним, хвалили его. Чой чувствовал себя несколько покинутым в этой веселой компании. Эйприл тоже стояла несколько в стороне, но все равно была вполне расположена к новичку. Майкл активно шутил, а она порой смеялась. Кажется, Эйприл приглянулась новобранцу. В глубине души Итана зарождался гнев на этот балаган. Но тут, Уилл наконец предложил дельную мысль переместиться в какой-нибудь ресторанчик и пообедать. Все радостно поддержали его идею и наконец оставили Итана в покое. Но Майкл все ещё стоял в кабинете. — Что-то нужно? — максимально учтиво выдавил из себя Чой. «Упс» — произнес Майкл, роняя на пол коробку с рассортированными карточками. «Прости, дружище, случайно вышло» — с этими словами он вышел из кабинета хирурга. Итан бросился собирать, но карточки уже распластались по всему полу, и слезы обиды потекли по щекам. Злость, обида. Все смешивалось в этих каплях, бьющихся о кафельный пол.