*
За всю свою жизнь Майкл делал миллион самых разных вещей ради Джереми Хира. Он лгал, чтобы его прикрыть, вставал безбожно рано, чтобы прийти, потому что Джеру хотелось компании, и, не поверите, но иногда даже приходилось побеждать виртуальных компьютерных мегаломаньяков силой винтажной газировки. Ну, знаете. Типичные братанские штуки. Джереми сделал бы всё тоже самое ради Майкла, если бы Мэлл когда-нибудь попросил. Тем не менее, честно говоря, обнимать парня ради блага его психологического состояния, должно быть, самая трудная вещь, которую Майклу приходилось делать на сегодняшний день. Как только Мэлл дал добро, Джер начал прилипать к нему каждый раз, когда был рядом. Такое чувство, будто он просто завёл кота — долговязяго, неуклюжего кота по имени Джереми, который урчит, когда Майк играет с его волосами. Он уверен, что некоторые люди могли бы счесть это очень раздражающим, но единственное, что чувствует парень, когда Хир рядом с ним, — необъяснимое тепло. Это не тот некомфортный жар, что гложет кожу; это больше похоже на то чувство, когда накидываешь на себя куртку после долгого холодного ветреного дня. Затем, как оно всегда и бывает, в конечном счёте за всем этим всё равно следует глубокая боль в костях от повторяющегося напоминания себе — “не обманывай себя, от этого тебе будет только хуже”. Всё бы ничего, но этот цикл повторяется, типа, каждую вторую секунду, когда Джереми слегка колеблется, всё ещё прижимаясь к нему. Это довольно утомительно, на самом деле. Но что действительно действует на Майкла, так это то, как всё это просто и небрежно для них обоих, словно какое-то небольшое дело. Это не та большая, неуклюжая вещь, к которой приходиться привыкать через силу. Как раз напротив, естественность этого удивляет, потому что это одна из самых простых вещей, с которой приходиться мириться после инцидента со Сквипом. Ко всему прочему, теперь они болтаются вместе гораздо чаще. На ланче Джереми удобно устраивается, наклоняя свою голову к плечу Майкла, пока тот скроллит ленту с мемами в телефоне. Теперь, когда Хир находится так близко к Майку, их типичные засиживания в видеоигры становятся немного опаснее — Мэлл уже дважды нечаянно ударил друга локтем в лицо. В школьных коридорах Джер идет совсем-совсем рядом с ним, и его левая рука соединена с правой рукой Майкла. Сейчас они почти всегда держатся за руки в школе, но все предпочитают это никак не комментировать. Парень не знает, что ответил бы сам, если бы его спросили. — Джереми, Майкл! — Мэлл поворачивается и видит, что приближающийся с нечеловеческой скоростью Рич зовёт их. — Э-э, — выдыхает мальчик. Он почти не разговаривал с Горански с тех пор, как бывал в госпитале. Майкл также отклонял все его многочисленные предложения потусить вместе. Он уверен, что его история взаимоотношений с этим парнем не очень хороша. К счастью, Джереми начинает диалог: — Хей, Рич, что случилось? — Не-не, ничего такого, я ща просто… — Ричард совершенно бесцеремонно хватает Джера за плечи и перемещает его влево от Майка. — ...Ага, вот так, — он отступает назад, улыбаясь и, по-видимому, очень довольный космическим расположением Джереми Хира по отношению к Майклу Мэллу. — Ну всё, можете идти дальше.¹ — И что это сейчас было? — спрашивает Майк, глядя, как Рич, еле сдерживая смех, исчезает в коридоре, заходя в кабинет математики с ухмылкой на лице. — Понятия не имею, — Джер пожимает плечами и снова берёт друга за руку. — Рич в принципе сам по себе довольно странный, на самом деле. У него дома есть огромная коллекция фишек. Даже с твоей сравнится. Майкл, как истинный фанат эпохи 90-х, чуть не завизжал: — Охуеть! Серьёзно? — Да, тебе бы очень понравилось, — говорит он, теребя пальцами манжетку толстовки Мэлла. — Ты не будешь против, если остальные тоже к нам присоединятся? — Им не обязательно терпеть меня, чел, ты всегда можешь просто потусить только с ними, если хочешь. — Ну, а я-то сказал совершенно не это, — ворчит Джереми. — Ты же поделился, что чувствовал себя брошенным или вроде того? Никто из нас этого не хочет. Я хочу, чтобы ты был там. Ты не против, типа, попробовать подружиться и с ними тоже— — Конечно, — торопится уверить Майкл, несмотря на то, что он всё ещё сомневается насчёт этой идеи. Он не знает, как заводить друзей. Джереми и Кристин являлись инициаторами, практически втягивая его в дружбу с ними, если так можно выразиться, но предоставленный самому себе, Мэлл абсолютно несведущ. Но он пообещал, что попытается. Будь он проклят, если хотя бы не попытается. — Клёво, — улыбается Хир, совсем слегка касаясь пальцами ладони Майка. Тепло приходит и уходит, сменяясь болью, к которой он, по крайней мере, привык. — Мне уже пора, чувак. Увидимся позже! — Увидимся, — машет рукой парень, и в кончиках его пальцев почему-то покалывает. Честное слово, Майкл не думал, что Операция “Почему Мы Не Можем Быть Друзьями” придёт в действие так быстро, но позже в тот же самый день он садится с Джереми на ланче, и они сидят в блаженном одиночестве буквально секунды две, в лучшем случае, перед тем как все остальные за момент волшебным образом материализуются из стен, должно быть. — Йо-о, чуваки! — Джейк небрежно скользит на скамейку. Рич, держась за костыли Диллинджера, садится рядом с ним. — Майки, дружище, братан, — обращается к нему Ричард. Мэлл застигнут врасплох. Горански выхватывает пачку бумаг из тетради Джейка, которую тот бережно вынул из ранца, чтобы доделать домашку, и толкает их в сторону Майкла. — Просто посмотри на это. Это же чистое безумие. Что думаешь, а? — Вау, это действительно, эм, похоже на… — Майк прищуривается. — ...На очень сложную математику. — Джейк ходит на дополнительный мат. анализ после уроков, — объясняет Джереми. Вокруг них потихоньку устраиваются все остальные. Брук и Хлоя садятся напротив Майкла. Дженна занимает свободное место рядом с Хиром, пока Кристин усаживается рядом с Мэллом, просматривая, кажется, смешные видео с корги на телефоне. — Кто бы вообще в здравом уме стал себя такому подвергать? — выпаливает Майк. Он уже собирается залезть поглубже в свою худи и ничего больше не говорить, но Джейк в ответ только смеётся. — Не знаю, это весело, — отмахивается Диллинджер с улыбкой. Это триггерит Рича настолько, что он погружается в особо агрессивную анти-математическую тираду, которую Джейк почему-то почти любовно выслушивает. — Эй, Майкл, — говорит Брук, постукивая по своему телефону. — Джереми рассказывал, что ты раньше занимался фотографией. — Ну, вроде того? Я был довольно дерьмовым фотографом, — резонирует он. — И всё же, — девушка наклоняется и показывает ему свой телефон с открытой вкладкой инстаграма. С фотографии на него смотрит улыбающаяся Хлоя, которую, видимо, запечатлила Лост. — Какой фильтр тут лучше подойдёт? Этот, — она свайпит влево, — ...или этот? — Э-э… — он внимательно наблюдает, как Брук переключает фото с одного фильтра на другой. — Второй, мне кажется. Цвета выглядят более приятнее. — Ой, спасибо! — вмиг сияет Лост, откидываясь обратно и что-то быстро печатая. Дженна болтает с Джереми, кажется, о последнем эпизоде Топ-модели по-американски. Джейк пытается объяснить какой-то номер из его домашки, на что Рич в ответ только трясёт головой и повторяет что-то вроде “колдовство, колдовство, это чёрная магия”. Хлоя молчит, но, кажется, вполне счастлива просто слушать Брук, которая выбирает подпись к её новому посту. Всё это время Джереми крепко держит Майкла за руку — держит устойчивый вес напротив её, чтобы Мэлл оставался здесь. Довольно шумно, и хотя ничто особо его и не беспокоит, из привычки Майку очень хочется надеть наушники, чтобы немного заглушить мир вокруг; чтобы немного исчезнуть. Он всегда так делает. Рядом с ним Кристин очень осторожно похлопывает его по руке. Он обращает на неё свой взгляд, и Канигьюла слегка приподнимает свой телефон к нему — на нём открыто неотправленное сообщение: “всё хорошо?”. Майклу, быть может, невероятно сильно хочется расплакаться и обнять Кристин, но он останавливается на том, что просто показывает большой палец под столом. Канигьюла улыбается. — Хочешь посмотреть пару видео со мной? — она протягивает наушник, — Тут кучка лабрадоров, прыгающих в бассейн. — Я когда-нибудь говорил, что этот мир тебя не заслужил? — Майкл берёт наушник. — Ага, да, ты говоришь это, типа, каждый день, — хихикает Кристин. Она включает видео, и Мэлл позволяет себе погрузиться в чистое ликование, которое по своей природе присуще каждому видео с собаками. За столом по-прежнему шумит дружеская болтовня, но Майкл с удивлением обнаруживает, что это не так уж и раздражает. Слева от него Джереми всё ещё болтает с Дженной, но его рука всё ещё крепко держит руку Майка, успокаивая его. Какая-то ноющая меланхоличная боль, что по традиции следует за ним, по какой-то причине не может взять вверх прямо сейчас. Может быть, это лабрадоры, или тихие, мягкие смешки Хлои, или повторные уверения Джейка Ричу, что “правда, это на самом деле очень легко, просто посмотри на задачу вот так”, или это что-то совершенно другое. Может быть, это из-за того, как нежно движется рука Джереми, снова теребя манжетку толстовки Майкла, успокаивающе потирая ткань, взад и вперед. Прямо сейчас, всё, что Майкл чувствует — ровное, устойчивое, безопасное тепло. Он чувствует себя довольно хорошо.*
Медленно, но верно, вся Сквип-банда, как они себя прозвали, приняла Майкла в свою компашку, несмотря на то, что самая зловредная вещь, которой Мэлл когда-либо был одержим, — это случайное желание есть арахисовое масло прямо из банки, как кто-то, кто потерял контроль над своей жизнью. Не успел он опомниться, как путь по коридорам к кабинету стал немного оживлённее, потому что парень уже машет рукой и здоровается с ещё плюс шести людьми. Дженна и впрямь увлекается странной экспериментальной инди-музыкой и даёт Майклу целую кучу рекомендаций — он, к своему удивлению, находит много всего нового, что ему реально нравится. Мэлл начинает довольно много общаться с Брук, так как, оказывается, у них много совместных уроков. Наконец-таки, Майк принимает предложение Рича потусить вместе и зарубиться в пару видеоигр — он, на самом деле, сам приглашает парня к себе, чтобы Горански не пришлось волноваться из-за его отца. Это всё немного ошеломляет — не очень легко переходить от одного друга к двум, а затем и к семи, но он, честно говоря, невероятно веселится. Мелочный и слегка жалкий страх, что они все поймут, что на самом деле не хотят видеть его рядом, всё ещё беспокоит Майкла, но он даже не может найти время, чтобы обратить на него внимания, когда хвалит подводку Брук или подписывает гипс Джейка. Дружба буквально держит его достаточно занятым, чтобы он не стрессовал из-за этой же дружбы. Забавно, как устроен этот мир. Конечно, больше всего отвлекает его то, что Джереми всё ещё прилипает к нему в абсолютно любой момент. Точнее, отвлекает то, как его мозг реагирует на это. Одно дело — испытывать безответные чувства, и совсем другое — всё время находиться так близко к объекту этих самых чувств. Он замечает за собой, как начинает размягчаться от этого всего, поэтому правда, то, что ему действительно нужно, так это быстрое напоминание о всей суровой реальности ситуации. Кристин и Джереми проводят много времени вместе. Они много общаются. Они становятся всё ближе и ближе. Майкл считает, что ему пора бы услышать вердикт по-настоящему. — Хей, Кристин, — начинает парень в один из ланчей. Сейчас за столом только Канигьюла, Джейк и он сам. — Можно задать один вопрос? — Да, конечно, — говорит она. — Что такое? — Вы с Джереми сейчас встречаетесь, да? — быстро выдаёт Майкл, будто срывая пластырь, слегка морщась от собственной интонации. Это было агрессивно? Боже, он надеется, что это было не агрессивно. Ему правда просто нужно знать, что ответ — это твёрдое “да”, чтобы его гиперактивный мозг мог успокоиться и— — Нет, — Кристин спокойно качает головой. — Клёво, клёво. Вы, ребята, просто очаровательная па-..., — Майкл почти комично моргает, ментально перематывает назад и неторопливо созидает то, что только что выдала Канигьюла. — Извини, что? — Мы не встречаемся, — медленно повторяет девушка, и в её голосе слышится растерянное смущение. — ...А ты думал, что мы встречаемся? — Что? — вторит Мэлл с такой интонацией, будто пересматривает все свои взгляды на жизнь. — Ну, типа… Да. Вроде того. Вы всё время проводите время вместе. — Йо, если следовать твоей логике, то Джереми встречается со всеми из нас, — подаёт голос Джейк, не отрываясь от своего страшного и совершенно безбожного домашнего задания по мат. анализу. — Он прав, — смеется Канигьюла. — Извини, если ввела тебя в заблуждение, Майкл. Это, должно быть, какое-то недоразумение. Я уже некоторое время назад поняла, что, вроде как, меня не очень интересуют свидания. — Но, — мир Майкла только что перевернулся с ног на голову. Парень немного не в себе. Реальность, которую он всегда предвещал, состоялась из того, что Кристин и Джереми в конце концов сойдутся вместе, и это положит конец совершенно дурацкому и слишком затянувшемуся крашу Майкла навсегда. ...А теперь это-... Этого не произойдет? — Но почему? Джереми — самый лучший! О-он, он весёлый, забавный, и иногда он, конечно, дурачок, но тот, который больше милый. Он и с детьми хорошо ладит! Что тебе в нём может не нравится? — Братан, без обид, — совершенно бесцеремонно произносит Диллинджер, небрежно вертя в руках карандаш. — Но больше звучит так, будто ты сам с ним хочешь встречаться. — Я? — Майкл шокированно и почти оскорбленно разевает рот. Коварная улыбка медленно расползается по лицу Джейка. Кристин предпочитает вежливо промолчать, чуть покашливая в ладонь. — Извини, чт— Нет! Чего! Это не—… Заткнись! — Мы ничего не говорили, — Канигьюла прикусывает губу, будто хочет засмеяться, но Майк знает, что девушка слишком заботится о нём, чтобы ранить его чувства таким образом. Это делает всё хуже на миллион процентов, но упоминать он этого не будет. — Нет, говорили. В своих головах. Я всё слышал, — Мэлл оправдывается, натягивая капюшон на голову, чтобы скрыться. — Что бы вы там не думали, это не так! Я не… — Ой, да остынь, приятель, мы не скажем ни ему, ни кому-либо ещё, — заверяет его Джейк. — Это только на твоей совести. — Ничего это не на моей совести, потому что ничего и не-… Боже, я просто рою себе могилу, да? — Майкл кладёт голову на стол и зарывается в худи ещё глубже, чтобы они хотя бы не видели, как он краснеет, словно какой-то глупый влюбленный подросток. Кем он полностью и является, на самом-то деле, но неважно. — Ага, ты даже не представляешь, насколько, — всё ещё абсолютно расслабленно отвечает Джейк. — Просто чтобы ты знал, — Кристин почти умильно гладит его по голове. — Он знает, что я не заинтересована, так что можешь не волноваться. Он принял всё очень спокойно. И не то, что мне не нравится Джереми. Он крутой и всё такое, я его люблю, но как друга. Просто не хочу с ним встречаться. Сама идея того, что кто-то может не хотеть встречаться с Джереми Хиром настолько причудлива ему, что он просто не может в такое поверить. Майкл поднимает голову, смотря на Кристин, и шепчет: —...Но как? — Ох, Майкл, — растроганно произносит Кристин, поглаживая его по голове ещё решительнее. — Спрашиваю совершенно не потому, что хочу встречаться с Джереми или типа того, — панически бросает Майкл, просто чтобы спасти хоть какие-то остатки его фасада отрицания. — Так, в смысле, ты не хочешь встречаться с Джереми? — в самый подходящий момент появляется Рич, по-видимому, из ниоткуда, и Майкл тут же поднимает голову со стола и садится нормально. — Эм, — выдаёт Мэлл. — Он, вообще-то, твой лучший друг, а ты его тут сейчас так оскорбляешь, — сообщает ему Горански, притворяясь обиженным, а затем указывая на Джейка, который, в конце-то концов, отвлёкся от своего задания по математике с приходом Рича. — Ну, например, вот Джейки — мой лучший друг, и я бы в мгновение ока пошёл бы с ним на свидание! — Хм-х, — Джейк роняет карандаш. Наступает краткая молчаливая пауза, прерываемая лишь Кристин, которая снова кашляет в ладонь. Несчастный карандаш Диллинджера скатывается со стола. — Привет, ребята! — здоровается Джереми, подходя к столу и садясь рядом с Майком. Его рука быстро переплетается с рукой Мэлла. — О чём вы говорили? — О погоде, — невозмутимо отвечает Майкл. Все остальные за столом в данный момент либо неловко смотрят в сторону, обдумывая сложившуюся ситуацию, либо хрипят, умирая от смеха, так что он не получает никаких возражений. — Как прошёл урок, Джер?*
Пойти в аркады на выходных — гениальная идея Дженны. Она говорила что-то о защите своего титула абсолютного чемпиона по аэрохоккею, но вся компания была не против, что приводит Майкла туда, где он сейчас — к дому Джереми. Подъезжая к зданию, Мэлл сигналит достаточно долго, чтобы Хир высунул руку из окна своей спальни, показывая средний палец. — Я уверен, что ты разбудил как минимум половину всех соседей, — говорит Джер, наконец спускаясь и скользя на сиденье. — Чувак, скоро полдень, — отвечает Майкл. — Если кто-то всё ещё спал, то я только что оказал им услугу. Ремень безопасности застегни. — Ок, мам, — он закатывает глаза. — Кого мы ещё забираем? — Только Кристин, — Майкл выезжает с подъездной дорожки, — Дженна живёт ближе к Брук и Хлое, а Рич мне ничего не сказал. Скорее всего, он просто планирует запустить себя и Джейка до аркады с гигантской рогатки или типа того. Это же Рич. — Ладно, справедливо, — смеётся Джереми, глядя в окно, наблюдая за исчезающими домами, дорогами и проходящими мимо людьми. Когда они доезжают до дома Канигьюлы, она энергично запрыгивает в машину, устраиваясь сзади, закутанная в невероятно симпатичный шарф, похоже, связанный ей самой. Она подключает свой телефон к плееру машины и, к бесконечному удовольствию Джереми, включает Cut to the Feeling¹ от самой Королевы Поп-музыки. К тому времени, как они добираются до торгового центра, у Майкла уже закладывает уши от смертельного крика его друзей — wanting some satisfaction, take me to the stars, just say oohhhhhh! — слова песни до ужаса упрямо застревают в его голове. — Сука, так тебе и надо, Рич! — слышит он крик Дженны, только-только заходя в аркаду с уже повисшим на нём Джереми. У стола аэрохоккея стоят две фигуры — Ричард Горански, закрывающий своё лицо руками в горе поражения, и Дженна Ролан, восторженно кричащая о своей победе. — Кто со мной ещё сыграет? — Кристин! — Майкл толкает её к безжалостным рукам Ролан. — Майкл! — Канигьюла фыркает, и Майк уверен, что он та-ак заплатит за это позже, но он слишком занят, чтобы об этом беспокоиться — сейчас он оттаскивает смеющегося Джереми к автоматам, где всё ещё остались старые игры Tekken. — Победит тот, кто первый выиграет три баттла подряд? — усмехается Джереми, устраиваясь рядом с другом. — Как всегда, — Майкл искоса смотрит на Хира. В последнее время тот правда выглядит лучше. Он меньше отстраняется или отключается. Больше идёт на контакт. — Победитель получает, типа, право на хвастовство, или что? — Проигравший должен будет достать что-нибудь победителю из автомата с игрушками, — смело заявляет Хир. Автомат-хваталка в этой аркаде действительно настоящий ночной кошмар. — О-о, да ты в деле, Джер, — Майкл приподнимает очки, начиная новую игру. Он с легкостью привыкает к слегка старенькому, едва контролируемому бой джойстику, что уже слегка не работает, с радостью позволяя приветственному шуму аркады омыть его. Майклу кажется, что он слышит, как Брук и Хлоя разочарованно продолжают свои жалкие попытки выиграть игрушку в автомате. Рич подбадривает Джейка у шутера, крича что-то о том, что игры-стрелялки на самом деле очень полезны для развития чего-то. Кристин, что крайне ей не характерно, очень интенсивно ругается. Проигрывая Джереми, Майкл даже не может найти в себе силы быть расстроенным. Он (абсолютно точно не с нежностью) наблюдает, как Хир победоносно вскидывает руки, радостно крича, словно последний придурок. — Ну ты совсем заржавел, Майкл, — Джер поворачивается с самодовольной улыбкой на лице. — Старость — не радость, да? — Блин, ну конечно, как тут не заржаветь. В последнее время, знаешь, мои руки совсем не двигаются, потому что ты всё время на мне висишь, — он встаёт, и словно в доказательство его слов, Джереми упрямо цепляется за руку Мэлла. — Ага, да, я вот про это и говорю. Пошли, зато насладишься тем, как я страдаю из-за самой худшего на этой планете автомата с игрушками. — Эй, — Хлоя прерывает их поход к проклятой машине. — Я на немного одолжу Майкла. — Чего? — спрашивает Мэлл. — Потом его одолжишь, — отмахивается Джереми, не отпуская руку парня. — Пять минут, — настаивает Валентайн. Майклу внезапно начинает нервничать, потому что он догадывается, что ни к чему хорошему это не ведёт. Девушка указывает на фотокабинку. — Войди в моё положение, он единственный, с кем у меня нет ни одной фотографии. — Ладно, — явно недовольно выдыхает Джереми, неохотно отпуская Мэлла. Только пронзительный взгляд Хлои удерживает Майкла от того, чтобы вцепиться в Хира, как щит. В то же время, на заднем плане доносится крик Кристин: “ебанная ты змея!”. — Вау, это звучит интересно. — Джереми смеётся, направляясь к столу для аэрохоккея. — Не забудь, что ты мне кое-что должен, Майк! — И в мыслях не было, — отвечает парень, вскидывая пальцы-пистолетики на всякий случай перед тем, как Хлоя Валентайн запихивает его в фотобудку. Они с Хлоей почти не разговаривают. У них нет никаких совместных уроков, на которых они могли бы хоть как-то сдружиться, и, честно говоря? Из всей этой компашки Майкл безусловно считает её самой пугающей. Он уверен, что она замечательный человек с добрым сердцем, но конкретно сейчас он чувствует себя так, как будто его вот-вот допросят, пока камера фотобудки периодически вспыхивает. — Он же тебе нравится, да? — спрашивает Хлоя. Чёрт возьми. Окей. Майкл не хотел на самом деле оказаться правым. —Я понятия не имею, о чём ты го... — начинает он, но Хлоя лишь поднимает идеально изогнутую бровь. Майкл обреченно вздыхает. — Ладно, окей, хорошо. Кто тебе хотя бы рассказал? — Никто, — невозмутимо отвечает Валентайн. — У меня глаза есть. Камера делает первый снимок. Должно быть, получится очень интересное фото. — Боже, — Мэлл съеживается, горестно прижимаясь спиной к кабинке. — Я же не могу быть настолько очевидным. — Да ты и не очевидный, — девушка приподнимает руку, чтобы он сам успел заметить её движение, прежде чем похлопать Майкла по плечу. — Я просто знаю, как это выглядит. — И что это вообще должно значить? — спрашивает Майк, бросая знак мира за головой Хлои для следующего снимка. — Горшок над котлом смеётся, а оба черны, — Валентайн помахивает рукой, выдавая пословицу, что, наверное, должна была парню всё прояснить. На его ещё более недоумевающий взгляд она лишь закатывает глаза и продолжает, — Я, знаешь ли, имею личный опыт тайной симпатии к своему лучшему другу. Я в этом разбираюсь. — О, — выдыхает Майкл, и всё встает на свои места. Камера делает второй снимок, Господи. — Вау, ух ты. Соболезную? — Спасибо, — Хлоя кривит улыбку, перекидывая волосы через плечо. — Ты должен ему признаться, знаешь? — Точно, прямо сейчас и сделаю, — протягивает Мэлл. — А ты признаешься Брук? — Конечно же нет, — говорит она, и Майкл уже собирается уличить её в собственных двойных стандартах, когда девушка продолжает, — Это совсем другое. У тебя хотя бы есть шанс. А вот тут он уже абсолютно точно потерян. — Чего-чего? — Ты же ему тоже нравишься, — выдаёт девушка, тщательно выговаривая каждое слово, будто думает, что так это сделает её заявление менее нелепым и абсурдным. — Ага, конечно, — Майкл поправляет очки средним пальцем как раз в момент, когда камера делает третий снимок. — А ещё Рич высокий и Кристин ненавидит репетиции. — Я абсолютно серьёзно, — настаивает она, и когда она говорит это таким уверенным тоном, Майкл испытывает искушение поверить ей из чистого страха. Очень жаль, что она, конечно же, ошибается. Такого и быть не может, к ему собственному превеликому сожалению. — Вы буквально всегда держитесь за ручки, Господи. — Это его успокаивает, — объясняет он. — Вообще-то держаться за руки можно и платонически. — Конечно можно, только у вас двоих это определённо не так, — Валентайн протягивается и срывает очки с лица Майкла. — Упс. — Хлоя, я ценю твою солидарность, правда, но он… Он меня не любит, — уверяет Майкл, моргая пару раз. — Думай, что хочешь, — говорит девушка, пристально осматривая Мэлла. Ну, или ему так кажется. Он сейчас особо ничего не видит, на самом деле. — Но неужели тебе никогда не приходило в голову проверить? — Хлоя надевает очки. — О, вау, ничего себе, всё так размыто. На этих очках такой большой минус. — Спасибо, они для моих глаз. — Последний снимок, — она снова поднимает руку так, чтобы Майкл заметил, перед тем, как обхватить его за шею. — Улыбнись. Скажи “дружба”. — Боже, — Майкл шепчет, и щёлкает затвор фотоаппарата. Он не настолько слеп, чтобы упустить из виду идеальную ухмылку Хлои. — На, держи, у меня от них голова болит, — Валентайн возвращает ему очки. — Но серьёзно. Вы двое были бы хороши друг для друга. — Боже, Хло, да Джереми так меня не любит, он-..., — тараторит Майкл, надевая очки и уже собираясь напомнить девушке о неписанной истине, что, ну, вообще-то у них с Кристин вечный роман, а потом он вспоминает, что это уже, получается, не сработает. Ну, ещё никто не отменял того, что Джереми всё ещё может любить её, на самом деле. Боже, как долго может продолжаться этот бесконечный цикл безнадежных безответных чувств? — Он… Ты всё неправильно поняла. — Я просто думаю, что ты провёл так много времени, смотря издалека, — говорит ему Хлоя. — Что ты даже не удосужился убедиться, не оглядывается ли он в ответ. Эта мысль слишком обнадеживающая, слишком яркая, чтобы её можно было принять. Майкл слишком много тренировался не надеяться. Не надеяться — безопасно. Надежда никогда не приводила его к чему-либо хорошему, поэтому он пытается вытеснить глупые, не имеющие никаких доказательств слова Хлои Валентайн из своей головы, но действительно оглядываясь назад, эти чувства упрямо подпрыгивают в пределах его сознания, конечно же, вместе с нежными интонациями Карли Рэй Джепсен, — I wanna cut to the feeling, oh yeah! — которые всё никак не выскочат из памяти. Фотографии выпадают в маленький отсек перед ними. Действительно странный ряд фото будто напоминает семь стадий горя, сжатых всего лишь в четыре кадра. Это и есть опыт человеческих переживаний в кратком виде. — Эти фотографии просто ужасные. Настоящий кошмар, — девушка забирает полоску фотографий. — Я их обожаю. До Майкла доходит, что, похоже, и Хлоя Валентайн сама по себе целая разновидность странностей. — Окей, ну, хорошо поговорили, Хло, — неловко отшучивается Мэлл. — Было очень некомфортно, но по-странному утверждающе. В некоторых аспектах. Ставлю семь из десяти. — Я не могу заставить тебя сделать что-то, но подумай об этом, ‘кей? Ты никогда не узнаешь наверняка, если сам не попробуешь. — она игнорирует его потуги пошутить и продолжает, — Я пытаюсь тебя тут поддержать. Тебе бы лучше это ценить, — только Хлоя может заставить собственную доброту звучать угрожающе. — Понял, принял, — кивает Майкл, и выходя из фотобудки обратно в шумную аркаду, девушка кидает ему улыбку вслед. Хлоя направляется к Брук, которая наблюдает за комичной сценой: Джейк уничтожает вампиров направо и налево с пугающе хорошим прицелом, в то время как Рич показывает всем своим примером, что значит быть хайпменом на разогреве в высшей степени. Сам же Майкл подходит к Джереми, что нервно метает глаза из стороны в сторону, пока Дженна и Кристин конкурируют между собой в аэрохоккее с невероятной жестокостью. — Как думаешь, кто победит? — спрашивает его Майк. — Я правда не знаю. На это очень страшно смотреть, — сообщает Джер, хватая друга за запястье, даже не отводя взгляда от хоккейной шайбы, сердито свистящей то влево, то вправо. Затем влево. Затем вправо. А затем — в ворота Дженны. Глаза Ролан сужаются. — Окей! — говорит Майкл с вполне уместно поселившимся в животе страхом перед разъяренной Дженной Ролан. — Я ведь тебе задолжал унижение у автомата с игрушками. — Ага, точно, — нервно посмеивается Джереми, радуясь удобному выходу из ситуации, подальше от Кристин и Дженны, что сейчас наверняка начнут третью мировую. Они направляются к тому, что Майкл зовёт вторым самым злобным изобретением, что только может существовать на планете. Раньше эта дьявольская машина была на первом месте, до некоторых инцидентов, случившихся совсем недавно — возможно, вы их даже помните, — но знаете, второе место всё ещё довольно неплохо. У этого конкретного автомата было всё: странные убогие мягкие игрушки, что обычно представляли из себя пародии на известных персонажей, джойстик, который делал то, что нужно, только если взошла полная луна и ты был положительной группой крови Б, и, конечно же, невероятно скользкая хваталка, сила которой была равна силе новорожденного ребёнка. Майкл и Джереми потратили так много мелочи на эту машину, что считывая все попытки выиграть хоть одну жалкую игрушку, они пришли к выводу, что основная настройка автомата — всячески портить вам жизнь, нагло показывая, что выиграть то, казалось бы, что-то можно, и при этом очень сознательно посылая вас куда подальше. Излишне даже упоминать, что это чертовски весело. — Ладно, так, — Майкл вставляет жетон в прорезь, возвращая монстра к жизни. — Выбирай любую убогую игрушку, какую захочешь. Предупреждаю, что уроню её где-то раз пятьдесят. — Пикачу! Прямо по середине, — Джереми указывает на жёлтую массу, лежащую на куче других странных фигур. — Вон тот, который выглядит, будто переживает кризис среднего возраста.³ — Не будь к нему слишком строг, хей, — хихикает Мэлл, нажимая на джойстик и наблюдая за тем, как хваталка слегка покачивается в нужном ему направлении. — Ты же не знаешь, через что он переживает. Посмотри, я с той стороны направляю? — Э-э, чуть левее, — Джер прикрывает один глаз, прикидывая расстояние за стеклом. — Не-не, слишком далеко, назад... вот! Стоп! Майк нажимает на кнопку. Клешня дьявольской машины опускается и любовно ласкает игрушку, едва касаясь её, и — на всеобщее удивление! — совершенно пустая, вытягивается обратно. — Класс, прикольно. Мы его пощекотали, — говорит он. — Бог любит двоицу. — ...Троицу, чувак. — Джереми прислоняется к стеклу, наблюдая, как Майкл старательно просчитывает траекторию вновь. — Ш-ш-ш, не сглазь, — он снова с надеждой нажимает на кнопку. Хваталка насмешливо толкает игрушку чуть левее. — Угх. — Да тебе не обязательно его выиграть, — сообщает ему Хир. — Я просто шутил. Плюс, я вроде как там хотел сыграть в аэрохоккей с тем, кто победит. — Вау, ты что, не знаешь, что такое страх? — недоверчиво говорит Майк. — Ещё разочек попробую. В последний. Ты же сам сказал, Бог любит троицу. — Ой, ты же всё равно ничего не получишь, — поддразнивает он, и только поэтому Мэлл окончательно принимает решение, в третий раз запихивая жетон в автомат. — Может, оно специально не позволяет выиграть, если ты пытаешься слишком сильно, — он отворачивается от машины, сосредотачиваясь вместо этого на её отражении на экране рядом, рандомно нажимая на джойстик. — В этом нет никакого смысла, но ок, — говорит Джереми. В отражении Майкл видит, как парень закатывает глаза. — Никогда не узнаешь, если не попробуешь, — парирует в ответ Мэлл, вспоминая, что Хлоя сказала ему пару минут назад. Эта мысль будто встряхивает его изнутри, и он из чистого рефлекса надавливает на кнопку автомата, прежде чем подготовиться. В отражении экрана он видит, как конструкция опускается, но что важнее — Джереми тоже видно, и он стоит и смотрит на него. Смотрит так нежно, так мягко, как-то так, что у Майкла захватывает дух. В его голове эхом отдаются слова Хлои. Оглядывается ли он в ответ… Кэрли Рэй тоже здесь, потому что эта проклятая песня, кажется, развеется не скоро — take me in your arms and make me ohhhhh! Тихий-тихий голосок, крошечный и полный надежды, показывается в голове Мэлла. У него нет сил ему противиться. — Охуеть! Майкл, какого чёрта! — Джереми кричит, возвращая Майкла к жизни. Он поворачивается к автомату. Тщедушные, долговязые, веретенообразные маленькие металлические когти успешно хватаются за Пикачу В Кризисе Среднего Возраста, опуская его в люк, откуда можно достать бедную игрушку. — Нихуя себе, я не думал, что реально сработает, — честно признаётся парень. Джереми вытаскивает безделушку из автомата с дикой радостью, на мгновение держа её в воздухе, как Симбу, а затем прижимает жалкого Пикачу к груди. Ну честно, зверушка выглядит как мясистый кусок кукурузы с лицом, но Хир держит его так, будто это невероятная драгоценность. — Ты же рассказал бы мне, если бы имел способности по манипуляции реальностью, да? — задержав дыхание, спрашивает Джер, как настоящий нерд. — Я в принципе уверен, что прямо сейчас Вселенная решила использовать всю удачу, которая была предназначена мне на всю жизнь, — нервно смеётся Майкл. Он чувствует немного больше комфортного тепла, чем чувствовал пару моментов назад. Не слишком много, но достаточно для того, чтобы ему хотелось взять и немного отдохнуть от всей шумихи, что происходит в аркаде. На заднем плане он слышит что-то подозрительно похожее на удар хоккейной шайбы об стену, сопровождаемый победным возгласом. — Похоже, что кто-то наконец победил, — Майкл приобнимает Джера за плечи. — Должен сказать, мне прямо не терпится увидеть, как тебя уничтожат. — Сильно сказано для того, кого я победил в Tekken. — Эй, я буквально только что выиграл тебе эту кукурузный сгусток в самом худшем автомате с игрушками в мире, при этом используя лишь чистое мастерство, поэтому следи за языком, — жалуется он, тыча в мягкую игрушку. — Смотри, чтобы эта штука меня не заменила. Я гораздо лучше обнимаюсь. — Ага, это так, тебе даже не нужно волноваться, — Джереми мягко толкает Мэлла локтём, прежде чем Кристин машет ему рукой, указывая на стол для аэрохоккея. Майкл смотрит ему вслед, как он всегда и делает. В этот раз он держит мягкую игрушку в руках и улыбку на лице. Буквально на секунду он откидывается назад. Только на секунду, чтобы перевести дух. Не обманывай себя, — думает он. Не надеяться — безопасно, — думает он. Но маленькая мысль в голове, та мысль, на которую он никогда не обращает достаточного внимания, гудит достаточно громко, чтобы он услышал, достаточно громко, чтобы он не смог проигнорировать; а что, если, — звучит она. А что, если.