Волчей тропой

- Оками-семпай? Как вы смогли выжить? Вы должны быть уже давно мертвы! – в голосе змееподобного существа просказльзывала паника, а в глазах был страх. - Ну, прости, что разочаровала, Яма, - голос ее был тихий, мелодичный, чуть с хрипотцой. В нем чувствовались нотки сарказма. А в глазах так и сверкал лед. Из одежды на ней было темно-фиолетовое кимоно до середины ног с длинными рукавами, закрывающими кисти рук, кольчужная майка, защищающая от режущих ударов, черные мешковатые штаны, которые не мешали в движении, серые носки и соломенные сандалии на толстой подошве. На руках виднелись съемные нарукавники с петелькой на один палец, судя по толщине, под ним были щитки для рук. Вокруг шеи был обмотан шарф, который закрывал нижнюю часть лица. На плече, держа за рукоять одной рукой, она пристроила гумбай учива – постоянно раскрытый боевой веер в форме восьмерки. С той только разницей, что нижний круг был больше верхнего. Длинная рукоятка, обмотанная тканью, не давала скользить оружию в руках. Веер был настолько большой, что если бы Оками поставила его на землю, то смогла бы спрятаться за ним. Из–за пояса за спиной торчала рукоять стилета. - Ничего, это легко исправить, - осклабился Яма, взяв себя в руки. Он атаковал ее в рукопашной. Хныкнув, Оками подбросила веер в воздух, тот закрутился и воткнулся нижним кругом в землю. Яма сыпал ударами, как мог. Что ни говори, а тайзюцу - это явно не его стихия. Девочка постоянно уворачивалась, блокировала удары, использовала акробатику. Всем этим она пользовалась, чтоб компенсировать недостаток роста. Противник уже получил от семпая пару ударов, и если вам кажется, что ее удары не страшны, то ошибаетесь. Эти удары были хорошо поставлены, причем так, что могли стоить даже крепкому мужику пары сломанных костей. Некстати Яме вспомнилось, что когда он начинал обучаться у нее, то был шокирован картиной, когда на вид маленькая девочка с легкостью пробила две деревянные доски насквозь. Увернувшись от очередной прямой атаки, Оками поймала руку противника, использовала ее как опору и с разворота нанесла удар ногой в подбородок. От удара Яма отлетел на три метра... - Первый урок, Кохай: тайзюцу... - приземлившись, сказала она, затем исчезла из виду и оказалась уже возле оппонента. – Провален, - с этими словами брюнетка ударила бывшего ученика светящимся от энергии кулаком. Раздался хруст сломанных костей, и недавний заключенный саркофага полетел в соседнее здание. О том, что снаряд попал в цель, оповестил грохот стены. Пару секунд все было тихо, а затем стал нарастать грохот, и земля начала ходить ходуном. Огромная каменная волна пошла на девочку. Та, в пару прыжков оказавшись возле гумбая, ударила заряженным кулаком в землю, и перед ней вырос гигантский пласт бетона, арматуры и земли, который заслонил ее собой. Для пущей надежности зеленоглазая спряталась за веером. Удар техники о преграду разнес последнюю в щепки, но свою роль пласт выполнил: погасил разрушительную силу техники. Выбравшись из-за веера, девочка огляделась: поле боя представляло из себя гору обломков. Противника не было видно. Вдруг она увидела, что начинает скапливаться туман. Когда туман сгустился так, что не было видно ничего дальше трех метров, Оками взяла свое оружие, закрыла глаза, глубуко вдохнула и стала ждать. Стоя в тумане с закрытыми глазами, Оками ожидала удара. Вот она чувствует колебания тумана, затем интуиция подсказывает направление удара, вслед за этим она ощущает запах трав и пота. Зеленоглазая подставляет веер под удар со спины. Раздался звук удара металла о металл, потом пара минут был небольшой скрежет, затем послышался треск. Удивленно распахнув глаза, Оками, обернувшись на сто восемьдесят градусов, применила технику ветра, развеявая туман. Когда туман исчез, она перевела взгляд на руку, в которой держала веер. Там осталась лишь ручка, осколки оружия лежали на земле недалеко. В пяти метрах от нее стоял улыбающийся Яма и смеялся от души, держа в опушенной руке меч. Меч был обоюдоострый, из искрящегося металла, длиной шестьдесят сантиметров. Овальная гарда с рисунком инь и янь на ней переходила в обвитую тканью рукоять. - Кусанаги но Цуруги, - не спросила, констатировала она. - Ага, правда, он прекрасен? – спросил ученик, иронично выгибая бровь. - Это меч твоего деда, не твой. Разрыл его могилу? – как бы между прочим задала брюнетка вопрос. - Да, я думаю, старик не был бы против, - хохотнул Яма. – Смотри на осколки своего оружия, семпай, это только задаток. Я отомщу за Ига, - сказал он, утратив нотки смеха. - Ига? А я тут причем? - Вот только не надо строить из себя непорочную жрицу. Ты думаешь, я не знаю, кто напал на деревню под предводительством этого дурака из Овари? Или того, кто руководил атакой? И я уж точно знаю, что гибель Такеда и Уисеги тоже на твоей совести, - прорычал он сквозь зубы. - Может он и дурак, но ему почти удалось объединить Японию. Чего я при старом сегунате никак не замечала. И к слову о грехах... Не тебя ли стоит благодарить за то, что Мицухидэ предал хозяина? Или убийство Хидеёси? А так же три покушения на Такугаву? – поинтересовалась Оками. - Нет, семпай, чужих заслуг мне не надо. Ты сама прекрасно знаешь, что Хидеёси убил Такугава, а позже и сына за ним отправил. А насчет трех покушений, то у Иясу было много врагов. Плюс, он уничтожил Кога, - сказал он. - Хе, ты прекрасно осведомлен тем, что уничтожением Кога и ниндзя как класса руководил твой любимый Хаттори Ханзо, которому ты, чуть ли жопу не лизал, - парировала Оками. - Достаточно. Наши споры ничего не решат. Пусть все решат клинки и техники, - произнес Яма. - Как скажешь, Кохай, - пожала плечами девочка. Змееподобный только хотел сделать шаг навстречу, как произошла вспышка, и Оками оказалась возле него, отбив удар меча стилетом. Затем она положила руку на грудь противника. - Второй урок, Кохай: ниинзюцу. Провален, - с мстительными нотками в голосе прошептала зеленоглазая так, чтобы противник ее услышал. Ее рука заискрилась молниями, сконцентрировав их в одной точке, она выпустила их в тело Ямы. Получившийся разряд подбросил бывшего ученика на несколько метров в воздух. Оками, видя, как под действием электричества обугливается тело, решила добавить. Приложив указательный палец к верхней губе, а средний к нижней, она выдула огненный заряд. Попав в противника, он сдетонировал, и тело рухнуло на землю. Яма из последних сил поднялся и применил технику змеиной шкуры: обгоревшее тело раскрыло рот, и оттуда вылез живой и невредимый недавний заключенный саркофага. Но в отличие от первого раза он выглядел очень потрепанным. Оками взирала на эту картину со спокойствием ледника. Резерв энергии еще был благодаря правильному и грамотному его расходованию, поэтому на нежданно-негаданно затянувшуюся битву силы найдутся. В первый раз что ли? Яма, с трудом поднявшись, исподлобья посмотрел на соперницу. Он всегда втайне восхищался ей: такая маленькая, но такая сильная, умная и красивая. Хоть та и не знает, а может просто умело делает вид, что ничего не замечает и не догадывается, но на нее многие мужики заглядывались, несмотря на ее столь юный с виду возраст. Тряхнув головой, Яма приготовился к атаке. Взглянув в глаза Оками, он послал всю оставшуюся энергию в иллюзию. У брюнетки перед глазами поплыло, это гензюцу пыталось пробиться сквозь естественные заслонки разума. Сложив пальцы в знаке концентрации, девочка высвободила часть ее чакры. Взрыв энергии вокруг нее развеял морок. - Третий урок, Кохай: гензюцу. Провален, - насмешливо и в то же время укоризненно и осуждающе качая головой, она вынесла вердикт, указав на Яму пальцем. Импульс проходит сквозь тело, и вот змееподобный стоит в абсолютной темноте в кольце синего огня. Секунда, и пламя пожирает тело Ямы. В реальности Оками стояла напротив противника. Ментальные барьеры соперника оказались сметяны. «Может я погорячилась?» - подумала она. Но помотав головой, отбросила эту мысль. Ведь она на поле боя, а для устранения противника все средства подойдут. Тело, окутанное синим огнем, вздрогнуло, и из уголка рта потекла кровь. В следующий миг враг упал на колени, а затем лицом в грязь. Зеленоглазая выдохнула и уже было развернулась, чтоб уйти, но ее остановил шум, доносящийся от тела. Обернувшись, носительница шрама в виде молнии увидела, что труп Ямы вздулся и начал пузыриться. Пару минут все так и продолжалось, а потом с влажным треском кожа на спине соперника разошлась, и оттуда начало вылезать нечто чешуйчатое. Когда существо полностью явилось пред ясны очи Оками, она узнала его. - Ямато но дзюцу, - пробормотала девочка себе под нос. В ее голосе слышались нотки удивления. Перед ней стоял девятиголовый и восьмихвостый демон-змей. Тем временем одна из верхних голов раскрылась, и оттуда показался Яма собственной персоной. - Ну что, семпай, как вам моя техника? С ее помощью я одолею вас, – хохоча, как безумный, сказал он. С этими словами головы выстроились полукругом и начали накапливать энергию для залпа. Почувствовав неладное, Оками отпрыгнула назад пару раз, чтобы разорвать дистанцию. Затем она сложила печать крестом, и от нее отделились четыре копии, которые, не сговариваясь, разбежались в стороны, образуя вокруг дерущихся прямоугольник. Расположились по углам фигуры, сложив пять печатей и сцепив руки в замок, они воздвигли вокруг дуэлянтов барьер темного пламени, постепенно усиливая его. Тем временем Оками не теряла времени даром. Сложив ладони вместе, она закрыла глаза и сконцентрировалась, решившись использовать один свой козырь. Девочка открыла свои глаза, поменявшие цвет с темно-зеленого на насыщенно-янтарный, затем выставила руки перед собой, в результате чего перед ней возник омут непроглядной тьмы. И как раз вовремя, потому что одновременно с этим Яма выстрелил лучом светло-серой энергии. После выстрела на секунду наступила тишина. Однако потом с диким гулом луч вернулся и бумерангом полетел назад. Раздался взрыв, барьер покарежило, но не сломило. Когда феерия энергии утихла, Оками увидела тело давнего ученика и торчащего из пасти одной из голов Яму. Тот был мертв. Развеялись клоны, и Оками, будучи вновь зеленоглазой, покачнулась от навалившейся усталости. Последствие клонирования да еще и использование элемента тьмы, что она очень плохо контролировала, привело в конечном счете к истощению организма. Чтобы быстро восполнить энергозапас, пришлось пойти а крайние меры: Оками подошла к телу и положила на него руку. Через секунду его поглотила тьма, растворив и впитав остаточную энергию жизни в брюнетке. Немного восполнив силы и уменьшив усталость, совсем юная на вид воительница собрала осколки веера и подошла к Алукарду. Вампир был впечатлен: недавние действия действительно были зрелищными. За семь минут боя местность превратилась в изъеденную кратерами равнину. Алукард заметил приближающуюся тень и улыбнулся. Оками, тихо к нему подошедшая, была слегка помятая, чуть уставшая, немного расстроенная, но совершенно здоровая. - Я уж думал, ты не появишься, - сказал он со своей ухмылкой на лице. - Прости, Ал-кун, просто противник попался упертый, - застенчиво произнесла она, теребя прядь волос, которая скрывала ее шрам, похожий на молнию. - Да уж, это точно подмечено, что упертый. Слушай, может быть ты расколдуешь меня, а? - переступив через свою гордость, поинтересовался вампир, слегка поерзав. Все-таки быть связанным полтора часа понравится не каждому, тем более что затекшие конечности уже давали о себе знать, вызывая пока что легкий дискомфорт. Оками кивнула и провела указательным и средним пальцем горизонтальную линию, после чего Алукард почувствовал, что путы, связывающие его, исчезли. Ощутив такую долгожданную и сладкую свободу, он встал, потихоньку разминаясь, приводя себя в порядок. - Уф, хорошо-то как! У меня к тебе два вопроса: первый, кто это был, и второй, чем он меня спеленал? - оправившись, приступил вампир к небольшому допросу. Хмыкнув, Оками решила удовлетворить любопытство старого друга: - Ответ на первый вопрос: это был мой ученик. На второй - бакудо первый, сай. - Я - нежить с примесью демона, на меня не действуют заклятья, - усмехнувшись, констатировал вампир. - Хе, в физическом плане, да. А на духовную часть вы так же слабы, как и многие нелюди, - улыбаясь, возразила зеленоглазая. - У вампиров нет души, это нонсенс! - Нонсенс или нет, а так оно и есть. Иначе бы кидо на тебя не подействовало, - пожав плечами, завершила спор Оками, тем самым дав понять собеседнику, что тема разговора себя исчерпала. сказала зеленоглазка. Алукард ничего не ответил, поняв намек. Каждый из них погрузился в свои мысли, наслаждаясь тишиной. - Скоро приедет Интегра-сама? – первой нарушила молчание Оками. - Скоро должна быть, - пожал плечами вампир. Разговор как-то не клеился, поэтому появление в следующее мгновение на площадь синего роллс-ройса с кожаным верхом и хромированной радиаторной решеткой было как нельзя кстати. Как только он подъехал к парочке, окошко задней дверцы опустилось, и оттуда на заднем сидении показалась девушка, на вид которой можно было дать не больше девятнадцати лет. Длинные светлые волосы обрамляли лицо, прямые черты и голубые глаза делали ее очень привлекательной, большие круглые очки-велосипеды придавали некой солидности и особого шарма. Одета она была в дорогой мужской деловой костюм, что удивительно ее красил, а сигарета во рту только дополняла получившийся образ. - Докладывайте, - бросила Интегра, а это была именно она, своим холодным деловым тоном. Пара коротко начала докладывать, удивительным образом не перебивая друг друга, только порой что-то дополняя или уточняя, таким образом, быстро введя в курс дела девушку о том, что здесь произошло: личности нападавших, масштабы разрушений, количество жертв среди оперативников и гражданских. - Обе цели ликвидированы, - подвела итог Оками. - Плачевно, но не так страшно, как могло бы быть. Залезайте в машину, все вопросы решим уже в поместье после ланча, - потирая острый подбородок, сказала Хеллсинг. - Простите, Интегра-сама, но мой контракт истекает сегодня. Так что я хотела бы поговорить об оплате, - опять немного смущенно, но в то же время твердо заявила девочка. - Неужели так скоро? Я так полагаю, ты предпочтешь получить оплату сейчас? – больше утвердительно, нежели вопросительно поинтересовалась блондинка, задумчиво выдыхая дым, и, получив ответный кивок, бросила Оками серебряный крест, украшенный драгоценными камнями, в центре которого светился алмаз. Девочка ловко поймала эту вещицу, не обращая внимания ни на удивленный взгляд Алукарда, ни на любопытный - Интегры, и как только крест оказался у Оками в ладони, алмаз засиял ярче прежнего. - Хм, и правда, у тебя в руках он сияет, - хмыкнула Хеллсинг, скрывая легкое разочарование. - Жаль, что ты уходишь. - Ты можешь всегда рассчитывать на мою помощь, Тера-чан, - улыбнулась зеленоглазая. Уголки губ девушки поползли вверх, а на щеках появился легкий румянец, когда собеседница назвала ее детским прозвищем. Оками нашел отец Интегры - Джордж. Это случилось сразу после войны, когда лорд Хеллсинг изучал пленников, захваченных членами мистического отдела английской разведки. Все было как обычно, пока он не наткнулся на одну девочку в оборванной одежде со злым, даже звериным отблеском в зеленых глазах, со странным шрамом на лбу и специфическими способностями... Заинтересовавшись и изучив ее историю, отец Интегры предложил пленнице одну сделку. В чем именно она заключалась и для чего потребовалась, лорд Хеллсинг скрывает до сих пор, однако результатом стало то, что Оками обязалась служить ему сорок шесть лет и помогать в любом деле в награду за одну вещицу, хранящуюся в семейной сокровищнице Хеллсинг. Итогом всей этой затеи стало то, что Интегра выросла у Оками на глазах. Поэтому такая фамильярность в виде детских прозвищ разрешалась только ей. - Тогда сегодня вечером приходи на ужин. Уолтер приготовит твой любимый наполеон, - сказала она, с нежностью и улыбкой на лице глядя на ту, которая была рядом всю ее сознательную жизнь. Оками была тем, на кого Интегра равнялась, кого всегда ставила себе в пример. - Действительно. Приходи, потолкуем о старых временах... – с ностальгией добавил Алукард, садясь в машину рядом с курящей девушкой, не обращая никакого внимания на дым. - Конечно, приду, - пообещала Оками. И тут влез Уолтер, который сидел в кресле водителя. - Зеленый чай с жасмином или ЭрлГрей с лимоном? - спросил он. - ЭрлГрей, пожалуй, - мгновенно откликнулась Интегра. - Будет сделано, - подтвердил Уолтер. - Оками, тебя точно не надо подвезти? – еще раз уточнила Хеллсинг, видя, что брюнетка залезать в машину не собирается. - Нет, у меня еще есть дела. А вечером я сама до поместья доберусь, - решительно отказалась она. Кивнув, глава организации Хеллсинг приказала уезжать. Пока машина не исчезла за поворотом, куноичи провожала ее взглядом, потом перевела взгляд на крест, который до сих пор держала в руке. «Неужели вот оно - конец пути. Или же новое начало?» - спрашивала саму себя зеленоглазая. Но не найдя точного ответа, плюнула на это дело. Она извлекла камень из гнезда и сжала в руке, после чего почувствовала вспышку света, эйфорию. Затем наступила тьма... Тьма, способствовавшая воссозданию ее целостности. Плывя в абсолютном мраке, Оками вспоминала свое детство. Она родилась в округе Кога в 1381 году, в маленькой деревушке на утесе, в который жили рыбаки да охотники. Ее отец, Нагасаки Тода, был высоким крепким мужчиной сорока лет. Прямые черты лица, белые, порой смахивающие на седину волосы, светло-зеленые глаза – все это были типично для жителя той местности. Мать, Нагасаки Маю, была смотрительницей храма Аматерасу и одновременно лекарем. У нее были приятные черты лица, светло-голубые глаза, что практически не отличало ее от многих девушек селения, если бы не одно «но». Ее волосы были самого удивительного и потрясающего цвета, что сразу же выделяло Маю из толпы. Светлые у корней, они постепенно темнели, насыщаясь каким-то мистическим синим оттенком, к кончикам становясь практически черными. Еще одна отличительная ее черта, пленившая всех мужчин, это ямочки на щеках и сногсшибательная фигурка. Маю была по своей сути добрым и отзывчивым человеком, любящим помогать другим, иногда даже чересчур эмоционально делая это. Тода же был спокойный, уравновешенный, эмоций не выказывал и всегда пытался проанализировать ситуацию. Вдвоем они словно дополняли друг друга и никогда не скрывали от дочери своего прошлого. Именно поэтому, когда в Оками проснулась магия, радости родителей не было предела. И каждый втихаря пытался научить дочку чему-нибудь из своей области. Таким образом, отец взял на себя использование чакры и физические тренировки, а мать начала обучать простым кидо, которое использовали в монастырях. Вообще к вопросу воспитания чада супруги Нагасаки подошли со всей серьезностью. Например, Тода занимался с ней устным счетом и чтением, развивал логическое мышление. Маю взяла на себя каллиграфию, этикет, икебану и премудрости чайной церемонии. Из-за комплексного развития Оками уже в те свои малые года была довольно смышленой и сообразительной. Но, как и все хорошее, детство имеет привычку заканчиваться. Ее закончилось плачевно. В тот день на деревню напали неизвестные и вырезали почти всю деревню. Оками тогда задержалась в лесу со сбором грибов и ягод. Попутно с этим она решила немного позаниматься, в чем даже чуть-чуть преуспела, а теперь хотела похвастать перед родителями своими достижениями. Подходя к деревне, девочка заметила зарево от пожара. Выбежав на главную улицу, она увидела представшую картину вырезанной деревни: повсюду были трупы крестьян и горевшие дома. Не помня себя от беспокойства за родителей, Оками бросилась к храму на горе, где они жили. Вбежав во внутренний двор, девочка не сразу смогла заметить их. Тела родителей лежали в окружении десяти человек, а те смеялись и пинали уже безжизненные сосуды. Отец рассказывал дочери о смерти: как, зачем и почему. Но одно дело слушать слова, а совсем другое видеть это своими глазами. Последнее, что она запомнила, как кто-то схватил ее за волосы и швырнул на тела мамы и папы. Дальше наступила тьма, наполненная необузданной дикой силой и инстинктами. Оками пришла в себя, когда пыталась голыми руками вырыть могилы для родителей. Весь двор был усеян ошметками человеческих тел: кто-то был зажарен, от кого-то осталась только лужа крови, кого-то обратили в пепел, одного разорвало на клочки, другого расплющило в блин. Но девочка не обращала на это внимания. Единственной мыслью бившейся тогда в голове было: похоронить. Надо хоть похоронить по-человечески. Капал дождь, перемешиваясь с кровью и слезами, но она вряд ли обратила на него внимание, продолжая делать свое дело, не отвлекаясь ни на что. Зеленоглазка вздрогнула, когда появились новые лица. Они спрашивали, что-то пытались расспросить. Но единственное, чего добились, это бессвязное бормотание и дикий взгляд зеленых глаз. Кто-то подхватил ее на руки, Оками пыталась отбиваться, вырываться, кусаться. Она кричала, что должна завершить начатое. Тогда кто-то прикоснулся ко лбу холодными пальцами, и мир для нее померк. Проснулась новоявленная сирота уже в Кога Манзидани, еще не зная о том, что совет деревни реши провести ритуал изъятия силы. Для безопасности селения и девочки, разумеется. После ритуала жизнь Оками окончательно разобьется на «до» и «после». Детство кончится и начнется реальная взрослая жизнь. Со всеми ее плюсами и минусами. Но это совершенно другая история. Последней мыслью юной куноичи было: «Надо навестить могилы родителей. Давно я там не была». После этого Оками открыла глаза. Тело ныло так, что казалось, будто она тащила на себе гору Фудзи. Слабость была неимоверной. Голова трещала, как после попойки на шестнадцатилетние ее близкого друга Учихи Мадары. Вспомнив этот момент, она улыбнулась. «Да, ну и нажрались же мы тогда. В результате утром я проснулась, в чем мать родила в постели с Мадарой. И кровь на бедрах говорила мне, что отнюдь не спали» - мелькнуло в голове у девушки. Ах да, вы же еще не в курсе проблемы Оками: после того ритуала, что был произведен над ней в детстве, она практически перестала расти. Как следствие, не могла постареть. Интуиция подсказывала брюнетке, что если она соберет свою силу воедино, то сможет вернуть себе и все остальное. И хоть она сейчас чувствовала себя плохо, но ощущение целостности не проходило. В душе стало намного спокойней. Почувствовав дикую жажду, Оками попыталась подняться, однако у нее ничего не вышло. Тогда она сначала встала на колени, а потом медленно, упираясь руками об асфальт, стала подниматься на ноги. С третьего раза получилось. На ватных ногах Оками поплелась к ближайшему целому водоему. На ее счастье, это был фонтан, который, наверное, чудом остался цел в том погроме, который они с Ямой устроили. Подойдя к водоему, Оками с радостью припала к источнику влаги. Вдоволь напившись, она умылась и взглянула на свое отражение. Брови невольно поползли вверх. Из отражения на нее смотра она, но только с изменившейся внешностью. Волосы стали пепельно-седые, из-под верхней губы торчали маленькие кончики клыков. Но больше всего добили глаза: черный белок и ярко-янтарная радужка. Как луна на черном небе смотрелось все это. Девочка зажмурилась, постояла так пару секунд. Сначала открыла один глаз, потом второй. Отражение нормализовалось. Теперь в водной глади снова привычный и такой родной облик. Внезапно ее настиг приступ дикой головной боли, однако все быстро прошло. Когда состояние улучшилось, Оками почувствовала угасающие жизни рядом с собой. Ведомая новый, раннее неизведанным чувством, она пошла вперед, пока не заприметила разбитую машину и два тела, которые лежали возле нее. Эта была та самая пара, которую она оставила перед битвой со змеиным шиноби. Оками взглянула на них еще раз и поняла, что ничем помочь им не сможет. Оками не ирьенин. И даже если она знает теорию медзюцу, то практики у нее ноль. Девочка уже хотела пойти поискать телефон, чтоб вызвать скорую, как внезапно подул ветер и из бумажника, валяющегося на асфальте рядом с парнем, вылетела фотография. Зеленоглазая подхватила ее. На ней была изображена маленькая девочка, лет шести, с милым личиком, каштановыми кудряшками и веселыми карими глазами. Куноичи смотрела на нее и вспоминала себя, свое испорченное детство, потерю родителей... Она еще раз взглянула на пару, потом на фото. И тяжело вздохнула. Ведь была в ее арсенале одна техника, которая могла помочь молодой паре, но плата за нее высока. Оками для себя все решила: повернувшись к паре, она убрала челку с глаза и подала туда чакру. Достаточно сконцентрировавшись, девочка открыла глаз, который уже видоизменился, после чего активировала технику. Глаз напрягся, и импульс энергии вошел в тела четы. Все их раны, какими бы они опасными не были, испарились, как по волшебству. Словно их и не было. Глаз расслабился и немного помутнел, затем закрылся. Оками опустила челку и посмотрела на дело рук своих – на земле лежали два абсолютно здоровых человека. - Сердцебиение? В порядке. Мозговая активность? В порядке. Общее состояние организма? В порядке, - бормотала она, пока проверяла здоровье пары. Только после этих действий она подошла к будке и позвонила в скорую помощь. Перед тем как уйти, Оками решила все-таки вернуть фотокарточку. Когда она клала фото га законное место в бумажнике, ее взгляд упал на водительские права. - Омедетто, мистер Гренджер. Поздравляю вас и вашу жену с днем рождения, - прошептала девочка, вкладывая бумажник в руку мужчине. В следующее мгновение ее уже здесь не было.