Вне времени

      Нет, она не лжет, считала Фрэн. Правда — результат доводов и действий, доходящих до человеского восприятия в определенном порядке, но, похоже, профессор Дамблдор считал ее слова искаженным и бессмысленным оправданием для сходящей с ума девочки. Иначе Фрэн объяснить и не могла недоверчивость во взгляде Дамблдора, его напряженную позу и задумчивость. А еще ласковый снисходительный тон, который она терпеть не могла, вспоминая о днях, проведенных в психиатрической больнице, и заботливых уговорах выпить лекарство!       Фрэн рассеянно погладила чашку с остывшим чаем. На ободке вились геометрические фигуры, выпуклые и золотистые. А профессор практически не притронулся к напитку, поставив чашку на самый край своего письменного стола. Фрэн гадала, через какое время фарфоровая посуда упадет и разобьется от неосторожного движения локтя старика. Может, волшебный эльф подхватит ее?       Ей нравилось сидеть в кабинете профессора. Новые места всегда приятны, а у Дамблдора было еще и очень уютно и немного архаично. Его кабинет напоминал Фрэн об сказочной Иверсте, где с первого раза не угадаешь, для чего предназначен тот или иной предмет. Очень странные механические приборы тихонько пощелкивали, фигурки самых разных животных и чудовищ двигались, книги шелестели своими страницами, будто приглашая прочесть себя. — Сэр, вы не верите мне? Вы считаете меня чокнутой девочкой? — возмущенно спросила Фрэн.       Молчание несколько затянулось. Старик, погруженный в собственные размышления, наконец очнулся, и дымка задумчивости спала с его глаз. Дамблдор поправил очки и поспешно проговорил: — О, это, конечно удивительно. Признаюсь, никогда не сталкивался с подобным… явлением, хотя всегда думал, что столкнулся в своей жизни со многими необычными вещами, мисс Боу. Ваша ситуация крайне странная, и я жду от вас всех подробностей. Однако для начала хочу спросить одно: как вы считаете, где может быть Миртл Уоррен?       Фрэн сделала вид, что задумалась над вопросом, но в своей голове она уже видела ответ, черной кляксой расползшийся по стенке мозга. Другая-Я исчезла, растаяла, как растаял кубик сахара в золотистой чашке чая. Она перестала существовать в тот миг, когда на ее место пришла Фрэн и взяла бразды правления в свои руки.       Где же была Миртл? О, она была очень далеко, отправившись в свое последнее путешествие. — Миртл больше нет, — ответила Фрэн. — Сэр, она ушла.       Взгляд старика потяжелел, стал смурным, как грозовое небо. Он шумно вздохнул и показался Фрэн еще большим стариком, чем был на самом деле. Он не знал, что делать. Со взрослыми такое бывало.       Девочка покачивала ногой. — Может быть, она сейчас находится в своей собственной Иверсте, там, где она счастлива. Не расстраивайтесь, сэр. В конце концов, смерть всего лишь в нашей голове. Состояние нашего разума, оставленного без любви тогда, когда это нужно. Вы верите мне, сэр?       Слышать эти слова от Миртл Уоррен, которая на самом деле погибла, было очень странно. Дамблдор протер очки и задался самым важным вопросом: что делать? Перед ним сидел ребенок, находящийся в совсем другом теле, в другой обстановке среди незнакомых людей. И, что самое интересное, девочка совсем не подавала признаков беспокойства или паники, скорее наслаждалась этим местом. Этим днем он дал ей книгу про Хогвартс, не заметив за темной челкой горящих глаз и восторженного голоса. Любопытство. Любопытство — вот что привело ее сюда. Самая нелепая причина и догадка, но почему-то она казалась верной и самой правильной.       А еще он совсем не хотел верить в смерть Миртл, отказываясь даже думать о гибели ученицы. Нет, она может быть жива, просто могла поменяться телами с мисс Боу, уверял он себя. И от этого глупого утверждения становилось легче, хотя где-то в глубине своего разума Альбус понимал, что плохие вести не заставят себя ждать. — Расскажите мне все, как вы появились в Хогвартсе, — попросил профессор. — Возможно, я смогу помочь вам вернуться обратно, — предположил он. — Этого не требуется, — Фрэн покачала головой. — Совсем не требуется! Видите ли, существует пять реальностей, неразрывно связанных между собой. Каждая влияет на другую, а Ультра-реальность только усиливает процесс и позволяет видеть больше, заглянуть глубже, чем это позволено. Простите, вам, кажется, не все понятно, но… я и раньше путешествовала между реальностями, мне не требуется помощь. Понимаете, я заскучала, мне казалось, что я сделала много самых разных вещей. Моим самым большим желанием было оказаться там, где интересно и нескучно. Думаю, именно так я и оказалась Хогвартсе. И пока я не утолю свое любопытство, вряд ли смогу отправиться обратно в Иверсту… — Пять реальностей? Впервые слышу о подобном. — Неудивительно, мистер Дамблдор. Никто не знает о них, кроме единиц людей. И даже единицы могут сойти с ума, не выдержав правды и… жуткой черноты, — она поежилась, вспомнив клетку психушки, куда ее запер Ремор. — Жуткой черноты? — уточнил профессор. — Да, жуткой черноты. Это монстр, живущий в Пятой реальности. Он принц Тьмы и сын Мабуки. Он любит смотреть за мучением других, питаясь их страданием и слезами боли. — Все это конечно интересно, но мне трудно поверить в реальность ваших слов. Не так просто, да, — Дамблдор пожевал губы.       Фрэн пожала плечами, не испытывая возмущения. Слишком долго и часто она сталкивалась с неверием и необоснованными обвинениями в свою сторону. В конце концов, у нее была Иверста, где ее жители принимали девочку такой, какая она была. — У всех есть цель, сэр. Моя цель — это сполна восхититься местными чудесами. Разве не прекрасно — путешествовать?       Вопрос был риторическим, но Альбус все же ответил: — Вряд ли обычные путешественники, — он хотел сказать «нормальные», но передумал. — путешествуют по другим телам. Поразительный феномен и… очень печальный.       Домовик снова налил чашку чая. На этот раз запах являлся малиновым. — Почему? — Что, почему? — поинтересовался Альбус, потирая костяшки пальцев. — Ну, печальный феномен, — Фрэн отпила из чашки и взяла из плетеной корзинки одну из булочек. — Печально, что ваше путешествие забрало одну юную жизнь, мисс, — вздохнул Дамблдор. — О, не беспокойтесь! Другая-Я все равно умерла бы. Это было предрешено еще тогда, когда я увидела на своем новом затылке красное молоко! Можете называть это судьбой… Злым роком, настигающим неожиданно и всегда. Конечно, судьбу можно переломить, как сухую ветку, но где же найти эту самую корягу? — рассуждала Фрэн. — Для этого нужно иметь глаз на третьем затылке. — Утешили, мисс. А теперь, допивайте чашку. Продолжим нашу беседу завтра. Гм, то есть уже сегодня… Уже поздно, я провожу вас до башни Рейвенкло. В темное время может быть опасно, — Дамблдор встал и взмахнул палочкой — исчезли сладости и заварник с чайными чашками. — Сэр, вы полагаете, что здесь есть монстры? — поинтересовалась Фрэн, обрадовавшись. — Вы понимаете меня! Камалы… они повсюду и своими жуткими телами наполнили все трещинки замка. Иногда я вижу, как их тени шевелятся. Камалы сидят на школьниках и пьют их души. Все это, конечно, от плохих мыслей… Вы знаете, против них есть одно единственное средство. Вода! Даже капелька этого вещества причиняет невыносимую боль камалам. Так что рекомендую вам держать при себе бутылочку чистейшей воды! — важно заявила Фрэн. — На что волшебнику это, когда он просто сможет сделать это? Агуаменти! — слабо улыбнулся Дамблдор.       Из его волшебной палочки вырвалась голубоватая струя воды, которая весело шипела и веселилась. Фрэн издала изумленное «ох» и признала, что волшебство намного удобнее, чем простой чайник.       В коридорах, таких тихих и безлюдных, гулял только промозглый сквозняк. Стекла окон издавали дребезжащий звук, когда ветер снаружи ударялся что есть силы на них. Возникало забавное «звеньк-звеньк». Как песня, подумалось Фрэн. Профессор закрыл дверь, но не ключом, а заклинанием. — Пойдемте, мисс. Я провожу вас до башни, а вы мне пообещаете что ляжете спать и не будете гулять ночью, — строго сказал Дамблдор.       Он махнул Фрэн рукой и быстрым размашистым шагом пошел по коридору. Девочка засеменила рядом с ним. Она украдкой поглядывала на мантию старика, похожую в свете свечей на карту звездного неба: сияли маленькие серебряные звездочки, блестели перламутровые блестки…       Только в полах его одежды скользила почти незаметная тень. Фрэн сначала подумала, что ей чудится, но нет. Чернота повторяла каждый шаг старика, цепляясь за его туфли. Фрэн внимательно взирала на это бесплотное тело, на темный и пустой силуэт. Несомненно, это была она — камала. — Подождите, сэр! — попросила Фрэн.       Дамблдор остановился и озабоченно спросил: — Что-то случилось, мисс Боу?       Она не ответила. Девочка села на корточки рядом с обувью старика, потрогала их остроносые носки, сжала в кулаке воздух. — Что это вы делаете? — недоуменно осведомился профессор, отступив на шаг.       Действия девочки его смущали. Кому в голову придет трогать ботинки своего профессора? — Совершенно пока ничего! Видите? Она шепчет в вашу голову злые мысли и заставляет сомневаться. Она заставляет глодать вас одну мысль, которая не дает вам покоя вот уже много месяцев. Как кость. Жирная-жирная камала! — вскричала Фрэн и ударила по правой туфле. — Убирайся!       Дамблдор вздрогнул от резкого пронзительного голоса, застыв столбом посреди коридора. Он совершенно не знал, как ему реагировать на это чудо. — Успокойтесь, мисс Боу! — он оглянулся — некоторые портреты среагировали на шум и сейчас сбрасывали с себя остатки сна.       Дамблдор опустился на колени рядом с Фрэн, положил ладони ей на трясущиеся плечи. Она казалась сумасшедшей. В голубых глазах Миртл плескалось отчаянно-испуганное выражение. — Разве вы не чувствуете? — прошептала она со свистящим выдохом ему в лицо. — Камала у ваших ног. Тшш! Она не должна услышать наших слов, иначе сбежит! Примените волшебство! — Какое волшебство? — в тон ей прошептал профессор, сбитый с толку абсолютно всем. — Примените волшебство! — ее взгляд был непреклонным и решительным. — Водяное… — подсказала она.       Он тяжело вздохнул и вытащил палочку. Повертел ее в руках, вызвал заклинание. Перламутровая река воды вырвалась с кончика деревяшки, устремилась на мраморный пол, впитываясь в щели. Вода подступила к его туфлям, забурлила и зашипела. По коридору пронесся неожиданно налетевший ветер, подуло холодом. И крик, визг несчастного существа раздался прямо под его ногами. А Миртл Уоррен (или же Фрэн Боу?) сидела в почерневшей воде и хлопала в ладони, хихикая… Дамблдор ощутил острое желание выпить что-нибудь покрепче, чем традиционный английский чай. Он потер взмокший лоб, провел пальцем по пульсирующим вискам. — Она извивается, — сообщила Фрэн, доверительно заглядывая в выцветшие голубые глаза старика. — У них один путь — превратиться в невесомое ничто или же валоку. Вот и все.       На полу словно разлили чернила. Фрэн шлепала ботинками по луже. В этот момент Альбус готов был поверить во что угодно.       Хлюп-хлюп-хлюп. — Оно… умерло? — нерешительно спросил Дамблдор. — Нет, сэр. Оно не может умереть, ведь никогда по-настоящему не было живым, — ответила девочка. — Проводите меня?       Она снова стала беззаботной на вид. Дамблдор шумно втянул носом отчего-то затхлый воздух и убрал лужу. Если бы не чернота, если бы не этот протяжный злой крик, он бы подумал, что это выверты его разума так шутят с ним. Девочка не пыталась заговорить с Дамблдором об этом существе, будто уже забыла о его существовании… Или не хотела вспоминать одно-единственное мгновение, в котором заключались экстаз мучений и густая концентрация темноты. А может быть, просто привыкла смотреть на это. От этой мысли Альбусу стало дурно. Он пытался не думать ни о голубых водянистых глазах, в которых томилось сумасшествие, ни о дергающихся движениях рук и ног, так и кричащих: «Наша хозяйка чокнулась! Слетела с катушек!»       Они прошли только один поворот, пару храпящих портретов и пару мыслей профессора трансфигурации, в коих он уверял себя в нормальности происходящего. Фрэн шла впереди какой-то странной забавной походкой. Дамблдор задался вопросом, кто кого провожает. Девочка остановилась, посмотрела вперед и крикнула: — Привет!       Дамблдор поправил очки и прищурился: в конце коридора замер силуэт, потревоженный чересчур громким приветствием Фрэн. Силуэт направился к ним и профессор с удивлением признал в нем Тома Риддла — старосту Слизерина. Юноша остановился напротив них, нервным движением поправил ворот мантии, что не укрылось от внимательного взора Дамблдора. Часы показывали два ночи — время было очень позднее, и для Альбуса стало неожиданностью увидеть здесь лучшего ученика не только его факультета, но и всего курса. — Тоом, — протянула Миртл. — Как твои дела? Тоже гуляешь? Согласись, погода в замке чудесная! Познакомься, это профессор Дамблдор. Он преподает сложнейшую науку в мире, которая называется трансфигурацией. — Я в курсе, кто это, — резко оборвал ее болтовню Том. — Мы знакомы с профессором Дамблдором. — Какая хорошая новость! А где вы познакомились? — воскликнула Фрэн, всплеснув руками. — В школе, это же очевидно, — процедил Том. — Не задавай глупых вопросов. — Полагаю, наша встреча произошла гораздо раньше, Том, — произнес Дамблдор. — Кажется, это было летом? — размышлял он. — Ты тогда изрядно удивил меня.       Риддл вежливо улыбнулся. Взгляд Дамблдора подернулся дымкой льда. — Мистер Риддл, стоит сказать, я не ожидал, что вы пользуетесь привилегиями старосты столь безответственно. Если не ошибаюсь, вы можете находиться вне факультетской гостиной не позже полуночи и только по важным вопросам, касающимся учебного процесса. Я разочарован, что вы имеете наглость нарушать общие для всех правила, — заявил старик.       Глаза Тома не бегали, смотрели четко в лицо профессора. Фрэн была готова поклясться, но вид юноши стал очаровательно невинным, будто бы он знал что-то, что оправдывало его. Он выпрямился, высоко подняв гордый подбородок. Волосы были идеально уложены и переливались черным явлением в свете восковых свечей. «Не человек, а картинка!» — восхищенно подумала Фрэн. — Прошу прощения, профессор Дамблдор, — елейно произнес Том. — Однако ваши обвинения, — последнее слово он выплюнул, сделав на нем ударение. — Я считаю необоснованными. Вот записка от профессора Слагхорна с объяснениями о том, что я задержался у него.       Том достал из кармана мантии сложенный вчетверо лист и показательно раскрыл его, чтобы профессор увидел мелкий витиеватый почерк Слагхорна. Дамблдор окинул бумагу долгим взглядом, признав подлинность записки. Только Гораций мог использовать сложные речевые обороты и заковыристые петли в буквах. — Мистер Риддл, ваше рвение к учебе похвально. Насколько я знаю, вы усиленно занимаетесь с Горацием. Планируете стать зельеваром?       Том покачал головой. На его губах проскользнула едва уловимая улыбка, когда он представил себя в амплуа зельевара. Предмет, несомненно, интересен и полезен, но он все же предпочитал другие области магии. А другие пусть варят зелья за него. — Профессор Дамблдор, я бы хотел проводить Миртл до ее факультетской гостиной. Она обещала мне кое-что отдать. Конечно, если вы согласитесь.       Фрэн недоуменно пожала плечами и уже хотела спросить Тома, что она хотела ему отдать, как пронзительный взгляд юноши заставил ее замолчать. Лучший ученик школы, по словам старика, бесстыдно врал этому же старику! — Не думаю, что это хорошая идея отпускать вас одних бродить по замку. Но… Так как вы являетесь довольно исполнительным старостой, Том, я доверю девочку вам. Пожалуйста, когда проводите юную леди, немедленно идите к себе в комнату. Записка от декана вас уже не спасет. Ах, да. Минус пятьдесят баллов с Рейвенкло за нахождение в коридорах после комендантского часа, мисс Б… Мисс.       Фрэн и Том остались вдвоем. Старик быстро зашагал к себе в кабинет. Юноша почувствовал какой-то подвох и повернулся лицом к девчонке, прожигавшей в спине Дамблдора дырку. — Ты что-то натворила? Он чересчур быстро согласился на мою просьбу, — в голосе Тома звучали подозрительные нотки. — Я бы сказал, что он с радостью пережил ответственность перед тобой на меня.       Он сложил руки на груди. Девочка повторила тоже самое. Том закатил глаза. — Нет, я ничего не натворила, — беззаботно ответила Фрэн. — Хотя-я… — она задумалась. — Все же натворила. Ты знал, что даже профессора умеют пугаться? Раньше я думала, что это невозможно. Учителя должны быть храбрыми перед детьми, ведь так? Мама мне говорила, они должны подавать даже своим видом правильный пример. Но часто бывает наоборот. Учителя пугаются своих учеников… — Фрэн понизила голос почти до шепота. — Безумие правды заключается в том, что иногда учитель по-настоящему открывает глаза и видит, как в ребенке зреет и живет монстр. Кажется, профессор Дамблдор испугался меня, — сказала она растерянно. — Камала громко запищала, и он открыл ей свой страх. Она снова появится, пока он не избавится от тягучих мыслей и не осуществит задуманное.       Том пропустил ее слова мимо своих ушей. Все равно она говорила одну белиберду. В последнее время он определенно не желал разгадывать загадки, которые привели его бы к очередному тупику. Задумываться о такой фигуре как Дамблдор Том уж точно не хотел. Его неприятно удивил тот факт, что девчонка уже успела отметиться у декана Гриффиндора. Юноша немного нервничал, уверенный в том, что Миртл могла по случайности проболтаться в чем-то. — Как твои успехи в учебе? — поинтересовался он. — Я знаю, что третьему курсу сегодня должны были выдать табели успеваемости. Профессор Дамблдор сообщил тебе о том? — Успехи? — переспросила. — Очень интересный вопрос! Ты спрашиваешь у Миртл или у меня? У меня нет табеля. Миртл все равно никогда не посмотрит свои оценки, это грустно. Сейчас они совершенно ей не нужны. — Что ты имеешь в виду? — раздраженно сказал Том. — Разве Миртл не стоит сейчас передо мной? Разве не она говорит со мной?       Когда-нибудь он напишет книгу об искусстве разговора со свихнувшимися девочками. Ее мозги были определенно набекрень. И все же… Был еще один неизвестный фактор, который делал девочку совершенно иной. — Я просила называть меня Фрэн, — напомнила она. — И нет, с тобой говорит не Другая-Я, Том. Еще одна правда заключается в том, что обитатели замка совсем не видят очевидного. Они не умеют присматриваться. И ты тоже не умеешь Том, но у тебя есть все шансы научиться! — девочка ободряюще улыбнулась ему. — Хочешь, я покажу тебе правду? Я знаю, ты искатель правды и ужасно хочешь найти ее. Я могу помочь.       Она протянула ему руку, похожую на цыплячью лапу. Бледную, но мраморную и светящуюся необычным цветом, потому что они стояли перед оконной аркой. За стеклом зрела бледная луна, что освещала серебряным светом две фигуры, тени которых дрожали под сиянием Люмоса, наколдованного палочкой из тисового дерева.       Том сжал губы в тонкую полоску. Юноша был уверен в том, что знает настоящую правду только он один. В тот день в женском туалете кроме него и Миртл Уоррен больше никого не было. Ни единая живая душа не знала, что случилось там, между рядами кабинок и белых раковин. Но сейчас он сомневался в своем знании. Том раскрыл ладонь и сжал руку девочки в своей. Наследник Слизерина хотел узнать правду, может быть ужасающую и неприятную, но ценную. Только его жертва могла раскрыть ему тайну своего убийства, рассказать о чудесном мгновении воскрешения. Что это было? Древняя магия? Или сила, спящая в грязнокровке до поры? — Дуотин расширяет сознание, делает его пластичным и уязвимым к пластам реальностей, — услышал Том бормотание девочки. — Но у меня нет таблеток… Может, мне удастся самой приготовить их? Или же… найти?       Она задумалась, но при этом крепко сжимала его руку. Том почувствовал себя нелепо. Он попробовал выдернуть кисть из ее ладошки, однако девчонка угадала его намерения и вцепилась в него клещом. — Кажется, это так не работает! — воскликнула она. — Извини, Том, правда откладывается на неопределенный срок, — виновато сказала девочка. — Лишь сейчас я поняла, что ты мне не поверишь, если я расскажу тебе все. Тебе нужны доказательства, но их у меня нет. Поэтому я хочу их сделать! — Я всего лишь хочу, чтобы ты рассказала мне о том, как очнулась в туалете прошлой ночью, Миртл, — произнес юноша и прикусил себе язык. < tab>Он похолодел. Том Риддл не мог знать о том, что грязнокровка Уоррен проснулась прошлой ночью в уборной. Об этом не знал никто, кроме самой Миртл. Он сглотнул и выдохнул. Мозги у нее были совсем навыворот — девчонка никак не отреагировала на его реплику. Том уже более уверенно продолжил: — Достаточно нескольких предложений об этом. Я беспокоюсь о тебе и о твоей жизни, — взволнованно прошептал он. Я беспокоюсь о твоей смерти.       Фрэн распахнула глаза и выхватила руку из ладони Тома. Похоже, она сделала это резко и неожиданно, так как на лице мальчика застыло изумление. Впрочем, оно быстро исчезло и сменилось спокойной доброжелательностью. Он приблизил свои пальцы к глазам, долгим взглядом посмотрел на них и незаметно вытер о ткань рубашки. — Сейчас не время. Я еще не нашла доказательства, которые могли бы рассказать тебе правду, — упорно говорила Фрэн в ответ на уговоры Тома, желавшего узнать о событиях прошлой ночи. — Если это единственное, что тебя волнует, Том, то…       Девочка знала — он не поверит ее словам. Фрэн даже могла угадать, какие мысли ползали в голове юноши. Он уже считал ее сумасшедшей, считал чокнутой маленькой девчонкой и поэтому разговаривал с ней соответственно. Он требовал от нее правды, но на самом деле твердо желал, чтобы она сказала ложь. Том заблуждался. Фрэн вздохнула. В замке обманывались все, но хотя бы Томми она сможет открыть глаза. — Не обязательно приводить доказательства, — тихо сказал он. — Я поверю каждому твоему слову. Уверен, ты не врушка. Я не прошу многого, лишь информацию о том, что с тобой случилось. После этого дня ты стала странной, Мир… Фрэн. Мне, как старосте, положено заботиться об учениках наравне с профессорами. Учителя волнуются о тебе, и я тоже. Возможно, ты потеряла память и просто не хочешь признаться в этом мне? Скажи, Фрэн, ты все помнишь?       В его голосе звучали предвкушение и надежда. Этот вопрос он должен был задать еще раньше, но только сейчас ему в голову пришла наиболее точная формулировка. Том понимал — от ответа девочки зависели его дальнейшие мысли.       Она тряхнула головой и зевнула. Сон накатывал волнами на голову, мешал мыслить. Фрэн долго не спала, мечтала о том, как упадет в объятья мягкой-премягкой кровати. — Я помню все, — отозвалась девочка. — Помню, как проснулась на твердой плитке пола, хотя засыпала в Иверсте вместе мистером Полночь. Камалы не могли добраться до спящей меня, так как везде была разлита вода — туалет же! Хотя на потолке шептались тени… Спасибо, что проводил меня, Том. Конечно, я могла сама найти дорогу, но никогда не знаешь, когда память потеряешь.       Она остановилась напротив факультетской гостиной. Том издали наблюдал за ее потугами разгадать загадку. Девочка, приложив пальцы к щекам, переминалась с ноги на ногу, стоя перед неусыпным стражем Рейвенкло. Слизеринец считал вход умников слишком ненадежным. Любой здравомыслящий и необделенный мозгами человек мог угадать загадку и беспрепятственно войти к ученикам. У Гриффиндора вход и то был надежнее… — Давай помогу, — ему надоело смотреть за ее глупостью. — Что сказала птица? — Я сама! Сама разгадаю! — она надулась и отвернула голову. — Это слишком просто, чтобы я могла не разгадать. — Ты зря теряешь время, — возразил Том и вежливо попросил стража: — Пожалуйста, повторите загадку еще раз. — Нет ни крыльев, нет и ног, но стоит, ходит и летит, — проскрежетал орел. — Что это? — Ты права — это слишком просто. Время. — Ответ верный.       Дверь медленно отворилась. Фрэн разочарованно вздохнула. Все же она хотела размять мозги и отгадать загадку. — Ты, конечно, знаешь, что твой факультет предполагает наличие у учеников таких качеств, как склонность к творчеству, индивидуальность и тягу к знаниям. Этот принцип соблюдается и в загадках. У каждой из них есть множество ответов… Нет единого решения для любой из задач Ровены. — Хм, да? — удивленно сказала Фрэн. — Я искала в голове только один ответ. Обычно со мной так и происходило — верным было что-то одно, что-то, что позволяло мне перейти на очередной уровень знания. Спокойной ночи, Том. Надеюсь, тебя не сожрут монстры. Поскорее доберись до кровати и накройся самым пушистым одеялом! — назидательно произнесла Фрэн, подняв палец вверх. — Э… Спасибо? — немногие вещи могли смутить Тома, но иногда это все же происходило. — Доброй ночи, Ми… Фрэн.       Вход закрылся и юноша облегченно вздохнул. Напряжение, что заставляло его тело деревенеть, отступало. Электрические заряды, пробегавшие по коже от прикосновения к ней, утихли и замерли в ожидании новой встречи. Она ушла спать. Том облизнул нижнюю губу. Разве могут мертвецы делать это — засыпать? Девчонка казалась смертельно уставшей и бледной, а под ее глазами залегали глубокие тени. Видимо, могут.       Он тоже чувствовал усталость. Сегодня юноше никак не удавалось сосредоточиться на уроках, он думал о чем угодно, но только не о них. По нему не было заметно, что он чем-то обеспокоен, однако огонек задумчивости и отчужденности то и дело мелькал в темных глазах. Ничего. Скоро все закончится и он вернется в вонючий приют, где сможет затаиться. Впервые Том горячо хотел своего возвращения в злачное маггловское место. Ему не придется видеть девчонку до следующего учебного года, а пока… Он потерпит ее присутствие.

***

      Она прокралась между низкими столиками и бархатными креслами. В гостиной никого не было — все спали. На диване цвета индиго кто-то забыл бежевые свитки и учебник по истории. На ковре валялась чернильница с белоснежным пером. Фрэн поставила чернильницу на столик и свернула свитки в трубочку. В камине огонь уже потух, только тлели угли, разбрызгивая красноватые искры. Стеллажи с книгами казались страшными нагромождениями в полумраке. Фрэн поежилась.       Гулял сильный сквозняк, такой промозглый, что сейчас ей было впору найти теплый свитер. Она поднялась по лестнице, осторожно открыла дверь и на кончиках пальцев проскользила к своему убежищу. Кровать была такой большой, что Фрэн не верилось, что она может принадлежать ей, маленькой девочке. Фрэн стянула с себя мантию и обувь, ощутив, как холод мгновенно наполнил тело мурашками. Она раздвинула полог кровати и плюхнулась на матрац, сразу же укрывшись синим одеялом. Стало так хорошо и приятно… Фрэн счастливо улыбнулась и свернулась калачиком, поджав под себя ледяные ноги. Как же она замерзла! Вечерами в замке температура непременно падала и становилось холодно даже в теплой мантии. Может быть, было такое волшебство, которое позволяло человеку не чувствовать холода, но Фрэн этого не знала. Она смежила веки. Думать не оставалось сил… Образ Септимуса мелькнул перед закрытыми глазами, отозвался в ней горячим и веселым. Профессор Дамблдор в ее сознании хмурил седые брови и загадочно улыбался, качая косматой белой головой…       И напоследок, перед тем как уставший мозг впадет в оцепенение, а тело замрет, в ускользающем от реальности сознании промелькнул он — мрачный мальчик с простоватым и таким не чудным именем. Том. Он не улыбался, в его глазах — черных омутах Фрэн чудилась угроза и ожидание… — Я покажу тебе правду, — пробормотала она.