Вне времени

      Девочка неторопливо переставляла фигурки. Она делала это в ведомом только ей самой определенном порядке. Ритуал, вот на что это похоже, решил Том, наблюдая за действиями Миртл. Он сидел в мягком кресле, удобном и комфортном, откинув голову немного назад. Виски Тома пульсировали, он понял, насколько устал за сегодняшний день. А девчонке, казалось, было все нипочем. По ее виду и не скажешь, что она весь день скакала по Хогвартсу, будто сумасшедшая. Том в очередной раз внимательно посмотрел на ее фигурку. Что-то в ней не давала юноше покоя, но он пока не мог узнать, что именно. Возможно, тайна откроется позже. В любом случае, эта глупая игра в шахматы была затеяна только для того, чтобы разговорить Миртл. Раскрыть все грязные секреты грязнокровки, выпотрошить ее сознание… Том судорожно выдохнул. Он очень хотел проникнуть в сознание девчонки.       Миртл прекратила свое раскладывание фигурок и с заметным любопытством посмотрела на Риддла. — Мне послышалось, или ты резко вздохнул? — поинтересовалась она, рассматривая белого короля. — У тебя проблемы с легкими? Знаешь, у меня иногда такое тоже бывает… — Миртл понизила голос до шепота. — Очень трудно дышать, когда ты для этого не приспособлен, да? — Я не думаю, что моя главная проблема заключается именно в дыхании, — ответил Том, лихорадочно подбирая слова. — Ты наблюдательна, но к чему подмечать абсолютно ненужные детали твоего собеседника? Не кажется ли тебе, что ты только спугнешь его своим удушающим вниманием?       Он совсем не это хотел сказать, но, беседуя с девчонкой, невольно подстраиваешься под ее стиль общения. Миртл помолчала. Она наконец прекратила свое бесполезное занятие, и сейчас все шахматные фигурки ровно стояли на своих местах. Партия вот-вот должна была начаться, а воины вступить в бой. — Возможно и так, — легко ответила она, совсем не думая о значении своих слов, как это делал Том. — Твоя точка зрения забавна, мне нравится. Разве подмечать малое существующее — не есть верный признак того, что мы придем к большему существующему? «Приводя свои доводы, ты только углубляешься в пучину сумасшествия, в это болото, давно выевшее все твои разумные мысли» — мрачно подумал Том, но вслух свои мысли не высказал.       Он развернул доску так, чтобы черные фигуры были с его стороны. Он не любил делать первый ход, считая его заведомо проигрышным делом. Они начали игру.       Некоторое время над столиком властвовала тишина. Том размышлял о своем следующем ходе, Миртл делала тоже самое, сгорбившись и поставив подбородок на руку. Для той, кто только недавно узнал суть игры, она делала неплохие результаты. Нет, он бы сказал, поразительные успехи, если бы захотел расхвалить ее достижения. Девочка смешно хмурилась и переставляла фигурки в хаотичном порядке. Она следовала общим правилам игры, но все же ходила так, как совсем не ожидаешь. Часто Уоррен делала неудачные ходы или же проигрышные, как ему казалось, если бы ее хаотичная тактика не давала плоды. Она не проигрывала, медленно отвоевывая место себе на шахматной доске.       Следующий ход девчонки заставил Тома серьезно задуматься. Миртл, похоже уставшая от безмолвия, раскрыла рот: — Ты тоже не любишь быть белым? — Прости? Что ты сказала? — он поднял на нее глаза, сбитый с толку неожиданной репликой противницы. — Ну, ходить белыми, — пояснила Миртл. — Я считаю белую сторону предсказуемой. Вот бы совсем отменить первый ход, чтобы не было определенности! — мечтательно протянула она.       Губы Тома тронула насмешливая улыбка. — Как ты себе это представляешь? — вкрадчиво поинтересовался он. — Невозможно отменить начальный ход, ведь он, в любом случае, будет всегда. Кто-то все равно будет обязан сделать его, разве не в этом смысл, чтобы начать партию? Или войну… — Это скучно, — упрямо твердила Миртл. — Скучно! Война может начаться сразу с атак от обеих сторон. Например, мы могли бы сходить одновременно. О, точно! Не хочешь попробовать, Том? Давай переиграем?       От ее бессмысленного трепа в голове звенело. Он шумно втянул носом воздух и выдавил из себя вежливый отказ. — Как-нибудь в другой раз, — ответил Том. — Я хочу доиграть эту партию.       Они продолжили. Игра близилась к своему завершению. На доске практически не осталось фигурок, Миртл, не в силах усидеть ровно на месте, почти подпрыгивала. Девчонка своими сумбурными ходами загнала его в западню. Какое бы действие Том не совершил, он в любом случае получит мат. Прискорбно осознавать свой будущий проигрыш, однако он оправдывал себя тем, что долго не играл. — Я тут подумала… Может, если я выиграю, ты исполнишь мое желание? Совсем небольшое! Оно не будет стоить тебе ни одной золотой монеты! — сказала Миртл торопливо.       Она практически поставила ему мат, а сейчас требует желания? Том усмехнулся наглости девчонки. — Ты можешь попробовать, — предложил он. — Если твои слова не будут мне в угоду, твое желание останется при тебе. Согласна?       Ему было интересно, что Миртл могла загадать. Том не думал, что что-то серьезное или особенное, поэтому с легкостью внял словам девчонки. — Ура! Я выиграла, — она, широко улыбаясь, щелкнула пальцем по фигуре черного короля, отправив того за поле доски. — Выигрывать всегда приятно, особенно если есть приз.       Том был удивлен ее способностям. Могла ли она резко поумнеть из-за своей ложной смерти? В мире магии возможно все — единственный закон волшебства, неограниченный рамками. Внешне он не казался впечатленным, но внутри Тома зрело раздражение вкупе с эмоциональной усталостью. За весь день он так злился, испытывал гнев и удивление, как не делал это за весь год. Том не любил проигрывать. И сейчас понимал, что проиграл не шахматную партию, а другое. Большее. Он ощущал волнение. Том облизнул сухие губы, и со злостью понял, что замер, ожидая, что грязнокровка скажет. Его не волновали ничьи слова, но сейчас что-то менялось. Юноше не нравилось это, как не нравилось поведение девчонки, ставшей другой за жалкие сутки. Она была чем угодно, но только не знакомой всем Миртл Уоррен, способной затопить своими слезами весь Хогвартс.       Она все еще улыбалась, довольная победой. Приятно побеждать и видеть свой триумф в глазах противника. Том вслушивался в слова желания девочки, и чувствовал, как холодеют пальцы. Он вцепился в подлокотники кресла, оглушенный ее голосом. Том мрачно глядел на лицо грязнокровки, на незастегнутую мантию и кусочек короткого цветного платья. Она просила не невозможного, и чтобы исполнить ее пожелание, не нужно было прилагать никаких, абсолютно никаких усилий. Даже не требовалось шевелить пальцем или двигаться. Она не просила достать звезду с неба или позаниматься с ней в магических дисциплинах. Том покачал головой. Но все же… В ее словах крылся неуловимый смысл, который смущал, заставляя противиться воле девочки, сошедшей с ума, одинокой и покинутой.       Ему не стоило никаких усилий исполнить ее маленькую просьбу. В конце концов, он все равно хотел сблизиться с ней и узнать все секреты грязнокровки.       Миртл все еще по-идиотски улыбалась, ширя рот в оскале. Она выжидающе смотрела на него. Ее глаза, большие и чистые, казались двумя блюдцами в полумраке библиотеки. Том скривился, признаться, ему было противно смотреть на девчонку, и произнес со всей доброжелательностью, на какую был способен: — Если это твое желание, то я соглашаюсь на него. Оно странное, но ты была права, — юноша хмыкнул. — оно совсем ничего не будет мне стоить, и я вполне могу придерживаться его правилам… — сказал Том, и с заминкой добавил: — Фрэн Боу.       Имя. Абсолютно чужое и ненастоящее. Оно застревало в зубах, как карамель или сладкая патока — сладость, которая быстро приедается. Имя не принадлежало ни одной ученице Хогвартса, над не имела власти и Миртл Уоррен, присвоившая его себе, как псевдоним. Том спрашивал себя: почему единственное желание девчонки состояло лишь в этом? Почему она настойчиво просила называть себя именно так? Ей не нравилось собственное имя, данное родителями? Юноша усмехнулся. Ну, конечно, — данное магглами.       Однако, он не понимал ее мотивов и желаний. А странности и не связанные ни с чем устремления девчонки, приводили его в состояние крайнего раздражения. Том ненавидел возиться с глупыми и сумасшедшими, а перед ним как раз сидело существо, обладавшее обеими сторонами. Да, существо. Иного наречения Уоррен была недостойна. — Я хотел с тобой поговорить, — тихо сказал он, сцепив руки в замок. — Надеюсь, ты удостоишь меня небольшой беседы, Фрэн?       Том с трудом говорил ее не-имя.       Миртл болтала ногами и накручивала прядь волос себе на пальцы. Ее конечности были скрыты столиком, но он отчетливо слышал этот звук, когда ее ноги ударялись о мягкую обивку кресла. А еще она постукивала каблуками туфлей, похоже, больше вслушиваясь в свои мысли, нежели в его слова.       Он в очередной раз подавил гневный вздох и, мягко, чтобы не спугнуть излишней грубостью девочку, повторил: — Ты можешь уделить мне свое внимание, Фрэн? Очень невежливо забывать о своем собеседнике.       Она встрепенулась и выпрямилась, перестав стучать ногами. Том подозревал — она совершает бессмысленные однотипные действия в результате какой-нибудь травмы, но до конца не был уверен. Физической или же… психологической. Как старосте, ему бы следовало снять с нее баллы, чтобы она не делала этого впредь. — Ты прав… — рассеянно отозвалась Фрэн. — Извини, я задумалась, и совсем не заметила, что ты говоришь. Я с тобой совершенно согласна — невежливо забывать о своем собеседнике! Позовем Септимуса?       Уизли сидел у окна, положив голову на столик. Не сейчас — отчетливо понял Том, заметив огненную макушку четверокурсника, ожидавшего момента, когда староста Слизерина закончит разговаривать с Миртл. Внимание девчонки принадлежало не ему, а давить на нее или уговаривать ее на откровенную беседу Том не собирался. Он встал и, наклонив голову, пристально посмотрел в глаза Уоррен. — Позже. Увидимся позже, Фрэн Боу.       Помимо этой девчонки у него значились и другие дела, которые требовали его обязательного присутствия.       Он оставил ее наедине с собой. Том, достигнув выхода, услышал, как Септимус Уизли вскочил с кресла и устремился к Уоррен. Гриффиндорец громко спрашивал: — Что ему потребовалось от тебя? Риддл обычно не возится с малолетками.       Том вышел из библиотеки. Габриэль Лестрейндж увидел его и поспешил к Риддлу навстречу. — Ты долго, Том. Грязнокровка заняла у тебя много времени, о чем вы могли разговаривать? — недоуменно спросил Габриэль. — На твоем месте, я бы не стал уделять ей столько внимания. То, что она посмела коснуться тебя — это ужасно. Ты прилюдно наказал ее? — глаза Лестрейнджа сверкали. — Но ты не на моем месте, — вежливо ответил Том. — Мисс Уоррен довольно… занимательная личность. У нас ней возникли некоторые… недопонимания. И я очень хотел бы решить их в кратчайшие сроки. — Почему бы не припугнуть ее? — проворчал Лестрейндж. — Это не в твоем духе, Том! Ты даже баллы с нее не снял и, держу пари, не снял в библиотеке!       Том поморщился от громких восклицаний Габриэля. Иногда Лестрейндж доводил его до белого каления своим взрывным темпераментом и вспыльчивостью. Он не умел держать себя и был похож больше на глупого гриффиндорца, чем на скрытного и хитрого представителя факультета Слизерин. Габриэль быстро заводился, но также быстро и остывал, что не мешало ему быть злопамятным или мстительным. Однако у Лестрейнджа была черта, которую Том ценил — преданность. Возможно, именно поэтому юноша держал подле себя Габриэля, сотворившего себе кумира в лице Тома Риддла. — Я не желаю слушать твои жалкие высказывания, Габриэль. Да, жалкие, если ты не можешь понять, что лезть в дела, касающиеся лично меня, не следует. Миртл Уоррен — моя проблема. И если я позволяю ей совершать что-то безнаказанно, то последнее, что хочу услышать — твое мнение, Габриэль. — Но мы друзья, Том! — возмущенный крик Лестрейнджа громко пронесся по пустому коридору. — В чем смысл что-то требовать от жалкого животного? Если хочешь, я могу…       Он поднял ладонь, чтобы заткнуть Габриэля. Да, Том ценил в людях верность, но не когда она становилась фанатичной и душащей. Лестрейндж считал, что имеет право оспаривать его решения и давать советы, раз они друзья и их связывает общая тайна и цель. — Не вмешивайся, Габриэль, — мягко начал Том, положив руку на плечо Лестрейнджа. — Я хочу разобраться с девочкой сам, не прибегая ни к чьей помощи. И прошу тебя, не лезь к Уоррен и не издевайся над ней. В прошлый раз твое самовольство по отношению к Уизли чуть не стоило репутации нашего факультета. В этот раз я этого не допущу.       Тайна, связавшая Тома с Миртл, оставалась только его. Даже себе он не мог признаться в том, что не смог бы рассказать о не-смерти девчонки сокурсникам, опасаясь осуждения с их стороны. Том считал себя выше ровесников. Его сокурсники кичились чистокровной кровью, богатствами рода, длинной родословной. С их стороны в адрес грязнокровок и некоторых полукровок летели издевательства и обидные насмешки, жертвой которых пала и магглорожденная Миртл Уоррен. Но это был их предел, все, на что они были способны — мелкое хулиганство и задиристые высказывания. Том понимал — его слизеринские друзья пришли бы в ужас, если бы узнали, идеальный староста Риддл убил грязнокровную дрянь. Даже по случайности.       Том и Лестрейндж шли молча. Раз в неделю он собирался вместе с другими учениками в старом и давно неиспользуемом классе, где выносил на обсуждение проблемы, волновавшие магическую Британию. Сегодня как раз был день собрания. Сначала Том выступал просто ради удовольствия, высказывая свою точку зрения на решение задач, которые бы изменили мир. Но позже все изменилось. Ему нравилось, когда к его словам прислушивались и внимали. У Тома нашлось много единомышленников, и спустя какое-то время он понял, что не хочет останавливаться только на школьных собраниях. Он хотел, чтобы его признали и заметили, восхищались его новаторскими идеями.       Том говорил о грязнокровках и о их месте в магическом обществе, о магглолюбцах и магглах, расползшихся по земле, как сорняк. Он предлагал искоренить грязь и построить новый мир на костях старого, чтобы чистокровные могли свободно чтить свои традиции, не оглядываясь на таких людей, как Дамблдор. Министерство, Отдел Тайн, Аврорат, Хогвартс — все должно подвергнуться радикальным изменениям, чтобы стать лучше. «Неторопливые реформы, тянущиеся на десятки лет, — вещал он собравшимся. — никогда не будут эффективны. Только быстрый и четкий подход позволит волшебникам очистить Великобританию от грязи. Но чтобы это сделать, нужны вы. Да, вы. Прогрессивные чистокровные волшебники, не дрожащие от страха перед Министерством, готовые положить не только свои богатства за лучшее будущее, но и жизнь».       Они с восторгом слушали его речь. В дальнейшем, на таких собраниях слушали только Тома, отвергая других кандидатов на роль оратора. В старом, пустом и пыльном классе его выделили из толпы и избрали лидером. Об этом Том и мечтать не мог, но будущее, раньше представлявшееся в туманном свете, обретало черты все яснее.       Он знал, чем хотел заниматься.

***

      Ничья.       Победа.       Ничья.       Проигрыш.       Именно так им удалось сыграть еще четыре раза. Фрэн, насупившись, наблюдала, как Септимус Уизли складывает шахматные фигурки в коробку. — Не понимаю, почему в четвертый раз я проиграла, — огорченно произнесла она. — Разве с каждой игрой я не должна улучшать свое мастерство? — спросила девочка задумчиво.       Септимус улыбнулся и прижал коробку к себе, поглаживая ее кончиками пальцев. — Надо же, этот день настал! — мечтательно сказал он, зажмурив глаза. — Наконец нашел себе достойного противника! Не могу поверить в свое счастье! Не переживай, Фрэн. Ты, конечно, маленький гений, но и я тоже не промах. Когда долго с кем-то играешь, начинаешь привыкать к его манере игры и видишь ходы противника уже в ином свете.       Библиотека была практически пустой. Помимо Фрэн и ее друга здесь сидела лишь парочка учеников с Рейвенкло. Как быстро прошел вечер!       Фрэн вспомнила, что со вчерашнего дня совсем ничего не ела — так она увлеклась видами замка и его обитателями. Ее желудок жалобно заурчал. — Есть что-то хочется, — вздохнула она. — Ужин уже кончился, — сказал Септимус. — С твоей стороны не ходить на ужин — большая ошибка. Я знаю, многие с факультета умников пропускают приемы пищи, как вы все еще не умерли от голодания? Знания, конечно, хорошо, но ну нужно найти время и для обычной еды. Есть одно место… — прошептал Уизли. — Рядом с гостиной Хаффлпаффа. Это кухня. Там домовые эльфы готовят всем ученикам пищу, правда, некоторые до сих пор думают, что еда на столах появляется по волшебству… Они с удовольствием угостят нас тем, что мы пожелаем! — закончил он.       У Фрэн в предвкушении зажглись глаза. — Все? — радостно воскликнула она. — Все-все-все? Даже если я захочу, ммм, например, шоколадную помадку, посыпанную лимонной цедрой и сахарной пудрой? — Все! — подтвердил Септимус. — Или вишневый пирог? Яблочный? Малиновый с заварным кремом, политый медом диких пчел? — Эээ… этого не обещаю, но эльфы те еще выдумщики. Они на все готовы, лишь бы исполнить желание волшебника. Я часто задерживаюсь на квиддичном поле, сама понимаешь — тренировки, и поэтому постоянно пропускаю обеды или ужины. Я покажу тебе кухню, но прошу, чтобы ты не болтала о ее местоположении всем подряд. Идет? — Идет! — Фрэн пожала ему руку. — Пойдем?       Девочка и Септимус спустились на пару этажей ниже. Фрэн нравилось, что стены коридоров украшают красивые картины. Как раз напротив одной из них они и остановились. Картина изображала натюрморт, юноша к ней и пощекотал пальцами груша, которая, захихикав, превратилась в дверную ручку. — Какая конспирация! — восхитилась Фрэн.       Кухня представляла собой огромную комнату с множеством шкафчиков, полок и столов. Находившиеся здесь существа, были совсем непохожи на человека. Они, обернутые в белую ткань наподобие греческой тоги, что-то варили, резали, парили и жарили. Готовка блюд в этой кухне не утихала ни на минуту, ведь нужно было сварить огромное количество еды, чтобы все обитатели замка были сыты и накормлены. Естественно, существа выполняли свои обязанности с помощью магии. По воздуху летали сковороды и кастрюли, котелки и острые ножи. Из кладовой левитировались овощи и фрукты, куски мяса. Фрэн смотрела за эльфами с большим интересом, от изумления открыв рот.       Тут же к детям подбежал один из домовиков. Он поклонился и с подобострастием произнес: — Чего желают юные волшебники?       Фрэн приложила палец к подбородку и задумалась. В самом деле, чего же она желала? — Шарлотку, посыпанную сахарной пудрой? — неуверенно спросила она.       Эльф щелкнул пальцами, и на круглом столике появился восхитительно пахнущий яблочный пирог. Нож, по велению волшебства, стал резать выпечку на аккуратные кусочки. Рядом стоял дымящийся чайник и парочка стеклянных стаканов.       Девочка присела на стул. Ей на колени упала салфетка, а в руках магическим образом появились нож с вилкой. Вот это сервис! Она с большим аппетитом приступила к трапезе. Септимус от нее не отставал, быстро орудуя столовыми приборами.       Поев, Фрэн ощутила себя намного счастливее.       Септимус посмотрел на циферблат часов и ужаснулся. — Поверить не могу! Через пятнадцать минут отбой, а мы с тобой шатаемся по замку. Надеюсь, нас не поймают за нарушением правил, — заволновался он.       Фрэн пожала плечами. На правила ей было как-то все равно. — Встретимся завтра? — предложила девочка.       Септимус опустил глаза. — Не знаю, смогу ли завтра освободиться, — пробормотал он. — У меня тренировка, не хочу ее пропустить. Капитан грозится исключить меня из команды, не хочу вылететь. Возможно, потом как-нибудь?       Фрэн не показала вида, что огорчена. Ей был интересен рыжий мальчик, особенно его рассказы о волшебстве.       Она попрощалась с Септимусом у гриффиндорской башни, махнув юноше на прощанье рукой. Пришла ночь, и Хогвартс погрузился в чернильную темноту. Ей не хотелось спать, Фрэн решила прогуляться по окрестностям и полюбоваться просторами замка. Возможно, она сможет найти выход наружу и даже пройдется по берегу озера.       Где-то час Фрэн плутала по запутанным нитям коридоров и арок. Иногда девочка заходила в пустые классы или выходила на небольшие балкончики подышать свежим воздухом. Пару раз она встретила школьных старост, но с присущей себе мечтательностью и легкомыслием, не обращала внимание ни на снятие баллов, ни на угрозы, доносившиеся со стороны блюстителей порядка. Баллы ей были ни к чему, а слово грязнокровка оставалось малопонятным и метафоричным.       Вскоре бесцельно бродить Фрэн наскучило. Она могла занять себя разговором с самой собой, обратить взгляд на какую-нибудь забавную вещь, но скука все равно позже появлялась. Она вздохнула и остановилась у одного из кабинетов, не зная, чем бы заняться. Из-под двери текла узкая полоска света — это привлекло ее внимание, и девочка приникла к замочной скважине. Профессор Дамблдор сидел за столом и что-то писал. Наверное, проверял домашние работы или читал скучные документы.       Фрэн постучалась. Плечи Дамблдора поднялись вверх и сразу же опустились. Он вздрогнул и, похоже, совсем не ожидал гостей в это позднее время. Она вошла без приглашения и громко поздоровалась. — Сэр, здравствуйте!       Профессор удивленно посмотрел на нее. Он снял очки, протер их платком, снова надел. — Мерлин, мисс Уоррен, что вы здесь делаете так поздно? Разве вы не должны быть в своей постели? — строго спросил он. — Я еще не ложилась, — беззаботно ответила девочка и плюхнулась на кресло. — Понимаете, так скучно!       Дамблдор шумно вздохнул. Он был ошарашен наглым вторжением в свой кабинет, и сейчас просто не представлял что делать. — Что ж, я надеюсь, у вас серьезная причина тревожить меня в столь поздний час, — профессор с трудом подавил зевок и посмотрел на часы — пол второго ночи. — Недопустимо, чтобы ученики гуляли ночью по коридорам! Я провожу вас до башни Рейвенкло, но сначала разберусь со своей документацией.       Он посмотрел на девочку. Она не была подавленной, а наоборот — пребывала в хорошем расположении духа. Дамблдор нахмурился.       Он не знал Миртл Уоррен так хорошо, как хотелось бы, хотя всегда стремился уделять детям одинаковое количество внимания. У всех учителей впоследствие появляются фавориты — дети, поразительно талантливые в той или иной области, но Миртл… Она не могла похвастаться одаренными способностями, но, несомненно, была достойна своего факультета. На его уроках девочка сидела одна и часто приходила без школьных принадлежностей. То у нее шутники стащат сумку, то она где-то потеряет всю канцелярию. Может, именно поэтому, став объектом травли, девочка замкнулась в себе и стала довольно истеричной и плаксивой. От любого обидного слова она могла впасть в безудержные рыдания, иногда Миртл не приходила на уроки, запершись в туалетной кабинке и проводя там в одиночестве весь день. Она получила прозвище — Плакса Миртл, и практически все знавшие ее, называли девочку только так.       Мисс Уоррен всегда вела себя определенным образом — боялась оскорблений и впадала в истерику при любом упоминании опасности. И уж конечно этой девочке не пришло бы в голову прийти посреди ночи к Альбусу Дамблдору, чтобы сказать ему, что ей скучно!       Что-то было не так. Что-то было опеределенно не так. Дамблдор всматривался в нее и понимал, что не видит в девочке ни единой черточки, принадлежавшей Миртл Уоррен.       Она не хмурила брови и не куксилась, как делала это раньше.       Она мечтательно смотрела в пустоту, плотно сжимая губки, хотя когда-то могла смотреть на своего собеседника только исподлобья и настороженно.       Она никогда не болтала ногами и не напевала себе под нос.       Незначительные детали, которые невольно замечаешь у детей, будучи учителем, принадлежали кому угодно, но только не Миртл Уоррен. Альбус совершенно был сбит с толку. Он старался убедить себя, что в нем сидит паранойя и ему кажется, но обмануться не получалось. Невозможно измениться лишь за один день, полностью поменяв свои привычки. Характер. — Хотите чаю, Миртл? — предложил он, оставив свои попытки сосредоточиться на работе.       Девочка оживилась. — О, я была бы очень не против, сэр! А у вас какой? — Гм, черный, я полагаю, — Дамблдор поставил перед ней вазочку с лимонными дольками. — Угощайтесь. Мисси! — он попросил домового эльфа приготовить чай и принести что-нибудь из съестного.       Альбус сложил все бумаги в ящик своего стола, потом произнес заклинание очищения, чтобы исчезли чернильные пятна. Миртл с восторгом наблюдала за его нехитрыми действиями. — К волшебству никогда не привыкнешь, — честно призналась она.       Получив свою чашку с дымящимся ароматным чаем с запахом мяты, девочка принялась за сладости. Здесь были и шоколадные лягушки, и противные драже с отвратительными вкусами, и даже поющие писклявым голосом конфетки.       Он совершенно не видел в ней того ребенка, которого знал. Миртл Уоррен ненавидела сладости, о чем неоднократно хвалилась другим. Она не переносила волшебный шоколад, предпочитала маггловские аналоги и, конечно бы, ни за что не съела шоколадную лягушку.       Возможно, он чересчур требователен к мелочам… Но, разве жизнь не построена вот на таких ничего не значащих деталях?       Альбус Дамблдор отпил из своей чашки, в мыслях поблагодарив Мисси за прекрасный вкус чая. В финале этого чудного и молчаливого чаепития ему оставалось спросить только одно: — Могу я с вами познакомиться получше, мисс?..       Девочка оторвалась от разглядывания книг на полках и недоуменно поинтересовалась: — Разве я не представилась, сэр? Фрэн Боу. Меня зовут Фрэн, и мне совсем не нравится, что меня путают с другой-Я.       Понять эту странную девочку оказалось сложнее, чем он ожидал. Но Альбус лишь сложил руки в замок, готовясь услышать историю, которая объяснила бы все расхождения.