Вне времени

«Хочу узнать знания получше! Хочу! — исступленно думала Фрэн, сидя на интереснейшем уроке за интереснейшей партой.       Профессор Дамблдор почти отвел урок. Это девочка поняла по его движениям и изменившейся манере речи. Рыжая борода профессора забавно подпрыгивала, когда он вскидывал руку с палочкой. Получалось очень смешно, но Фрэн казалось, что кроме нее этого никто не замечает. Профессор Дамблдор напомнил всем, что через неделю, когда будут известны результаты экзаменов, начнутся каникулы и все смогут поехать домой. С этими словами он и закончил урок, отпустив учеников. Фрэн осталась в классе и робко ждала, когда дети выйдут из кабинета. Девочка задумчиво мяла пальцы, пока смотрела в деревянную поверхность парты. Потом она поспешно встала, заметив, как торопливо Дамблдор собирает разбросанные белые бумажки. — Мисс Уоррен, вы что-то хотели? — поинтересовался профессор и потер нос, поправляя очки в виде лимонных долек.       Или апельсиновых. Или яблочных. Кому как нравится.       Фрэн стеснительно начала: — Видите ли, сэр, я бы хотела узнать побольше о замке. Когда я блуждала по нему, то видела очень много разных мест… Я люблю разные и удивительные места — они возбуждают любопытство и утоляют интерес!       Ох, это любопытство! Если бы Фрэн была королевой, она бы запретила его в своей стране, ведь ощущать это чувство было щекотно и почти больно. Девочка вздохнула. Она очень хорошо знала: цена за интерес — очень большая скука потом. Равновесие должно быть даже в таких мелочах, как эмоциональный настрой ее до жути любопытного мозга. Фрэн глянула на профессора — он выглядел немного встревоженным, если судить по хмурым кустистым бровям и суровому выражению лица. — Повторите, что вы сказали? — спросил Дамблдор, на время отложив перебирание бумажек в сторону.       Фрэн повторила. Девочка подумала, что старик не очень-то смахивает на глухого, но на всякий случай сказала так громко, как смогла. Она помнила сэра Антонио и его старческое беспамятство. Она почти кричала: — Я говорю, сэр, что здесь очень удивительно. Или чудесно. Я пока еще не до конца решила, что испытываю, сэр. Но могу сказать определенно точно — здесь волшебно, и я бы очень хотела почитать что-нибудь об истории замка. Приятно, когда имеешь представление, где находишься, а в моем случае это еще более важно, ведь я большую часть времени бываю неизвестно где! Не знаете, как с этим бороться, сэ-эр? — Я совсем не понимаю вас, мисс Уоррен. С вами все в порядке? — спросил профессор озадаченно. — По части эксцентричности вы могли бы дать фору и мне… Однако… Суть вопроса не в этом. Я вижу, у вас есть проблемы с девочками, и меня это беспокоит, пусть я и не ваш декан. Если вас задирает мисс Хорнби, вы можете смело подходить ко мне.       Фрэн пожала плечами и задумалась. Она немного помолчала, чтобы собрать фразы в голове в кучу. — Не думаю, — начала девочка. — Вообще, она задирает не меня. Вы можете поверить мне на слово, профессор, но она никогда меня не задирала до… сегодняшнего дня. И это совсем не испортило мне настроения! Камалы будут определенно пострашнее этой невоспитанной девочки. Так, сэр, у вас есть что-нибудь о замке? Здесь так много книг!       Профессор Дамблдор вздохнул. Казалось, он думал, что Плакса Миртл совсем чокнулась из-за нападок однокурсников. Чем же еще объяснить кардинально изменившийся характер девочки всего за одну ночь? Фрэн не собиралась притворяться Миртл, так как это было бы нечестно и неправдоподобно по отношению к другой Я. Она даже не знала, как мисс Уоррен вела себя, хотя, судя по обидному прозвищу, которым наградили девочку, Фрэн догадывалась, что ей предстояло бы много лить слезы. Не самая завидная участь, но, наверное, Миртл нравилось. — Конечно, мисс Уоррен, — Дамблдор снова вздохнул и с жалостью посмотрел на девочку. — Где-то здесь у меня завалялась «История Хогвартса»… Подождите минуту, — он стал копаться в ящиках своего стола, кладя на него все больше и больше старинных фолиантов.       Фрэн взяла одну из книжек в руки, повертела ее в руках, но не нашла ничего интересного. Все фолианты, написанные на каком-то стародавнем языке, мелким шрифтом и без красочных картинок, представлялись ей очень скучным чтивом. Они блестели полустершимися золотыми буквами на латыни, их кожаные переплеты казались внушительными. Девочка посмотрела на книгу, сжатую в ее девчоночьих пальцах. Профессор все еще копался, бормоча что-то вроде: «Вроде в этом ящике… Куда в прошлый раз я ее положил?.. О, эта рассеянность…» Фрэн открыла самый конец и посмотрела номер страницы — восемьсот девяносто три. Она захлопнула фолиант, через пару мгновений открыв его где-то на середине, то есть на четыреста пятьдесят шестой. Кроме написанного витиеватого текста, здесь были чьи-то карандашные заметки. Девочка прочитала: «…Лучш. ч. — 7? Деление д. рав — бессмрть. Реликв. Осн? — как вариант…» Кроме этих огрызков слов, для Фрэн больше ничего не было понятно.       Ее зоркий глаз сразу зацепился за таинственное слово. Фрэн покатала слово на языке, отмечая его необычное звучание. Очень красивое, мелодичное. Им можно назвать какую-нибудь необычную страну или… В голове сложился образ как какой-нибудь внушительный человек, очень сильный и могущественный, сторожит могилу на мрачном кладбище. Там стоят кресты, а сам охранник является неусыпным стражем… — Крестраж, — медленно произнесла она.       Профессор Дамблдор перестал копаться и выпрямился, пронзив взглядом в Миртл. Для Фрэн его глаза стали казаться почему-то холодными. Как будто вода, плескавшаяся в его глазных яблоках вмиг заморозилась. Заледенела. Фрэн крутила в руках книгу, совсем не замечая возникшей тишины. Она спросила: — Сэр, что такое крестраж? — Юная леди, — медленно начал старик. — Я не разрешал вам брать что-либо с моего стола. Положите, пожалуйста, фолиант. Эта книга, которую вы держите, наполнена самыми опасными и запретными вещами, которые мне только доводилось видеть. Отвечаю на ваш вопрос: крестраж — это одна из разновидностей темной, очень страшной магии. Я надеюсь, что вы будете хранить в секрете, то что, вы сейчас узнали? — Да-да, сэр! Извините меня за то, что я взяла книжку, — поспешно ответила Фрэн. — Тогда почему такая, по вашим словам, ужасная и темная книга, которую нельзя читать детям, хранится здесь, в школе? Разве это правильно? Мне кажется, такие знания только возбуждают интерес.       Дамблдор мрачно усмехнулся. Он смотрел в никуда, как-будто вспоминал о чем-то. — Совершенно с вами согласен, мисс Уоррен, — сказал старик, и Фрэн заметила, что его глаза уже не были льдом — только голубыми озерцами. — Молодость никогда не может устоять перед соблазном. То, что запрещено моралью или законом, всегда влечет и заставляет делать необдуманные поступки. Кажется, весь мир по плечо, и так будет всегда. Эта книга хранилась в Запретной секции, но несмотря на меры предосторожности, находились ученики, которые пользовались ее опасными знаниями. Поэтому я изъял ее из библиотеки, чтобы книга не смогла больше развращать юные умы. К сожалению, вторая копия куда-то подевалась. Полагаю, кто-то из учеников взял ее себе и не вернул.       Фрэн смотрела, как профессор складывал книги в стол. Но ту, про загадочный крестраж, он оставил. Дамблдор взял свою палочку и прошептал заклинание. Фолиант охватили оранжевые языки пламени, и девочка зачарованно наблюдала, как огонь сладко стал есть старые страницы. Фрэн подумала, что для огня — это вкуснейшее лакомство. Профессор уничтожил заклинанием пепел, а потом достал совсем другую, яркую и красочную, книгу. — История Хогвартса, — прошептала Фрэн.       Да, именно шепот был бы уместным в столь загадочной обстановке. Дамблдор добродушно улыбался, заметив восторг девочки. — О, она тоже всегда вызывает у меня трепет и ностальгию, — признался профессор. — Люблю иногда перечитывать историю нашей славной школы, сразу вспоминаются школьные годы. — Спасибо, сэр! — сказала Фрэн. — Я верну вам ее, когда прочитаю, не сомневайтесь. — Хорошо, мисс Уоррен, — Дамблдор кивнул. — Кажется, скоро начало следующего урока. Идите на занятия.       Фрэн кивнула, еще раз поблагодарила профессора за книгу и выскочила, хлопнув дверью.       Улыбка сползла с лица Дамблдора. Старик печально смотрел, как иллюзия медленно сползает с фолианта. Книга оставалась целой и невредимой, как будто и не было огня и пепла. Он перепробовал различные способы, но так и не смог пока уничтожить фолиант — его создатель делал свой труд на совесть. Профессор был спокоен, зная, что Миртл уверена в уничтожении опасной вещи.       Фрэн, прижимая книгу груди, уселась на знакомый подоконник. Она начала читать: «…Однажды четыре великих волшебника собрались вместе и решили основать место, которое стало бы домом не только для них, но и для последующих поколений…»       Она перелистывала страницу за страницей, ловя взглядом каждое написанное слово. Фрэн читала про загадки и легенды замка, про предания и таинственные истории. Девочка скользила по строчкам, все больше и больше увлекаясь чтением. О, она любила читать! Особенно если книга была интересной! И с картинками.       Ее желудок издал живописную трель. Фрэн вздохнула и подумала, что было бы неплохо найти что-нибудь съестное. Может быть, здесь есть где-нибудь столовая? Она прервала чтение про Тайную комнату, решив отложить историю до лучших времен. Фрэн громко хлопнула книгой, ловко спрыгнула с подоконника, даже не запутавшись в длинном балахоне. Она шла по коридору, напевая под нос, думая одновременно о смысле и бессмысленном. А еще о завтраке. Фрэн остановилась у одной из картин, чтобы спросить дорогу в столовую у нарисованного джентльмена. Однако тот оказался совсем неразговорчивым, мигом исчезнув, лишь девочка произнесла робкое «сэр».       Она направилась к соседней картине. Изображенный на ней мужчина в забавной исторической одежде гордо стоял на какой-то плите, в одной руке держа серебристый меч, а в другой окровавленную голову непонятного, но очень противного на вид существа. — Не подскажете, где здесь можно позавтракать, сэр? — спросила Фрэн. — Я еще не находила кухню…       Нарисованный сэр посмотрел на девочку. Он улыбнулся, а потом, энергично размахивая головой чудовища так, что во все стороны летела кровь, громко воскликнул: — Кухня! Ты дитя Хаффлпаффа? — мужчина посмотрел на значок синего факультета. — Я вижу, что нет. Так зачем тебе кухня? — Я просто хотела бы перекусить, — призналась девочка. — Поэтому хочу найти ее. Так вы знаете, где она? — Разумеется знаю! — воскликнул он. — Однако тебе нужно в Большой зал, юная леди. На каком ты курсе? Похоже, на первом, раз не знаешь таких элементарных вещей! — Я никогда не училась здесь, хотя это заманчиво — учиться в волшебной школе. Девочка, с которой меня вечно путают, училась раньше в замке. Вы знали Плаксу Миртл Уоррен?       Мужчина погладил свои пышные усы и сделал вид, что задумался. — Нет, не знал. Каждый день вот по этому самому коридору проходят сотни учеников, похожих друг на друга лицом. Я давно перестал замечать их. Толпа детей, да и только. Ничего особенного! — Не знаю, я всегда думала, что каждый человек необычен. В голове у него может жить огромное количество чудовищ, а он этого даже не замечает. Вам хорошо жить в картине? В смысле, если бы я находилась все время в одной комнате, я бы сошла с ума еще больше, — сказала Фрэн.       Мимо прошли мальчишки со старших курсов. Один из них, в зеленом галстуке и скучной черной мантии, толкнул девочку плечом и громко крикнул, чтобы все могли услышать: — Хах! Грязнокровка так отвергнута всеми, что ей приходится разговаривать с тупыми портретами! Ты не соскучилась, Уоррен?       Фрэн, которую за этот день толкали второй раз, рассердилась. Она не любила, когда нарушали ее личное пространство. Ее злость не была сильной, но она чувствовала назойливое раздражение где-то в районе головы и желудка. — Противный мальчишка! — пронзительно вскричала она, потирая правое плечо. — Твои мозги превратились в кашу, потому что их сожрала камала! — Фрэн проникновенно посмотрела в глаза обидчика.       Она на миг отрешилась от мира и увидела то, что было в машине с доктором Дирном. Историю, чудно переплетавшуюся с реальностью. Сэр в картине с молчаливым интересом наблюдал за детской перепалкой. — Я сделаю тебе больно, если расскажу твой самый секретный секрет, — заявила девочка.       Он рассмеялся и ухмыльнулся, забавляясь неожиданной смелостью от трусихи Миртл. Мальчик схватил свой галстук одной рукой и провел по зеленым и серебряным полоскам. Слизеринец обернулся к своим приятелям и громко, вытянувшись как струна, произнес: — Слышали? Дурная кровь мне угрожает, — он оскалил зубы в улыбке. — Ну, поведай мне мои тайные секреты, м? — Может хватит уже, а? Лестрейндж, мы давно опоздали на чары, а я все же хочу появиться на уроке! — не выдержал один из слизеринцев.       Лестрейндж не обратил внимания на слова приятеля. Он ожидал ответа от грязнокровки, сжавшейся в углу. Девочка стояла в напряженной позе и, казалось, подурнела еще больше. Хмурые голубые глаза Фрэн сверкали в полумраке замка. Она ощущала тревожность и беспокойство, была рассержена обитателями замка и голодна. — Ты боишься потерять его благосклонность, — медленно начала Фрэн. — Ты восхищен и предан, но твоя верность только оценивается, а не ценна… А еще, другой Ты говоришь, нет, кричишь мне страданиями в ухо. Ты — трус, ты никогда не сможешь стать рыцарем. — Что? О чем ты, Уоррен? — вкрадчиво поинтересовался Лестрейндж, делая шаги к девочке. — Я не понимаю ни единого твоего слова. Что взять с грязнокровки, которая сама не знает, что чирикает? — он подошел вплотную к ней и прошептал, схватив ее за плечи: — Если скажешь хоть слово, я убью тебя. Сначала запытаю, а потом стану резать твое тело на маленькие кусочки, пока от тебя ничего не останется. Не болтай попусту, а то съешь свой толстый язычок самым первым кусочком. Ты поняла меня?       Фрэн отошла, и со всей силы оттолкнула Лестрейнджа от себя. Слизеринец достал палочку и усмехнулся, заметив, как его однокурсники дернулись — видимо, решили, что он убивать девчонку собрался. Он нарочито четко и отчетливо произнес заклинание очищения на руки, презрительно морщась. Фрэн следила за его черноволосой макушкой, пока он и остальные слизеринцы не скрылись за поворотом. Девочка фыркнула и вздохнула. Она была огорчена издевками подростка. Неужели другая Она сносила нападки каждый день? Похоже, она сама позволила этому случиться, раз люди ставили Плаксу в ничто. Фрэн придумывала план мести, по привычке воображая успокаивающие ее разум картинки.       Она еще раз спросила дорогу у джентльмена с портрета и направилась в сторону Большого Зала, чтобы позавтракать. Или пообедать, ведь время близилось к полудню. Фрэн удивилась быстрому течению времени. Ей казалось, что утро шагало слишком быстро. Может, оно решило побежать?       Она почти была у цели, когда тихий девчачий голос окликнул Фрэн. Фрэн остановилась и вежливо поздоровалась с девушкой, на вид старше года на три. Очевидно, незнакомка училась на шестом или седьмом курсе и имела значок Рейвенкло, прикрытый длинными каштановыми волосами, которые спускались с худых плеч девушки. Она имела прямоугольные очки, и сразу показалась Фрэн умной и ответственной. — Привет. Как твое имя? — спросила девочка. — Ты очень красивая!       Незнакомка застыла на месте, с изумлением посмотрев на Фрэн. Похоже, она не ожидала этой фразы. — Алиса Гамп, — представилась девушка. — Я видела тебя в компании Лестрейнджа, Эйвери и Трэвиса. Не подскажешь мне, как затесалась в компании слизеринцев? — Они сами подошли, — буркнула Фрэн, складывая руки на груди. — Я расспрашивала портрет о том, как пройти в Большой Зал, когда подошли эти противные мальчишки.       Алиса вздохнула, потерла виски, а потом предложила Фрэн дойти до факультетской гостиной. — Похоже, Лестрейндж попытался стереть тебе память о вашем… конфликте, но у него не получилось, и он лишил тебя кусочков воспоминаний, — пояснила девушка. — Да, он неумело применил на тебе Обливиэйт, оттого ты сейчас страдаешь провалами в голове. Забыла мое имя, не помнишь дорогу… — Да, иногда у меня бывают провалы в разуме, — согласилась Фрэн. — Однако не думаю, что он стер мне воспоминания. Я все помню! — Тебе так кажется, — возразила Алиса, довольная своим умозаключением.       Они дошли до странной двери. Изображение птицы ожило и строго спросило загадку. Алиса стояла перед дверью, минуты три размышляя о задаче. Наконец, через некоторое количество времени она сказала правильный ответ, победно вскинув локоть вверх. Фрэн тоже пыталась думать, но у нее не получилось раньше сказать решение, и девочка утешила себя тем, что у нее просто не было практики в такого рода вещах.       Они прошли в гостиную. Стены, окрашенные в небесные цвета, сияли из-за солнечного света, выглядывавшего из широких арочных окон. Фрэн поежилась — было немного прохладно, но терпимо. В гостиной сидели некоторые ученики. В основном, они читали книги или спорили о чем-то. Одного из подростков она узнала — тощий мальчишка, попавшийся ей на пути прошлой ночью. Он снял с Фрэн баллы и обозвал загадочным словом. — Какой ты кислый сегодня, Альфред! — услышала Фрэн.       Тощий противный мальчишка опустил голову себе на колени и протяжно вздохнул. Он спихнул учебник с дивана на пол и потер виски. — Ненавижу утро, а сегодня оно еще противнее. Собрание старост, слышал? — произнес Альфред.       Он встал и потянулся. Его собеседник насмешливо хмыкнул. — О. Наш староста волнуется? — Нет, но мне очень неприятно знать, что Слизерин снова займет первое место. Какой уже раз! Я не помню, когда наш факультет занимал первое место. Всегда вторые — разве это справедливо, Голдштейн?       Голдштейн махнул рукой и закатил глаза. — Пфф… только тебя и волнуют эти баллы, не будь же занудой! Конец учебного года, мы сдали СОВ, чего еще надо? Ты же знаешь, Риддл держит своих в черном теле, оттого и лучшие результаты. Видел, как Лестрейндж лебезит перед ним? И это чистокровная гордость перед обычным полукровкой?       Риддл?.. Фрэн сделала несколько шагов вперед, чтобы лучше слышать диалог. Но не успела сделать этого — Алиса крепко сжала локоть девочки и отвела в дальний угол гостиной. — Знаешь, что подслушивать некрасиво? Ахх, что взять с тебя? Пойдем! — Алиса схватила Фрэн за рукав мантии, — Чего стоишь? Я хочу успеть еще пообедать! — и чуть слышно пробурчала: — А не возиться здесь с тобой.       Таблички стройными рядами отливали золотым цветом. Черные готические и очень крупные буквы образовывали имена. Фрэн шла по коридорчику и считала: «Один — Анна Миллер… Два — Оливия Хорнби… Три — Моррана Вернер…» Девочка остановилась. Потом огляделась, зачем-то пощупала стену на предмет реальности. Задумалась. Алиса бросила ее здесь и убежала, отчаянно торопясь на завтрак. Или обед.       На четвертой табличке значилось несколько имен. Среди них Фрэн отыскала Миртл Уоррен, а еще Элизабет Мур и Алану Купер. Дверь была не закрыта, девочка тихонько отворила ее и вошла. Мимо ног пролетел шустрый сквозняк, в воздухе свистел мелодию ветер. В комнате никого не оказалось, кроме, конечно, самой Фрэн. Синие стены, синие кровати, синий потолок. Кровати стояли далеко друг от друга, укрытые шелковым балдахином. Она подумала, что находиться здесь очень приятно и уютно. Вся цветовая гамма была выдержана в едином стиле, и девочке показалось это очень скучным.       В комнате все было разбросано как попало. Фрэн наблюдала беспорядок и хаос, очень похожий на творческий, но не являвшийся им. А еще витала пыль, блестя на свету утреннего солнца. От пыли у девочки слезились глаза и свербило в носу. Она задернула голубые занавески, стало немного темно и пасмурно. Фрэн прошлась по владениям другой Я, попробовала угадать, какая из кроватей и какой из сундуков теперь принадлежит ей. Но не смогла сделать этого, поэтому порылась в личных вещах трех девочек. Ничего интересного — девчачьи нарядные тряпки, различные волшебные предметы, о которых Фрэн не ведала, а также стеклянные малюсенькие флакончики с цветным содержимым. Она села на теперь свою кровать, пару минут просто вглядывалась в противоположную стену и серебряные узоры. Девочке очень хотелось лечь и немного поспать. Она мечтала о снах, которые могли бы привидеться ей, но все еще не ложилась на манящую перину и лишь изредка зевала, чуть щуря сонные слезящиеся глаза. Фрэн, чтобы отвлечься, открыла сундук и стала рассматривать, трогать личные вещи бывшей хозяйки. В нем большую нишу занимала различная литература, написанная обычными людьми. Набор резинок, треснутое зеркальце и красная надпись на нем, которую Фрэн разобрать не смогла. В начале стояли буквы, похожие на «гря…». Несколько комплектов одежды, белья; пара очков с разбитыми стеклами в чем-то липком, — все это девочка хорошенько рассмотрела. На самом дне сундука валялась коричневая невзрачная палочка. Фрэн взяла ее, потом взмахнула деревяшкой, однако чуда не произошло. Она потрясла палочку, помахала ею в разных направлениях, но ни одной маленькой искорки не вылетело с кончика. «Волшебником стать не так-то просто!» — подумала она.       Фрэн заглянула под кровать и достала оттуда расческу. Удивительно, почему она там валялась, но девочка сочла это удачным знамением для того, чтобы причесаться. Фрэн села на краешек постели, распустила жидкие и жирные волосы. Она заплела аккуратную косичку и заколола ее красивой заколкой с большой божьей коровкой. Фрэн пощупала голову, хлопнула себя по лбу. Поняла, что зря сделала прическу, ведь на волосах застыла красная кровь и грязь. Потом она поискала ванную комнату, попутно захватив чистый комплект одежды, полотенце и мыло.       После холодной и ледяной воды Фрэн чувствовала себя взбодрившейся. Она стучала зубами и дрожала, когда вылезала из ванны. Не найдя краны с горячей водой, ей пришлось мыться так. Вода после мытья стала розоватой, а волосы чистыми и шелковистыми. Девочка нацепила на нос очки, оделась в светло-зеленое и очень симпатичное платье. Ей не хотелось надевать школьную форму, однако поверх платья она накинула мантию, так как сильно замерзла. Фрэн вернулась теперь в свою комнату, снова расчесала волосы.       В гостиной никого не было. Только пустота и безмолвие притаились в уголке. Фрэн прикоснулась к книгам ладонью, смахнула с них пыль. Она покачала головой — похоже эти старые и никому ненужные книги совсем не читали.       Камалы шлепали по стенам и тихонько урчали, причудливо извиваясь. Фрэн чувствовала их кожей, а еще тем маленьким кусочком своего мозга, который отвечал за абсолютное восприятие. Она могла видеть их мерзость, их зло и тьму. Тьму, подаренную этим существам самим Черным Принцем.       Камалы пищали.       Они таяли, исчезали из Третьей Реальности лишь для того, чтобы снова вернуться к своему создателю, обессиленному и яростному. Ручка ведра хорошо лежала в ее детской руке. Ручка была обжигающе холодной, а дно ржавым и с дырками. Но ведро отлично выполняло свою работу — оно уничтожало грязных камал. Фрэн налила еще воды.       А потом еще.       И еще.       Пол напоминал растаявший каток. Ее мокрые ботинки, издали похожие на коньки, хлюпали.       Отвратительные в своей природе, мерзкие и чернильные, эти монстры стали для нее болезненным нервом, чувствительной точкой на теле. Существование камал было вызовом для Фрэн, и она отчаянно хотела загнать грязь туда, где им место — в Пятую Реальность.

***

      Том Риддл сидел в оцепенении. Шел обед, утренние занятия кончились, и вторая половина дня неумолимо наступала на Хогвартс. В Большом Зале было так шумно и людно, казалось, что сегодня обед решили посетить все. В такой толпе нельзя было найти кого-то, но Том глазами следил. Искал.       Сегодня он почти не ел. Ни ранним утром, когда спешил на завтрак и пришел одним из первых, ни сейчас. Юноша сжимал в руках столовые приборы, застыв подобно статуе. Он чувствовал, как вилка и нож нагрелись, стали почти горячими. День шел как обычно, и Том совсем не верил в эту абсолютную нормальность дня. Он думал, что его все обманывают, только не подают вида, чтобы он, Том Риддл, ничего не заподозрил. Сейчас он считал себя немного сумасшедшим. Сплетни не неслись по воздуху, школа не гудела растревоженным ульем, не было людей из аврората и Министерства Магии. Никто не плакал, не кричал, а в Большом Зале все еще висели знамена Слизерина, вместо черных траурных полотен. Том всю ночь представлял этот день. Он представлял, как будет оправдываться, выдумывать и врать. Юноша просчитал все свои действия, эмоции, мысли и поступки. Он настроил себя на сожаление, на горечь и легкую печаль, когда увидит тело грязнокровки. Но нет, ничего удивительного не происходило. И Хагрид, этот туповатый уродливый великан, любящий зверушек, все еще сидел за столом Гриффиндора, сгорбившись над своей тарелкой…       Он вздохнул и снова бросил взгляд на вход в Большой Зал. Юноша поджал губы, сверля глазами единственное пустое место. Она не пришла. Однако Том знал — она не могла прийти, ведь… была не в состоянии это сделать. Так почему все ведут себя так, будто им абсолютно безразлично?! Он откинул немного голову назад и посмотрел на зачарованный потолок. Том ничего не понимал. — Двадцать минут до начала ЗоТИ, — сказал Габриэль Лестрейндж, запихивая кусок мяса в рот. — Эй, Том? Сегодня ты необычайно… — он замолк, не в силах подобрать нужные слова.       Том поднял голову и посмотрел на слизеринца. Он прищурил глаза и с усмешкой поинтересовался: — Какой? — Тихий? — предположил Габриэль, уставившись в тарелку. — Хмм… Еще я бы сказал, что ты не здесь, — Лестрейндж хмыкнул и стал помешивать суп ложкой. — Возможно, — согласился Том, хотя внутренне ощутил нечто похожее на холод и тревогу. — Мне нелегко совмещать учебу и обязанности старосты… вместе. Я хочу закончить все дела до начала каникул, так что… последние дни для меня стали очень напряженными, — юноша выдавил улыбку. — Понимаю, — Габриэль поднял ладони и рассмеялся. — Хах, узнаю нашего Тома. Хотя, пусть я и далек от всей этой учебной суеты, но… почему-то я всегда думал, что тебе дается все легко… Я бы сказал, что чрезмерно легко. Ты никогда не жаловался, Том.       Риддл стиснул зубы, спрятав под столом сжатые в кулак руки. Прямо сейчас он хотел распотрошить этого высокомерного ублюдка лишь за фразу: «Ты никогда не жаловался, Том». Удар по самолюбию, вот что он почувствовал, однако вместо того чтобы, разозлиться, растянул краешки губ в улыбке. — Ты прав, Габриэль, — сказал Том, вставая. — Пойдем на урок?       Лестрейндж продолжал надоедливо трещать. В другой раз Том сделал бы замечание своему верному последователю, но сегодня попросту не обращал внимания на болтливость Габриэля. Риддл продолжал рассеянно идти. Его плечи чуть горбились, и совсем не напоминали гордую прямую осанку, какую он обычно демонстрировал в школе. Со стороны казалось, будто Том смертельно устал. — …Ха, ты представляешь? Она стала плести какую-то чушь… И ладно, если бы складно и отлично врала! Мне, чистокровному, какая-то грязнокровка смеет перечить! В последнее время она словно набралась смелости, пусть и ума совсем не прибавилось! Все настроение испортила… А сейчас тащит это ведро… Сразу видно — грязнокровка, не научившаяся к третьему курсу как палочку правильно использовать. К чему ей заклинания, если она грязная маггла?.. Том?       Том Риддл резко сделал несколько шагов вперед, а потом схватил палочку и крепко сжал ее. Ледяная вода окутала его тело в кокон, а потом распалась на миллионы брызг и впиталась в его одежду. Перед глазами на миг промелькнуло желтое пятно с синей точкой, а после все стало размытым. Том зажмурил глаза, нестерпимо горевшие из-за контакта с жидкостью. Юноша закашлялся, и этот сухой кашель был единственным звуком в пустом коридоре. Мантия потяжелевшая из-за воды, душила его. Том расстегнул ее и бросил на пол. Он не понимал, что происходит. Слизеринец упал на колени и тихо выдохнул. Том был мокрым, его уложенные волосы прилипли к бледному лицу, глаза с расширенными зрачками, похожими на две маленькие бездны, хаотично двигались. Он проморгался и медленно встал с колен, все еще ошеломленный и изумленный дерзким поступком неизвестного.       Габриэль, рыча почти по-звериному, яростно налетел на грязнокровку и прижал ту к стене. Ведро выпорхнуло из рук девчонки и звонко покатилось к ногам Тома, стоявшего с отрешенным видом. Потом он очнулся и пнул его, совсем разлив остатки воды. — Ты понимаешь, что сделала? Понимаешь?! — Я хотела помочь! Ты не видишь их, но на нем огромная чернильная тьма! Она пожирает его душу… И на тебе тоже! Извини, мне не хватило воды, но я могу набрать еще!       Том видел черные хвостики незнакомки. Она говорила дрожащим возмущенным голосом. Габриэль схватил очки девчонки и бросил их так, чтобы те точно разбились. Стекла треснули и покрылись маленькими прозрачными черточками. — Это мои очки. Теперь ты мне должен новые! — Я тебе ничего не должен, грязнокровка! Я говорил тебе не попадаться мне на глаза, говорил?! — Противный злобный мальчишка! Отпусти меня и успокойся. — Сначала извинись перед старостой Слизерина! — Лестрейндж толкнул девчонку в спину, та, прямо как-то несчастное ведро, упала к ногам Тома Риддла.       Она оперлась ладонями о пол, а потом подняла голову и уставилась на того своими огромными голубыми глазищами, похожими на две хмурые тучи. Его лицо в мгновение изменилось. Оно стало изумленным, а палочка выпала из ослабевших рук.       Мог ли он представить иной исход своих последствий? Мог ли он подумать и вообразить то, о чем и мечтать не смел? Мысль, закравшаяся в его сознание, но исчезнувшая после неоспоримых фактов, сейчас нашла воплощение в этой абсолютно нормальной и живой девочке. — Что? Почему… Я же… — прошептал Том.       Я же убил тебя.       Его наказание было перед ним. Оно смотрело на него заинтересованно, наклонив темноволосую голову. — Привет? Наверное, я должна извиниться, но ведь с предупреждением, ты бы не позволил себя облить. На тебе было несколько камал! Они ели твое тело, а вода — лучшее средство… Я освободила тебя, понимаешь?