Осколки воспоминаний

Пот градом стекает со лба, мокрые пряди прилипли вдоль лица, высыхая, стягивают кожу. Казалось бы, любимое с молодым человеком дело – музыка, но почему сейчас так трудно стоять на ногах, держать эту гитару, а ещё и с энтузиазмом поддерживать ритм группы? Тяжело дышать. Просто несколько репетиций подряд – так было и будет постоянно. Нахал-солист выжимает все оставшиеся соки, наслаждаясь перешедшим к нему лидерством. Считая, что имеет право на подобное, он постоянно втаптывает И/Г в грязь, пользуясь её сентиментальной беспомощностью перед обстоятельствами. Для него героиня слишком глупа и наивна, он же гениален и неподражаем. Всё близится к логическому завершению. Девушка, устало облокотившись на стену, просит о перерыве, хотя знает, какой ей в награду за просьбу будет отправлен взгляд. Но больше нет сил терпеть: ситуация слишком давит, такое чувство, что даже стены сдвигаются, сковывая прочными цепями всё её существо. Ещё и сердце совсем не даёт покоя, снова тянет в груди. День такой особенный. Он был особенным на протяжении нескольких лет, а сейчас же доставляет И/Г непомерное количество боли. Если бы её можно было преобразовать в энергию, девушке бы явно было не так тяжело. Вид так себе. Лёгкие предательски спёрло. Нельзя позволить эмоциям и воспоминаниям взять над собой верх. Она стиснула зубы, чтобы постараться забыть. Забыть, что именно в этот день Кастиэль писал песню, что они сейчас репетируют, забыть, как в тот момент он смотрел на возлюбленную. Команда со страхом переглянулась, наблюдая за сгорбленным телом, установленным неестественно, неудобно. И/Г была похожа на сломанную марионетку, и если подумать, в руках жизни таковой и являлась. Барабанщица, симпатичная блондинка с розовыми кончиками и тоннелями в ушах, оставила палочки и начала подходить, чтобы удостовериться в состоянии девушки; солист презрительно шикнул, следом оповестив о продолжении работы. – Мне нужно отдохнуть… – полумёртвым тоном сказала девушка, сняв с себя кожаный ремешок от гитары, что сейчас по ощущениям вместе с инструментом весил не меньше тонны. – Ещё чего. Пока что здесь я устанавливаю правила, – лидер выпятил грудь вперёд, загораживая проход. Нервы на пределе, сейчас она взорвётся, но ещё не может представить, каким образом: рыданиями или гневом. – Дай пройти, – грубо толкнув его локтем, направилась прочь к двери. – Ты должна была стать заменой Кастиэля, а не его ухудшенной женской версией, помнишь? – важно бросил он, сразу же отвернувшись. – Пошёл к чёрту!!! – почти в истерике крикнула И/Г, скрываясь от глаз остальных. Всё расплывается. Эти коридоры хоть и были выучены наизусть, девушка всё равно врезалась почти в каждый попадавшийся ей угол. Ещё немного, ещё пару шагов. Кладовка. Чудесная уютная кладовка, где уж точно никто к ней не придёт. После смерти любимого она привыкла жить одна, потому пылящейся в углу швабры в качестве слушателя её проблем было вполне достаточно. Как только дверь закрылась, она тут же рухнула на колени, уперевшись локтями в пол. От самых глаз по щекам, стекая на ладони и предплечья, лились слёзы, в конечном итоге достигая либо пола, либо небрежно завёрнутого рукава кофты, впитываясь в него. Когда её страдания прекратятся? Невозможно жить каждый день с этой ношей, ощущая, как разрывается слабое сердце. Мелкие сбои после такого стресса стали большими проблемами, но И/Г уже не видит смысла ходить по врачам, принимать таблетки. Она просто ждёт, когда сердце стукнет в очередной раз ускоренным темпом от подобного и закончит работу в виде поддержания столь бессмысленной жизни. Хочется кричать, но можно позволить лишь продолжительный сдавленный стон, больше схожий с отчаянным визгом. Кулак стремительно летит в сторону пола, затем пальцы ползут к волосам и тянут их. Это помогает. Физическая боль глушит моральную. Героиня справляется и находит в себе силы дышать. Опершись на стену спиной, лезет рукой во внутренний карман за кошельком, но её отвлекает стук в дверь. Молчит. Знакомый взволнованный голос спросил разрешения войти, и девушка не возразила. Барабанщица зашла с немного виноватым видом, но определённо почувствовала облегчение, увидев её. Чуть недоверчиво И/Г подняла воспалённые глаза, как бы вопрошая, зачем та пришла. Блондинка закрыла дверь, заперев её изнутри ключом, и села рядом. Внезапно она крепко обняла героиню, отчего та сначала опешила, а потом ответила, с силой сдавив. Послышались тихие вхлипы, хватка не слабла. Пришедшая не двигалась ни на миллиметр и позволила себе отпустить героиню только тогда, когда та снова успокоилась. Все в группе знали, что Кас погиб несколько месяцев назад в пожаре. Он был солистом и лидером группы, которого любили все, кроме того парня, что нынче на его месте. Красноволосый точно знал, что делает. Его песни были мелодичной истиной для многих, а в сочетании с чувственным исполнением так вовсе расценивались как произведения искусства. Для песен требовался мужской голос, и потому девушка заняла место гитариста. На самом деле она не хотела идти в эту группу, просто подумала, что дело Кастиэля надо закончить, ведь он вложил столько сил и денег на реализацию этого проекта. Однако несмотря на все “старания” нового лидера, аудитория уменьшается. Ещё бы – этот надменный идиот никогда не сможет стоять даже рядом с Касом: в нём нет души и зажигательной искры, а голос наполняет не любовь к делу, а самодовольство. Блондинка взяла И/Г за руку, чтобы немного успокоить её. – Знаешь, Кастиэль никогда не рассказывал о тебе подробно, – неловко начала она, – мы все знали, что он очень сильно любил тебя, говорил, какая ты у него замечательная и сильная, – героиня закрыла рукой глаза, – так оставайся сильной, – сказала она мягким ободряющим шёпотом, что позволило девушке доверять ей чуть больше. – Если ты хочешь поделиться тем, что у тебя на душе, то я правда очень хочу тебя послушать, – героиня не понимала, почему ей сейчас так хочется начать рассказывать всё. Возможно, этому способствует прогрессирующая сердечная болезнь, и где-то внутри И/Г просто ощущает, что если не сделает это сейчас, то так и умрёт с тяжёлым грузом. – Т-ты правда..? – даже договаривать не пришлось, собеседница кивнула с успокаивающей улыбкой, на что девушка знаком попросила две минуты отдышаться. Кастиэль сам себе не верил, когда вставал перед ней на одно колено. Это была красивая история любви, где парень с железной уверенностью клялся, что это его первый и последний брак. Признаться себе в наличии безмерной теплоты в душе было, конечно же, не в его стиле, и потому этот грозный обаяшка предпочитал меньше болтать и больше делать. Были периоды, когда он сильно забывался, уходя с головой в работу, но И/Г всегда была рядом, чтобы поддержать его, начиная с того, что являлась постоянным источником вдохновения, заканчивая тем, что накидывала на плечи уснувшего за столом возлюбленного тёплый плед или просыпалась пораньше, чтобы приготовить ему завтрак. Однако Кас не любил задерживаться с благодарностями. Сколько раз она, отворачиваясь, прятала слёзы счастья от каких-то приятных мелочей или же поистине фееричных подарков. Но ничего из этого не может сравниться с беспокойством в его глазах, когда у девушки в первый раз заболело сердце после автомобильной аварии. Помнится, он ходил с ней почти на каждое обследование, покупая лекарства сразу после приёма, и почти агрессивно рычал, опоздай девушка хоть на полчаса с поглощением. Бывало, эта сверхзабота действовала на нервы, особенно если парень сразу же становился холодным, как айсберг. И/Г вспомнила, как за неделю перед пожаром он непроизвольно повысил голос, но смягчился, увидев дрожащую нижнюю губу возлюбленной. Тогда пришлось оставить свою гордость и строгость, чтобы посадить её между ног и чувственно обнять, говоря о беспокойстве, о значимости девушки в жизни. Он обещал, что даже если в крайнем случае ей понадобится операция, и единственное подходящее сердце будет его, орган обязательно будет помещён в её грудную клетку. Это звучало на грани фантастики и не раз становилось причиной ночных кошмаров, но Кастиэль был непреклонен. И хотя ему не пришлось этого делать, девушка никак не может перестать чувствовать тепло ладоней на щеках и слышать успокаивающий родной голос. Вытирая слёзы, она держится за сердце и с печальной усмешкой произносит: – Родился бунтарём, а погиб героем, – несколько всхипов прервали предложение, – в соседней квартире взорвалось несколько баллонов с газом, и хотя, по словам очевидцев, он успел покинуть её, Кас помогал выбраться маленьким девочкам, и он успел только поднять их до окна и протолкнуть, а сам… – И/Г замолчала, смотря куда-то сквозь пол, вытирая последние слёзы. – Сгорел? – дрожащим шёпотом спросила слушающая. – Не совсем. Задохнулся. А затем огонь добрался и до него, – она снова привычным движением сунула руку во внутренний карман, чтобы достать кошелёк, а затем и вытянуть оттуда небольшую заламинированную фотографию со свадебной фотосессии. На ней видно, как сладко Кастиэль целует ту, с которой был до конца жизни. – Это фото единственное, что от него осталось. Квартира сгорела со всеми вещами. Поражённая таким открытием души барабанщица жестом попросила разрешения рассмотреть подробнее, и когда получила фото, даже забоялась, настолько после этой истории картинка казалась ей дорогой и ценной, что если бы ноготь оставил самую тонкую царапину, было бы стыдно до конца своих дней. Задав ещё несколько вопросов, всё ещё рассматривая с восхищением полученную вещь, блондинка настояла на выходе из тесной кладовки, успокоительном и свежем воздухе. В конце концов она даже уговорила гитаристку на горячий шоколад. После этого разговора И/Г стало намного легче морально, однако тиран-лидер всё никак не успокаивался, несмотря на протесты уже всей команды. Ему будто бы плевать на её полумёртвое состояние, словно он не видит ни одышки, ни ушедшие за месяцы после смерти красноволосого килограммы и появившуюся бледность кожи. Будучи виноватой в своём состоянии, она не отлынивала, а просила права лишь на небольшие передышки. По его словам, запись клипа никак нельзя было перенести или прервать, потому девушка уже который раз пропускала больницу, получая от этого какое-то маниакальное удовольствие, будто предчувствуя скорый конец. Съёмки – процесс крайне трудоёмкий и утомительный. Что-то приходится повторять по несколько раз, даже если это не танцевальные движения. И/Г всё чаще берёт перерыв, и если раньше смерть казалась ей хорошей идеей, то сейчас страх от боли заставлял её думать о таблетках. Отойдя в сторону, она присела около окна и достала баночку, которую всегда носила с собой. Пришло какое-то горькое смирение и решение восстановить курс, а не пить их вот так – через раз. Уверенности придал взгляд на любимую фотографию. Кто-то рывком забирает её из рук. Главарь смотрит с отвращением и приказывает быстрее принимать таблетки и возвращаться к работе. И без того больное сердце девушки пропустило стук, когда парень так небрежно держал фото, она в мгновение сжалась и попросила вернуть, на что получила отрицательный ответ и дразнящее: “Верну, если хорошо поработаешь”. К сожалению, больше никто не видел этого, чтобы встать на сторону героини. Она могла бы разозлиться, вцепиться ему в спину, вырвать волосы, но что-то заставило её ступить на ложную тропу глупой и никчёмной мести. Собрав последнюю энергию, уверенно выбрасывает баночку и возвращается на место съёмок. И сделала то, чего так желал солист: выложилась на полную, не жалея сил. Вскоре команда просила её остановиться, а затем и оператор, но И/Г лишь отмахивалась, что привело к резкому упадку сил, судороге и частому дыханию. На мгновение стало невыносимо больно и страшно, но она не позволила даже крику вырваться наружу. Лишь взгляд расширенных зрачков на изумлённого тирана и будто в замедленной съёмке бегущих к ней людей. А затем блаженная темнота. Ни верха, ни низа. Не чувствуя тела, она ступает по чему-то невидимому. Вокруг сначала тихо, а потом раздаётся знакомый звук игры на гитаре и нотки родного голоса, почему-то так заманчиво влекущего её вглубь.